What Fools These Mortals Be

— Опусти свой кинжал чуть ниже, Шэдоухарт, и я разукрашу все вокруг твоими внутренностями и искупаюсь в твоей крови. Легкие, надрывно-истеричные нотки с придыханием в голосе чародейки заставили Гейла повести плечом, чтобы избавиться от неприятного ощущения, пробежавшего по позвоночнику. Тонкие пальцы полуэльфийки касались рукояти кинжала на поясе, на кончиках пальцев другой руки уже начинала искриться магия. Жрица Шар оскалилась. — Попробуй, психопатка. Закончу с жабой — ты будешь следующей. — О, ни за что не пропущу это зрелище, — произнес мягкий и вкрадчивый голос вампира откуда-то со стороны. — Мы собрали самых кровожадных женщин в округе, я все ждал, когда они сцепятся. — Находишь это забавным? — раздраженно бросил ему волшебник. — Кто сказал, что я смеюсь, Гейл? — ответил Астарион, не переставая плотоядно улыбаться. — Это какое-то безумие… Гейл обернулся на последнего члена их маленького отряда, который стоял совсем поодаль, схватившись руками за голову. Уилл. Волшебник обреченно вздохнул. Надежда на то, что хотя бы «герой» среди них придумает, как уладить дело миром, развеялась, едва успев возникнуть. Если не вмешаться, то к утру у них будет минимум два трупа. Возможно, что и три. Такой расклад его мало устраивал: Лаэзель нравилась Гейлу, да и с Шэдоухарт у него не было разногласий. Не говоря о том, что гитиянка и жрица были слишком полезны в бою, поэтому терять их было бы неприятно. Доан же… Гейл поймал себя на отчетливом желании схватить и оттащить чародейку от казавшегося уже неминуемым убийства. Неизвестно только, ее собственного, или же совершенного ею?.. Делать этого он, конечно же, не стал. Не хватало еще в самом деле лишиться какой-нибудь конечности. Волшебник поднял руку и потянул за нити Плетения, и, когда они закрутились вихрем в области, образовав яркую воронку всех оттенков сине-перламутрового, разжал пальцы и отпустил магию на свободу, позволяя ей передать свою волю в мир. Все произошло за считанные мгновения: три женщины даже не успели понять, что происходит, как превратились в оглушенных кукол. Шэдоухарт выронила из рук кинжал и упала рядом с такой же уставившейся в пустоту Лаэзель. Доан осталась стоять, смотря в одну точку. Все три видели перед собой гипнотический узор — простая, но очень действенная иллюзия. — Да ладно тебе, Гейл, серьезно? Я же надеялся на представление! Не обратив внимания на скорчившего недовольную мину вампира, он уверенно подошел к Доан, взял ее за оба запястья сразу — чтобы не сработали ее уже хорошо известные ему инстинкты — и развернул к себе. — Ты отойдешь, встанешь рядом с Астарионом и даже не подумаешь вмешиваться. Чародейка несколько раз хлопнула ресницами и, к удивлению Гейла, с какой-то пустотой во взгляде беспрекословно подчинилась, словно бы он наложил на нее доминирование, а не просто разорвал гипноз. Любопытно. Пообещав себе, что подумает об этом позже, Гейл подхватил лежащий на земле кинжал Шэдоухарт, спрятал его за пояс и откинул каблуком сапога меч Лаэзель. Тот звякнул и оказался под ногой у подошедшего Уилла. — Я помогу, — сообщил колдун в ответ на неодобрительно сощуренный взгляд Гейла. Поднял меч, но оставил его в ножнах. — Если они… не захотят внять голосу разума. Волшебник коротко кивнул и дотронулся до обоих женщин сразу, вырывая их из гипноза. Лаэзель и Шэдоухарт, в отличие от Доан, в один момент оценили ситуацию и бросились в сторону, встав в защитную позицию по обе стороны от Гейла. Обе почти синхронно поискали оружие и оказались крайне недовольны его отсутствием. Волшебник выпрямился и медленно, словно двум детям, начал говорить: — Вы обе успокоитесь и разойдетесь. — А потом добавил чуть более низким голосом, совсем на грани угрозы: — Иначе следующее мое заклинание будет уже не таким безобидным. Гитиянка и шаритка, казалось, были способны прожечь его взглядами с двух сторон насквозь. Гейл обернулся к последней — в конце концов, именно она напала на Лаэзель. — Тебе в самом деле это было необходимо? Убить ее во сне? Шэдоухарт громко фыркнула и рассмеялась — так, что даже ее красивая черная коса взметнулась. — Любишь гибкую мораль и двойные стандарты, Гейл? Когда твоя красноволосая подружка убивает из прихоти — ничего страшного, это случайность. Когда я пытаюсь защитить себя — это преступление? Волшебник нахмурился. Почувствовал невысказанное: «чем я хуже?» В самом деле, чем? Мимолетная мысль пронеслась в его голове: Шэдоухарт с самого начала нравилась ему внешне — темноволосая, с мягкими чертами лица и мелодичным голосом, если уж и забывать богиню, ища утешения в другой… — Воровство и предательство — преступления куда более худшие, чем безумие, — прошипела гитиянка. — Бешеного зверя можно приручить, вор навсегда останется вором. Гейл с осуждением покачал головой. — У нас достаточно врагов, но вы предпочтете вцепиться друг в друга? Какой в этом смысл, Лаэзель? Та сверкнула на него глазами исподлобья. Читавшаяся в ее глазах гордость говорила о том, что так просто забывать все она не собиралась. Шэдоухарт вздохнула. — Я нахожу попытки Гейла нас заболтать очаровательными, но сейчас он прав, гитка. Тебе стоит сбавить свою спесь и направить злость на врагов, не на тех, кто сражается рядом с тобой. — Предлагаешь обняться и стать друзьями? — Выплюнула в ответ гитиянка. Жрица фыркнула. Но Гейл не без удовлетворения отметил, как обе внешне постепенно оставили воинственность и явное желание наброситься друг на друга. — Предлагаю тебе подумать над тем, что у того, кто решит пойти против нас, не будет ни единого шанса. Если мы будем действовать сообща. Сказав это и гордо вздернув подбородок, Шэдоухарт развернулась спиной и ушла прочь — к своей палатке. Гейл обернулся к Лаэзель, которая проводила девушку взглядом, полным холодной ненависти. — Я надеюсь… — Оставь, Гейл, — гитиянка небрежно взмахнула рукой, обращая на него свой взгляд. — Не стану нападать на нее ночью так же подло, как она. — Лаэзель сокрушенно вздохнула, намекая, чтобы он ушел. — Мне нужно подумать. Он чуть кивнул, намереваясь уйти, как услышал: — Если еще раз прикоснешься к моему мечу, Уилл, то недосчитаешься пальцев. Волшебник усмехнулся. Угроза была полна ярости, которую куда-то надо было выплеснуть, но в ней не было враждебности. А затем он обернулся и встретился с зелеными и темными в полуночи глазами Доан. — Ты только посмотри на этого героя. — Он разрешил конфликт, и никто не пострадал. Астарион подозрительно взглянул на все еще пребывавшую в задумчивости чародейку. Он был уверен, что она разозлится на Гейла — за то, что тот заколдовал ее. Или хотя бы язвительно пошутит. Как минимум. — А так бы ты в самом деле зарезала Шэдоухарт? — Ага. Ты же знаешь, я ее терпеть не могу, — Доан небрежно пожала плечами. — А тут такой случай. — У вас столько общего. Провалы в памяти и попытки прирезать кого-то ночью, например. — вампир хитро улыбнулся. — Причина твоей ненависти ускользает от меня. — Что, я не имею права ненавидеть кого-то просто так? Возьми хотя бы ее идиотскую челку! Она же отвратительна. Астарион притворно рассмеялся. Конечно же дело было в челке, подумал он, а вовсе не в том, что накануне Шэдоухарт мило и заливисто смеялась над шутками одного волшебника, едва заметно касаясь пальцами то его руки, то своей великолепной черной косы, слушая его очередной длинный и невероятно скучный монолог. — Что ж, лавры сегодняшнего дня достаются Гейлу, который предотвратил убийство из-за челки. — Ты что же, ревнуешь? — Доан подозрительно сощурилась. — К кому? К ходячей энциклопедии, который не затыкается и болтает о своей богине? Она несогласно покачала головой. — Есть что-то в нем такое, глубоко внутри… — мечтательно протянула чародейка. — Темное, очень темное. Властное. Но это не нетерийская сфера. Вот от кого уж Астарион точно не ожидал подобных речей. Но Доан была полна сюрпризов. — Что ж, дорогая, желаю удачи с «глубинными» исследованиями. Когда они у тебя провалятся — обещаю, не буду над тобой смеяться. Возможно. — Ты отлично справился. Не думал о том, чтобы стать лидером этой группы? Гейл еле удержался, чтобы не съязвить. Попытки Уилла поболтать с ним и, возможно, подружиться иногда его утомляли. Колдун считал, вероятно, что у них много общего?.. — Лаэзель достаточно прекрасно с этим справляется, спасибо. — Сегодня стало очевидно, что не справляется. — Что же ты сам не попробуешь? — Вряд ли Лаэзель с Шэдоухарт стали бы меня слушать — как тебя. Астарион и Доан… Думаю, ты бы точно был против — потому что от нее бы я избавился в первую очередь. Уилл недобро усмехнулся собственным словам. — Точно, — хмыкнул Гейл. Все в этом отряде норовят вцепиться кому-то в глотку, выпотрошить или сделать еще что-то более мерзкое. А еще есть он, Гейл из Уотердипа, пытающийся понять, как загнал себя на это дно, где ему приходится быть голосом благоразумия. Не хватало еще в самом деле стать их лидером. Но если только представить, куда бы завел их «славный парень» Уилл… — Лаэзель слушает тебя. Как и Доан, — не унимался колдун. — Если уж вы с гитиянкой считаете, что она зачем-то нам нужна, то не забывай об этом. Наша психопатка способна устроить резню — и устроит, бровью не поведет. Видел же, как она разговаривала с той дроу? Гейл видел. Дружелюбное щебетание чародейки, которая потом наедине с ним призналась: она обязательно перережет культистке горло за то, что та назвала ее феечкой. — Вряд ли это будет беспокоить Лаэзель. Но вот тебя, Гейл, будет. Я уверен. Волшебник улыбнулся — несмотря на то, что его все больше раздражал этот разговор. — Я здесь не для того, чтобы кого-то судить, — он пожал плечами. — Ага. Но сможешь ли ты потом с этим жить? Стоило Уиллу отойти, как с лица Гейла сразу же сошло все напускное дружелюбие. Он снова пытался перекинуть на него ответственность. Почему? У Гейла достаточно своих проблем, чтобы еще и разбираться с последствиями чужих. Но в чем-то колдун был прав. Отряд действует сообща, а значит, что он несет ответственность за то, то они делают все вместе. Несколько осторожных слов, вопросов, пара взглядов и улыбка, от которой чародейка начинала сиять в ответ. Совсем немного для душевного спокойствия. Далеко не самое страшное, на что он способен.