Охана

      Идя по коридору ФЭС с кипой бумаг на подпись, размышлениями о всколыхнувшем общественность деле и напоминанием в голове, что нужно созвониться с Султановым, последнее, что ожидает Николай Петрович — это столкнуться с ребёнком. Едва ли не в буквальном смысле этого слова.       — Здрасте! — раздаётся совсем рядом, и майор на каком-то автомате затормозить успевает. Опускает чуть ниже гору разноцветных папок и разрозненных листков, встречается со взглядом сверкающих интересом и предвкушением карих глаз и буквально сам заметить не успевает, как расплывается в совершенно не дежурной улыбке.       — Здравствуй, — кивает он в ответ и, изловчившись и всей своей ноше словно-таки на время центр тяжести сместив, умудряется ещё и руку пареньку протянуть. Пожимает тот крепко, совершенно на юного парня в этот момент не походя, и продолжает уже через миг всё в той же манере:       — А вы маму освободили уже на сегодня?       Илья смотрит серьёзно, взглядом своим словно-таки в самую душа заглянуть намереваясь, все потаённые мысли «вытаскивая наружу» и ловко в словах собеседника разбираясь ещё до того, как он произнести их вслух посчитает нужным. И Круглову одновременно приходится и стушеваться немного от столько пронзительных глаз мальчугана, и поразиться, насколько на Власову с Даниловым в этом плане похож, и в каком-то роде умилиться даже, в тот же миг понимая, что никакие улыбки будут сейчас ни к чему. Парень избрал серьёзный тон разговора — и кому как не заместителю руководителя ФЭС придерживаться такой же манеры?       — Освободил, Илья, — кивает он, папки перехватывая удобнее. — Честное офицерское. Она собиралась быстро в лабораторию заглянуть и идти собираться. Думаю, осталось подождать совсем немного, и мама будет уже здесь.       — Это хорошо, — заключает парень, окидывает майора взглядом и, заглянув ему в глаза, спрашивает: — вы в кабинет? Давайте, я помогу.       Он оказывается непоколебимо настойчив, и спустя пару мгновений Круглов всё же сдаётся, несколько папок отдавая Илье в руки и кивком головы предлагая двинуться в путь. Дорога от силы занимает пару минут, но на очередное за годы знакомства восхищение парнем майору этого оказывается абсолютно достаточно.       — А ты ведь не один приехал, правильно?       — Конечно. Папа дядю Лёню в гараже встретил, и Каринка с ними осталась. А я посмотреть пошёл: может, мама освободилась уже и к выходу идёт, — охотно объясняет Данилов, выложенные на начальственный стол папки ровняя в аккуратную стопку. — Я бы встретил её тогда и проконтролировал, чтобы она не задерживалась нигде. Мы ведь на дачу всё-таки едем. Чего время попусту терять?       — Совершенно с тобой согласен. Пойдём-ка, к стойке дежурного вернёмся, — предлагает Круглов, свою стопку документов так и оставляя кривоватой, с то и дело торчащими в разные стороны папками. — Чтобы уж точно вы с мамой не разминулись.

--

      Едва только успев выбраться из машины, Карина принимается из стороны в сторону размахивать руками, в яркое платье одетой куклой, а заодно и собственными волосами, заплетёнными в две ровные косички. Со стороны такая картина напоминает какой-то шаманский танец… бубен вот только в руки её стоит вложить да огонь где-нибудь неподалёку развести. Последний, к слову, был бы как раз к стати.       — Чего они напали-то сразу? — ворчит она, уворачиваясь от почти что роем налетевших на неё комаров.       — Так они целый месяц ждали, когда ты приедешь, — вытаскивая из салона авто свой рюкзак, заключает младший Данилов. — Оголодали тут совершенно, заскучали совсем без разнообразия, а тут свеженькое мясо подъехало. С кровью вкусненькой, — приблизившись почти что вплотную, улыбается сестрёнке Илья.       — Ты тоже свеженький! — совершенно резонно бросает в ответ девчушка, ручонкой коснувшись его живота и словно бы кусочек от брата решив оторвать. — Так что не радуйся, и тебя загрызут. У тебя как, вкусная кровь? — склонив чуть набок голову, спрашивает Карина и в следующий миг уже цапнуть Илью собирается, не взяв в расчёт одного простого обстоятельства — он слишком хорошо её знает, чтобы не успеть увернуться. — А ну-ка, дай попробовать! — кричит она со смехом, спеша догнать с наигранным криком убегающего прочь Илью.

--

      Рита как ни в чём не бывало неспешно покачивается на садовых качелях, так удачно разместившихся в тени яблони и раскидистой берёзы, прикрыв глаза и наслаждаясь таким долгожданным спокойствием, когда не нужно спешить ни по одному из адресов, договариваться о встречи с кем-нибудь из фигурантов дела, подумывать о том, как бы отделаться от норовящих на очередную свалку отправить их экспертов… когда совершенно поблизости раздаётся почти что оглушительный хлопок, всколыхнуться заставивший и в один миг распахнуть глаза.              — Э-эй! — с буквально кричащим в голосе возмущением выдаёт ровно в следующую же секунду Карина. — Это моя была жертва! Чего ты делаешь?!       — Я первый увидел — значит, моя! — выпаливает моментально Илья, уворачиваясь от попытки младшей сестры не то ударить его, не то выхватить что-то ценное — Власовой с её позиции пока ещё совершенно не различимое. — Не ждать же мне, пока ты ртом нахлопаешься.       — Но этот комар на мне был. Он мой! — не отступает Данилова, недовольным взглядом буквально-таки прожигая брата.       — Вот видишь, — ввинчивает он мгновенно, — я тебя спас получается. Так что этот комар — твоя плата мне за спасение. Мы в расчёте!       — А я не просила меня спасать, — почти что фыркает в ответ на его резонные и неоспоримые, казалось бы, слова девчушка. Откидывает за спину свою косичку и на сей раз внимательным взглядом окидывает стоящего напротив брата, явно отомстить ему намереваясь — удар по руке оказался всё-таки не таким уж незаметным, и комара на сей раз уведя уже аккурат у него из-под носа.       Наблюдающая со стороны Маргарита лишь в недоумении приподнимает бровь, не то что не зная, как реагировать на разворачивающуюся в саду ситуацию, а не находя даже слов, чтобы уточнить хотя бы всю суть ведомого детьми разговора. Нет, отголоски его она, конечно, понимает, но вот в целом… комары в качестве атрибутов жертвоприношения остаются для неё загадкой покруче испарившегося из здания Добинской администрации сейфа с компроматом на местного библиотекаря. Вопросов накапливается всё больше, но когда капитан решает наконец вклиниться в детский разговор, оба они спешат скрыться за домом, с криком понёсшись за пролетевшим между ними комаром.       Обратно в реальность Риту возвращают качнувшиеся вместе с ней качели. Рука супруга тут же обнимает за плечи, и Власова, подняв на него взгляд, только и находится что спросить:       — А что происходит?       — Ликвидация вражеских налётчиков с элементами соревновательного духа, — пожав плечами, как ни в чём не бывало выдаёт ей в ответ капитан.       — Чего? — Рита хмурится и взгляда от избранника отводить не спешит — мало ли ещё какой симптом проявится, а она его умудриться пропустить. — Данилов, у тебя интоксикация свежим воздухом, что ли? Какая ликвидация налётчиков? Какой дух соревновательный?! У нас дети комаров поделить не могут!       Степан в ответ разве что усмехается, в глаза супруге заглянув, а в следующий миг уже крепче к себе её прижав и вслед за собой к мягкой спинке широких качелей её утянув. Отдых всё-таки, а значит брать от него нужно всё, до последней капли.       — Я тебе об этом и говорю. Комаров они, попавшихся на глаза, ликвидируют, — берётся объяснить капитан, не дожидаясь повторного вопроса. — На себе, на ком-то или чём-то, мимо просто пролетающего… ну, мало ли кому как повезёт. А жертв в стаканчики пластиковые складывают. У кого к вечеру больше будет — тот молодец. А кто молодец — тому полагается первая жаренная на костре сосиска. По-моему, шикарная награда.       — Да уж, золотая медаль нервно курит в сторонке, — не разделяя буквально излучаемого мужем удовольствия, осторожно отмечает Маргарита. — Не соревнования, а просто мечта любого ребёнка.       — Чего это только ребёнка? — с явно почувствовавшемся в голосе недовольством вопросом отзывается капитан. — Я тоже вполне себе успешен в этом состязании. Возможно, даже лидирую, — отмечает он, пластиковым стаканчиком с болтающимися на дне ликвидированными комарами осторожно потряся в воздухе. От их количества всё-таки победа зависит, а её из-за глупости упустить будет совершенно обидно. Под удивлённый взгляд супруги он тянется к её плечо и, ловко и осторожно хлопнув по нему, расплывается в улыбке. — Вот и ещё один. Если ты на него претендовала — извини.       — Да уж, весело у меня отпуск начался.