***
За окнами моросил дождь, оставляя множество разводов. Урок у Натальи Сергеевны тянулся и тянулся... Рита Черкасова на пару с Надей Огарышевой то и дело зевали, устало прикрывая рот рукой. — Ну, Сыромятников, – Наталья Сергеевна сидела за столом, умоляюще смотря на ученика, — Уже второй день я спрашиваю одно и то же слово у тебя. – протяженный вздох учительницы заставил Сыромятникова стушеваться. — Значит оно мне и не надо, – он неловко пожал плечами и вызывал у одноклассников смешок. — Вот Вы, Наталья Сергеевна, спросите у меня другое и я обязательно отвечу. Девушка покачала головой, опуская взгляд на стол. Как только Сыромятников сел на свое место, прозвенел долгожданный звонок, и буквально через несколько мгновений класс снова стал пустым. За закрытыми дверями стоял настоящий гул учеников. Наталья Сергеевна поднялась со своего места, поправляя серый жакет. Взяв стопку тетрадей, она аккуратно приоткрыла дверь, чтобы никому не расшибить лоб. — Добрый день, – раскрыв дверь пошире, Наталья Сергеевна подняла взгляд на своего коллегу, который кратко кивнул в знак приветствия. — Добрый, Илья Семенович, – уголки губ приподнялись вверх и девушка кивнула в ответ. Она вышла в коридор, прикрывая за собой дверь. На себе она почувствовала пронзительный взгляд, который ее каждый раз волновал. Ей казалось, что он с легкостью читает ее постыдные мысли, поэтому на щеках выступил легкий румянец. Наталья Сергеевна покрепче сжала тетради, бегая взглядом по лицу мужчины, чье выражение лица всегда было стоическим. — Вы что-то хотели спросить, Илья Семенович? – она начала не спеша идти по коридору, стараясь маневрировать среди учеников. — Клавдия Сергеевна подхватила хворобу, – мужчина встал по левую руку от коллеги, огородив ее от бегущих детей, — Поэтому появились изменения в расписании для 9 «А». Светлана Михайловна раздумывает над тем, каким уроком заменить этот пробел. Девушка поглядывала на Илью Семеновича, чьи синие глаза напоминали летнее небо, не обрамленное ни одним облаком. По телу разливалось приятное тепло, не доходившее до кончиков пальцев, которые, напротив, леденели. — Вот оно как...– только и сказала Наталья Сергеевна, подходя к дверям учительской. — Все мы потенциальные жертвы Светланы Михайловны. – она улыбнулась, поворачиваясь лицом к мужчине. У уголков его глаз растянулись смешливые морщинки. Он поправил свои очки и небрежно кивнул, чувствуя как напряжение садится тяжелым грузом на его плечи. Снова затрещал звонок. — У вас урок? – внешнее спокойствие коллеги почему-то вызывало легкое раздражение у Ильи Семеновича. Его выражение лица снова стало серьезным, непоколебимым. — Пожалуй. Наталья Сергеевна скрылась за дверью учительской, а мужчина простоял на месте еще минуты две прежде, чем стремительным шагом направился в свой кабинет. В учительской была только Аллочка, болтающая по телефону. Она обворожительно улыбнулась коллеге, а затем, наверное, попросту забыла про ее существование. Наталья Сергеевна приоткрыла окно, впуская свежий воздух, а затем села за стол, начиная поочередно проверять тетради. Ученики должны были написать несколько предложений о себе на английском языке, что у многих, на удивление, получилось очень даже неплохо. Отложив тетрадь Батищева, в учительскую зашла Светлана Михайловна, подходя к стеллажу, где лежали рабочие листы учеников. Сначала она не заметила Горелову, которая шуршала тетрадями. — Ой, добрый день, – женщина растянула эти слова и подошла к столу, за которым сидела Наталья Сергеевна. — Ты, наверное, уже слышала, что Клавдия Сергеевна заболела...– залепетала она. —... Мне теперь приходится пересматривать все расписание заново, чтобы заменить ее уроки кем-то другим. Наталья Сергеевна лишь кивала, не поднимая взгляда, давая понять, что внимательно слушает. — Обязательно следи за всеми изменениями. – в наставлении произнесла завуч. Она была единственной, кто обращался к Наталье Сергеевне на «ты», но сама девушка не придавала этому никакого значения, хотя слух иногда и вправду резало. С внушительной стопкой листов, Светлана Михайловна вышла из учительской, снова оставляя Аллочку и Наталью Сергеевну одних. Проверив все тетради, девушка лениво уставилась в окно, за которым пролетали пожелтевшие листья, гонимые холодным ветром. Наталья Сергеевна отдала бы все на свете, чтобы быть более разумной, более твердой в своих принципах... А были-ли они у нее? Рядом с ним она чувствовала себя не его коллегой. Она была маленькой девчонкой с большими глазами и пышными ресницами. Рядом с ним она не была Натальей Сергеевной. Она была Наташей Гореловой, которая приходила на его уроки раньше всех, чтобы он еще раз похвалил ее за такое пылкое желание учиться. Ее щеки горят под его взглядом и она, как солдатик, сковывает свои движения. — Наталья Сергеевна, – Аллочка все же оторвалась от телефона, — Наталья Сергеевна! Девушка чуть вздрогнула и посмотрела в сторону коллеги, спрашивая, что случилось. — Закройте, пожалуйста, окошко, – промурчала она, указывая кивком на створки, — Иначе заморозите нас с вами. Снова Аллочка начала трещать по телефону, а Наталья Сергеевна подошла к окну, мельком оглядывая происходящее на улице. Сначала ее внимание привлекали качающиеся на ветру деревья, а опустив взгляд вниз, она заметила Илью Семеновича, над которым поднимался, растворяясь в воздухе, табачный дым. Она невольно засмотрелась, чуть побольше высовывая голову из окна. — Ну, Наталья Сергеевна! – вырывалось недовольством у Аллочки и девушка тут же закрыла окно, тяжело вздыхая. Тетрадки были сложены на полку. Наталья Сергеевна еще какое-то время посидела в учительской, замечая, что в вазе с цветами пора бы поменять воду. Она аккуратно положила белоснежные цветы на стол, подстелив под них тряпочку, а затем взяла и саму вазу. Она была легкой, но Наталья Сергеевна все же держала ее в обеих руках. В коридорах было тихо, так как до перемены было еще добрых двадцать минут. Только звук женских каблуков вытеснял сдавленную тишину. Наталья Сергеевна шла достаточно быстро, хотя и спешит ей было, если честно, некуда. Стоило ей буквально на пару секунд опустить взгляд и завернуть за угол, как из ее губ вырвалось громкое «Ах!» от испуга. Она застыла на месте, обвив сильнее горлышко вазы своими заледеневшими пальцами, которые едва-ли соприкасались с его. Наталья Сергеевна подняла голову и встретилась с надменным взглядом Ильи Семеновича. Снова его испытывающий взгляд давил на нее, стыдливо опуская ее плечи. Он смотрел на девушку сверху вниз, снова чувствуя напряжение. Она, как мышонок, выпучила свои большие карие глаза, а ее тонкие брови приподнялась вверх. Ему не нравилось то, как на него действует этот человек... Мужчина был готов рявкнуть на коллегу, а потом долго жалеть об этом и не спать до самой глубокой ночи. — Впредь, Наталья Сергеевна, не опускайте взгляд на поворотах, – его пальцы отпрянули от горлышка. Он на долю секунды сжал свою руку в кулак, сохраняя ощущение ледяного прикосновения, которое на тот момент показалось ему неимоверно обжигающим, — А я постараюсь не так круто на них сворачивать. Он прошел мимо девушки и все же остановился, разворачиваясь к ней лицом. — Вам помочь? – Илья Семенович опустил взгляд с коллеги на вазу. Наталья Сергеевна отрицательно покачала головой, стыдливо поджимая губы. «Почему же вы молчите, голубушка...» – он терзался в сомнениях, в собственных мыслях и чувствах. Пусть она скажет хоть слово, отшутиться... Что угодно! Но Наталья Сергеевна молчит, чувствуя себя беспомощной, застигнутой врасплох. Взгляд соскальзывает с мужчины и возвращается к несчастной вазе. Она не спеша развернулась спиной, чувствуя на себе проницательный взгляд, проделывающий в ней огромную дыру. И снова от стен одинокого коридора отражался звук женских каблуков.***
Рабочий день подходил к концу: ученики одной большой оравой бежали к выходу, стараясь протолкнуться на улицу, летали портфели и шапки, которые перебрасывались друг другу, а у учителей все было гораздо спокойнее. Хотя, учительская тоже превращалась в что-то суетливое и неразборчивое. Здесь перебрасывались возмущениями по поводу учеников и их поведения. — Вроде умные ребята...– Светлана Михайловна накидывала пальто, —... А пишут мне в сочинениях откровенные безобразия! Игорь Степанович рассмеялся, прижимая к себе дипломат. Глаза его сверкнули, когда он обратился к женщине. — Чего вы ожидали, Светлан Михайловна, от молодежи! – он усмехнулся, поспешно со всеми прощаясь, и скрылся за дверями учительской. — Молодежь...– Светлана Михайловна фыркнула и застегнула пуговицы пальто. —... А ты, что думаешь насчет этого? Наталья Сергеевна снимала с крючка свое пальтишко. Почему-то ей показалось, что тон завуча быль несколько издевательским, поэтому она приготовилась к очередным козням этой женщины. — Ничего особенного, Светлана Михайловна, – она улыбнулась ей несколько отрешенно, накидывая пальто. — К нашему 9 «А» я отношусь так же, как и к любым другим ученикам. Они ребята умные, а откровенное безобразие...– последовал тихий вздох. — Смотря, что вы считаете безобразием, Светлана Михайловна. Учитель истории стоял поодаль, слушая очередные разъяснения их пожилого учителя географии. Он украдкой следил за Натальей Сергеевной, которая уклончиво отвечала на вопросы завуча. Географ всунул Илье Семеновичу яблоко и поковылял в коридор, тихо кряхтя. Небольшой презент отправился в глубокий карман пальто. — Илья Семеныч, вы идете? – задорно произнесла Светлана Михайловна, придерживая дверь. В кабинете кроме них никого больше не было. Когда же Наталья Сергеевна успела ускользнуть... Так ловко и тихо, словно растворившись. Мужчина взял дипломат в руки и молча подошел к завучу, которая погасила свет, проходя в коридор первая. Шли они молча, каждый погрязший в своих мыслях. — А вы, Илья Семеныч, больше не музицируете в актовом зале? – на улице начинало темнеть, но ветер все же стих. Фонари постепенно освещали улицы желто-оранжевым светом. — Как видите. – он поправил очки, спускаясь по каменным ступеням. Светлана Михайловна обиженно поджала тонкие губы. Ей никогда не удавалось расположить к себе этого мужчину. Он был слишком сложный и непонятный... Вечно у себя на уме, надменный и неразговорчивый. — До завтра, Илья Семенович. – уже без тени бодрости произнесла женщина. Он кивнул, чуть приподнимая берет, а затем зашагал к перекрестку. Осень в Москве – благодатная вещь, которая либо вгоняет в нестерпимую хандру, либо в легкую меланхолию, за которой следует ностальгические воспоминания. Люди спешат на работу, спешат после работы... Постоянно и всюду спешат, а ведь, кто хоть раз пытался замедлить шаг? Поглядеть на то, как опадают последние листья, как отражается свет фонаря в мокрых разводах на асфальте. Он ведь тоже спешит, проталкиваясь сквозь толпу людей. Извиняется, если задел кого-то плечом или дипломатом, всматривается в лица прохожих, стараясь увидеть лицо, которое в последнее время мучает его во снах. — Илья Семенович! – кто-то окликнул его в толпе. – Илья Семеныч! Мужчина повертел головой и заметил юношу, стоящего возле витрины магазина. Он протиснулся сквозь группу шумных студентов и наконец-то узнал стоящего перед ним. — Боря Рудницкий! – воскликнул мужчина, тут же протягивая руку. На губах промелькнула приветливая улыбка, которая, отнюдь, не стоила ему тяжких усилий. — Вот так встреча, – Боря охотно пожал руку своему бывшему преподавателю. — И вправду. Разговаривали они всего-то несколько минут. Рудницкий негодовал по поводу того, что Илья Семенович до сих пор работает в этой вшивой школе, хоть и мог целиться на более приличное заведение. Юноша упомянул Наталью Горелову, которая напрочь отказала ему в замужестве, а затем и его командировка в Англию сорвалась. — Но, знаете, Илья Семенович, если невеста ушла к другому, то неизвестно кому повезло, – Боря усмехнулся и сунул руки в карманы пальто. — Остроумно, Руднецкий, – мужчина протянул ему руку для прощального рукопожатия. — Было приятно повидаться. — Может кофейку выпьем, Илья Семеныч, а? – заметив, что тот отрицательно покачал головой, Боря с неохотой пожал руку. — Бывайте! Мужчина проводил его взглядом прежде, чем снова ворваться в бушующий поток людей, не замечающих друг друга.***
Илья Семенович бродил по московским улочкам, где-то в глубине души надеясь встретить кого-то. Подходя к троллейбусной остановке, он заметил знакомый силуэт. Наталья Сергеевна стояла, сжав одной рукой и зонт, и ручку дипломата. Вид у нее был несчастный: брови приподняты, рот немного раскрыт, а карие глаза лихорадочно обводят взглядом людей. Мельников хотел уже развернуться, но ему помешало его же ноющее сердце. Он поймал себя на легкой улыбке, которая тут же померкла, когда девушку закрыла другая фигура. Более тучная и кряхтящая. В нем, откуда не возьмись, появилась уверенность в своих действиях, и он протолкнулся через толпу людей, ожидающих троллейбус. — Добрый вечер, Наталья Сергеевна. – мужчина поравнялся с ней, находясь снова по левую руку. Девушка от неожиданности чуть-ли не подпрыгнула, закидывая голову, чтобы удостовериться в том, что перед ней и вправду ее коллега. Щеки зарделись и она отвела смущенный взгляд. — Добрый, Илья Семенович. – она подавила улыбку, поджимая губы. — Мне не попасть на троллейбус... Они все ужасно переполнены, а людей меньше не становится. Мельников оглядел внушительное количество потенциальных пассажиров и лишь одобрительно кивнул. Послышался протяжный вздох Натальи Сергеевны, которая поправила свободной рукой платок. — Может быть вас проводить? – предложение звучало слишком обыденно. Наталья Сергеевна подняла голову, встречаясь с его беспокойным взглядом. Она заметила, что он был готов отбросить эту идею, но ее слова придали капельку уверенности. — Если вас не затруднит, Илья Семенович. – уже более живо произнесла девушка, давая волю легкой улыбке скрасить ее лицо. — Ничуть. Уголки губ потянулись вверх, сглаживая черты лица. Они сошли с остановки, оставляя суетливую толпу позади.