Страсть и кровь: Путь во тьму

— Помнишь, радость моя, я говорил, что мне не нравится Подземье? — не отрываясь от напряжённого изучения округи, бросил Астарион. — Беру свои слова обратно. Бывают, оказывается, места и похуже. Сложно было не согласиться. Халсину явно не хватило красноречия, а быть может и желания расписать им всю кошмарную прелесть тёмного проклятья. За выведшим их на поверхность тоннелем расстилались земли, залитые вязкими тенями: они перетекали, скользили в неестественных направлениях и сгущались до беспроглядного мрака. Тяжёлый воздух оседал Тиане на язык сладковатым привкусом разложения и драл горло горечью дыма. Искорёженные, вывернутые болезненной судорогой стволы голых деревьев вздувались бугристыми наростами, а сочащиеся из них чёрные соки до тошноты напоминали густой гной. В протяжных завываниях ветра Тиане чудились болезненные стоны самой земли. Совсем не так эльфийка представляла их путь к Лунным башням. Впрочем, ещё недавно она и жизнь свою не могла вообразить такой: сосредоточенной на отчаянных поисках исцеления, да ещё и накрепко сплетённой с чужими судьбами. — Могу поклясться, что за нами следят, но я никого не чую сквозь темноту. Это раздражает, — скривился Астарион. — Предпочитаю всё же сам быть хищником, скрывающимся в тенях. — Что-то мне подсказывает, это здесь оставили не случайно, — подал голос Уилл, придирчиво изучавший огромную жаровню, стоящую на выходе из тоннеля, и извлёк из рассохшегося ящика на земле увесистый факел. — Пропитка свежая — за обновлением припасов явно следят. — Будем надеяться, огонь поможет преодолеть путь до Лунных башен, — одобрительно кивнула Тиана. — Нам не пришлось бы полагаться на призрачные надежды, держи вы с Уиллом языки за зубами, — не упустил возможности вновь поддеть их Астарион. — Прекрасный ведь был план: спасти из-под завала очаровательного дроу, притвориться его приятелями-Верными и выведать у него безопасный способ передвижения по столь недружелюбной местности. Но нет. Вам ведь непременно нужно было ему нагрубить и выдать нас с потрохами. — Он хотел живьём столкнуть в лаву десяток рудокопов, — резче, чем собиралась, огрызнулась Тиана. — А я и не утверждаю, что он был приятным малым. Хотя, согласись, в стиле ему было не отказать. Но главное — он был нам нужен. И вы, — тут его палец выразительно указал на Тиану и делающего вид, что вовсе не слышит их перебранки Уилла, — хоть раз, для разнообразия, могли бы прикинуть, что выгоднее для нас, и попридержать свои благородные порывы. И тогда не пришлось бы сейчас связывать свои шансы на выживание с парой горящих палок. — Я готова лгать, улыбаться, сносить оскорбления и изображать надменную мразь, но не участвовать в безумных казнях. Не собираюсь стоять и смотреть на расправу над беззащитными жертвами! Внутри у Тианы свернулся гневный клубок, пульсирующий решительным «Никогда!». Больше никто не заставит её молчать и проглатывать куски собственной совести, от которой и так уже мало что осталось. — Ох, прости, милая, — приторно слащавым голосом протянул Астарион. — Я-то думал, мы тут заботимся друг о друге и пытаемся выжить, а не погребальный монумент себе повнушительнее заработать. Но раз так, пойду подгоню Златоглазку и Посверкунчика навстречу нашей неминуемой героической гибели. Не дожидаясь ответа, он зашагал вглубь тоннеля, где Лаэзель и Гейл заканчивали сворачивать лагерь и упаковывать их немногочисленные оставшиеся припасы. Тиана проводила его громким выдохом и направилась к жаровне — срывать злость на ни в чём не повинном огниве. Резкие удары острого кремня о кресало высекали пучки искр, такие же яркие и жалящие, как и сомнения, вспыхивающие в Тиане после каждой подобной тирады Астариона. Сейчас их даже не удавалось списать на вампирский голод — несговорчивые двергары-работорговцы с лихвой удовлетворили его кровавые аппетиты. Но что-то в Гримфордже всё же произошло. Она чувствовала: что-то растревожило её вампира, сковырнуло ему давнюю болезненную рану. Тиана не переставала грызть себя за то, что упустила этот момент и теперь не имела понятия, как стоит вести себя с Астарионом. — Позволь мне, — кашлянул Уилл, напоминая о своём присутствии, и, щёлкнув пальцами, пустил небольшой сгусток огня, быстро принявшийся разрастаться на сухих дровах. — Следопытские повадки, — сконфуженно хмыкнула Тиана, убирая огниво обратно в напоясный мешочек. — Всё никак не привыкну, что рядом всегда есть носители магии. — Думаю, Астариону тоже не просто научиться думать о ком-то кроме себя. Но он делает успехи, — колдун ободряющей улыбкой встретил хмурый взгляд Тианы. — Да, мы по-прежнему не сходимся во мнениях по многим вопросам. И всё же теперь по ночам он поддерживает совершенно ненужный ему самому огонь и грузит себе в рюкзак часть общей еды. Это мелочи, но это важные мелочи, Тиа. И причина им — ты. Тиана могла бы продолжить этот список ещё десятком отдельных милых штрихов, которыми Астарион успел обзавестись за время их знакомства. Вот только как бы они ни грели ей сердце, а главного в нём изменить не могли — взращенного двумя столетиями рабства кровожадного эгоизма. Тиане хватало собственного горького опыта, чтобы с пониманием принимать и эту часть возлюбленного. Но эльфийка никак не могла усмирить противно скребущий дно сердца страх — однажды может наступить момент, когда она окажется не способна ему противостоять. — А как близость с таким озлобленным комком язвительности меняет меня? Сомневаюсь, что в лучшую сторону, — грустно вздохнула Тиана, вглядываясь в танец огня, безжалостно вгрызающегося в почерневшую плоть поленьев. — Знаешь, что я вижу, когда гляжу на вас, в обнимку сидящих у лагерного костра? — неожиданно поинтересовался Уилл и, удовлетворившись удивлением во взгляде Тианы, доверительно прошептал: — Ты всегда улыбаешься. Очень тепло и искренне. А твоя улыбка, несмотря на все мои старания, явление, к сожалению, довольно редкое. И всё же Астариону удаётся помочь тебе найти свой покой посреди всего этого хаоса. А это невероятно ценно, особенно в наших обстоятельствах. И то, как он смотрит на тебя в эти моменты… — недосказанные слова легли на губы Уилла хитрой ухмылкой. — Это заставляет о многом задуматься. Долгие годы я был уверен, что внутри у вампиров живут лишь пустота и животный голод, а любить им просто не дано. Но ваши отношения убедили меня, что даже создания тьмы заслуживают шанса на понимание. Опасный, знаешь ли, для охотника на чудовищ взгляд на мир, но, мне кажется, он делает меня лучше. Не то чтобы Тиану сильно заботило мнение спутников об их с Астарионом странном союзе, но узнать, что при взгляде на них не все видят её одураченной жертвой коварного вампира, оказалось приятным и неожиданно ободряющим сюрпризом. — Спасибо, Уилл. Спасибо за эти слова. Правда. — Всегда рад помочь, миледи. Клинок Фронтира умел не только в боях, но и в задушевных беседах, — Уилл театрально поклонился, прижав правую руку к сердцу. — Пойду за вещами, нам пора выдвигаться. Тиана направилась за ожидающими её у дальней стены луком и колчаном, когда Уилл задорно окликнул: — И, кстати, если будете возводить мне монумент, не стоит делать его чересчур большим — Клинок не тщеславен. Качественная мраморная статуя в центре одной из площадей Врат Балдура вполне подойдёт, — с преувеличенной серьёзностью хмуря брови, кивнул он своим фантазиям. Несдержанный смешок облегчил тяжесть гнетущих Тиану мыслей.

***

Чем глубже они забирались в проклятые земли, тем ближе старались держаться друг к другу, а продвигались всё медленнее. Возникающие из ниоткуда тропки извивались прямо под сапогами, сплетаясь клубком тёмных змей, и лишали возможности нормально ориентироваться. Выломанные пласты земли искажали пространство, склеивали его в жуткую мешанину из щетинящихся острыми зубцами скал, полных липким мраком трещин и отпечатков прежнего мира. Из теней выплывали то покосившаяся телега, заваленная корзинами с до сих пор сладко гниющим содержимым; то погруженная в вечный сон лагерная стоянка, хозяева которой смотрели им вслед провалами пожелтевших черепов; то остов обвалившегося дома, словно вздувшимися венами, опутанный сплетением корней. Неожиданно найденная на пути железная жаровня с подготовленным запасом дров стала настоящим облегчением и удобным местом для недолгого отдыха. — И как понять, в какой стороне находятся башни? Мы кругами петляем, и живого поблизости нет ничего. Совсем. Одни лишь тлен и гниль, — скривился Астарион, глубоко втянув носом воздух. — Если Шэдоухарт действительно желает видеть весь мир таким под властью своей богини, то у нашего благородного Клинка серьёзные проблемы. Тиана приподняла повыше факел, силясь рассмотреть, куда заманивает их очередная неизвестно кем вытоптанная в серой земле дорожка. Окружающая тьма пожирала большую часть света, оставляя от него лишь небольшой, облизываемый тенями круг, за пределами которого тело тут же поражалось тёмной магией проклятия и начинало быстро терять силы. Темнота недавно покинутого ими Подземья скалилась хоть и жестокой, но вполне естественной опасностью. Здешний же мрак источал могильную порчу и забвение. Тиане не верилось, что хоть кому-то в своём уме пребывание в подобном месте могло доставлять удовольствие. И потому блаженная улыбка, не покидающая губ Шэдоухарт с тех пор, как они вступили под полог теней, особенно пугала. В отличие от спутников, жрица спокойно бродила сквозь мрак, восхищалась одним ей ведомым спокойствием и завороженно разглядывала переливы холодных потоков магии, щупальцами вырывающихся из-под земли. — Сперва Подземье, теперь это. Я снова начинаю забывать, как выглядит солнце, — печально вздохнул Астарион, смотря в бездну чёрного дыма, заменяющую здесь небо. — В жизни без солнца нет ничего страшного. Я большую часть своей провела в темноте, — приблизилась к ним Шэдоухарт, но переступать границу света не стала, продолжая с восторженным придыханием, словно диковинных зверушек, гладить скользящие вокруг её ног завихрения теней. — Да, целых… Прости, сколько? Лет сорок? С небольшими перерывами на прогулки? — С издёвкой уточнил Астарион. — К тому же, ты свою тьму избрала сама и явно от неё в восторге. У меня же солнце отобрали. Запретили мне его на две сотни лет. Так что не стоит пытаться сравнивать себя со мной, особенно если не знаешь, о чём говоришь. Испытывая не меньшую тоску по теплу солнечных лучей, а ещё большую — по хорошему настроению Астариона, Тиана аккуратно коснулась мыслями его сознания. Вампир удивлённо изогнул бровь, на что она ответила хитрой улыбкой и тут же получила безмолвное позволение разделить с ним воспоминание. Солнце, пробивающееся сквозь листву деревьев, слепит глаза и покрывает непослушные белые кудри мягкой позолотой. Его руки скользят вверх по спине, оставляя за собой дорожки мурашек, и сбрасывают с её плеч одеяло, подставляя обнажённое тело щекотке лучей. Она прогибается, и прохладные губы начинают жадно сцеловывать солнечные пятнышки, скользящие по её груди и шее… «Ах ты проказница», — приятным покалыванием в затылке ощутила Тиана мысль Астариона, любуясь долгожданной хищной улыбкой, обнажившей кончики его длинных клыков. — Шэд, ты точно в порядке? — обеспокоенный голос Уилла вырвал Тиану из тайного обмена милыми пошлостями и заставил снова обратить внимание на подругу. Отсветы огня от факела Уилла смыли с доспеха жрицы разводы теней, но глаза её продолжали смотреть влажным мраком. — Конечно. Я не просто в порядке, я… счастлива, — дрожащим голосом, едва не срывающимся на плач, ответила Шэдоухарт, устремив затуманенный взор в никуда. — Мне кажется, тебе стоит побыть на свету. Позволь, я зажгу твой факел? — мягко, но с плохо скрытой тревогой попросил Уилл, протягивая ей руку. — Зачем? — тут же встрепенулась она. — Разве ты не видишь? Я спокойно хожу там, где все прочие гибнут от гнева Шар. Понимаешь, что это значит? Она оберегает меня. Я наконец-то ощущаю себя достойной. Любимой ею. Чувствую, что не зря всё это время шла избранным путём. — И это кажется тебе достойным? — неуверенным жестом обвёл он окружающий мрак. — Богатые, процветающие земли канули во тьму. Утрачено столько сокровищ разума и духа, столько жизней. Все ремесленники, фермеры… дети. Ты действительно веришь, что они заслуживали такой страшной гибели? — тихий голос Уилла ломался от переполняющей его боли. — Возможно, да. А быть может, и нет. Но не мне судить деяния Госпожи Ночи. Наверняка у неё были причины, чтобы покарать столько душ и использовать столь мощное заклятие. Голос жрицы окреп, ощетинившись нотками злости, но Тиана в нём слышала и излишнюю пылкость, которую примешивают к речам неуверенные в своих же словах люди. — О, не смотри на меня так, Уилл! Ты давно знал, какой богине я поклоняюсь и как мечтаю ей служить, — гнев всё сильнее проступал в резких жестах и красивом лице Шэдоухарт. — Да, но я всегда считал тебя большим, чем слепое орудие, следующее зверским приказам. Гейл поспешил тактично отвернуться, делая вид, что не стоит в двух шагах от спора о верности богам, а Лаэзель довольно скалилась и смотрела на сверкающую злыми глазами жрицу будто с капелькой уважения. — Простите, что прерываю столь волнующую любовную ссору, — встрял в повисшее молчание Астарион, — но не могла бы ты, Шэдоухарт, попросить свою Госпожу одарить и нас частичкой благосклонности? Это бы дьявольски облегчило нам жизнь. — Это не шуточки, а великий дар богини! — тут же вскинулась Шэдоухарт, словно только и ждала возможности вонзить в кого-то истекающий злостью взгляд. — Ты не представляешь, что пришлось мне вынести, чтобы заслужить её внимание. Да и откуда тебе, нечисть? Ты за свои две сотни лет ни одной молитвы наверняка произнести и не пытался. Тиана непроизвольно напряглась, готовая встать на пути у необдуманной реакции Астариона, но вампир обратил своё негодование лишь в желчное шипение: — Ошибаешься. Я успел воззвать ко всем существующим богам. Вот только ни один не ответил. Боль и отчаянье, скрытые в его словах, дрожащий на напряжённых лицах свет огня и давящая отчаяньем темнота столкнули Тиану в воспоминания о ночи, в которую умерла и её вера в милость богов. Кошмар, настигший на пороге взрослой жизни, открыл её заплаканные глаза на правду: какие бы дары и силы ни сулили боги, сколько бы благочестия ни было в их заветах, в самые отчаянные моменты смертные всё равно оказываются один на один со своими страхами и болью. Боги их мира были слишком осязаемы, чтобы в них не верить, но склоняться перед их волей и быть игрушкой в беспощадных руках Тиана не собиралась. Больше никогда. — Пойду, разведаю путь, — едким обвинением прозвучали последние слова Шэдоухарт, прежде чем она скрылась за пологом мрака, провожаемая печальным взглядом Уилла. — Видишь, в чём проблема жрецов, дорогая — отдавая всю свою страсть бесплотным богам, они рано или поздно сходят с ума от неудовлетворённости, — заметил Астарион и приобнял Тиану, крепко сжав пальцами её бедро. — Я вижу, что сердце Шэд слишком живое для подобной жестокости, а ум слишком пытлив, чтобы соглашаться на слепое повиновение. Страх заставляет её отчаянно держаться за единственные оставленные ей воспоминания. Но я верю, что ей хватит сил найти путь между своими обетами и их ценой. — Необъективная вера в других — одна из самых раздражающих в тебе привычек, радость моя. — Уж точно не тебе жаловаться на моё легковерие, — легонько ткнула его локтём Тиана, получив взамен коварную улыбку.

***

Обтесанные камни, вдавленные в землю тяжестью времени, змеиной чешуёй выстилали вьющуюся сквозь сумрак широкую дорогу. Найденная Шэдоухарт в тенях, она дала направление их устремлениям и слабую надежду окончательно не сгинуть в этих землях. Шли по-прежнему медленно и преимущественно молча — с каждым часом напряжение в воздухе сгущалось, сухими хлопьями пепла оседая им на плечи, а темнота тянула из тел всё больше сил. Беседы не приживались — потухали после пары фраз, как и факелы, постоянно требующие обновления пропитки. На пути продолжали попадаться странные, а порой и откровенно пугающие следы некогда бурлящей в этих местах жизни: ветхий подвесной мост, со стариковским ворчанием позволивший преодолеть трещину, уходящую в глубь земли, наверное, до самого Подземья; заляпанный грязью походный дневник безымянного друида, который Гейл въедливо изучал на привале, мрачнея с каждой новой страницей; и разъеденная плесенью тряпичная кукла, которую Шэдоухарт переступила, сделав вид, будто и не заметила. Ощущение времени слизалось чёрной неизменчивостью неба. Судя по протяжно ноющим мышцам и усталости смыкающихся глаз, Тиана подозревала, что они провели на ногах целый день и успели войти в ночь. Желания разбивать лагерь посреди проклятых пустошей не было ни у кого, но когда даже Лаэзель заговорила о необходимости сна, было решено остановиться у ближайшей жаровни. Обходя границу освещённой костром площадки, Тиана подошла к единственному сгорбившемуся поблизости дереву. Изломанные лапы его ветвей висели над самой землёй — перекрученные, словно из них с силой выжимали всю жизнь. Тиана присела, переложила факел в свободную руку, размяла затёкшие пальцы и осторожно пригладила иссохшую до бумажного шелеста траву — темнота съела все признаки зелени, оставив лишь пепельные разводы серости. Искать исцеления в столь изнывающих от болезни землях казалось полнейшим абсурдом, но все обрывки сведений о культе Абсолют так или иначе вели их в Лунные башни. Но что ждало их там? На эльфийку неожиданно накатила страшная тоска по её прежней жизни, по дням простого и честного существования в лесной глуши. По заливистым утренним трелям дрозда, по каплям росы на папоротниках, по землянистому запаху ранних дождей и пронизанному ужасающей красотой вою молодых варгов по весне. Глупая и горькая тоска по хоть незначительной будничной уверенности в завтрашнем дне. Тиана резко распрямилась, не позволяя себе глубже уходить в пучины уныния, и сделала шаг обратно к костру, но тут же зашипела от боли, резанувшей кожу за ухом. В её сторону тут же метнулся взгляд красных глаз, взволнованность в котором быстро угасла. — Вот уж от чего точно не рассчитывал тебя спасать, так это от деревьев, — усмехнулся Астарион, одной рукой с трудом освобождая прядь её волос из цепкой хватки сухих ветвей. — Помнится, ещё недавно ты и вовсе отрицал желание меня защищать, — хмыкнула Тиана, но тут же запнулась от вида болезненного излома приподнявшихся белых бровей. И не успела она оправдаться, как рука Астариона уверенно обвилась вокруг неё, крепко прижав к холодной коже дублета, а Тиана оказалась поймана во влажный поцелуй. Будоражащий холодок и ласки нахального языка разомкнули ей губы. По нервам разрядами потекло удовольствие, прикрывая глаза и раскрашивая темноту цветными пятнами — напряжение хоть на несколько мгновений упорхнуло из её уставшего тела. Сильная хватка обволакивающего объятия дарила Тиане если и не уверенность, то по крайней мере яркую цель, ради которой стоило продолжать бороться. Астарион отстранился прискорбно быстро. Напоследок игриво прихватил зубами нижнюю губу и тут же облизнул, приглушая искру боли. — Вкусно, как и всегда. Хорошо, что есть вещи, которые со временем не меняются, — отсветы огня плясали на его дьявольской улыбке. — Цк-ва! Нашли тоже время! Там на дороге кто-то появился, — рявкнула Лаэзель. Вдалеке блестели неясные, подрагивающие пятнышки света — к ним направлялись несколько фигур с высоко поднятыми факелами. Лаэзель мимоходом пнула ногой успевшего задремать Гейла, бросила свой факел в жаровню и двумя руками стиснула рукоять тяжёлого меча. — В кругу света мы — идеальная мишень, — проворчала она, не отрывая глаз от приближающейся опасности. — Кто бы ни нёс факелы — я предпочту встретиться с ними, чем с тем, что прячется в темноте, — ответила Тиана, тоже откладывая факел и берясь за последнюю в колчане огненную стрелу. Незнакомцами из тьмы оказались четверо хорошо вооруженных воинов. Они подошли ровно настолько, чтобы их товарищ с густой пшеничной бородой мог вскинуть арбалет и без промаха сделать первый выстрел — если, конечно, опередил бы стрелу Тианы, нацеленную ему в глаз. — Боги, что здесь забыли Арфисты? — прищурившись, удивлённо прошептал Гейл. Тиана тоже заметила отблески серебряных брошей, приколотых к голубым плащам. Месяц и арфа вселяли надежду, что разговор всё же начнётся не с арбалетного болта. — Не двигайтесь! И медленно опустите оружие! — крепким командным голосом приказала возглавлявшая отряд рослая женщина с буйной гривой пушистых волос и внушительной секирой в руке. — Не раньше, чем вы опустите своё, господа, — примирительно улыбнулся Уилл, всем видом пытаясь показать их полнейшую незаинтересованность в случайном кровопролитии. По знаку командира Арфисты приблизились ещё на несколько шагов. Дружелюбия их залитые оранжевым светом факелов лица нисколько не выражали, хотя в подобном месте за это и глупо было винить. Серые глаза предводительницы с такой въедливостью изучали Тиану и её спутников, словно оценивали предложенный на ярмарке товар и выискивали в нём малейшие признаки гнили. Рядом с арбалетчиком, пытаясь не показывать, как тяжело ей удерживать в руках сразу два факела, переминалась совсем молодая девушка — судя по густо-шоколадному цвету кожи, родом из Чалта. Последним в компании был жилистый мужчина с зачесанными в высокий хвост светлыми волосами и расчетливым взглядом опытного бойца. «Снимай стрелка, а я займусь мечником» — с неприятным зудом насильно вонзилась Тиане в висок мысль Астариона, явно не разделявшего её надежды на дипломатические навыки Уилла. — Кто вы? И что здесь делаете? — на этот раз командир Арфистов понизила тон, хоть стали в голосе и не убавила. — Хотели бы задать вам тот же вопрос. Но, может, сперва всё же опустим оружие? Арфистка уже набрала в грудь воздух для ответа, когда за спинами её людей раздались странные звуки: сквозь тьму просочился сухой скрежет и разбавленные тишиной до неясных шёпотков голоса. Арбалетчик резко обернулся, теряя к их компании весь интерес. — Факел выше, Рован! — гаркнул он на стоящую рядом девчонку и принялся вглядываться в полнящуюся мраком пустоту. — Что там, Йонас? — не оборачиваясь, бросила главная Арфистка. Он ощупывал тьму взглядом ещё какое-то время, а затем повернулся и смачно сплюнул: — Идти надо, Лассандра. Опасно тут останавливаться. Кто бы они ни были, ты же видишь — они живые. Пока этого достаточно. Ведём их в «Последний свет», а там пусть… А-а-а-а… Тело мужчины рухнуло на землю, как подрубленное дерево, крик страха смешался с бряцанием доспеха, и прежде, чем кто-то успел среагировать, он исчез в темноте. Одно мгновение — и на земле остались лишь арбалет и вскопанные пальцами окровавленные борозды. — Йонас! — отчаянно заорала чалтанка, уже собираясь броситься вслед за товарищем, когда подскочившая к ней Лассандра рванула девушку за плечо, толкая ближе к жаровне. — Йонас! Йонас, ты меня слышишь? Тиана было подалась вперёд, но холодные пальцы Астариона крепко схватили её за предплечье, заставляя остаться на месте. — Йонас! Иди на мой голос! Ты видишь меня? Возвращайся к свету! — снова закричала Арфистка, активно размахивая факелом над головой, но продолжала медленно пятиться к костру. Чалтанка тихо подвывала, с трудом сдерживая истерику. Светловолосый мечник уже стоял плечом к плечу с Уиллом, внимательно вслушиваясь в сгустившуюся тишину. — Смотри, как быстро люди становятся лучшими друзьями, оказавшись рядом со страшной смертью, — ядовито усмехнулся Астарион. Его потемневшие до цвета спелого граната глаза сверкали неподдельным страхом. — Шэд, что это? — прошипела Тиана, но стоявшая у неё за спиной жрица лишь растерянно выдохнула: — Я не знаю. Тиана изо всех сил напрягала ночное зрение, пытаясь распознать в абсолютно гладкой темноте хоть намёк на отдельный контур. Сердце всё быстрее разгонялось, а волоски на руках приподнялись от трещащего в воздухе напряжения. — Йонас? — в этот раз голос Арфистки прозвучал намного печальнее и тише. Ответом ей стали сухие щелчки, больно кусающие слух, и обрывки шёпота, медленно и неохотно складывающиеся в хриплое подобие слов: — Вот вы гх-де… Идите ко мне… От угольного мрака отделился болезненно дёргающийся силуэт. Мёртвым огнём вспыхнули два глаза, подсвечивая с трудом узнаваемое лицо мужчины, покрытое чёрными разводами гнили. Обгрызанная разложением рука мелко дрожала и тянулась к застывшей в шаге от границы света Арфистке. Внутренности сдавил инстинкт, и Тиана выстрелила. Горящий наконечник яркой искрой вспорол темноту и с мерзким чавканьем вонзился в голову, ещё недавно принадлежащую Йонасу. Зомби пошатнулся, болтнул покосившейся набок головой и продолжил приближаться. — Сохрани нас, Лунная дева, — выдохнула Лассандра, сделала решительный шаг навстречу бывшему соратнику и одним уверенным ударом секиры, окутанной мягким сиянием, начисто снесла ему голову. В то же мгновение тени кругом вскипели и бросились к ним волной чёрного тумана. — Факелы! Оставайтесь в свете! — успела крикнуть Арфистка, и тут у неё за спиной вырос жуткий неестественно вытянутый силуэт. Предупредительный крик Тианы потонул в шуме завязавшейся битвы: зычный голос Гейла тянул заклинание, окружающее их дополнительной стеной голубых огоньков, Уилл изящным взмахом ладони заставил лезвие своей шпаги запылать огнём, рядом с Шэдоухарт из воздуха соткался призрачный секач. Тиана бросила на землю лук и потянулась за мечом, но перед ней возникла чалтанка и всучила в руку один из своих факелов. — Они боятся только света. Вблизи её миловидное, блестящее от капель пота лицо выглядело совсем юным. Тиана растерянно кивнула, с благодарностью принимая совет. И вдруг глаза девушки неестественно округлились, рот распахнулся в немом крике, а из груди вырвались чёрные когтистые пальцы. Тиана попыталась ухватить Арфистку за ворот, но её резким рывком утянуло в глубину мрака. Тело на мгновение оцепенело, скованное ужасом, но инстинкты тут же пустили по венам разряд, заставляя Тиану сосредоточиться и следить за движениями внутри темноты. Сквозь языки огня она видела, как Уилл крутится волчком и рубит горящим клинком тянущиеся к нему хищные лапы. Пламя отгоняло существ, но значительного вреда им, по всей видимости, не приносило. Очередной чёрный сгусток метнулся под ноги Лаэзель, в движении обрастая когтистыми конечностями. Гитьянки отскочила в сторону, с размаху рубанула мечом и едва не повалилась на землю — тяжёлое лезвие прошло через тень, не встретив ни малейшего сопротивления. Зато удар сумрачных когтей легко проник сквозь металл её доспеха, вырывая из горла Лаэзель крик боли. Тиана поспешила на помощь и попыталась ткнуть в тварь факелом — полотно чёрного дыма разорвалось, но тут же склеилось обратно. Силуэт вытянулся и навис над эльфийкой, испуская зубастой пастью сухой клёкот. — В сторону! — не своим от напряжения голосом крикнул откуда-то сзади Гейл. Сорвавшийся с его пальцев слепящий сгусток света врезался в призрачную тварь. Тень истошно взвыла с болью разрываемого заживо человека и стекла на землю липкими ошмётками слизи. В ноздри ударил густой смрад разложения и палёного волоса, скручивая внутренности рвотным спазмом, отвлекаться на который Тиана себе не позволила. — Держись-ка за мной! Кажется, этим тварям моё холодное тело не по вкусу, — сверкнул безумной ухмылкой Астарион и подтолкнул её ближе к жару огня. Тиана хаотично размахивала факелом, с тошнотворной отчетливостью осознавая свою беспомощность. Рядом полыхнуло — заклинание Шэдоухарт накрыло щитом Уилла и светловолосого мечника. И тут одна из теней с пугающей стремительностью хищника кинулась на жаровню. Сгустком чёрного ила она наскочила прямо на огонь, гася его с мерзким шипением. Кожу на шее ужалило брызгами искр. А затем темнота вокруг Тианы схлопнулась. Из её глубины слышались изысканные ругательства Гейла, отчаянный рык Лаэзель, возня скребущих по камням лап и булькающие хрипы. Вдруг что-то вцепилось Тиане в лодыжку. От обжигающей холодом боли ногу свело судорогой, сотней мелких зубов впиваясь в самые кости. Тиана заорала, потеряла равновесие и затылком встретилась с землёй. Зубы звонко клацнули, в голове грянул гром, а перед глазами вспыхнули синие пятна. — Тиана! — взревел где-то рядом Астарион, намертво смыкая холодные пальцы на её запястьях. Тело рванули в разные стороны — мышцы пресса запекло от натяжения. И вдруг всё кругом затопила ослепительная волна белого света. Острее полуденных лучей она резанула по глазам и придавила Тиану к земле. Воздух разорвало воем, словно сотня глоток одновременно захлёбнулась в предсмертной агонии. Тиана с трудом разомкнула до боли сжатые веки. Сквозь катящиеся по щекам слёзы она увидела над собой силуэт огромного воина, озарённого солнечным сиянием.