Осенние этюды

      Акане медленно проплывает через торию к храму, плотно прижав к груди руки. Она знает, что люди, приходящие сюда, наслаждаются красотой их садов, изящностью храма и открываются богу природы, а после идут и совершают поступки, в которых затем вновь покаются.       Осенние сады их прекрасного японского храма простираются далеко, к низине; почти под ногами, подле тропинки, журчит вода в пруду — гладкие камни обступают его со всех сторон, заботливо разложенные Акане. Она проходит мимо, бросая мимолётный взгляд на водную гладь — стоит только поймать лёгкое, почти безмятежное дуновение ветра, и гладь испещряется рябью. Глаза загораживаются выбившейся из причёски прядью, Акане пальцем заправляет её за ухо.       Стучат сандалии по тропинке, и в ритм бьётся сердце, — мерно, спокойно. Акане глубоко вдыхает свежий воздух — вокруг настолько ясно и чисто, что даже он кажется прозрачным.       Вставая у входа в храм, Акане устремляется вдаль — и взглядом, и душой. Под синеющими вдалеке пиками гор расстилается кроваво-охровое поле клёнов, словно подсвеченное изнутри ярким солнцем. Кроны деревьев едва двигаются от осеннего ветра, лёгкого и прохладного, и Акане поводит плечами. Кимоно мажет полами по икрам, щекочет, но Акане не меняется в лице. Акибарэ всегда даёт ей море безмятежности и каплю вдохновения.       Она даже не сразу замечает, как к храму мягкой поступью приближается молодой человек. Он еле слышно кашляет, привлекая к себе внимание, и Акане, вздрогнув, переводит взгляд на него: стараясь сфокусироваться на чужом силуэте, она теряется, отшатывается назад, но берёт себя в руки и улыбается. Силуэт постепенно обретает конкретные очертания: молодой человек, нервно крутя меж пальцев толстую нитку от омикудзи, плотно поджимает губы и виновато строит брови домиком.        — Мне выпало кё, — упавшим голосом говорит он.        — Завяжите на нитку, — медленно кивает Акане. Длинные волосы, ниспадающие на спину, качаются из стороны в сторону. От очередного дуновения ветра в воздух поднимается алая лента, которой Акане связывает причёску, и плавно ложится ей на плечо. — И оставьте в храме.        — Я боюсь, что это предсказание сбудется, — его губы дрожат.       Акане вздыхает и отступает в сторону, приглашая молодого человека внутрь храма. Тот, застыв перед ней, оглядывается, цепляясь взглядом за горизонт, и говорит:        — Великолепный пейзаж, — он устало выдыхает. — Этот храм и Вы действительно сочетаетесь с ним, это очень хорошо.       Акане отступает на шаг, тревожно оглядев даль.        — Я имею в виду: там — алый ковёр, тут — белый храм, там — величие природы, здесь — величие искусства. И Вы дополняете, объединяете природу и искусство в одно.       Акане медленно пожимает плечами. Она в белом кимоно и алом хакама, на её блестящих чёрных волосах подвязана алая же атласная лента.       Акане игнорирует слова молодого человека — в конце концов, тот, как и положено, замечает лишь красоту вокруг. Она склоняет голову и повторяет:        — Привяжите омикудзи в храме. Это поможет избежать плохого воздействия предсказания. У Вас обязательно всё получится, однажды и Вы будете благословлены.       Молодой человек поклоняется ей и молча проходит внутрь. Он поверит, что скоро и его будет ждать счастливая удача, ведь сила надежды и сила слова — величайшие инструменты, дающие людям силы жить, творить и наслаждаться красотой.       Акане застывает у входа, не решаясь нарушить надежду человека. Она вновь всматривается в поля клёнов — алое полотно так и приковывает взгляд. Скоро момидзи — её любимая пора.