DJANGO

Все чувства и мысли байкера упирались в одну и ту же проблему, в камень преткновения, не дающий размышлять трезво. Как Сонхва упустил, что Ким и Капитан — один человек? Неужели нельзя было заметить какие-то мелочи, неужели он был настолько ослеплен? Всепоглощающая привлекательность Хонджуна, эта странная влюблённость или, скорее, «одержимость». О подобных чувствах ему было страшно признаться какое-то время не только себе, но и Ёсану. Какая ещё любовь в таком мире? Грязный секс с незнакомцем где-то в обсосанных улицах раньше или пара встреч в отелях сейчас. Когда Хва стал директором — под него был готов лечь кто угодно, ведь главное, чтобы Пак одаривал их деньгами. Подобное устраивало Сонхва, но Хонджун был чем-то совершенно другим. Тем, что он просто боялся спугнуть и в тоже время вожделел. Нельзя подходить близко, но так желанно оказаться ближе. Без грязи, без боли. Бесконечный круг, который Сонхва отодвигал подальше, но каждый раз в него возвращался. И где он сейчас? Перед ним Капитан отчаянной криминальной группировки, и это всё ещё тот самый притягательный владелец бара. Хотя Ким и присел на диван в ожидании, Сонхва просто застыл на месте, глядя куда-то будто сквозь стены — абсолютно бесцельно. Вроде слышит шорох со стороны, но не реагирует, пока его силой не толкают в плечо. Пак оборачивается и видит высокую фигуру в шляпе. Ровная линия пухлых губ выбивает его из колеи, и Пак дергается, но не успевает что-то сказать, как его, нажимая на плечи, садят на диван. — Удивлён, что не заметил его? — смеется Капитан, видя, как Сонхва резко срывает с себя чужие руки в перчатках. — Тэнки мастер в прятках, наверное, поэтому до сих пор не пойман. — Какого хера этот урод здесь? — рычит байкер, возмущенно оборачиваясь на Хонджуна и его слова. — Он мой работник, Хва. Как для тебя Ёсан, так что потерпи немного, хорошо? Сонхва упирает руки в колени и сжимает губы в нервном выражении. Подобное сокращения его имени из этих уст пугало. Взгляд его тут же хаотично бегает, пытаясь за что-то зацепиться, лишь бы не за глаза под синей чёлкой. Единственная трезвая мысль засела в голове Сонхва и начала гудеть как сирена: засунуть свои чувства по поводу Хонджуна поглубже и подальше — не до них сейчас ещё больше, чем когда-либо. Сзади стоял неприятнейшего вида преступник, спереди — проблема масштаба уже побольше и глубже. В голове — каша. Пак слегка мычит и трёт отбитые костяшки. — Ты же позвал меня не демонстрировать весь этот цирк, верно? — глубоким вздохом обозначает Сонхва, пытаясь успокоить нарастающее раздражение и панику. — У тебя есть дело. — И у тебя, теперь, очевидно, тоже. Я рад, что ты соизволил принести сюда свою важную байкерскую задницу. Грубо, но Сонхва дёргает головой, отгоняя лишние мысли. Широкая улыбка Кима, даже немного радушная, должна была успокаивать, но это шло вразрез напряжённой атмосфере. — Я начну издалека, — тянет Капитан с наслаждением, начиная копошиться в левом кармане длинных брюк. — Как и всегда, Ким, — напоминает Пак и трёт лицо с громким уставшим выдохом. — Ты же помнишь, что ковбои появились раньше, чем бар? Пока Хонджун вынимал из кармана небольшую коробочку и ловко крутил ее в руках, байкер, как заворожённый, засмотрелся на пальцы в «побрякушках». — Я ждал тебя, как только открыл бар. Знал, что ты любишь тратить своё время в подобных местах. Можно сказать, бар существовал только благодаря тебе, — Ким улыбается и достает из футляра папиросу. Глаза отрываются от аккуратно скрученного косяка, и Сонхва встревоженно глядит на довольного Хонджуна. Тот точным движением черкал спичкой по ребру коробочки и старался поджечь кончик папиросы — давал времени на размышления, но, кажется, байкеру и месяца бы не хватило на осмысление новых предоставленных фактов. — Мы ведь, — уточняет Сонхва после молчания, сжимая зубы, — не были знакомы?.. — Верно, но я многое о тебе слышал. Ты с самого начала был моей целью, твой бизнес. Мне чертовски было интересно посмотреть поближе на человека, способного ухватить и развить то, что появилось случайно. В тебе есть целеустремленность, принципы, твердость. Дым слегка туманил образ Капитана, но взгляд проходил даже сквозь эту пелену и сверлил в ожидании. Терять реальность для Сонхва не в новинку, но сейчас она сыпалась словно сквозь пальцы и не обещала возвращаться. Для Хонджуна молодой предприниматель изначально представлял интерес в то время, как Пак подхватил ответный по пути, да и вовсе другого оттенка. Но подобное не раскрывало карт и не давало большей ясности. — Зачем? — шепчет Пак напугано. — Всё просто: ты — часть большой системы, — Джун прерывается на затяжку. — Не мало важная. Размышления заполняют голову байкера, и он смотрит в сторону. Странно, что за его спиной стоял не маленького роста конченый психопат, но он практически не ощущал его присутствия. Иногда похожее чувство исходило и от Ёсана, поэтому Пак лишь оставлял мысль, что за ним кто-то стоит, но очевидного давления не ощущал. Старался не зацикливаться на чужих словах, старался пропускать мимо напряжение и просто абстрагироваться, но каждый раз, когда встречался со взглядом Хонджуна — терялся и мял руки на коленках. — Мне нужно было узнать тебя получше. Но кто же знал, что ты сам с удовольствием пойдёшь на контакт с обычным владельцем бара, — Джун снова ловит взгляд и широко довольно улыбается, а Сонхва чувствует себя из-за этой улыбки самым большим придурком в мире. На что он купился? А не на это ли выражение лица, не на эти ли лёгкие движения пальцев на папиросе, не в эту ли размеренно покачивающуюся на коленке ногу? В тоже время, Пак понимал, что за всё это время практически ни разу не пересек черту дозволенного и в целом был сдержан. Почти. Кроме того, глупого помутнения. Сонхва, даже сейчас, не мог злиться на Хонджуна за какой-то его хитросплетенный план, итог которого не ясен. Пак гневался только на себя и на свою беспечность, на возникшие глупые и лишние чувства к несуществующему образу. — Когда я понял, что знаю тебя достаточно, то искал пути, как подобраться с другой стороны. С той, которую ты наблюдаешь сейчас, — Ким развёл руками, как бы указывая на окружения. Подняв взгляд и ощущая, что даже кончики пальцев тяжелеют из-за скрученного в груди хлыста, Сонхва резко и громко выдохнул. В голове складывалась картинка, Пак ворошил свои воспоминания, чтобы, всё же, понять — где он так просчитался. — Ты следил за мной, верно? А ещё этот… — байкер почти шипит сквозь зубы, стараясь сдержать порывы экспрессивных выражений, как только вспоминал, кто стоит позади него. — Это же не самопроизвол, а, Капитан? Тэнки мешал нам. Чертовски мешал. За плечом слышится смешок, точнее, плевок грубой насмешки. Хва упирает язык в щеку, чтобы отвлечь себя от встающей на дыбы ярости. — Да, да, — улыбается Ким и трёт нос, многозначительно глянув на Сонхва. — Мне нужно было довести тебя. Чтобы ты был в отчаянии. А этот парень в этом хорош. Эти слова словно разрезали воздух. Всё это было специально, чтобы довести байкера до отчаяния? Отказы важных клиентов из-за страха перед преступником, расстрелы, побои, да просто то, что он вмазал Сонхва в асфальт тогда. Это все специальный план Хонджуна? Стараясь найти ответ в чужих веселых глазах, Пак нервно трет пальцы, заставляя подушечки краснеть. — Но… зачем? Не спеша отвечать, Хонджун тянется к полу, поднимая початую бутылку виски. Наливает в один из пустых бокалов алкоголь, повторяет тоже самое со вторым и в окончании опять растягивает узорную радушную улыбку, одарив ей нервного гостя. — Чтобы ты, конченный обстоятельствами, несчастный, сам приполз ко мне, прося о помощи. Чтобы ты сам хотел встречи, — Ким поднимает один из стаканов и ставит ближе к собеседнику. — С ковбоями, соответственно. Я думал, может, ты хотя бы придёшь выбить из нас дурь — окончательно взбесишься. Но ты не оправдал моих ожиданий. Привычный мир, образ Кима рушился на глазах вместе со всем остальным. Пак трёт лоб, не обращая никакого внимания на алкоголь перед глазами и резкий запах. Но шум за спиной приводит в чувства, а ещё больше — щелчок предохранителя оружия. Сначала Пак был уверен, что пистолет уже где-то у его головы, и сейчас в арсенал Хонджуна войдут угрозы. Обернувшись, немного расслабился. За диваном стоял Тэнки, развернувшийся на сто восемьдесят градусов в сторону огромного открытого окна из дешёвого стекла — пожелтевшего и немного побитого. В знакомой байкерской куртке и с лёгкой, но заинтересованной улыбкой, в углу кабинета стоял Ёсан. Тот зашел через открытое окно, будто принимая его приглашение. И первое, что Кан заметил, было излюбленное дуло револьвера, но в этот раз не такое пугающее и тревожное. — Хвостик? — улыбается высокий ковбой, явно не сразу понявший, на кого наставлял оружие. — Как всегда не церемонишься. Никакой реакции от Ёсана не последовало. Он сделал пару расслабленных шагов вперед и даже сунул руки в карманы. — О, Ёсан, проходи. Мы тебя ждали, — улыбается Ким, крутя стакан с виски и наблюдая за пришедшим незвано гостем, чуть щурясь в подозрении. — Не вижу удивления на твоём лице. Удивления на лице второго байкера и правда не было. Только милая и приятная глазу улыбка, озарившая всех троих. Ковбой медленно опустил оружие, и Ёсан подошел ближе. — А чему удивляться, Ким Хонджун? Я бы не поверил, если бы ты в своем работнике не узнал портрет, что так важно висит у тебя над баром, — Ёсан, очевидно довольный подтвердившейся в голове теории, осматривает ковбоев. — Такой как ты, очень внимателен к людям, я прав? За улыбкой, как заметил Сонхва, была не очень скрываемая пассивная агрессия. А вот на лице Пака — открытая. — Ты знал? — почти рычит он, оглядывая появившегося будто из неоткуда напарника. Этот кабинет уже становился для него загадкой, как и все происходящее в его просторных стенах. — Догадывался. Решил не бередить твои нервы, когда встретился с грузчиком, — Ёсан многозначительно оглядел хмурого Тэнки. — С Минги. Подойдя ближе, Ёсан упер руки в спинку дивана и продолжал улыбаться. Чувствовал на себе откровенный, но безэмоциональный взгляд и нескрываемо им наслаждался, потому что снова стоял близко с объектом своего интереса. Потому что радовался этой ситуации и, Сонхва мог ручаться — ненавидел одновременно. — Присаживайся, Ёсан. Будешь виски? — спокойно и буднично приглашает Капитан, указывая на диван с почти зеленеющим Сонхва. — Нет, спасибо, — Кан медленно свел губы в привычное выражение и серьезно уставился на Хонджуна. — Так что, Капитан? Тебе нужен был слабый Сонхва? Что ж ты не воспользовался им, когда он лежал на твоем диванчике в баре? Теперь Ёсан злился более очевидно, срывая свой голос на бас и ниже наклоняясь к спинке дивана. — Подслушивал? — смеется Хонджун и наклоняет голову. — Тогда он был слишком сломленным, даже для меня. — Заткнитесь оба, — Сонхва медленно хрустит шеей. — Я устал выслушивать все это. Давай ближе к делу, Ким. Ты снова хочешь сделать из нас деловых партнеров? Хонджун делает глоток виски и осматривается. Явно довольный, будто выиграл целую гору скрученных зеленых банкнот, и ему не нужно было отдавать подарочный налог. — Думаю, ты недоволен сложившимися обстоятельствами. Что насчет мести? Наверное, неприятно, когда власти по одному щелчку пальцев удаляют все твои труды. — Мести? — тише переспрашивает Сонхва и щурится, но слышит резкий вздох неподалеку. — Ты о революции? — догадывается Кан и резко выпрямляется от дивана. — Ёсан всегда так быстро схватывает суть? Какой хороший помощник. — Не помощник, а напарник, — машинально уточняет Сонхва, стараясь вдуматься. — Революция, Ким? Что ты хочешь? Погоди… Замерев и вжавшись в диван, Сонхва наконец ощущал, как полная картина медленно, но верно складывалась в голове. Должна быть причина, по которой Капитан был готов играться чужими жизнями не из-за психопатических особенностей — Пак хотел в это верить и начинал все больше. От этого, легче, конечно, не становилось, и Сонхва лишь больше бледнел, чувствуя, как на спине выступает холодный пот. — Ковбои — это просто оболочка. Все мы здесь боремся за одну идеологию. Политическую. А ты, твои ресурсы, твои люди. Ты нужен мне, Сонхва, — почти шепчет Хонджун. — А я, наконец-то, нужен тебе. Как никогда раньше. Не давая времени на размышления в этот раз, Хонджун близится к столу и дальше чуть вперед — к глядевшему в колени Сонхва. — Разве у тебя есть время задавать вопросы или удивляться? У меня есть все, а ты… ты в безвыходном положении, как и твой напарник, — Хонджун берет одной рукой его за щеки, слегка сжимая их, поднимая на себя, чтобы заглянуть с широко раскрытыми глазами в его. — Я предоставлю убежище, все, чтобы вы могли перекантоваться и быть в безопасности, ты уж поверь. — Что ты хочешь, Хонджун? — трясущимися пальцами отцепляет руку с «побрякушками» Сонхва и нарочно не смотрит в чужое лицо. — Для начала: забудь о том, что ты был лидером. Пришло время послужить, Пак. Это моя территория, — улыбается Хонджун. — Ёсан, я уверен, привык. А вот ты… — Ты хочешь, чтобы мы стали союзниками твоей идеи? — уточнил Кан, стараясь перебить подхватившего власть Капитана и уложив руку на плечо Сонхва. — План есть? — Обижаешь. План есть, но этого недостаточно. Вы… Хонджун снова не успел договорить. Сонхва резво встал с дивана и подбежал до ближайшего мусорного ведра. Сопровождая содрогания своего тела на коленях у ведра изрыгающими звуками, Пак вывернул всю влагу из желудка. Именно влагу, потому что завтрак уже давно переварился, чтобы оказаться перед его глазами — до других приемов пищи ему просто было некогда. Вытирая свои губы, он громко дышал, обильнее покрываясь холодным потом. — Начинай выполнение своей части условий, — кряхтит Сонхва, немного оборачиваясь с блестящими, от скопившихся в уголках слезами, глазами на всех троих, застывших в изумлении. — Меня этот денек конкретно заебал.

***

На улицах был полный хаос. Какая-то забастовка на площади, выстрелы, отчетливые крики. Сорванные и разорванные лица байкеров парили по законам неспокойного ветра. Ёсан все это видел, крепче сжимал руки на руле и иногда поправлял солнечные очки. Его задача была вовсе не в осмотре города, мигающим тут и там красным и синим отливом, а в небольшом сборе вещей. Помимо этого, Кан заехал в семейный дом, передал родителям некоторые важные сумки и, ловя сухой поцелуй матери на щеке, пропал за дверьми родного дома. Это Сонхва просил светить лицом перед семьей, он просил завести новый телефон, дабы не терять связь с ними. Казалось, будто хён переживал за самочувствие родителей Ёсана после произошедшего больше, чем сам Кан. Но оно было не удивительно: Пак всегда был таким и часто сверх заботился о чужих семьях, материально одаривая их всеми благами, которыми мог себе позволить. Кан понимал — это все из-за отсутствия у Сонхва собственной семьи и, чтобы не разрушать Пака еще больше — продолжал слушаться его советов, даже, если сейчас это было рискованно. Ёсан выезжал из города. На самом деле, в последнее время, особенно в эти два дня, он не испытывал усталости. Скорее чувство какого-то скопившегося груза. Смена обстановки, новая группа людей. Все это — безостановочно тревожило и заставляло быть в разы внимательнее обычного. Напряжение аккуратно превращалось в капельки собранной внутри злости. С каждым днём Ёсан рылся в своих воспоминаниях, ощущал презрительные взгляды в стенах склада, насмешки, иногда — плевки. Молчаливое, но многозначительное наблюдение Тэнки. Не было времени даже погрузиться в свои мысли на жёстком напольном матраце, перед тем, как уснуть. Сонхва где-то сбоку тихо сопел, иногда просыпался от кошмаров, а Кан то и дело не мог уснуть из-за шорохов. Сейчас, в машине посреди пустынной загородной дороги у Ёсана наконец-то появилась возможность окунуться в размышления и больше всего их заняла просьба Капитана. Недавняя и самая важная. По приезде Ёсан продолжает использовать возможность побыть наедине с собой. Оставив машину за хлипким зданием, Кан немного рассмотрел ковбоев снаружи. Они громко разговаривали и, по обыкновению, очень дружно. Ёсан, как никто другой понимал, что ему и Сонхва следовало сближаться с новой группировкой, небольшой частью которой они стали, на данный момент — безвыходно. Но пока он не хотел ничего. Упираясь в капот, Ёсан глядел на сгущающееся сумерками небо. В этот раз у него нет никаких воспоминаний, только чувство напряжения и сопутствующего ему раздражения. Пытаясь отвлечь себя от собирающейся в груди «грязи», байкер достает чемодан из переднего сидения и кладет его на капот. Копается в нем, думая, какой лучше инструмент взять для вскрытия коробки внутри багажника. Из здания выходит Сонхва и, замечая автомобиль, медленно плетется к нему. Кан честно сказал бы, что он нарочно не смотрел в сторону своего напарника — тот выглядел так жалко и неопрятно, что сердце Ёсана произвольно сжималось в комок и усложняло и так непростую эмоциональную ситуацию. Уперевшись в капот пикапа, Сонхва достает сигарету и сжимает ее губами, не так ловко и не с первого раза поджигая кончик. Кан, стоя рядом и глядя в набор инструментов, коротко потрепал того по плечу. Решая как-то завести разговор, Ёсан не придумывает ничего лучше поддерживающих речей: говорит о том, что это новая страница их жизни, и сегодня, завтра, послезавтра им следует много думать и работать для того, чтобы выбраться и вернуть то, что принадлежит им. Решив не упоминать об обстановке в городе, потому что она, мягко говоря, не радужная. Сонхва на все лишь молча кивал, без интереса глядя куда-то вперед и, то и дело, испуская табачных дым из вялого рта. — Ты напуган происходящим? — в какой-то момент переключается Ёсан и отрывает взгляд от чемодана. Пак уже отрицательно машет головой, но в остальном никак не меняется. — Что ты будешь делать? — Принимать действительность. Снова и снова, пока не привыкну, — отвечает Сонхва тихо, явно мотаясь в своих мыслях. Ёсан по его глазам видит, что дело уже далеко не в компании. Тут и голос какой-то слишком мягкий, выражение слишком опустошенное. — Почему ты просто… не сделаешь то, что хочешь? — аккуратно начинает Кан и вместо копошения в чемодане, упирает руки в капот, глядя только на объект своих переживаний. Однако Сонхва лишь оглядывает друга и вопросительно поднимает бровь, выдыхая дым. В его глазах выражался очевидный вопрос или полное непонимание. Ёсан чуть молчит и выставляет руку, чтобы объяснить своему иногда недогадливому хёну о чем речь. — Есть много способов. Мягкие разговоры, флирт, секс. Знаешь, теперь все в доступности, «рукой подать» и положение очень удо… — Не продолжай, — Сонхва сильно хмурится и старается заткнуть порыв Ёсана дать совет. — Настолько заметно это все, да? — Дело не в этом. Я давно тебя знаю. — Ясно, — кивает он и явно старается переключится. — Плевать на это все. Мы — деловые партнеры. Снова. — Сонхва на мгновение поджимает губы. — Кстати об этом, ты уже думал о том, что сказал Хонджун? — Ты о связях? Да, у меня есть одна идея, не переживай, скоро я достану из-под земли всех, кого знаю, — улыбается Ёсан. — Наш с тобой один общий знакомый и его верный бойцовской пес. Понимаешь, о ком я? — Чон Уён? — Сонхва вскидывает брови. — Он в городе? — Да, слышал, что они рубятся в подполье. — Старые привычки при себе, — Сонхва слегка расслабляет уголки губ в улыбке и смотрит вперед. — Ты чего здесь стоишь, кстати? Иди внутрь. Там, кажется, скоро притащат что-то из бара. — Машина шумит где-то сзади, разобрать хотел. Она нам еще понадобиться, да и Ынсок сказал заботиться о ней. — Она уже старушка, — Хва заботливо стучит по капоту. — Инструменты из гаража взял? Сонхва пропустил ответ Ёсана мимо ушей, случайно. Он просто вгляделся в очередную шляпу, вышедшую из здания, ощутил неконтролируемое желание закатить глаза. — Ненавижу эту рожу, — злостно хрипит Пак. — Ладно, пойду дальше разбираться с бумагами Кима. Оставлю это на тебя. Бросив на землю, бычок, Сонхва снова направляется в здание. И, несмотря на то, что места на улице было достаточно, он все равно грубо задевает плечом нешелохнувшегося ковбоя, который даже на него не смотрел. Лишь усмехнулся. Ёсан вздохнул и отвернулся, не придавая этому значения. Ему все время казалось, что за ним кто-то наблюдает, но он был уверен, что Сонхва ощущал в этом месте тоже самое — беспокоиться не следовало, обычная ситуация, когда ты на чужой территории. Но ощущать на себе этот взгляд в очередной раз все равно было некомфортно. Достав гаечный ключ, Кан направился к багажнику и, с присущим скрипом, открыл крышку. На земле уже стояли пакеты и сумки, которые позже следовало затащить в здание. Для начала его целью все равно была машина. Не сразу, но Кан понимает, что к нему подходят со спины и больше уже злиться, чем нервничает — ему не до этого. Все, что он хотел — тихо погрузиться в автомобильные системы и менее всего желал подобной компании. Поэтому, несмотря на очевидное чувство чужого присутствия, начал свои махинации с болтом внутри багажника. — Истеричка успокоилась? — над его головой раздался настойчивый бас. На мгновение замирая, байкер продолжает откручивать болт внутри багажника. — Что? — для общей заинтересованности кидает Ёсан, однако в голосе — никакого интереса, лишь сосредоточенность. — Говорю: хозяин твой такой ласковый стал, когда ему пришлось ползать на коленях перед Капитаном. Жалкое зрелище. Кан слегка сжимает гаечный ключ и уже замедляется. Может, он мог стерпеть любое издевательство в свою сторону, но, когда трогали его людей — в голове что-то назойливо ломалось. Чувство напряжения на границе с раздражением усиливалось, однако Ёсан продолжал молчать, силой зажимая и губы, и зубы. — Точно такое же, когда я прижимал его к земле, и он как рыбка извивался под моим ботинком, — смеется Тэнки. — У меня палец почти соскользнул пристрелить его нахер. Жаль, было нельзя. Но сейчас… Ёсан вздыхает тихо, тяжело, но старается терпеть, набирая раздражение как пиво в стакан — быстро и с пеной. — Ты мне больше нравишься. Всегда покладистый, не строишь из себя хер пойми кого, но что-то из себя представляешь, — Минги явно к чему-то вел. — Может, кинешь этого червя и примкнешь к нам, а, Ёсан? Пена злобы вышла за края. Ёсан развернулся и, крепче держа гаечный ключ, не отдавая себе отчета, хватается за черную майку под плащом. — Закройся, — басит Ёсан толкая от себя резко застывшее тело. — Рот открываешь, только когда Кима рядом нет? Вот, что такое жалкое зрелище. Тэнки перестал улыбаться, когда его неожиданно отшатнуло в сторону. Он толкнул в ответ, явно злясь на рывок Кана и сказанные им слова. Ёсан от толчка чуть не свалился в багажник и чудом устоял на своих двоих. Но, лишь щелкнув шеей без какого-либо контроля быстро замахнулся гаечным ключом, оставив четкий след на скуле ковбоя и заставляя его согнуться и почти скорчиться. Медленно проводя рукой по красной поверхности лица, Тэнки, почему-то, снова улыбнулся. Но совсем иначе, будто с азартом, и Кан это заметил, пыхтя от злости. — Вот оно как, — тянет заинтересованно Минги. — Вот твое слабое место? Сонхва? Через мгновение от ковбоя тоже следует удар, к которому Ёсан был, даже, готов, и успел наклонить голову от замаха. В ответ полетел уже использованный гаечный ключ, с хлопком одарив широкую спину в плаще, Ёсан был готов раздробить чужой позвоночник, но немного промахнулся. Минги молча принял удар, чтобы сбить руку Ёсана, не жалея врезать в живот. Гаечный ключ вылетает из рук, Кан кряхтит, но огонь лишь больше разгорается в его глазах. — Где твои ноги, Ёсан? Тут Кан, действительно переполненный злобой, совершенно не подумал о том, что ногами у него получается отбиваться гораздо лучше. Многолетняя практика тхэквондо и черный пояс с золотой нашивкой где-то в родительском доме — тому доказательство. Но Тэнки явно знал об умениях Кана в национальном боевом искусстве, чем выводил еще больше. Если бы было время, Кан бы даже сопоставил это с их первой встречей в его кабинете, где ковбой почти сразу старался сохранять хоть какое-то расстояние и держал его под дулом револьвера. Однако, времени не было. Поэтому, немедля и секунды, Кан одним подъемом ноги подошвой подрезает широкий подбородок. Минги, почему-то не ожидавший такого резкого броска, чуть с ног не валится, перестав тупо улыбаться, и старается сохранить равновесие, взявшись за место удара. — Треплище, — шипит Ёсан, встав в боевую стойку и сбросив с плеч мешающую движениям куртку. Время не для пафоса, но, кажется, Ёсан с удовольствием подхватывает подскочивший адреналин, замечая, как уязвим перед ним ковбой, который явно был силен больше в оружии, чем в честном бою. Именно с этого момента начинается беспрерывная драка. Ёсан использует выученные многолетние приемы, даже подлавливая чувство ностальгии от таких прямых драк. Ему удавалось задерживать кулаки ногами, хоть и не всегда, но удары Кана были точными — он определенно целился в лицо, чаще в подбородок и ненавистные пухлые губы. В какой-то момент, немного выдохшийся, с болящим от удара телом, но почти не ощущающим прямой боли от адреналина, Кан очередным ловким ударом ноги с размаху в подбородок сбивает ковбоя с ног и валит его на землю. С удовольствием в лице прижимает его к земле, потерев подошву о нескрываемую плащом черную майку. — Так ты тоже рыбка? — громко дышит Кан, цедя это сквозь зубы. — Приятно быть подо мной, сука? Ёсан мог поклясться, что не собирался выражаться так экспрессивно, но его злоба была настолько открытой и нескрываемой, что посмотри на него любой из знакомых — не узнал бы обычно спокойного и рассудительного Кана. Шляпа спала со светлых волос ковбоя, и Ёсан уже мог наблюдать полный вид. Ничего невыражающие обычно глаза, сейчас горели также, как, вероятно, у него самого. Лицо потертое, особенно подбородок, а из носа потекла пока тонкая, от горизонтального положения, струйка крови. С момента, как пострадал Сонхва — Кан желал видеть только такую картину. До того, на самом деле, он переживал за друга, что успешная месть в его случае — лучшая награда. Засмотревшись, он не сразу заметил четкий захват собственной ноги. Силы у Минги было достаточно, чтобы подкосить уверенного в себе байкера и тоже успешно уронить его на землю. Ёсан давится от удара спины и тут же хватает ртом воздух — локоть Минги прижал его шею к земле. Сон громко дышит и наклоняется к злому, но сосредоточенному лицу Кана, которое медленно краснело от положения и зажатого горла. Ожидая хоть слова, Кан терял кислород. Но Минги молчал, приближаясь непозволительно близко к почти беззащитному Ёсану, сжимавшим рукав ковбойского плаща в попытках спастись. Ощутив на губах дыхание, Ёсан почти рычит, на мгновение активнее вырываясь, но потом замирая. А зачем ковбой так близко? Да и смотрел он даже не в его глаза, а на открывающийся в попытках набрать воздуха рот. Кровь с острого носа Тэнки потекла густо, марая бледное лицо, губы и нос байкера, попадая в рот. Это стало последним, что был готов пережить Кан в это недолгое мгновение. — Ты?.. — кряхтит Ёсан, ощущая, как хватка слегка расслабляется и жадно вдыхает воздух, пока его щеку марают движением носа и пухлых губ. Касание он ощутил вместе со стойким запахом железа. Кан не терпит такого и вместо того, чтобы хвататься беспомощно за локоть, с размаху снова прописывает по кровавому лицу. Минги окончательно перестает его держать. Кан вырывается, старается встать, хоть и не сразу, хватаясь за землю и отталкиваясь от нее. Ему казалось, что помимо драки, произошло что-то, чего происходить было не должно. Атмосфера стала другой, будто воздух из пылающего стал мягким. И, Кан, честно, подумал бы сейчас об этом подольше, но его волновала куда сильнее другое: чужая кровь, что обильно запачкала лицо и вкус специфического ржавого металла на губах и языке. — Мерзость! — почти кричит Кан, растирая вязкую влагу по щеке и губам. В кармане он находит повседневную вещь — платок, стараясь вытереть чужую кровь с себя и чувствуя обильное выделение слюны. Ковбой же слегка смеется, но больше кряхтит. Медленно встает с холодной земли, мягко пальцем трогая свою нижнюю раскрашенную губу. — Не знал, что ты такой брезгливый, — с усмешкой замечает он, шипя от боли в челюсти. — Что это… было? — громко и напугано дыша, Кан почти агрессивно тер свою щеку платком. — Минутная слабость, — улыбается Минги и встает прямо. — Если бы не кровь — я бы посмотрел, как ты не можешь глотнуть воздуха ртом. Байкер медленно разворачивается и перестает вытираться. Чувство адреналина и брезгливости к подобным телесным жидкостям закрывается легким шоком. Атмосфера и правда изменилась, настолько, что у Ёсана прошел табун мурашек по телу, а брови дрогнули от хмурости. Как он не уловил этого раньше? С самого начала Кан не мог прочитать преступника и сейчас он застал его врасплох. Снова. Интерес.