В ФЭС, несколькими часами ранее:
Когда крутиться на стуле в переговорной ФЭС становится уже не так интересно как это было в первые минуту, Карина «припарковывает» его буквально вплотную со столом, поднимается на колени и, склонив голову на бок, наблюдает за братом, старательно и совершенно сосредоточенно выводящим буквы в тренировочной тетраде. Он ровняет её то и дело, удобнее перехватывает так и норовящую соскользнуть ручку и её заинтересованности и не замечает даже. До того самого момента, пока сестра не предпринимает попытки утащить сначала ручку из его пенала, после — ещё не законченную пропись, следом — ластик, не известно зачем ей понадобившийся. — Чего тебе? — хмурится парень, успев схватить пенал и развернуться к Карине лицом. — Я тоже хочу попробовать! — с возмущением выдаёт девчушка, быстрым «прыжком» хватает его без присмотра оставшуюся тетрадь, но, отчего-то замешкавшись, упускает свою добычу буквально-таки в последний момент. — Так не честно! У тебя и тетрадка, и книжечка, а у меня раскраска только. Дай мне тоже пописать! Ну, пожалуйста. Данилова ловко состраивает страдальческую мордашку, и Илья, недолго посомневавшись и пару раз отказав сестрёнке, всё-таки идёт у неё на поводу. Или точнее будет — сжаливается? Из тетрадки, благо что она не школьная, а попросту тренировочная, безжалостно и вместе с тем максимально аккуратно оказывается вырван лист в косую линейку, Карине выделяется одна из ручек, и Илья на правах старшего брата и уже как месяц как самого настоящего первоклассника со всей скрупулёзностью выводит в столбик несколько примеров заданий из собственных прописей, с серьёзным видом объясняет, из какой точки следует начинать письмо, ровняет наклон тетради и буквально вкладывает «перо» Карине в руку. За отработкой письма их и застаёт неожиданно появившийся на пороге Воеводин. — О, детвора! — обрадовавшись, начинает он сходу. — Поможете мне в одном очень серьёзном и секретном деле? — он с некой опаской оглядывается по сторонам, но согласных кивков Даниловых и заинтересованности в их глазах всё же не упускает. — Отлично. Только пообещайте, что не рассекретитесь перед тётей Таней! — Обещаем! — дружно выкрикивают ребята, успев между собой переглянуться, и уже через пару секунд, взяв Олега за руки, словно бы испаряются из переговорной, оставив недописанными свои упражнения, не задвинув кресла и даже позабыв про сиротливо оставшегося сидеть на столе зеленовато-жёлтого зайчонка с ярким сердечком в лапе. Дорога до нижнего этажа с гаражным отсеком, камерой вещдоков и множеством отсеков для экспериментальных задач занимает у заговорщиков какие-то пару минут. Ещё столько же уходит на то, чтобы не попасться на глаза Белой, стук каблучков которой оперативником опознан оказался загодя. И все вместе, на всякий случай прокравшись вдоль стены хранилища, они наконец оказываются возле одной из запертых дверей. Кладовка встречает гостей темнотой, и включенная почти что сразу лампочка под потолком ситуацию исправляет не так чтобы сильно — права всё-таки Рогозина: с завхозом пора проводить серьёзный разговор. — А теперь самое главное, — понизив голос до полушёпота, начинает Воеводин, — я остаюсь тут, а вы закрываете дверь на ключ и быстро прячете его в карман. Чтобы точно никто не увидел. Кофе и бутерброды я взял, — тряхнув в воздухе термосом и поблёскивающим даже при тусклости лампы свёртком, отмечает старлей, — сидеть здесь есть на чём… точно продержусь! В вас я верю, вы не проболтаетесь, — замечает он серьёзно, чувство готовности в детях укрепляя ещё сильнее. — А тётя Таня поищет меня, увидит, что телефон я в буфете забыл, уедет сама… и вот тогда вы меня откроете. Отличный план. Всё, поехали! — заключает он и, отбив «пятёры» каждому из своих союзников, даёт отмашку на воплощение плана в реальность.В ФЭС, в наше время:
— Вот там мы дядю Олега закрыли, — махнув рукой в левую сторону от камеры вещдоков, отмечает Карина. — Да, — согласно кивает, подтверждая её слова Илюша. — Потом ключ спрятали, как и договорились, в комнату с креслами вернулись, тёте Тане честно соврали, что дядю Олега не видели… — Поискать даже вместе с ней сходили, — перехватив его взгляд, дополняет девчушка. — А потом она уехала, и мы открывать дядю Олега собрались, — продолжает с серьёзностью во взгляде и голосе Данилов-младший, — но тётя Валя позвала чай с пирогами пить. И мы согласились, чтобы и перед ней на всякий случай не рассекретиться, вдруг она тёте Тане позвонила бы сразу. — Да, а потом ты прописи Илюше пришла проверять, и дядя Андрей отвлекал тебя картинками какими-то в планшете постоянно… забыли мы совсем, что дядю Олега из кладовки не выпустили, — виновато потупив взгляд в пол, заканчивает их с Ильёй один на двоих рассказ. Вся семейная делегация к этому моменту как раз успевает дойти до той самой кладовой, запертой на ключ и ставшей Воеводину не то убежищем, не то тюремной камерой. Замок легко отщёлкивает дважды подряд, дверь распахивается… и увиденное в полутёмном помещении заставляет одновременно и поразиться, и тихонько хихикнуть. На то, чтобы растолкать Олега, крепко уснувшего на невесть откуда взявшемся небольшом детском матрасе и невольно прижавшегося боком к набитому песком манекену, вальяжно отдыхающему на полу кладовки уже явно не первый день, уходит аж несколько минут. Власова в какой-то момент уже даже предлагает мужу оставить его досыпать прямо так, но сердобольство Данилова оказывается категорически против такого разумного, в каком-то смысле, предложения. — О-о-о, — не спеша подняться и совершенно не осознанно для самого же себя потирая глаза, отзывается наконец Воеводин. Губы его растягиваются в улыбке, а взгляд попеременно фокусируется то на Рите со Стёпой, то на их детях, с интересом наблюдающих за происходящим. — Ребя-я-та. А Таня уже отчаялась меня искать? — Да наверняка, — усмехается ему в ответ Власова. — Ты ведь от встречи с общительной бабусей с Малиновской улицы тут прятался? Белая уже с полчаса как вернулась, — припоминая уставшую коллегу, встреченную по дороге в буфет, отмечает Маргарита. — Так что можешь уже идти, сочувствовать Тане и пытаться оправдаться, где же тебя носило. Мордашку только для начала сделай менее помятой.