DJANGO

Бумаги Ким Хонджуна — ворох необработанной работы. У Сонхва определенно складывалось ощущение, что владелец бара не терпел работать с анализом и систематичностью. Стопка, что тот принес, включала в себя не только отчеты покупаемых в бильярд товаров, но и поставку оружия, разные подписи о неразглашении. Это обозначало только одно: порядка не было даже между одной жизнью Хонджуна и другой — документы перемешаны между собой совершенно хаотично. Среди уже давно знакомых подписей, официальных предложений и контрактов был один необычный лист, который байкер приметил лишь по тому, как неприглядно он выглядел. Стоило прищуриться, чтобы вчитаться в стертые чернилами буквы. С первых слов Сонхва разглядел в них знакомый адрес. Серый лист, испачканный какими-то крапинками — очевидно фотография, распечатанная на материальный формат. Кто-то и не старался делать ее похожей на реальный документ, а не просто его копией. Склад. Незнакомая подпись. Печать одного из действующих полицейских отделов. Медленно присев на стол, Пак упер руку за спину и тяжело вздохнул. Санкционированная проверка склада PARK SEON, во время которой, по подозрениям, и была подложена черная поставка — существовала в виде официального документа. Сонхва уже видел его раньше, не таким искаженным. Прямо перед тем, как склад благополучно был стерт с лица земли с помощью бензина, огня и шквала пуль. Потерев лоб, Сонхва большим пальцем скоблил злополучную печать. Незащищенность. Не только сейчас, но и когда все еще было встрою — ковбои въелись во все сферы, выслеживая любую внешнюю деятельность его компании. Насколько давно это продолжалось? Все были слишком заняты, чтобы замечать такое и тем более — противостоять этому. Прошлые ошибки и невнимательность давно тревожили, слегка выбивали воздух из груди. Но думать о прошлом — значит вовсе не смотреть в будущее. За размышлениями, Пак словил небольшое чувство паники, когда открылась обычно нетронутая никем дверь. Быстро слетев с капитанского стола и оставшись прямо на своих двоих, Сонхва отложил листок и похлопал глазами. — Да сиди-сиди как тебе удобно, — махает рукой Капитан, входя в свой кабинет. Когда он прошел дальше, Сонхва лишь закатил глаза и отвернулся к столу, отложив несколько перебранных бумаг и похлопав стопкой по поверхности. Сзади не было слышно ничего, кроме шороха одежды. Лишь одним глазом байкер глянул через плечо, тут же замечая оголенную спину у шкафа. Одного глаза уже не хватало, чтобы лицезреть интересную картину. Конечно, Сонхва знал, что в шкафу хранится запасная одежда Капитана — в этом кабинете им была изучена каждая пылинка. Но как он мог ожидать, что Ким Хонджун, до этого почти не появлявшийся в своем кабинете, решит переодеваться прямо в его присутствии? Это было либо бесстыдно, либо нарочно, либо не так важно, чтобы думать об этом слишком много. Правда пальцы, почему-то, все равно предательски сжали стопку документов, а взгляд косился на перекатывающиеся мышцы спины. Отвернувшись буквально через силу, Сонхва сильно нахмурил брови и постарался не слишком громко вздохнуть. Чтобы он не делал, на физическом уровне избавиться от тяготения к Капитану было гораздо сложнее. Запах, движения, привычки — это все нравилось бесповоротно, даже, если разочарование в личностных проявлениях Хонджуна выходило на передний план. На заднем же, словно серый кардинал, поджидала одна и та же проблема — Сонхва, блять, его хотел. Также, как стереть с лица эту приятную насмешку. Сунув руки в карман, Сонхва обнаружил лишь зажигалку и раздраженно цокнул. Отвлекаться с помощью вредных привычек — дело уже давно знакомое, но в последнее время байкер старался поумерить пыл. Выходило так себе, с расчетом на то, что кроме облизывания вдоль и поперек капитанского кабинета он, в целом, больше ничем и не занимался. — Я просил сигареты. Ты купил? — снова повернулся Пак на уже одетого Хонджуна, поправляющего манжеты рубашки. — Они в машине, — манжет завернулся в нужный угол и Ким, наконец, поднял взгляд. — Приспичило? — Я не курю из-за тебя. Ты мне должен был еще вчера, — Сонхва нервно облизнул сухие губы. — Зато с перчиком так подружился, прямо «друзья неразлей-вода». Растянутые красивые губы в прекрасной и одновременно мерзкой насмешке так шли Хонджуну, но уже стояли поперек горла. Слегка помолчав, байкер отвел взгляд в окно и слегка прикусил губу. — Ты сейчас серьезно? — Пак удивленно выдохнул и нервно улыбнулся. — Нет, знаешь, просто заткнись. Не умничай, особенно, если ты в этом нихуя не смыслишь. И принеси сигареты. Поправив волосы, Сонхва поднял одну бровь и оглядел замершего Хонджуна. Тот был явно удивлен какое-то время, но после лишь усмехнулся, будто принимая поражение в словесной схватке. Кивнул несколько раз и направился на выход под давящим взглядом Сонхва. Как только красная дверь снова закрылась, байкер громко выдохнул и бросил беглый взгляд на шкаф. Черный пиджак и брюки просто свисали с полки, а туфли, по какой-то причине, были сложены друг на друга. Сделав несколько шагов, Пак подобрал вещи, умещая их на вешалку и стараясь слишком много их не трогать. Также поступил и с обувью, уместив их на нижнюю полку и по окончанию закрыв шкаф. Уборка происходила уже машинально, и зря Сонхва словил себя на этой мысли. Кажется, будто он окончательно привык к жизни тряпки Капитана, вымывающей все грязные углы и работающей с самыми нудными задачами. Только вот в груди что-то скоблило с каждым днем все больше, а эти выработанные действия вызывали резкие порывы тошноты. Такого ли он хотел? Готов ли он до конца принять этот исход потерь? Точно ли нет выбора? Промычав в губы, Сонхва устало потер лоб. Избегая многие размышления, он и не заметил, как самостоятельно загнал себя в тупик — перец и правда был его «другом» уже ближе, чем Ёсан. Пустая голова — спасением. Вот только лучше в итоге от этого не становилось. Да и верный донсэн очевидно выжидал, пока Пак самостоятельно придет в себя и встанет на ноги, в этот раз не взывая к разуму. Сидеть в этих стенах, в кабинете, на складе — было уже невыносимо. Терпеть заносчивого Капитана и его жестокие замашки — тоже. Собрав бумаги, Пак сунул их поглубже в ящик. Как только ручка со стертой позолотой плотно прижалась к столу, байкер одарил деревянную стойку четким ударом ботинка. Стол подскочил от пола, слегка отодвинулся, но больше с ним ничего не сделалось. Зато Сонхва обрадовала снова открывающаяся дверь, теперь уже с вбежавшим Капитаном. Тот кинул пачку сигарет в сторону заряженного яростью Сонхва. Сигареты были пойманы, а за одним ковбоем хвостиком вбежал другой, уже знакомый. Мальчуган, отобравший оружие в первый день прибывания здесь. На нем лица не было. Бледный, напуганный, тонкие пальцы тряслись и будто желали за что-то схватиться — да хоть за широкие плечи Хонджуна или его темную рубашку. — Капитан, правда, я не знаю, — шептал маленький ковбой слезно. — Она пропала вечером и до сих пор не вернулась в приют. Хотя руки Сонхва и крутили пачку в руке, сигарета доставалась почти незаметно для разума. Пак внимательно смотрел на развернувшуюся перед ним картину: Капитан почти упал на диван, тоже тянулся за своей самокруткой. На лбу его выступили вены, брови непривычно хмурились, а вот мальчик молящим видом поджимал плечи к шее и будто следил за каждым изменением в капитанском лице. — Ыну, я понял, ты от меня чего хочешь? — Кто пропал? — резко встрял Сонхва, сделав шаг вперед и продолжая держать в руках сигарету. Глянув через плечо, Ыну бросил почти испуганно осмотрел лицо байкера, будто и вовсе не заметил в его кабинете. Отвернулся обратно, сжался и опустил лицо в пол. — Ты предлагаешь мне ее найти? — безразличный вопросительный взгляд Хонджуна выводил из себя даже Сонхва, хотя был направлен вовсе не на него — его одарили лишь абсолютным игнорированием. Мальчик сжался, громко выдохнул, желая сказать что-то еще, но замолкая, кусая губы. Сонхва опустил руку с сигаретой и встал около дрожащего низкого плеча. Настойчиво протолкнул пару пальцев между напряженных лопаток, призывая мальчика собраться. — Я просто… может, вы бы использовали свои связи? Она же моя сестра, вы знаете, я ради нее пошел на все это… — выдавливал из себя Ыну, резко отодвинувшись от движений на спине. Слушая чужой разговор, Сонхва сильнее хмурился. До чего становилась неприятно под кожей — колющее чувство, будто прохладный пот. Невыражающий ничего, кроме раздражения взгляд Капитана, дрожащий мульчуган, безразлично подожженная папироса — все было мерзким. — Я попробую, но ничего не обещаю, — кивает Ким. — Только потому, что ты ведешь хорошую службу. Иди, у тебя еще полно задач на сегодня, лучше ими забей голову. Быстрый поклон, слова благодарности и уход из кабинета. Выработано, даже нет — дрессированно, будто щенок постарался выполнить действия за лакомство. Сонхва замер, чуть сжимая хрупкую сигарету, но не настолько, чтобы сломать ее. Какое-то время смотрел на хлопнувшую дверь и вернул взгляд на сидячего неподвижно Капитана. Тот смотрел сквозь стол и о чем-то думал, пока папироса одиноко тлела в его руках. Решив тоже немного поразмышлять, Сонхва зажал сигарету губами и, черкнув зажигалкой, закурил. Ему хватило лишь одной затяжки, чтобы слегка расслабиться и щелкнуть шеей — придти в себя. — Поедешь искать ребенка? — уточнил Сонхва, видя, как ковбой уже какое-то время практически не моргал. — Да, поеду, — шепнул Хонджун, оторвавшись от размышлений. — Она важна для него. — Я с тобой. — Ты? — проморгавшись и вдохнув пары самокрутки, Ким вскинул брови. — Тебя весь город ищет. Куда ты собрался? Сделав несколько шагов, Сонхва сел напротив и с глубоким вздохом втянул горький аромат сигареты. Сложил ноги друг на друга и серьезно оглядел Капитана перед собой. В голове байкера уже все было решено — разговоры были бессмысленны, если Пак увидел в чем-то цель. — Ты знаешь, как говорить с детьми? Как с ними работать? — давил Пак, чуть наклоняясь, чтобы без страха заглянуть в темные глаза. — Видно, что ты нихрена не понимаешь. То, что я сейчас увидел — тому доказательство. — Ыну не ребенок, — Хонджун нервно отвернулся от колких глаз. — Он работник. — Не ребенок, Ким? Он чуть не разревелся, как младенец, пока ты смотрел на него словно на дерьмо. Повернув взгляд обратно, ковбой, очевидно злился — без какой-либо насмешливой привычной ухмылки, с угрозой смотрел в невозмутимое лицо Пак Сонхва, который лишь в очередной раз затянулся сигаретой. — Ты предлагаешь мне с ними сюсюкаться? Ты ничего не знаешь об этом месте. — Благодаря кому я до сих пор не знаю нихрена, и кто только что знатно обосрался? — Пак слегка улыбается, но после испускает неприятный смешок. — Ты та еще бесчувственная скотина. На это смотреть мерзко. Разговор заходил в тупик. Хонджун снова отвернулся, потушил папиросу о край стола и уместил ее в темный футляр. Потер пальцы и тяжело вздохнул. Сонхва впервые видел его настолько открытым, настолько очевидным. Байкер старался не улыбаться слишком откровенно — в этот раз в угол был загнан не он, и чувство ликования превышало допустимые нормы в этой ситуации. — Сделай что-то со своим лицом, оно больно узнаваемо, — ковбой поднялся с дивана и подобрал со стола ключи от машины. — Если уж так решил, что знаешь все лучше меня. Слова Хонджуна были злыми, от начала и до конца пропитанные почти гортанным гневом. Сонхва это никак не задевало — наоборот. В этот раз он выиграл по всем фронтам: наконец-то он не будет ощущать себя запертой принцессой, а Ким надломится со своим превосходством. Куда больше, байкера, правда, волновало другое: дело, которое было в одном из самых омерзительных мест Чхонъяна. Приют.

***

Дверь автомобиля захлопнулась с двух сторон почти одновременно. Сонхва поправил капюшон, душную медицинскую маску черного оттенка — она была слегка пыльной и старой, но это было единственное, что нашлось на складе. Эти попытки прикрыться, вероятно, выглядели глупо, однако лучше, чем ничего. Половина Чхонъяна предпочитала такой прикид, хотя бы из-за того, что не каждый мог терпеть смердящую вонь, проходя мимо обычного бедного района — из них в большинстве своем город и состоял. Раньше у Пака был настоящий иммунитет даже к трупному запаху — сейчас он еле выдерживал прокисший в холодильнике йогурт. Находясь среди одного из самых тихих и, можно сказать, мертвых районов, Сонхва ощущал себя неуютно, будто в любую секунду мог наступить на крупную разлагающуюся крысу. Байкер морщился, прикрывал глаза, будто не желая видеть серое облезлое здание и ветхую деревянную дверь. Однако сдаваться в этот раз он не собирался — слишком долго просидел в четырех стенах. Слишком много молчал и принимал. Терпение как-то улетучилось и хотелось делать самостоятельные шаги или даже рывки, какими он и забрался так высоко. Перебирая в голове суть важного дела — пропажу ребенка, сердце Сонхва сжималось и вновь со скоростью циркулировало кровь. Капитан успел вскользь рассказать об Ыну, его маленькой семье, состоящей из одной младшей сестры Юн. Мальчику было около тринадцати лет, а девочке, кажется, восемь. Ким предупредил, что мог ошибаться в точности цифр, но значение это имело мало — все еще дети, маленькие, без какой-либо опоры и защиты. От этого не было легче, но знание давало большей ориентировки в поиске пропавшего этим днем ребенка. — Чего встал? — подошел сбоку Хонджун, оглядывая застывшего Сонхва. — Иди. Ты же решил вести это дело. Дернув головой, Пак резко сделал шаг к деревянной двери с несколькими ступеньками у порога. Лицо Ыну, полное страха и мольбы, встало перед глазами как самая неприятная картина. Так что хладнокровный Хонджун уже волнова все меньше и меньше. Постучав в дверь, Пак расслабил брови, да и всем телом выражал спокойствие, расправив свободно плечи. Открыли ему ни сразу, а когда дверь все же отворилась, перед двумя настойчивыми мужчинами встала хмурая широкая женщина. Руки ее были такими вздутыми и с обилием родинок, что Сонхва сначала обратил внимание на них, а лишь потом на конкретно недовольное лицо. — Слушаю, — вальяжно объявила женщина, помяв в руках полотенце. За ней слышались детские крики, громкий топот и смех. Пак даже слегка заглянул через плечо хозяйки, замечая детей, бегущих друг за другом через темный коридор. — Мы по поводу Юн. Вы звонили ее брату, мы пришли разобраться, — ответил Хонджун, сделав шаг вперед к порогу. Отвернувшись, тетка крикнула детям быть тише и закинула полотенце на плечо. Пак сморщился от этого действия и неконтролируемо сдвинул брови к переносице. — Юн? А, да, Юн, — кивает она, пожевав что-то во рту. — Девчушка ушла выпрашивать деньги. Сказала придти к шести, а ее нет. Вот и позвонила Ыну. — Где тут деньги выпрашивать? — спросил Сонхва, не дав Киму сказать слова. А тот собирался, даже слегка облизнул сухие губы и тихо причмокнул. — Я откуда знаю? — пожала плечами женщина, недовольно оглядев скрытого маской незнакомца. — Она всегда где-то находила, вот я ее и посылала. Издав раздраженный цок, Сонхва оттолкнулся от стены здания и почти слетел со ступенек крыльца. Сунул руки в карманы и задумчиво упер язык в щеку, все равно поправив маску на носу. — Пошли отсюда. Тут ловить нечего, — сказал Пак, обернувшись на непонятливо хлопающего глазами Хонджуна. Ким извинился перед женщиной, слегка поклонился и оглядел уже уходящего куда-то Сонхва. Ему даже пришлось немного нагнать его, чтобы сравняться с высоким плечом. Ковбой не стал интересоваться, куда его напарник так спешил, а решил проявить привычную тактику молчаливого наблюдения. Впрочем, подобное Сонхва было лишь на руку — он бы и не смог объяснить куда он шел — ноги сами вели его. Обогнув улицу, Пак, наконец, увидел несколько прохожих. Потом еще небольшое скопление людей около мусорки. Прищурено оглядывался, держа руки в общем кармане толстовки. Наконец-то перестал идти — стоял и будто вынюхивал обстановку. Ким делал тоже самое, хмуро глядя толпу гоготущих подростков, собравших над собой облако сигаретного дыма. Те перестали смеяться, крутили в руке складные ножи и внимательно смотрели на двух стоявших неподвижно мужчин. — Мне показалось, ты знал куда идти, — задумчиво прошептал Хонджун, подняв взгляд на разглядывающего что-то Пака. Отчего-то ковбою ощущалось, что его вовсе не слушали. Сонхва словно взял нюх и стоял ровно, раскладывая в голове по полочкам каждую мысль. Потом немного наклонился к Капитану, не глядя на него, и облизнул губы — под маской его манипуляций все равно не было видно. — Здесь ей бы никто не дал денег, даже, если бы она нашла какую-нибудь работенку — шептал байкер, щурясь вперед. — Искать надо в местах, где можно было бы воровать. Магазин, рынок. Тут есть что-нибудь такое? — Разве ты не знаешь этот район? — интересуется Хонджун, отмечая, как легко Сонхва шел впереди него все это время. Конечно, от взгляда байкера постоянно ускользало, с какой внимательностью следили за каждым его шагом. — Я очень давно здесь не был. Помниться, тут все менялось чуть ли не каждый месяц, поэтому я спрашиваю тебя, — наконец кидает на него взгляд Сонхва. — Ты бы реально без меня и шагу не сделал. А, может, просто переубивал всех. — Неправда. Я не так жесток, как ты думаешь, — нервно отверчивается Хонджун и поджимает губы. — Как скажешь. Пожав безразлично плечами, Пак обошел скалящихся подростков, не обратив никакого внимание на их хищные взгляды. У него получалось абстрагироваться от атмосферы, неприятного липкого чувства в груди и недовольства Хонджуна. Все лишь потому, что он видел цель, понимал примерные пути ее решения — дыхание тут же выровнялось, в черных глазах загорался самый настоящий пожар, не то, что жалкий огонек. Сонхва ощущал себя на своем месте, в своей тарелке спустя такое долгое время. Толчок двери ломбарда создал звон колокольчиков над головой, и Пак слабо усмехнулся в маску. Потому что звучал он до отупения знакомо. То же самое и с витринами разного мусора и бижутерии, которая так яростно пыталась казаться настоящим золотом, что отливала почти медовым цветом. Задерживая на этом обманчивом блеске взгляд, Сонхва заставил Хонджуна чуть не врезаться в его спину. Ковбой оторопел, сделал шаг назад и раздраженно пыхтел, но не слишком долго. — Приветствую! — радушно улыбнулась девушка с парочкой золотых зубов. — Хотите что-то сдать или присматриваете? Засматриваясь на «обворожительную» улыбку, байкер немного хмыкнул. Для него, именно из-за таких нарочито ярких зубов бедняков, это казалось моветоном. Серебряные коронки смотрелись куда лучше. Так, когда-то очень давно, он решил для себя. Конечно, вставные зубы из метала или другие конструкции, чаще всего вынужденная мера и для Сонхва это не была исключением: после своей первой аварии ему буквально пришлось заново собирать не то, что зубы — челюсть. Посетить хирургов и стоматологов четвертого сектора, чтобы не остаться уродом — тогда это было первостепенной задачей. Ведь во главе экономики, как и где угодно, его любимая страна явно предпочитала кого-то харизматичного и обладающего всеми внешними благами. Жаль, что сейчас все эти старания ему долгое время придется прикрывать маской, да и скрывать свою не то, что внешность — личность. Двинув головой от лишних мыслей, Сонхва прошелся пальцами по витрине и заметил сбоку подбирающегося молчаливого Хонджуна. Байкеру нравилось, с каким удивлением тот осматривал каждый участок. Это отлично показывало, что, вероятно, Ким всегда был далек от такого мира. — Нет, не совсем, — тихо начал Сонхва. — Скажи, как часто дети сюда приносят всякое? Продавщица изменилась в лице, удивленно хлопая глазами, но встала почти по-деловому: руки на груди, плечи назад. — Бывает, что-то приносят. А вам что надо? — Сегодня какая-нибудь малютка сюда забегала? — Пак улыбается одними глазами, и девушка слегка смягчается. — Да, заходила одна… но я не приняла ее хлам. Сказала ей проваливать и найти что-то более стоящее, а не лазить по мусоркам. — Во сколько это было? — подобрался, наконец, к ветрине Хонджун. — Давно? — Да не очень, может, минут сорок назад, я на часы не смотрела. Одного взгляда Сонхва на Хонджуна было достаточно, чтобы ковбой сильнее нахмурил брови. Ким явно не улавливал ход мыслей своего напарника по поиску — все это время он будто смотрел остросюжетный детектив, наблюдая за основным следопытом. При этом, Пак Сонхва на типичного главного героя детектива и не походил: скорее на кого-то, кто от и до знака со всеми правилами воображаемой игры, в которую, почему-то, Капитана никто не погрузил. Выйдя из ломбарда, Хонджун оттряхнул светлую рубашку от невидимой пыли и внимательно рассматривал задумчивого Сонхва. — Хочешь закурить? — тихо уточнил ковбой, узнавая в этом серьезном виде знакомое мнимое желание. Ким не мог перестать наблюдать, будто пытаясь лучше понять своего напарника с каждой секундой. — Нет, — мотнул головой Сонхва. — Просто подумай: она пропала еще вечером — это примерно четыре часа назад. Значит, если эта золотозубая не налажала со временем, Юн, скорее всего, все это время искала, что могла бы сдать в ломбард. — И что? — еще тише спросил Хонджун, подойдя ближе к плечу Сонхва. Байкер почти сразу повернулся с распахнутыми глазами и вскинутыми бровями, будто ковбой спросил какую-то глупость. — Как что? Значит, за это время она наверняка проголодалась. И пошла искать еду, потому что вернуться ни с чем в приют она не могла. — Не могла? Почему? — Ким, ты задаешь слишком глупые вопросы, я начинаю сомневаться, что ты Капитан огромной группировки, — недовольно хмурится Сонхва перед тем, как отвернуться от вопрошающего взгляда. Снова сдвинувшись с места, Пак ускоряется с каждым шагом, вынуждая и ковбоя почти бежать за ним. В этой ситуации, Капитан впервые ощущал себя бесполезно с кем-то настолько быстро идущим, почти мчащимся. С кем-то, кто, очевидно, понимал, что делает. Хонджун, конечно, может и тоже знал не мало, но не все. Многие вещи ему были знакомы также плохо, как и порой трусливому Паку — теперь он понимал это отчетливее, чем хотелось бы. Долго идти по задрипанным улочкам трущоб не пришлось. Байкер остановился возле грязного полотна, которое, видимо, было вывеской магазина. Торчащие лоскуты в стороны, парочка неприличных надписей прямо поверх выцветших желтоватых букв. Воняло протухшим мясом так, что Сонхва ощущал это и сквозь маску — запах необыкновенно отвратителен, Хонджун также заметно сморщился. А ведь это они даже еще не зашли внутрь. Прозрачная дверь легко поддавалась и, казалось, была готова просто слететь с петель, когда Пак лишь потянул ее на себя. Внутри не было ничего интересного, кроме запаха: полки с продуктами, блеклая лампа и гудящие холодильники с молочной продукцией. Проходя мимо, Сонхва подобрал с полки какой-то батончик и кинул его на блюдце для наличного расчета. Кассир, сидевший на стуле и листающий беззаботно последний выпуск газеты с вопросом поднял седую бровь на такой выпад. Мужчина не выглядел стариком — крупных и частых морщин не наблюдалось. Вероятно, это могло быть и от того, что он был вздутым, словно шар, и жировые складки, с заметными сухими корочками дерматита, складывались на его шее почти гусеничкой. Когда он отложил газету, байкер заметил под его серыми потертыми рукавами желтые пятна. Сонхва быстро бросил взгляд на хмурого Хонджуна, так и говоря: «Такое ощущение, что это вонь исходит от него». Капюшон Сонхва был проблемой, потому что он мешал вслушиваться во что-то еще, помимо гудящих холодильников и пыхтящего от поднятия со стула кассира. Но слуха свободных ушей Хонджуна было достаточно, чтобы насторожились оба: под столом кассы было что-то неправильное. Какой-то тихий шорох, на который Ким слишком резко устремился взором — этим вызвав подозрения у наблюдавшего за обстановкой Сонхва. Все было словно в замедленной съемке, странно с самого начала, как они подошли к уродливой вывеске. Когда мужчина пробил красный батончик кассовым аппаратом, Сонхва уставился лишь на его отчего-то слишком хмурый вид и ясный взгляд в глазах. По спине пробежал холод, и байкер сразу наклонился к руке, чтобы высчитать мелочь и перебирать каждую монетку с особым усердием. — Слушайте, а вы не видели тут девочку лет восьми? Темненькая такая, Юн звать. Ее брат ищет, — будто между делом спросил Сонхва, бросив на нужное блюдце мелочь. Не успел мужчина закончить свой короткий отрицательный ответ, как из-под стола разносится уже слышимый даже для Сонхва тихий всхлип. Звук был настолько отчетлив, что и без сморщенного от злости лица кассира было ясно — девочка была здесь. — А ну прекратила ныть, скотина! Ребенок вырывается рывком жирной руки из низа. — Эту суку ищите?! Блядская воровка! Я вызвал полицию, теперь она получит по заслугам, ясно? Мужчина кричал, тряся Юн в разные сторону за открывшееся перед взором не просто грязную — синюю руку от самого плеча до локтя. — Так, успокойтесь! — крикнул быстро среагировавший Хонджун, медленно заводя руку в карман за пистолетом. — Отпустите ее! Иначе… Девочка закричала, так громко, что почти свист прошелся по стенам и как только Ким начал доставать руку из кармана, ее крик тоже оборвался. Она зарычала, как маленький зверь и впилась зубами в волосатый покров руки. Мужчина закричал от укуса, замахнулся, но сделать обещанный мышцами удар у него не вышло. Пак схватил что-то с кассы, он не смотрел, что это было — что-то продолговатое и тяжелое. Почти подпрыгнул на низкий стол и огрел агрессора по макушке. Тот почти сразу сбился с ног и отпустил девочку. Но для Сонхва это почему-то не остановило. Пробудившаяся ярость не поддавалась контролю: байкер бил уже лежачего куда видел и не видел, так, кричащий мужчина под его кулаки срывался на вой. Руки становились влажными, но Сонхва плохо осознавал происходящее, пока его рывком не оттащили за плечо толстовки. Только в этот момент байкер услышал отчетливо произнесенные над головой просьбы остановиться. — Успокойся! — уже отчаянно кричал Хонджун, державший Сонхва не просто за толстовку — за край кожи: Пак ощутил боль в плече, схожую с ожогом. Проморгавшись, он оглядел свои руки. Они были запачканы мелкими каплями в какой-то красной краске. До Пака еще долго доходила реальность — он не сразу понял, что это было. Кассир кашлял, слегка взвыл и начал медленно подниматься. К счастью для байкера — еще будучи живым. — Уебок, блять, — причитал мужчина, стирая с лица кровь, однако безуспешно — она бежала ручьем с носа. Когда изуродованное лицо поднялось, и опухшие от ударов глаза слегка приоткрылись, мужчина замер. — Пак Сонхва? Ты, что ли?.. Ты… Обернувшись на свое имя, байкер с ужасом понял, что конкретно произошло. Нос, как-то слишком свободно дышал, капюшон покоился за спиной. Он сдал себя — слишком беспечно полез защищать ребенка и не уследил за броскими методами маскировки. Кассир принялся кричать что-то невнятное, и Пак резко поднялся с пола, сжимая грязные кулаки. Паника окатила словно ведро с ледяной водой. Отворачиваясь от орущего, он бросил взгляд на прятавшуюся за полками Юн. Черные глаза девочки блестели от страха, и глядела она только стоящего пораженно Пак Сонхва. — Возьми девочку и выйдите из магазина, — строго произнес Хонджун и поднялся. Из его рук послышался знакомый до одури щелчок оружия. Все происходило слишком быстро. Пока сознание еще приходило в себя, Пак машинально выполнил просьбу: поднял застывшего в испуге ребенка и вывел из магазина вместе со своими ногами. Аккуратно поставил Юн на землю, пока она смотрела на него не только с испугом — с обеспокоенностью. Не отводя взгляда, девочка с синими руками и торчащими в стороны короткими волосами наводила ужас своим видом — Сонхва никогда не желал видеть что-то подобное снова. Он бы соврал, что сам не был напуган: все равно, хоть и грязными руками, но прикрыл девочки уши. Из рта сорвалось тихое: «не бойся» и за этим шепотом сразу послышался громкий выстрел. Звук был настолько сильным, что, будь на этой улице хоть одна живая душа — прижалась бы к полу, как и следовало бы. Вздрогнули оба, но девочка мельче, как-то замедленно. Она даже не плакала, стояла около Сонхва, как застывшая статуя. Про себя, Пак точно поразился чужой маленькой храбрости. У самого ноги были ватными, руки мелко дрожали от пережившего напряжения — выброс адреналина сказался на нем весьма конкретно. Дверь магазина распахнулась слишком резко, и из нее выбежал обеспокоенный Хонджун. Быстро найдя одними глазами недалеко ушедших Сонхва и Юн, он с облегчением выдохнул и закрыл свой настороженный взгляд хмурыми бровями. Подошел ближе и аккуратно дотронулся до дрогнувшего от его касания байкера. Медленный поворот, и Пак поджимает веки, приближает густые брови к переносице. Судорожно вздыхает, отпускает голову стоявшей неподвижно Юн. Из него не выходило и слова, даже, несмотря на то, как многое он хотел сейчас сказать Хонджуну, маленькой девочке — ему было сложно заставить свой рот двигаться. Зубы до одури сильно сжались — на него будто вылили ведро с помоями, даже дышалось с трудом. Однако недолго длились все неприятные ощущение разом и вскоре они затмились лишь одним: жгущей огромной паникой от подъезжающей негромко машины. Машины с черно-синим отливом, неработающими мигалками над лобовым стеклом. Полицейского патрульного автомобиля. Слова кассира резко вспыли в голове: тот и правда, перед своей, видимо, кончиной, вызвал полицейский автомобиль. В голове байкера ситуация будто уже не могла стать хуже — они пойманы. С чем? С разыскиваемым лицом? С девочкой-воровкой? С владельцем бара? С… убийством? Не оставалось ничего, кроме, как подобрать тут же вцепившуюся в него Юн и попытаться ретироваться. Пак даже успел заметить в глазах Хонджуна такую же огромную панику, как и у него самого. Они вляпались по самые уши — это осознавалось уже куда отчетливее, чем то, что произошла пару мгновений назад. — Руки подняли! — грозно звучал голос позади, и щелчок заряженного оружия. — У меня ребенок на руках, суки! — в безвыходности кричал Сонхва, остановив попытку побега и громко взвыв. — Сонхва?.. Обернувшись, Пак заметил в тени здания высокого и более низкого полицейского. Они медленно опускали оружие в том же темпе, что Хонджун только что поднятые руки. — Ох, мерзавцы, а вам конкретно повезло, что это мы, — улыбается Чонхо, убирая оружие в кобуру. — Не ожидал увидеть вас здесь… да еще и… Хонджун, давно возишься с государственным преступником? Неспеша расслабляя плечи, с двоих только что напуганных уст, сорвался вздох облегчения. Чонхо и Юнхо впервые настолько сильно радовали своим присутствием — словно ангелы-хранители, сошедшие на защиту не совсем простого люда. Сонхва был готов поверить в Бога после такого счастливого совпадения. — Это та девочка? — тихо спросил Юнхо у своего напарника, подбираясь ближе. — Похоже на то. Юн крепче прижалась к Сонхва и спряталась в его плечо. Она сжала толстовку, сжалась вся сама — она боялась полицейских не меньше, чем Пак некоторое время назад. Оглядев ее, байкер закусил губы и от прежней радости мигом все улетучилось. — Если вы собрались ее забрать, не забудьте заглянуть внутрь магазина. Так, для справки, — почти с угрозой выплюнул Хонджун, подняв вверх подбородок. Было видно, с каким интересом Чонхо осмотрел чужой вызов. Он молча указал Юнхо одним выпадом головы в сторону магазина, и долговязый парень аккуратно кивнул, направившись внутрь. — Понял. Камер здесь нет? — спросил Чонхо тише и серьезнее, будто до этого и не было улыбки. — Нет. Я проверил, — ответил Хонджун. Короткий диалог не вылился во что-то более громоздкое, потому что Юнхо быстро вышел из магазина с лаконичным выводом: внутри труп. От этих вроде весьма простых и очевидных слов Сонхва все равно болезненно сморщился. — Интересный ты, Ким Хонджун. От тебя подобного ожидалось меньше всего, — шептал Чонхо, подходя ближе и осматривая серьезное лицо под синей челкой. — Отдавайте девочку. Мы вас отпустим и вызовем сюда другой отдел — убийства, к несчастью, не наша стезя. — Отдавать? — пораженно произнес Сонхва, крепче обнимая дрожащего ребенка. — Почему? Почему мы должны ее отдать? В данный момент Юнхо уже мало напоминал того «доброго полицейского», подходя ближе и протягивая свои жилистые руки к хрупким и маленьким плечам Юн. Сонхва тут же отвернулся, слишком резко, от чего сам еле устоял на ногах. — Прости, Сонхва. У нас нет выбора — это вызов. Мы же не можем сказать, что воровку украл Пак Сонхва и сбежал с места преступление? — шептал Юнхо, все равно протягивая руки и одним взглядом выказывая горько сожаление. — Зато можем сказать, что кто-то спас девочку от насилия и убил кассира. Как ее звать? — встрял Чонхо, выглядывая ситуацию из-за плеча Хонджуна. — Юн, — ответил Ким перед ним. — Вот, а Юн забилась в угол, и мы еле ее вытащили. Поверьте, так будет гораздо проще для нас и для вас. — Она будет в безопасности, — шептал заботливо Юнхо, видя, как отчаянно сопротивляется Сонхва его попыткам забрать девочку. Пак сильно сжал нижнюю губу зубами, готовый взвыть от поставленного ребром выбора. Либо они, либо девочка. Здесь тоже — никаких хороших вариантов не было. Ни для кого. Погладив короткие торчащие волосы, Сонхва громко вздохнул, заставляя девочку этим движением поднять мокрые от набирающихся слез глаза. Через силу улыбаясь, почти заботливо, Пак дрогнул уголками губ и тихо нашептал: «Они наши друзья и не сделают тебе больно». Юн аккуратно кивнула, хотя былой страх никуда не ушел с ее лица. Пак все еще поражался чужой силе. — Мы внесем ее в отчет по делу, скажем, что говорить на допросе. И вернем, — говорил Юнхо, видя, как Пак ставит уже менее напуганную девочку на грязный асфальт. — Она из приюта за переулком? — Верно, — кивнул горечно Пак, когда Юнхо взял девчоку за грязную ручку. — Окажите ей медицинскую помощь. Пожалуйста. — Окажем. А вы уходите отсюда и побыстрее, еще раз — нам надо вызвать другой отдел, — отошел к машине Чонхо тоже достаточно грузно вздыхая. Оборачиваясь и не глядя на Сонхва, Хонджун выглядел мрачнее тучи — не лучше байкера, глядящего в маленький темный затылок и длинную руку полицейского над ней. — А, еще, — добавил рядовой полиции Чхве, почти севший в машину. — Аккуратнее впредь в городе. И вам лучше вместе не тусоваться, иначе Хонджун… — Мы знаем, — ответил быстро Пак и кивнул. — Спасибо. Машина за спинами начала шуметь сразу, после трех хлопнувших дверей. Сонхва молча отправился подальше от этого места, слушая теперь уже, разве что, шаги молчаливого Капитана за спиной. Перед глазами, как видеокассета, перелистывались кадр за кадром последние несколько часов. Сонхва не мог собрать ни своих ошибок, ни ошибок Хонджуна, ни чьих-либо еще. Он не рефлексировал так сильно — потому что внутри просто разгоралась тупая злость. Не на кого было спустить всех собак от произошедшего. Вынужденно было все от самого начала, до конца. Поиск ребенка, причина его потери, все эти простые и бедные лица, коих Сонхва сегодня встретил слишком много. Он не хотел их видеть. Они — не просто сброд. Напоминание, словно расчесывание еще взбухшего шрама. Но лучше бы, они так и оставались сбродом, крысами, тварями под его ногами — как он всегда и хотел воспринимать. Хотел, но, блять, никогда не мог. Стена одного обоссанного здания сменялась другим, Пак перестал их считать, как и Хонджун, который все это время смотрел в чужую спину. Он ждал, когда байкер остановится, чтобы перевести дыхание. Пак остановился под каким-то фонарем, достал сигареты и нервно хмыкнул каким-то своим мыслям. И, Ким, тоже, наконец, остановился. — Я не знал, что ты можешь быть таким. Но мы могли избежать лишней жертвы. Ты осознаешь, что виноват в этом? — резко начинает Ким свою мысль, задумчиво смотря в застывшие плечи. — Впредь следи за собой, окей? Это могло обернуться совсем иначе. От подобного заявление Сонхва вскинул брови. Отодвинул сигарету от губ и уже усмехнулся, все еще на нервах. Ему так сложно верилось, что Капитан только что обвинил его во всей этой ситуации, что гнев так и подступал к горлу. Затем медленно перешел в кулак, и Пак, никак не контролируя себя, чуть ли не с разбегу вмазал им по красивому лицу под синей челкой. Хонджун никак не увернулся, хотя, наверное, мог. Схватился за нос, отшатнулся и сморщился. Он будто не мог поверить в то, что Сонхва только что его ударил, широко распахнув глаза. — Ты, бля, хочешь сказать, я должен был спокойно смотреть, на то, как мучают ребенка? Прости, я же не такая бесчувственная скотина, как ты, — срывался на громкий крик Сонхва, несколько раз резво двигая рукой и тыча пальцем в сторону согнувшегося Хонджуна. — Ее даже защитить некому! Она… она просто хотела есть. Громко дыша, Пак медленно терял пыл ярости, видя, как Ким сплюнул в сторону, оставив на сером асфальте кровавый отпечаток слюны. Он подвигал рукой челюсть и облизнул губы с остатками крови, лишь потом поднимая взгляд на байкера. Сонхва быстро сложил брови домиком, извиняясь одним испуганным взглядом — он не хотел его бить. Но, видимо, терпеть бездушно брошенные слова вечно — тоже не мог. — Хорошо, — тихо кивает Хонджун. — Тогда ответь мне на вопрос: ты рос на улице? Не ожидая такого ответа на удар и гневные выражения, Сонхва совсем застыл. Быстро отвернулся и нахмурил брови. Сигарета молча тлела в его руке, пока Пак вообще осознавал произнесенный чужой вопрос. — Что? — возвращает взгляд на ковбоя Сонхва и поднимает руку с сигаретой. — Ты к чему это? — С самого начала меня не покидало ощущение, что ты воспринимаешь эту историю, как личную, — поясняет Хонджун, тоже запустивший в карман широких брюк руку и доставший коробок папирос. — Знаешь, я много пытался узнать о твоем прошлом в свое время. Но неожиданно не находил абсолютно ничего: будто ты родился подростком сразу в подполье. А тут я вижу, как ты бегаешь за детьми, крутишься с Юн, как мамочка. Чуть не ревешь от того, что у тебя ее отбирают. Очень странно. Да и район, как родной знаешь. Поэтому так резво напрашивался со мной? Резко и много вдыхая в себя сигаретный пары, Сонхва неожиданно расслабил взгляд. Если все это время Хонджуна волновало только это — неудивительно его поведение. Вообще, байкера уже мало что удивляло в поведении Капитана шляпнутой группировки — не до этого было. — Да, ты прав, — Сонхва кивнул и выдохнул дым. — Для меня этот вопрос стоит остро. Потому что на моих руках умерло столько детей, моих младших, что тебе, сука и не снилось. Тупо от голода, Хонджун. Как ты прикажешь мне иначе воспринимать происходящее сегодня? Я был бы готов убить его, убить кого-то впервые. Если тебе легче от того, что я жалкая тряпка, поддающееся своим эмоциям… Да, это правда. Я осознаю. Подходя ближе, Сонхва наклонился к чужому лицу и заглянул во внимательные черные глаза с очевидной угрозой. — Однако, это не дает тебе право обвинять меня в этом, ясно? Я все еще могу сдаться и потянуть тебя за собой, — слегка улыбается байкер одними уголками губ. — Не прощу тупых обвинений даже такой красивой мордашке, уж извини. Пока Сонхва снова осознавал свои собственные слова, и то, как они были произнесены — почти в нос Хонджуну, внимательно следящим за двигающимися губами, Ким слабо усмехнулся. Прикрыл глаза, немного наклонил лицо вниз — выглядел так, будто его обрадовал неожиданный комплимент с чужих уст. Но Пака это не смутило, и он не отодвинулся, продолжая наблюдать за искренним легким смехом и улыбкой. — Ты мягкий, Сонхва. Очень мягкий. В этом твоя особенность, — шептал в почти счастливой улыбке Ким, яснее с каждой секундой все больше. — Кажется, я не мог поверить в одну простую истину: ты не такой, каким кажешься. Теперь же, отодвигаясь, Сонхва ощущал себя странно: ему показалось, что что-то раскололось прямо перед его глазами. Да, это было странно, ему все время казалось, что где-то из своих слов, образов, действий — Ким фальшивил. Либо слишком обходителен, как в баре, либо чересчур жесток. Разве можно быть настолько «черно-белым»? Настолько разным? Так и сейчас, он не мог понять, чем конкретно вызвана такая смена настроения и эмоций, почему Хонджун вообще произнес подобное, как и многое до этого? Следить за его мыслью получалось слишком тяжело, и, кажется, это единственное, к чему Сонхва так и не привык, общаясь с этим мужчиной один на один. Он отвернулся, ощущая, что не может больше смотреть на столь приятно расположенное к нему лицо, прокручивая в голове сказанное только что несколько раз. Снова попался, когда ему, особенно после удара, верилось, что у него почти получилось выйти из омута хитрых глаз. — Напыщенно кидаешь в глаза эту уверенность и твердость с самого начала, не обладая ею. Защищаешься? — продолжает ласкать слух Хонджун. — Прости. Ты, право, пережил больше моего, судя по всему. Мне не следовало играться с твоими страхами и тыкаться, как слепой, в болевые точки. Байкер просто не мог поверить своим ушам, стараясь разглядеть очередной обман, но ничего, кроме искренней светлой улыбки, он не видел. Не хитрых, внимательных глаз, спрятанной вновь в футляр папиросы. Ким выглядел счастливым. Будто осознал что-то действительно прекрасное, будто весь мир был открыт перед его глазами. Сонхва совсем этого не понимал. — Мне нужно было вмазать тебе, чтобы ты, наконец, прозрел? — вскидывает брови байкер, выбрасывая сожженный бычок на землю и вдавливая его ботинком. — Что за неожиданная благосклонность? Хонджун еще немного посмеялся и медленно поднял взгляд в небо, слегка хлопая глазами. — Я много лет работаю с отбитыми преступниками, Сонхва. Каким еще ты меня видишь? Я быстро подстраиваюсь, — тихо произносит Хонжун, видимо, напрямую транслируя порыв своей мысли. — У них в голове только жажда мести и смерть. Я думал, ты мало чем от них отличаешься. Пак подошел ближе и тоже поднял взгляд в небо. Может, ему думалось, что если он встанет рядом и просто повторит траекторию капитанского взгляда — то и в его голове что-то также прояснеет? Но ничего, кроме напрочь закрытыми тучами звезд, он не видел. — Тогда и ты следи за собой, — шепчет Хва, поворачиваясь на рассматривающего черную пустоту Хонджуна. — Может, у меня и уличный характер, но я по определению не могу быть таким же, как и ты. Ким отрывает взгляд от неба и смотрит в ответ. Его взгляд спокоен и безмятежен — снова, совсем не знаком до этого. — Верно. Ты не можешь. К счастью, ты — мягкий. Как зефир, — наклоняет он голову и чуть шире улыбается. — Теперь-то я понял, почему твои мотоциклисты не предают тебя. Почему они рядом, почему все вокруг тебя так кружатся. Не от страха вовсе, блять, не от страха. Хотя, напади ты так на кого-то при них — думаю, они бы тебя боялись. — Ты думал, что меня боятся? Тебе не хватает тоже, порой, быть мягче, — говорит Сонхва с легким смехом, но потом резко хмурится, будто вспоминая, почему они здесь находятся. Словно забыл за этим разговором об обстоятельствах, вызвавших такие эмоции. Наклоняясь вниз, Сонхва хмурится в задумчивости и смотрит себе под ноги. Если не сейчас, то когда? Все эти кадры, произошедшее сказывалось отвратительно на сознании. Кажется, Сонхва, даже вспомнил, зачем, он пытался забраться так высоко. Зачем ему нужна была власть и деньги. Почему он так старался везде и всюду, почему продолжал быть не малой личностью, хоть и лишенной всех благ. Ему совершенно не нравилось то, что он видел вокруг: грязные дома, мусор, люди, лежавшие на обочинах с вырванными серьгами и пустым кошельком. Видя это каждый день и, тем более, взращивая в этом свое сознание ты либо прогибаешься под него, либо надеваешь самую красивую маску и движешься дальше. Давным-давно Сонхва остановил свой выбор на втором. Ему было тяжело. Он часто впадал в панику, совершал много ошибок, но все еще был здесь. Все еще пытался выжать из себя все, все еще хотел гореть измененияй и до сих пор не сдался, несмотря на усугубленную до талого ситуацию. Быть во власти через черный рынок и пытаться что-то менять, стараться быть благодетелем для своей страны. «Благородный» — так говорили часто, несмотря на его характер и порой экспрессивные выражения. «Целеустремленный» — не замечая иногда его слишком резкие впадание в апатию. Сонхва никогда не терял своих целей. Лишь уставал. — Хонджун. Я хочу, чтобы здесь все стало лучше, — проглатывает слюну Пак после долгого вдумчивого молчания. — Скажи, у нас может это получится? Твоя идея воплощаема? — Скорее всего. Если ты поможешь мне. Ты — то, что нужно. У меня нет таких людей. Я пытался вызвать в тебе жестокость — но ее в тебе не было? Только защита, — кивнул спокойно Капитан, протягивая руку. — Будешь со мной менять мир? — Буду, — кивнул Сонхва, слабо потянув уголок губ и пожав протянутую руку. — Спасибо, что не обозвал доброй тряпкой. — Ты не тряпка, Сонхва. Ты — точно не тряпка.