Моя пропавшая невеста

Энид, находясь вторую неделю у своего друга Аякса, рассматривала прекрасный пейзаж и рисовала. Красивые пальцы вели кисть в непонятном направлении, подчиняясь художнице. Наброски были сделаны, осталось лишь добавить красок. Акварель стекала по холсту, и вместо старых цветов добавлялись новые. Её пейзаж будто плакал, тоскуя. Но всё ли дело в пейзаже? Девушка вздохнула, наполняя лёгкие необходимым кислородом, и расслабилась, кладя кисть на подставку холста. — Я приготовил кофе, — послышался сзади юношеский голос, и Синклер повернулась, рассматривая стакан, в котором плескалась тёмная жидкость. Волосы молодой художницы развевались на ветру, мешая разглядеть уставшего Петрополуса. Его лицо было бледным, и синяки под глазами говорили о том, что парню необходим отдых. Энид коснулась похолодевшими пальцами напитка и улыбнулась теплоте. — Она всё время пишет мне с угрозами, — лучший друг девушки улыбнулся и потрепал себя по волосам. — Я смогу дальше прятаться от неё. Ты уже устал таскаться со мной. — Синклер подошла к парню и окольцевала его тело, прижимая к себе. Он гладил её по спине, вдыхая аромат ванильного геля для душа. Аякс, учась вместе с Энид в художественном колледже, был влюблён в неё, но скрывал, крича тихо ночами от боли. Петрополус хотел сказать о своих чувствах, наконец-то признаться, избавиться от этой липучей, вязкой мании. Но ничего не получалось, когда его любовь забрала другая. — Ты не можешь всё время бежать от неё. — Отдалился Аякс и кинул взгляд на картину Энид. Она прекрасна, как и её художник. — Смогу. Я уже поменяла номер. Всё будет в порядке. Я не её собственность. — Синклер отвернулась от парня, и её прекрасное лицо холодил ветер, позволяя себе касаться черт творения художников. Энид Синклер — самая изысканная и великолепная работа Богов. Её лицо, безупречно-красивое, заставляло влюбляться каждого. Глаза цветом кристаллически-чистого океана завораживали, понимая, что внутри неё волшебный мир, открытый каждому. Все хотели обладать её идеальным телом, похожим на хрусталь, который от одного касания мог с легкостью разломаться. Все смотрели на неё с жадностью, похотью, воображая самые грязные фантазии. Но художнице было всё равно. Она — не вещь, которую можно поносить и выбросить. Девушка недоступна и состоятельна, молода и в самом расцвете сил. Но кое-кто всё-таки забрал этот ценный клад. Но тут же потерял, скрывая настоящую себя. — Прости, что не люблю тебя, — прошептала девушка и коснулась плеча своего друга. Он кивнул, грустно улыбаясь. — Ты достойна лучшего. — Аякс положил свою ладонь поверх девичьего. Они оба смущённо кивнули друг другу, понимая, что должны остаться друзьями. Энид, ещё раз рассматривая прекрасную природу, прикрыла глаза и запомнила каждую деталь. Будет ли у неё время рисовать? Телефон завибрировал от уведомления, и девушка разблокировала экран, прочитав сообщение: «Моя глупая девочка. Всё ещё надеешься сбежать?» Её тело задрожало, но она смело нажала на кнопку «заблокировать» и выкинула телефон в озеро, избавляясь от страха. Её жизнь не будет прежней. Рано или поздно она найдёт свою невесту. И Энид страшно представить, что её ждёт. Уэнсдей усмехнулась, увидев на экране красную кнопку: заблокирована. Девушка прокрутила телефон в руках, смотря вперёд. — Какая смелая, — прошептала она, вставая и облокачиваясь на стол. Аддамс проклинала Петрополуса, который смог так надёжно спрятать её девочку. Но она знала, что это ненадолго. Изящные пальцы Уэнсдей коснулись холодной поверхности стола, и она вспомнила, как её пропавшая невеста громко стонала, прося побыстрее закончить мучительные муки от болезненного возбуждения. Она помнит каждую деталь. Помнит, как голубые глаза становились тёмно-синими и заставляли всматриваться в её океан похоти. Это незабываемо. Две недели без своей возлюбленной слишком мучительно убивают, и Уэнсдей соскучилась. До появления знаменитой художницы Энид Синклер, Уэнсдей была бесчувственной и холодной, как айсберг в Атлантическом Океане. Её боялись все; каждый сразу чувствовал страх, смотря в бездонные чёрные глаза, похожие на предвестники смерти. Она владеет самой успешной компанией, занимающейся международными отношениями. Её имя лидирует в списке Forbes. Журналы пестрят фотографиями двадцатилетней девушки. Все журналисты убивают друг друга, пытаясь подобраться к Аддамс. Но она отказывает, лишь пользуется их унижениями и смотрит на что люди пойдут ради денег. Люди — алчные создания, готовые разодрать друг друга, ища место под солнцем. Но есть и ангелы. Одного ангелочка она забрала себе. Стоило ей увидеть на благотворительном бале девушку с короткими блондинистыми волосами, сердце, до этого окутанное льдом, раскололось. И она, впервые, поняла, что значит чувствовать бешеный пульс важнейшего органа человеческого организма. Все клапаны сердца разорвались, предупреждая. Аддамс забылась и стала наблюдать за ангелом, сошедшим с небес. Позже она узнала, что это знаменитая художница — Энид Синклер. Уэнсдей прожигала её взглядом чёрных глаз, и внутренности жгло от осознания того, что ей довелось увидеть самое дорогое творение мира. Аддамс оказалась слишком уверенной в себе. Подумала, что не может быть девушка ангелом. Решила проверить и подойти познакомиться, надеясь завладеть телом молодой художницы, но каково было её удивление, когда крылья ангела смогли ударить хлыстом. «—Я не девушка для одного раза. Ищи себе подобных, Уэнсдей Аддамс.» Глаза Аддамс поползли наверх от удивления, но крепкая хватка не дала сбежать такому прекрасному ангелу. — Ты станешь моей, — прошептала «Королева Холода» и улыбнулась, когда увидела на лице блондинки румянец. После мероприятия Уэнсдей заставила всех искать о ней информацию, каждую деталь, даже самую незначительную. Она придумала в своей голове план как завоевать ангела и вкусить плод чистого, не тронутого никем тела. Никто ещё не воспользовался возможностью завладеть девушкой, и эта мысль сводила с ума Аддамс. Случайные столкновения и встречи были чётко выстроены. Темы для разговоров прописаны на пятьдесят страниц. Уэнсдей узнавала её, любовалась скромной улыбкой и кристально-чистой душой. Энид была ангелом, которому хотелось обрезать крылья. Аддамс стала зависимой от этих встреч, прогулок, рассказов. Ей не терпелось тут же убрать нимб над головой юной девушки. Восемнадцатилетняя Синклер начинала влюбляться, смущаясь случайных прикосновений. Спустя всего лишь два месяца она в безумии рисовала только её портреты. Один (явно неприличный) стоял в краю комнаты и был накрыт тёмным одеялом. Энид влюбилась и проклинала себя за такую слабость за то, что так быстро отдалась в руки её демона. Когда произошло слияние их тел, Уэнсдей ликовала своей победе и хотела на раннем рассвете уйти, но не смогла. Привязалась. Ангелочек понравился слишком сильно, и чувство собственности взяло верх. Ей просто необходимо это до невозможности красивое тело. Да, она нуждалась в теле. Так ей казалось с самого начала. И только по этой причине она женилась на Энид Синклер. На работе она была бесчувственным роботом и холодным управляющим. Но, приходя домой и видя свою невесту, которая принадлежала ей, лёд таял и огонь обжигал собственное тело, благородно деля его с ангелочком. Только дома Аддамс могла улыбаться и смеяться со своим личным раем. Но в один день всё изменилось. Её невеста узнала жестокую правду про свою любимую и сбежала, оставляя Уэнсдей одну. Энид Аддамс сбежала, найдя в шкафу документы, в которых были написаны имена мёртвых людей. А рядом подписано имя убийцы: Уэнсдей Аддамс. Юная девушка, впопыхах, чудом выбралась из дома и уехала к своему лучшему другу. Уэнсдей Аддамс убивала людей, пачкая руки в крови. Что ей не хватало? Ведь, у неё есть деньги, слава, свой собственный ангел. Она стала убивать, когда в её жизнь пришла художница. Уэнсдей убивала только тех, кто хотел овладеть её девочкой. Стоило лишь посмотреть на невесту Аддамс, и человек становился мёртвым на следующий день. Одно касание в сторону возлюбленной — ты труп. А если ты захотел познакомиться с ней, то незамедлительно захлебнёшься собственной кровью, валяясь в канаве с ножом в грудной клетке. Все знали об этом, поэтому никто не прикасался к юной художнице. Энид ужаснулась, и сердце разбилось от осознания, кто на самом деле её невеста. Но, сейчас, находясь далеко, она скучала, вспоминая холодные пальцы, касавшееся её тела. Талантливая художница ехала в машине, думая о том, что жизнь начнётся заново. Ей придётся рисовать новую картину, дополняя цветами, но где-то будут видны отголоски прошлого. Ветер трепал её выбившееся пряди и щекотал лицо. Девушка могла бы закрыть окно, но не хочет. Приятный холодок придаёт смелости и окрыляет. Новый телефон заботливо оповещает об очередном повороте, и Энид наконец-то останавливается около отеля. Заглушает машину своей невесты, которую успешно своровала, и выходит, встречая Бьянку Барклай. Девушка с короткой стрижкой подходит и обнимает уже бывшую Аддамс. Сейчас невеста Уэнсдей точно Синклер. — Проходи. — Коротко говорит Бьянка и провожает Энид, заботливо помогая утащить вещи. Спустя время, девушки уже сидели на кровати и пили кофе, общаясь на разные темы. Синклер уже забыла, какого это общаться с кем-то, кроме своей… кроме Уэнсдей. — Неподалёку есть клуб, хочешь сходить? — Энид сжала стакан и покачала головой в отрицании. Художница ненавидела такие шумные места. Ей казалось это опасным и с прошлого похода остались не совсем приятные воспоминания. Примерно год назад Энид посетила такое заведение и множество мужчин стали приставать к ней, осматривая каждый сантиметр тела жадным взглядом. Но это было не только в клубе. Её видели предметом наслаждения, восхищались красотой, подаренной Богами, но обжигались, касаясь недоступности. Хотя независимость девушки заставлять желать её ещё больше. Все захлёбывались завистью, когда узнали, что ангела забрала Уэнсдей Аддамс. — Нет. Откажусь. Погуляю по округе, — девушка с редким блондинисто-золотым цветом волос встала, выкидывая стакан. Бьянка пожала плечами и последовала примеру Синклер, избавляясь от пластика. — Тогда… Я пойду. Всё будет в порядке, Эни, — девушка заботливо обняла подругу сзади и вышла, оставляя Синклер одну. Художница верила словам Бьянки Барклай. Ведь они с ней дружат уже больше восьми лет со школьной скамьи. В детстве Бьянка и Энид общались сутками, но с возрастом общение сократилось, но это никогда не мешало им встречаться и обсуждать всё на свете. Энид решила выйти из номера и прогуляться по парку отеля. Открыв шкаф, она задумчиво прикусила нижнюю губу и осмотрела вещи. Взгляд голубых глаз окинул водолазку бордового цвета с открытом вырезом на ключицы. Классические брюки идеально легли на стройные ноги девушки, и она, посмотрев на себя в зеркало, улыбнулась, подкрашивая губы помадой. (Образ Энид: https://pin.it/6bylbU5) «У тебя красивые губы. Принадлежащие только мне» Фраза её бывшей жены врезалась в голову и заставила вспомнить образ возлюбленной… Энид не сможет забыть девушку, перевернувшую её мир и застрявшую в голове. Каждый день Синклер желала её, упивалась красотой Уэнсдей и умирала. Но придётся забыть холод прикосновений и взгляд тёплых глаз, принадлежавший только ей. Юная художница шла по коридорам и осматривала каждую деталь отеля, улыбаясь своей новой жизни. Ей казалось, что в парке она сможет встретить свою другую судьбу? Ветер стих, теперь лучи солнца дарили теплоту девушке, зализывая боль, которая сидела глубоко внутри. Девушка тут же направилась в сад, успевая захватить внимание всех жителей отеля своей ослепляющей красотой. Энид зашла в прекрасный парк и присела на лавочку, рассматривая деревья, которые манили и призывали… вернуться к ней. Синклер покачала головой и закрыла глаза. Она никогда не забудет об Уэнсдей Аддамс и будет искать похожих на неё… Это болезнь, зависимость, Энид — наркоманка, и от осознания такой безысходности хочется умереть. Девушка лишь судорожно вздохнула и удивилась, когда почувствовала холодные пальцы на своих плечах, прижимающие её к лавочке. Синклер не поворачивалась, а лишь молилась всем Богам, чтобы это была не она. Тогда почему интуиция кричит и говорит бежать? Энид сглатывает и слегка поворачивается, но её движение прекращается прикосновением ладони к шее. Пальцы сжимают кожу, и Энид начинает задыхаться от страха и осознания.

Она нашла её.

Это точно она.

Потому что такой холод присущ только Уэнсдей Аддамс. Синклер резко встаёт, и рука отлетает, ударяясь об лавочку. Её бывшая жена ухмыляется и безумно смотрит на своего ангела. Энид не двигается и видит сзади Бьянку Барклай, которая виновато смотрит в землю. Её предали… Лучшая подруга сдала ангела в руки убийцы. Синклер смотрит краем глаза в сторону выхода, но не успевает ничего предпринять, как чувствует головокружение и прекрасные краски деревьев меркнут, а темнота вбирает в себя всю красоту. Последнее, что увидела Энид — это победная ухмылка Уэнсдей Аддамс. Хрупкое тело покоится в руках убийцы, и Уэнсдей уже не терпится отвести своего ангела домой. — Спасибо за сотрудничество. — Лёгкий кивок головы заставляет Аякса и Бьянку дрожать. Они оба предали её… Они предали свою лучшую подругу. Бьянка сдала, а Аякс любезно усыпил свою давнюю любовь. Они наблюдали, как бережно Уэнсдей несёт на руках юную художницу и увозит её… Энид медленно открывает глаза и морщится от тёмного цвета помещения. Память медленно возвращается, и девушка ужасается, начиная кричать; но никто её не услышит из-за бережно завязанной вокруг рта ткани. Синклер резко садится и замечает связанные руки верёвкой. Ей страшно, и от безысходности она ложится на кровать, пытаясь высвободить руки. Дверь скрипит и в поле зрения появляется она… Личный дьявол юной художницы. Девушка усмехается, глядя на жалкие попытки своей жены освободиться, и обходит кровать, становясь справа. — Не получается? — с усмешкой спрашивает она, и ответом следует гневный взгляд. Энид резко принимает положение сидя и сползает к краю кровати. Но её опережают и по-собственнически садятся на хрупкое тело, вжимая в кровать. Энид замирает, вглядываясь в тёмный омут глаз, ожидая своей смерти. Холодные пальцы касаются волос, а затем проводят по изящным ключицам, заставляя Синклер рефлекторно выгнуться. — Я знала, что ты соскучишься по моим прикосновениям, — шёпотом произносит Аддамс и опаляет шею горячим дыханием, заставляя Энид сжать ткань во рту. Синклер сопротивляется своим чувствам, и со злости связанными руками бьёт по грудной клетке девушки, отчего та недовольно рычит и кусает участок кожи рядом с ключицами. Синклер мычит от боли и вертится, заставляя Уэнсдей злиться. — Какая ты непослушная. Правда думала, что сможешь сбежать? — Хищный взгляд встречается с запуганным, и заставляет сердце Энид биться в безумном ритме. Аддамс расстёгивает верхние пуговицы своей рубашки, и освобождает рот Энид, кидая ткань куда-то за пределы кровати. — Я тебя ненавижу! Отпусти! — кричит девушка, но её крик прерывается прикосновением ледяных губ, и большой палец правой руки нажатием на подбородок заставляет Энид приоткрыть рот, но та разворачивает голову в отказе. Аддамс ухмыляется и с силой поворачивает красивое лицо к себе. Впивается грубо поцелуем и проникает в рот Синклер, но та не отвечает, и Уэнсдей злится. — Лучше тебе быть послушной. — Низким голосом сказала Аддамс, и возвела руки Энид над головой, больно сжимая. Уэнсдей с жадностью кусает кожу шеи, заставляя девушку дрожать от страха и осознания, что она оказалась в клетке. Её личный убийца не остановится, и будет резать участки кожи поцелуями. Аддамс изучила шею Энид и облизнула языком ключицы. Тело молодой художницы поддавалось, а душа кричала. Девушке больно, невыносимо, когда пальцы грубо сжимают талию, и зубы портят хрупкость тела. Энид не выдерживает и плачет, пытаясь забыться, уйти куда-нибудь мыслями в детство, чтобы не чувствовать болезненных прикосновений от возлюбленной. Пальцы Аддамс коснулись замка на брюках, но она остановилась, слыша плач. В голове Уэнсдей щёлкнуло, и девушка оказалась рядом с лицом своей жены. Бывшей жены. Она хотела отрезать крылья ангелу, но смогла убить его. Кто же дал ей право так жестоко поступить с чистой душой? Аддамс встаёт с девушки, быстрыми движениями развязывает руки возлюбленной и садится на кровать, закрывая лицо руками. Она не может её отпустить. Потому что боится потерять всю человечность, хотя осталось ли что-то в ней живое? Уэнсдей клялась любить свою жену и никогда не причинять ей боль. Но она всё испортила своей ревностью и собственнической натурой. Уэнсдей изрезала полотно картины великих художников, трудящихся годами. Энид Синклер достойна лучшего, вечной любви и заботы. Ангел должен быть с ангелом. Художница всхлипывает и смотрит в потолок, пытаясь успокоиться. Аддамс встаёт и подходит к окну, говоря тихим шёпотом: — Ты можешь уйти. Убеги так далеко, насколько можешь, — сердце «Королевы Холода» трескается и, кажется, льдины её тела хрустят под ногами. Она знает, что девушка уйдёт, оставляя ее тонуть в океане крови, но ведь… Уэнсдей просто захотела защитить свою любовь, пытаясь стать человеком. Девушка открывает окна, и холодный воздух заставляет не плакать, не разрыдаться и не упасть к ногам ангела. Аддамс переживёт и не важно, что будет искать похожих на неё… Ей будут нравиться блондинки с голубыми глазами. И в каждой она будет видеть Энид Синклер. Девушка с невероятной чистотой голубых глаз перестаёт плакать и на вялых ногах поднимается, приближаясь к убийце чистой души. Она падает на спину возлюбленной и тихо говорит: — Проблема в том, что я не могу уйти. Это невозможно. — Блондинистая макушка покоится на гордой спине Аддамс. Энид не может уйти, не хочет, боится. Она представила, как Уэнсдей целуют другую, и уже ревнует её. Её крылья связали и отдали Аддамс. Синклер зависима от девушки, привязана красной нитью судьбы, и никто не может её разрезать. Только смерть. Она, как будто, была предназначена ей с рождения. Энид борется с собой, со своей нормальностью и сумасшествием. Как можно любить убийцу? Как она смогла влюбиться в такой стальной взгляд чёрных глаз. Руки Аддамс погрязли в крови, и они же убили всю святость в Энид Синклер. Художница вздыхает и понимает, что жизнь без Уэнсдей Аддамс — самая тяжёлая пытка на Земле. Поэтому она трётся головой о спину и шёпотом произносит: — Покажи мне, что я твоя. Докажи, что принадлежу тебе. И тогда я не уйду, — Аддамс замирает и моргает от удивления слов. Она почти завладела её телом, но без согласия, что напугало Энид. Девушка видела слёзы и чувство вины впилось в самое сердце. Аддамс развернулась и толкнула возлюбленную на кровать. — Эни… Если сейчас не остановишь меня, будет поздно. Ты точно не сможешь убежать. Уэнсдей смотрит на сидящую девушку и пальцы касаются подбородка. Ей не нужен ответ, ведь она видит эту похоть в глазах и смотрит, как девушка соблазнительно облизывает губы. Энид берёт руку Уэнсдей и кладёт на грудную клетку в районе сердца. Пульсация приятно греет руки, и Аддамс улыбается. — Покажи мою принадлежность тебе. Я не буду тебя останавливать. Это невозможно, — лёгкий поцелуй коснулся руки, и Уэнсдей нависла над своей собственностью. Холодные пальцы правой руки провели по лбу, щекам, а затем плавно переместились к шее. Аддамс медленно наслаждается теплом тела Энид и держит верёвку в руках. Наклоняет голову влево и упивается видом смущённых щёк. Синклер продвигается дальше и, опираясь на локти, ждёт, пока Уэнсдей начнёт действовать. Аддамс не начинает с поцелуя, не касается тела, а лишь быстро избавляется от одежды. Водолазка летит в сторону, брюки открывают вид на стройные ноги. Энид прикусывает нижнюю губу и от нетерпения просит: — Поцелуй меня, пожалуйста. — Аддамс качает головой и наматывает верёвку на руку, рассматривая нижнее бельё своей любимой. Чёрный на бледной коже смотрится безупречно. Уэнсдей касается талии горячего тела и слышит тихий стон из уст художницы. Энид окольцовывает шею и заставляет Уэнсдей стать ближе, и касается любимых губ, но девушка отстраняется. — Нетерпеливая. Подожди, — с хрипотцой говорит Аддамс и быстрым движением пальцев избавляется от бюстгальтера, рассматривая аккуратную красивую грудь. Уэнсдей хищно облизывается и заводит обе руки, на одной из которых намотана верёвка, за спину. Разматывает и сначала обвивает талию девушка, а затем один конец перебрасывает на плечо девушки, также и второй. На груди у Энид образовывается перекрест. Синклер удивлённо смотрит на свою возлюбленную и судорожно дышит. Верёвка, к счастью, оказывается слишком длинной, поэтому Аддамс связывает руки девушки, и улыбается. — Какой красивый вид. — Уэнсдей облизывается, и удобнее располагается на кровати, затем холодные пальцы касаются рёбер; сильные руки приподнимают Энид за талию и садят идеальное тело сверху. Синклер судорожно захватывает побольше воздуха и чувствует, как все её органы горят от безумного взгляда своего убийцы. Аддамс расстёгивает полностью рубашку, смотря как глаза падшего ангела перестают блестеть чистотой океана, радужка темнеет и заставляет тонуть в синем цвете похоти. Энид поджимает губы и злиться из-за того, что не может развязать руки и коснуться тела возлюбленной. Рубашка расстёгнута, и вид на красивую грудь заставляет художницу забыть о своём существовании. Она прекрасна. Синклер знает это, поэтому изрисовала все холсты её портретами. — Приподнимись, — приказывает Уэнсдей, и Энид с неимоверной тяжестью привстаёт; её последний элемент грубо срывают и выкидывают. — Только я способная вызвать у тебя такое возбуждение, мой ангел, — шепчет Уэнсдей и заводит руку за спину Энид, заставляя ту приблизиться. Аддамс впивается жарким поцелуем, и её возлюбленная стонет от любимых губ, и сразу проникает языком. «Королева Холода» улыбается и, с удовольствием, отвечает на порыв своей любимой. Их языки исследуют друг друга, кружась в сумасшедшем танце. Аддамс прекращает столь жадный поцелуй, облизываясь. Энид покусывает опухшие губы, её грудная клетка слишком соблазнительно обтянута верёвкой, что у Уэнсдей перехватывает дыхание. Аддамс касается пальцем затвердевшего соска, и слышит сладостный стон из уст любимой. — Ты слишком медлишь, пожалуйста… — закрывает глаза художница и дёргается в каких-то жалких попытках развязать себя. — Я хочу полюбоваться тобой, Эни, — шёпот обжигает уши Энид, и та слабо улыбается. — Уэнс… Аддамс усмехается и припадает к грудной клетке. Сначала бережно водит языком по ключицам, вызывая дрожь. Затем плавно переходит к груди, перетянутой верёвкой; язык играется с правым соском, а пальцы левой руки массируют другую округлость. Энид умирает от таких действий и стонет, боясь тут же получить оргазм. Ей было достаточно одного прикосновения, чтобы возбудиться и намокнуть. Но юная девушка пыталась держаться изо всех сил. — Чёрт, Уэнс, если ты сейчас не… — резкий укус в районе ключиц не дал Энид закончить свою речь. Аддамс отлипла от красивой груди и вопросительно посмотрела на своего ангелочка. — Что-то не так? — заботливо спросила Уэнсдей, и пальцы тут же коснулись точки возбуждения, собирая влагу. Энид чуть ли не хнычет от движений Аддамс и умоляюще просит: — Пожалуйста… — Уэнсдей становится ещё ближе с ангелом, и распределяя влагу пальцами, осторожно входит двумя, заставляя безупречное тело выгнуться. Медленные движения принуждают Синклер задохнуться и в бреду стонать, хватая ртом нужный воздух. Комната плывёт, но Энид нравится всё сумасшествие, происходящее сейчас. Аддамс обжигающе дышит в шею, и жалеет только о том, что не может снять несчастные брюки с рубашкой, которые так мешают насладиться наготой любимой. Верёвка стягивает и опаляет тело ангела. Каждое движение пальцев заставляет Энид громко стонать имя любимой. Ноги девушки дрожат, и дыхание в шею настолько ощутимо, что кажется там останется ожог. Синклер сходит с ума, вернее, уже сошла с ума от этих прекрасных губ, безупречно холодных пальцев, взгляда смерти и холода, вечно обжигающего. Уэнсдей ускорилась, и Энид закрыла глаза в какой-то предсмертной агонии. Аддамс чуть ли не рычит ей в шею, а Синклер внутренне проклинает свою возлюбленную за то, что лишила её свободы. Так и есть. Уэнсдей не просто так завязала руки Энид и сексуально обтянула грудь. Она показала принадлежность своей жены. Художница связана убийцей и никогда не посмеет убежать. Потому что это невозможно. Падший ангел чувствует приближение долгожданного оргазма и облизывает губы, улыбаясь. В глазах у юной художницы всё пляшет, сердце перестаёт работать, а в ушах звенит. Земля ушла из-под ног и девушка, кажется, успела побыть в предобморочном состоянии. Уэнсдей замедляется и ухмыляется, услышав вскрик и своё имя. Аддамс вытаскивает липкие влажные пальцы и облизывает ещё одно доказательство принадлежности Энид. — Моя девочка. — Шепчет Уэнсдей и смотрит, как падший ангел пытается восстановить дыхание. Затем заводит руки за спину и развязывает верёвку, которая спадает, касаясь округлостей, и Энид просто падает в руки своего личного убийцы. — Я давно твоя девочка, — отвечает Синклер и обнимает возлюбленную. Та лишь улыбается, и они обе из сидячего положения переходят в лежачее. Энид немного скатывается с тела девушки и располагается справа. — Ты могла бы уснуть на мне. — Помолчи. Уэнс… Ты отравила мою душу, — шепчет художница и закрывает глаза. Такая фраза заставляет Уэнсдей грустно улыбнуться и прижать падшего ангела к себе. — Я убила тебя. — Говорит в ответ уже заснувшей девушке, и Аддамс закрывает глаза, понимая: Она никогда не развяжет верёвку, обозначающую принадлежность Энид Синклер, и никогда не даст ей сбежать. А если девушка захочет уйти… Она убьёт её. Потому что не сможет смириться с мыслью о том, что кто-то другой будет целовать великолепное тело, созданное гениальными художниками.

Разве плохо безумно любить?

Разве плохо сходить с ума из-за любви?

Разве плохо убивать ради любви?