Любить наотмашь

- Народный ансамбль. - Бальные танцы. - Хуяльные! - Игорь! - Ещё раз тебе говорю: на-род-ны-е. - Иди ты к черту со своими лаптями! Бальные! - Я не хочу в собственном доме слышать бесконечные "ча-ча-ча" и видеть нарочитые гримасы! - А я не собираюсь терпеть уебанские дроби и повизгивания! - Хазин, блядь! В фолке - сила! А в этих твоих перетаптываниях по паркету сплошная искусственность! - Это в твоих народных стремные старческие ужимки, дядь! В бальных - э-мо-ци-и! - Народные! - Бальные! - Сбивки, моталочки, веревочки и дроби! Толчея, хоровод и перепляс! - Вальс и танго! И точка. И где ты в Германии найдешь свои ебучие народные танцы?! А бальные буквально в нашей студии! - Сам вести буду! - Гр-р-р! Рычание Пети заглушило скрип несчастного стакана, который он педантично выравнивал на полке рядом с такими же. Если Игорь еще хоть слово скажет о своих Volkstanz, набор точно лишится одного бокала. Но Гром лишь копирует рык своего мужа и шлепает кухонным полотенцем о столешницу. Этот спор порядком поднадоел уже обоим. Это раньше, в их юность на родине, было забавно тыкать друг друга презрением к первым танцевальным направлениям друг друга, а сейчас уже хотелось найти другие поводы для взаимных подъебов. Но вместо этого прения о том, что лучше, народные или бальные, вышли на новый уровень. Как назло, перейти на подколки хип-хопа и frame up не вышло. Практика показала, что стили охуенно сочетаются: Хазин прекрасно выделывает смурфы на стрипах, а Гром идеально вписывается в верха партерных хореографий. Но народные танцы и бальные... Извечный камень преткновения. И вот сейчас позднее утро, а они опять собачатся, хотя обоим уже скоро убегать на дневные тренировки. В студию нести негатив не хотелось: ученики же ни в чем не виноваты. Как говорится, если у вашего тренера плохое настроение, то проблемы не у него, а у вас. В бок тычется чужой палец, и Петя вздрагивает, разворачивая корпус к незаметно подошедшему Игорю. Тот с легкой улыбкой подмигивает и тычет еще раз, вызывая тихий смешок. Помотав головой, Хазин приваливается к каменному телу, опуская растрепанную голову на чужую ключицу. О том, что они только что шипели друг на друга, говорят лишь слегка покрасневшие щеки обоих, но в привычных объятиях это уже кажется неважным. Спор не решен, но разве поехал бы Петя вслед за Игорем пять лет назад, если бы думал, что подобное недовольство испортит их отношения? Хазину было двадцать два, когда он живенько собирал вещи, пытаясь утрамбовать в отдельный чемодан всю свою коллекцию стрипов. В России у него было имя. Самый талантливый. Самый гибкий. Самый ебанутый танцор frame up. В Германии у него было Гром. Они вместе заходят в свою студию и, буднично чмокнувшись, расходятся по классам. Черные стены уже родного зала встречают Петю. Он сам красил их, придирчиво рассматривая на предмет неровных разводов, а потом капризно командовал Громом, ползающим с проводами дополнительной подсветки. Хазин привычно включает розовые диоды и тащит из сумки ботильоны "тройки". Перед первой индивидуалкой есть время, и можно спокойно размяться и вспомнить, что он поставил девчонке-эмигрантке под Земфиру. Колонка скрипит и приветственно булькает, прежде чем найти телефон и воспроизвести первые гитарные перебивы, перемежаемые барабанами. Петя прикрывает глаза и вращает головой и плечами, выплывая в центр. Он потягивается в боках, наслаждаясь таким знакомым чувством натяжения в спине, и медленно опускается в гранд-плие. Каблуки по всем правилам отрываются от паркета, но Хазин этого даже не замечает - голеностоп перестал дрожать почти десять лет назад. Натяжение от макушки до кончиков пальцев уже не надо контролировать, оно возникает само собой. Петя спускается в партер, раскрывая ноги в распашке и расслабленно укладывается грудью в пол. Разошлись, как всегда по домам - камон. Знаешь, я никогда никому тебя не отдам.* Внутри легким бризом плещется спокойствие. Вечером их спор с Игорем может продолжиться, но Петя этого даже ждет. Он не часто признается в своих чувствах, но даже когда Гром рассерженно пыхтит, Хазин с уверенностью понимает - любит. Ни в аду, ни в раю, где-то там - камон, Я стою на краю, дальше звезды и океан. Два года жизни на две страны измотали. Аэропорт, студия, кровать, сцена. Ничего, кроме паркета и салонов самолетов, они оба, казалось, и не видели, а спортивные сумки стали продолжением рук. Возвращаться на родину насовсем Гром не желал. Он уже успел основательно прорасти в Германии, открыть небольшой зал и набрать учеников. Его имя на местных фестивалях знали все. А вот в России все уже стало чуждым. За исключением танцев, конечно. Петя рисковал всем. Известностью, собственным развитием, их отношениями. Кто знал, сколько они выдержат на постоянке жить друг с другом? Сможет он вообще прижиться в Европе? Frame up там не знали и не танцевали. Исключительно русский стиль, построенный вокруг американских Pleaser - величайшая политическая ирония современного искусства. Его даже Нина тогда не приехала проводить, свято убежденная, что призвание на мужиков не меняют. Но Хазина подгоняли и собственная заебанность вечными перелетами, и локальный скандал в соцсетях. Где ж это видано, что русские танцоры оказываются геями? Действительно, где... Их подловили после награждения на каком-то ежегодном отечественном конкурсе. Взмыленные, но довольные, они просто обнимались в сумраке коридора, но фанатам этого оказалось достаточно. Как и хейтерам, конечно. Желтые газетенки принялись выкапывать все мало-мальские старые фотографии и Пети, и Игоря, упражняясь в умении в метафоры и сарказм. Решение было принято. Никто не обещал Хазину, что при спуске с трапа на землю Берлина, все проблемы исчезнут, да он и сам знал, что в жизни грядет пиздец. Но стал бы он известным танцором, если бы пасовал перед трудностями? Поэтому сжимаем зубы и терпим, Петь, терпим. И вот спустя пять лет крохотный зал Грома превратился в их общую студию на пять классов, почти каждая европейская сцена стала родной, а канал Youtube регулярно пополняется новыми проектами. Петя Хазин не просто справился. Он заставил Европу надеть стрипы и уйти в партер. В Россию он так и не вернулся. Гром в каждую годовщину переезда благодарно прижимается губами к его лбу и шепчет: "Спасибо". Петя ершится и ворчит, что он всего лишь посидел несколько часов в самолете, и ничего особенного не сделал, но в глубине души гордится собой. И Игорем. Тот терпеливо сносил все истерики и битье посуды, когда ничего не получалось. Закидывал на плечо, рискуя получить каблуком в живот, когда Хазин ночами отрабатывал все новые вывороты ногами в зале. Громче Пети рычал на очередных организаторов соревнований, не понимающих, куда приткнуть уникального танцора. И он совершенно спокойно смотрит, как Петя вечерами держит маленькую ручку, медленно показывая шаги и внимательно следя, чтобы пока что неловкие ножки правильно повторяли. Смотрит, тянется за телефоном и подбадривает улыбкой и комментариями. А потом уже Петя горделиво выкладывает видео, где Гром аккуратно выделывает степенную дробь, подстраиваясь под детский шаг. Они говорили о детях, еще когда жили в разных странах. Шутили, что с их-то профессией общий ребенок точно будет петь. И как-то само собой разумеющимся стал поиск суррогатной матери, стоило Пете разложить последние вещи. Здравый смысл подсказывал, что неплохо было бы обождать, решить сначала все вопросы с танцами, но чуйка уверенно говорила, что это наилучшее время. И спустя год они уже держали на руках свою Аврору. СМИ в России сошли с ума. Хазин остервенело блочил каждого, от кого прилетало хоть что-то плохое, Гром же флегматично заявлял, что почти полторы тысячи километров и государственные границы - прекрасная защита, и пусть там пишут любой бред, главное, что они далеко и вместе. Петя так до конца и не преисполнился такой флегматичностью. Ну он же экспрессивный бальник в прошлом, хули. *** Сегодня забирать Аву из сада нужно ему: у Грома еще несколько вечерних тренировок. И искренне сучливая часть Пети готова с пользой потратить время наедине с дочерью. Уже в трамвае он усаживает ее себе на коленки и лезет в галерею телефона. - Принцесса, хочешь на красивые танцы посмотреть? Аврора быстро-быстро кивает и тянется пальчиком к значку видео. - Да. Папины? - Конечно, - Петя умиленно чмокает дочь в пушистую макушку и позволяет ей включить понравившийся файл. В висящих на ушах наушниках начинает играть танго, и он чуть наклоняется, чтобы Аве было слышно. На экране он сам, тринадцатилетний и острый, ведет по паркету Нину. Та в ярко-красном платье споро переставляет ноги и выгибается там, где нужно. Четкие шаги, выверенные движения руками - пара красивыми куклами безукоризненно исполняет "Либертанго". Аврора восторженно сопит, и Петя довольно улыбается, предчувствуя победу. Ну какая девчонка откажется от красивых платьев и изящных каблучков. Это вам не паневы с кокошниками. - Хочешь так же, милая? Малышка оборачивается, перехватывая отцовский взгляд, и хлопает в ладоши. - Очень! Выкуси, Гром! Петя хоть его и любит, но за бальные танцы горой! Вечером Хазин работает. Он лежит в темноте спальни и прослушивает новинки недели, ища хороший трек и накидывая идеи образов на уже отобранные. Однако новую стилизацию Shortparis в наушниках перебивает... Кадышева? Раздраженно фыркнув, Петя выключает плеер и морщится от избитого "А я вовсе не колдунья..." В гостиной Игорь, нагнувшись к дочери, аккуратно танцует с ней простые моталочки и сбивки. - Вот так. Умница. А это припадания, смотри. На медленной части он показывает Авроре тягучий шаг и резкое переступание с точным кудепье, а та тут же повторяет, схватывая движение на лету. - Папа, так? - Ты же мое талантливое солнышко! - Гром счастливо улыбается и целует девочку в макушку, совсем как Петя днем, - А хочешь еще покажу, как в народных можно? Конечно Аврора согласно вопит и бежит к дивану, залезая на него с ногами. Игорь, красуясь, проходит к центру комнаты и с гэканьем начинает крутить обертасы в прыжке. Дочь хохочет и хлопает в ладоши, пытаясь взмахнуть ногой, как папа, и заваливаясь на подушки. Что ж. Петя фырчит и старательно глушит восхищение, стабильно затапливающее его при взгляде на напряженные танцем ноги его мужа. Кажется, в этот день у них один-один. *** Обычно Аврору из сада они забирают по очереди - специально расписание подгоняли. Но иногда тренировки слетают, и счастливая девочка несется по коридорам детского сада к двум отцам. Как, например, сегодня. Утром они опять спорили, на какие танцы отдать дочь. Сама-то Аврора готова на все, но двойная нагрузка для ребенка - это слишком жестоко. Вдруг она, вообще, потом бухгалтером стать захочет, и эти пляски ей даром не нужны. - Папа! Папа! - девочка виснет, обхватывая отцов, синхронно бухнувшихся на колени, за шеи. Любимая кукла Авроры, зажатая в детской ладошке, неудобно колет Пете в хребет, но он даже не дергается, прижимая к себе тоненькое тельце и притираясь плечом к горячему плечу Игоря. Как он вообще стал таким смиренным и счастливым? - Папы! - Аврора выпутывается из крепких объятий и внимательно смотрит на родителей. Она просяще хмурит бровки и водит идеально дотянутым носком по полу, - Купите мне пуанты, пожалуйста! Нам сегодня показывали балет, я очень хочу. Хазину хочется хохотать. Озадаченная физиономия Грома подливает масла в огонь, и Петя не сдерживает хихиканье. Подстава пришла, откуда не ждали, и вальсы вместе с хороводами идут на хер. Игорь театрально морщится и хватается за сердце, но потом тоже не выдерживает и смеется, подхватывая дочь на руки и вставая с колен. - Купим, принцесса. И пуанты купим, и пачку, - он прижимает Аврору к себе, чмокая в лоб, и протягивает руку фыркающему от смеха мужу, - Балет, так балет.