What Fools These Mortals Be

У берега реки на подступах к городу Врат Балдура невозможно было не цепляться взглядом за крепость Змеиной скалы, что возвышалась темной, угрожающей тенью. Но даже она была неспособна закрыть звезды на небе. Доан лежала возле Гейла, закинув ногу на ногу: пламя ее темно-алых волос раскинулось по расстеленному на речном песке пледу. Она довольно улыбалась, разглядывая профиль сидевшего рядом возлюбленного архимага: ровный длинный нос, изящные губы, волевой подбородок… устремленный в даль взгляд непроницаемо-темных глаз и спускающиеся по скуле и шее линии нетерийской тьмы — хорошо заметные даже в вечернем полумраке. Доан чувствовала, как слегка хмелела от вина и легкого счастья. Такая она эгоистка. Ничего на свете ей не хотелось больше, чем испытывать это счастье. Сколь бы ни были велики дары Отца, сколь бы ни был огромен ее благоговейный трепет перед ним — все меркло перед этим желанием. Почему Баал вообще позволял ей его испытывать? Было страшно, что рано или поздно он все отнимет — как это всегда бывало раньше — преподаст очередной жестокий урок, в назидание, что не избавилась от бессмысленной привязанности сама, как уже привыкла, как было множество раз до этого. Разве забыла, как нужно поступать? Отец не запрещал ей иметь любовников, в любом количестве. Это Баалу было близко и понятно. Убийства, кровь и похоть — вот основы не только его религии, но божественной сути. Секс во время или после убийства благое дело. Привязанность — нет. Чувства развращают душу, от них слабеют разум и воля. Преданная дочь должна была любить только своего Темного Отца. Он бы не был против и новых Бааловых отродий, будь она совсем беспечна и неосторожна, но мысли о возможных… отпрысках приносили лишь опасения новой боли и страданий: внутренних, затаенных, скрытых под кроваво-красной пеленой. Страданий, что заставили бы ее окончательно сойти с ума — как многих ее братьев и сестер, как многих последователей Баала. Ей хватало расчетливости. Доан думала, что удачлива — до тех пор, пока Отец видит в ней последний Кровавый Рассвет, не бесполезную оболочку его сущности. Почему же он позволил ей быть с Гейлом? Быть может, Баал смирился с тем, что иного выхода не было? Умрет ее возлюбленный — погибнет и она. Нетерийская cфера… — У меня что-то на лице? — волшебник поймал ее долгий задумчивый взгляд и провел рукой по подбородку. — Борода слишком сильно отросла? Он улыбнулся, но от Доан не укрылась тень беспокойства, как не пытался Гейл спрятать ее среди морщинок в уголках глаз. Даже сейчас ему приходится быть с ней настороже. Она не могла его винить. Как и никогда не убеждала, что способна контролировать Соблазн. Пусть лучше будет настороже — когда Отцу все же взбредет в голову затянуть плеть на ее горле и запустить когти в голову, сведя с ума или превратив в Убийцу насильно. Гейл этого не заслужил. — Задумалась, что влюблена в самого красивого мужчину в Королевствах. У нас могли бы быть такие же красивые дети. Доан с беспокойством отвела взгляд. Опять эти мысли. Похоть и желание размножаться. Если не желание убивать, то обязательно будет что-то из этого. — Это все борода, я знаю. Знал, что ты не устоишь. Она снова посмотрела на него. Сощурилась. Улыбка Гейла стала шире и беспокойство в его глазах почти исчезло. Доан развернулась на бок и, положив руку под голову, подумала, чем бы слегка подразнить его в ответ. — Взять, к примеру, твой шрам на шее… Такой характерный. Красивая работа, — добавила Доан, увидев, как чуть округлились его глаза. — Резали точно, стремились убить. Расскажи, кого ты так разозлил? Гейл чуть помолчал, тоже разглядывая ее. — Обманул одну женщину. Она рассмеялась. — Почему я не удивлена? Застала тебя с другой? — Нет, Доан, конечно нет, — поморщился волшебник, будто она почти оскорбила его. — Ты думаешь обо мне так низко? — Ревность — один из самых простых мотивов для убийства. Доан села и оглянула его снизу вверх. Подумала, что, возможно, в самом деле предположила глупо. Медленно провела ногой по ткани пледа, дотронулась носком ступни до его бедра. — Всего лишь предположение. Но да, поверхностное. Простота — это не про тебя. Так в чем же было дело? Он накрыл теплой ладонью ее успевшие замерзнуть на вечерней прохладе пальцы ног — чего она до этого даже не чувствовала — мгновенно согревая. — Я не дал ей получить желаемого. Его хитрая улыбка стала чуть ли не зловещей в полумраке, и Доан улыбнулась ему в ответ. Ей нравилось, когда уже Гейл дразнил ее. — Не томи, рассказывай уже. Он легко поглаживал и щекотал пальцами нежную кожу ее лодыжки, рассказывая: — Все далеко не так интересно, как могло бы показаться на первый взгляд. Я обманом не позволил одной волшебнице провести ритуал, который навредил бы ей самой и многим людям вокруг, поэтому это был мой долг — остановить ее. Когда она поняла, было уже поздно: я лишил ее способности колдовать, на время, пока ждал стражу и местных городских магов. Но не знал, скорее, не подумал, что у нее при себе всегда был кинжал. — Что она захочет тебя убить, — многозначительно протянула Доан, склонив голову на бок. Ей нравилась эта история. Конечно, стоило делить ее на десять, как и все его истории, где Гейл всегда представал благородным, честным и с самыми лучшими мотивами. Интересно, как все было на самом деле в этот раз? Он соблазнил девушку, сам научил ее ритуалу — ради эксперимента? Или с какой-то целью? А когда все зашло слишком далеко — избавился? — Я выжил чудом и стараниями одного жреца Латандера, который был мне должен. Попросил его оставить шрам — как напоминание. — О том, как не злить женщин? — она снова улыбнулась. — Не очень помогло. Гейл покачал головой. — Как напоминание, что надо всегда правильно оценивать риск. — А это — помогло? Губы волшебника изогнулись в изящной усмешке. — Взгляни на меня и скажи, помогло или нет. Доан хмыкнула. — Дай-ка подумать, Гейл из Уотердипа… После этой поучительной истории ты рискнул отношениями не с кем-то, но с самой богиней магии. Разгневал ее, чтобы заполучить то, что хочешь. Ее ступня прошла под его рукой выше по бедру, дразня, но не заходя слишком далеко. Иногда Доан пыталась даже понять женщину, чей образ так стремилась вытравить из своего возлюбленного всеми способами. Любая бы на ее месте не смогла сопротивляться харизме, интеллекту и обаянию Гейла — Доан хорошо знала это сама. Если он еще и сам добивался Мистры… Конечно, богиня все равно была дурой. После того, как она получила от него то, что хотела, ей следовало убить его, а не подпитывать желание архимага к большему, не надеяться, что он будет покорно довольствоваться малым. Это Доан тоже хорошо знала — по бесчисленным харизматичным и красивым убийцам с темными глазами, что всегда так стремились добиться расположения верховной жрицы — любимой дочери Баала. Кто-то, возможно, в самом деле любил ее, но цель всегда была одной — подобраться как можно ближе к сердцу, чтобы было легче убить: когда она меньше всего этого ожидает. Кому-то хватало удачливости не испытывать судьбу, добиваясь ее исключительного расположения, кому-то, наоборот, посчастливилось украшать своим красивым трупом храм Отца некоторое время. — Но если твоя цель — самостоятельно управлять Плетением, без ее позволения, то… это стоило того. Даже если тебя постигла неудача. Еще одно движение, на грани приличий. Чего Мистра ждала, в самом деле? Доан усмехнулась. Теперь ей всегда придется бояться — своей очередной смерти. Она же в самом деле приказала Гейлу убить себя — но слишком сильно после. Слишком поздно. Восхитительная глупость! Впрочем, что могла понимать в убийствах женщина, которой богиней-то удалось стать благодаря большой удаче? Гейл взял ногу девушки в свои руки, предупреждая дальнейшие действия. — Ценю твою веру в меня, Доан, и все же жизненные уроки я не вынес. Стоило лучше оценить риск, не хвататься за возможность сразу же. Не говоря о том, что какой бы… не была Мистра, мне не стоило так поступать с ней. Доан сощурилась, услышав твердость в его словах. Он в самом деле так думал. Благородно, но… — Возможно, ты ее никогда и не любил. Того, кого любишь по-настоящему, не сможешь убить. Не по своей воле. Доан знала. Она положила на него вторую ногу. — Но меня ты любишь. Верно? Волшебник провел пальцами вверх, коснулся ее бедра, наклонился и поцеловал коленку. Но ничего не ответил. — Гейл. Он взглянул на нее — хитро, исподлобья. Улыбнулся. Мягко взял под бедра и притянул к себе — Доан не сопротивлялась, когда Гейл лег рядом, и она оказалась практически под ним. — Мой Рассвет, я люблю тебя больше, чем жизнь и даже чем магию — смысл моего существования. — Осторожнее, архимаг, — серьезно сказала Доан, всматриваясь в бездну его темных глаз. — В этот раз ты рискуешь абсолютно всем. — В этот раз моя цель абсолютно стоит того, — сказал он, накрывая ее губы своими. Себя Баалова дочь глупой не считала. С жаром отвечая на поцелуй, думала… надеялась, что им нечего будет делить. Напротив, она ему обязательно поможет — в этом Доан всегда была с ним честна и искренна. Ни за что бы не стала мешать его планам и амбициям. Чувствуя, как Гейл медленно ведет рукой по изгибам ее тела, думала, что еще сильнее, если это было вообще возможно, ее заводила в нем жажда власти и могущества, его уверенность и целеустремленность — когда он не скрывал своих желаний. Боялась Доан лишь того, что Отец потребует от нее. Чем ближе они были к его храму, тем сильнее иногда был шум крови в ушах, отзывавшийся далекими барабанами кровавой жатвы. Ей нужно вернуться. Завершить начатое. Настойчиво уперевшись в плечи Гейла руками, она разорвала поцелуй. Заглянула в его темные глаза, полные желания, которое теснили недоумение и невысказанный вопрос. — Прости, — прошептала Доан и аккуратно выбралась из-под мужчины. Она вспомнила, как Корона Карсуса пульсировала в ее руках, отдаваясь почти неприятной болью в самой ее сущности, чувствительной к магии. Как многозначительно усмехнулся Энвер и фыркнул Кетерик, не понимая, почему честь надеть корону на еще небольшой, едва развитый Старший мозг досталась безумно улыбающейся баалитке. Но Горташ хотел, чтобы это была именно Доан. Плеть Баала, — раздались эхом воспоминания ее собственные слова, и словно бы снова по нервам отозвалась мощь нетерийского камня, украшавшего рукоять изящного алого кинжала, что она сжимала в руке. Нетерийского… Как та сфера, что носит в себе Гейл. — Все в порядке? Доан взглянула на него, пытаясь ухватить мысль, которая постоянно ускользала от нее все это время. Он ведь наверняка видел здесь какую-то связь — в отличие от нее. Гейл что-то говорил про корону и нетерийскую магию… как когда-то Горташ говорил ей то же самое — а она так же пропустила мимо ушей. Магия есть магия, ее либо можно использовать, либо нет, зачем усложнять? Слишком о многом она не задумывалась, ведь за нее всегда все планировал и решал Отец, определяя ее цель и предназначение. Доан слишком привыкла плыть по течению и не сбиваться с проложенного курса, планируя лишь мелочи, тонкости, вроде управления культом. Или отрядом. Она могла спросить прямо, разумеется. Именно сейчас — что Гейл задумал, а он ведь в самом деле что-то задумал — у нее не было сомнений. Но у него замечательно получалось утаивать факты за кружевом своих слов. Как и угадывать ее собственные тайны. Проницательный архимаг поймет причину ее интереса. Не догадался ведь еще об этом, об основном? О самом главном? Вряд ли. Тогда бы не сидел здесь с ней так беззаботно. Не целовал бы с такой нежностью. Когда-нибудь Гейл узнает, но не сегодня. Не сейчас. Когда она что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Им не нужно быть врагами. — Доан? Она поспешно улыбнулась, вырвавшись из размышлений. Не нужно об этом думать. Думай о нем. О счастье. Пока оно еще есть. Это ведь первые ее настоящие отношения. Ни одни другие не длились настолько долго. Доан казалось, что она все делает неправильно. Только недавно задумалась о том, что собственнически не подпускать никого к нему и к себе и делить вместе ночи, яркие и страстные, вряд ли можно назвать… отношениями. Доан любила его, с той искренностью, на которую только было способно ее черное сердце. Но привязанность по привычке выражала одним единственным способом. Попыталась вспомнить и с беспокойством поняла, что почти все их разговоры заканчиваются тоже сексом. Задумалась — каково ему с ней? Хорошо ли? Быть может, хочется чего-то иного? — Помнишь, я говорила, что сегодня хочу иначе? — Конечно. Прости… всего минуту назад мне показалось, что это вовсе не так. — Слишком часто оказываюсь сверху, и теперь не осталось сомнений в намерениях? Впредь постараюсь быть спокойнее. — Я был вовсе не против. Не говоря о том, что ты недолго любишь быть сверху. Она легко рассмеялась. Коснулась своих волос и, мягко перебирая пальцами пряди, вспомнила пару недавних особенно приятных моментов. — Тебе легко отдаваться. Всегда получается… волшебно. Никогда такого не испытывала, — еле слышно произнесла Доан последние слова. Гейл покачал головой. — Ты противоречива, словно сердце бури. Твой комплимент должен был убедить меня в твоих исключительно платонических намерениях ко мне этой ночью? — Я сказала, что постараюсь. Это трудно. — Как и мне, — он развел руками. — Ты слишком красива. Доан вскинула брови. Конечно, она знала, что красива. Но слышать это от Гейла все равно было приятно. — Так значит, тебя все устраивает? — Устраивает то, что пожелаешь сама. Если тебе угодно сегодня предаваться наслаждениям исключительно лингвистического характера — я в твоем распоряжении. — Гейл! — Доан попыталась нахмуриться, но у нее получилось только рассмеяться. — Прекрати сейчас же. Я хочу просто разговор. — Разговор? — Ага. Хочу узнать о тебе больше. О тебе или о Уотердипе. О твоей башне. Исследованиях, приключениях до всего этого. Обо всем. Хочу… хочу просто слушать, как ты говоришь. — Так не пойдет, — теперь уже Гейл нахмурился и посмотрел на Доан. — Почему? — искренне удивилась она. — Требую ровный счет. История за историю. Ты расскажешь о себе.