Первая помощь

Они уже год полноценно живут вместе, в доме Мицки, обустроившись и найдя свой уют, покой. Боруто ничего более счастливого придумать не может кроме того, что они так и дальше будут вместе жить, он будет обнимать и целовать свою тыковку. Но Мицки считал, что лучше есть куда, да и он-то старше Боруто, так что неудивительно, что после этого такого интересного и счастливого года, заговорил о ребёнке. Боруто… был сначала обескуражен, но дети ему нравятся, так что он согласился на всё. Да, может ещё не всё понимает, но готов был стараться, поддерживать своего любимого и слушать указания. Тем более ему было так хорошо, когда Мицки улыбался, представляя, что их ждёт, подготавливая комнату и все необходимые вещи для будущего малыша. Ещё одной маленькой тыковки. Тыквы, потому что Мицки был старше, опытнее, и ребёнка у него гораздо лучше и с первого раза получится им сделать. Да и был он в их паре как девушка, так что больше подходил для этой роли. И больше… хотел. Больше ждал. Да и не факт, что при помощи Мицки Боруто сам смог бы создать им ребёнка — это было пока сложно для его достаточно раннего возраста ведьмы. Потому он исполнял всё, что требовал Мицки, подготавливая необходимое, следил в теплице за грядками с тыквой и закармливал всё лето парня всевозможными вкусностями с той самой тыквой. Да и просто вкусным. От этого к концу августа Мицки даже слегка округлился, и щёки были немного оранжевыми всё время — он выглядел невероятно мило. А с тем, что он становился сонным к осени, готовясь к своему нелёгкому делу, так и вовсе вызывал умиление, как крошечный раздутый от еды спящий котёнок. Боруто надеялся — и ребёнок у них получится такой же прелестный. Потому с радостью сейчас снова готовит Мицки густой тыквенный суп, почти как кашу, кромсает буханку свежего, ароматного хлеба и идёт в комнату кормить свою прекрасную тыковку. Мицки спит, когда Боруто, наконец-то, приходит с кухни, но как только слышит «еда» сразу неповоротливо пытается подняться, сонно тянясь к миске. Ну точно — как котёнок на слабых лапках и с огромным животом. Хоть у него живот, конечно, не такой большой стал, просто не плоский совсем, как раньше, а мягонький. Как и щёки. Боруто улыбается, пристраивает маленький столик-поднос перед Мицки, прямо в кровати и с умилением смотрит — как тот ест. И это так вкусно, что даже он становится голодным, и приходится сбегать себе за порцией, впрочем, в которую потом тоже Мицки влазит, отбирая у него недопитый суп и недоеденный хлеб. И только после этого откидывается на подушки, держа руки на животе. Боруто тоже не сдерживается и гладит его, прижимаясь к так приятно пахнущему парню. Тёпленькому ещё, разомлевшему. Это так уютно и хорошо, что Боруто даже не сдерживается и его жёлтые искорки магии трещат вокруг, вплетаясь в это тыквенное счастье тонким запахом имбиря. — Я, кажется, уже готов. — Тихо говорит Мицки, проснувшись после того, как одна искорка падает ему на кончик носа. Он гладит живот и прислушивается. — Да. Точно. — Кивает сам себе и радостно улыбается Боруто, повернувшись к нему. Щёки такие аппетитные, что Боруто удержаться не может и целует, целует, целует их. Мицки хихикает довольно и сам к нему ластится. — Давай любовью займёмся? — Прижимается к Боруто тёплым телом, тыкаясь носом в шею. — Так хочу. И ты один останешься на месяц. Боруто взволнован становится немного. Ему… внезапно странным кажется, что они взаправду готовятся к ребёнку, что вот уже Мицки этим займётся, и осенью у них уже будет маленькая тыковка. Это… внезапно оказывается самой настоящей реальностью, а не просто чем-то далёким, и Боруто слегка выбивает из равновесия, оглушает этим. Да, он согласился, делал всё нужное, но, кажется, только теперь до него доходит. Доходит, что Мицки сделает им ребёнка. Это так волнительно. Так волнительно, что даже слова про любовь не доходят до Боруто — он ошеломлён и наконец-то нервничает из-за предстоящего. Но Мицки такой тёпленький, прижимается к нему, тянется целоваться, и Боруто просто не может лежать в шоке — нужно поласкать его чудо-тыковку, если он так хочет. А от этого и собственная голова куда-то улетает, не остаётся мыслей, и от мягкого тела Мицки кое-что становится совсем не мягким. Он сперва думал, что так и будет растерянным, но вот — что с Боруто делает Мицки, как будоражит. Он гладит свою тыковку по боку, целует такие тёплые губы, чувствует, как Мицки становится ещё теплее, а щёки — оранжевее, и наверное уже сам не сможет остановиться. Боруто целует шею, пробираясь руками под кофточку и гладя легонько спину, отчего Мицки выгибается и прижимается к нему сильнее. Он переворачивается, нависая над ним, гладит бок и целует горячего Мицки. У того глаза золотые блестят уже, а щёки оранжевые, спелые, вкусные, и Боруто лижет эту горячую кожу. Лижет шею, пока сквозь штаны гладит пах Мицки, дразнясь, долго не стягивая их с него. Парень под ним мечется по подушке совсем горячий и оранжево-красный, тяжело дышащий и постанывает, когда Боруто вылизывает шею, прикусывает кожу, вздрагивает от лёгких поглаживаний мягкого и такого милого живота. Мицки фыркает немного, цепляется ему в плечи, натягивая футболку. Нетерпеливый. Однако Боруто сдаётся и стягивает с него одежду, рассматривая его возбуждённого, и выцеловывает на груди узоры, прикусывает и посасывает соски по очереди, руками — то легонько гладя, то чувственно сжимая ладонями, с нажимом проводит по коже. Поцелуями Боруто доходит и до мягкого живота, вокруг, ниже, почти что до члена, но когда Мицки предвкушающе замирает, Боруто выпрямляется, и отодвигается в сторону. Мицки выдыхает нервно и раздражённо, обиженно, но Боруто возвращается со смазкой, и всё-таки парень успокаивается, сразу же сгибая ноги, поднимая коленки вверх, и с готовностью их разводит, берёт свой член в руку и медленно ласкает. Боруто почти что облизывается, видя эту картину, и окунает пальцы в вязкую и тёплую смазку, набирая больше, и придвигается к Мицки ближе, размазывая прозрачную субстанцию по нежной коже между ягодиц, немного дразнит яички и пристраивается к анусу, потихоньку нажимая, пропихивая влажный кончик пальца, ловя медленно стекающую смазку. Мицки нетерпеливо ёрзает, сжимается непроизвольно, подаваясь на пальцы, и как-то слишком тяжело дышит, надрачивая себе уже более несдержанно и выгибаясь от этого — гонится за оргазмом. А Боруто только кончиком пальца в него проник, потому, смотря на эту картину, продолжает понемногу продвигаться вглубь, наполнять Мицки смазкой, а другой рукой ласково гладит, мнёт его яички, размазывая смазку и по ним, обхватывая член у основания двумя пальцами, стараясь другой рукой всё-таки растягивать парня, двигаясь когда он прекращает сжиматься. Он всовывает в Мицки полностью один палец, набрав ещё смазки, как раз когда Мицки кончает и сжимает его крепко, задушено, протяжно выдыхая. Боруто замирает внутри, ощущая — как плотно сжимаются мышцы, и, пока Мицки кончает, легонько массирует яички, помогая выпустить всё. Мицки от этого млеет и снова сжимается, даже пальцы на ногах поджимает, пока Боруто его так ласкает. А потом наконец-то расслабляется, удовлетворённо выдохнув и так и оставив член и живот в сперме. Боруто же усмехается с этого и продолжает его неспешно растягивать, пробираясь сквозь ещё напряжённые после оргазма мышцы — нежно, постепенно. И к одному пальцу добавляется второй, третий, а Мицки лежит, довольно жмурясь от приятных ощущений и посматривая на него. Он расслаблен и не возбуждён пока, но глаза довольные и щёки всё ещё так и держатся оранжевыми. Но Боруто быстро сменяет эту расслабленность разгорающимся возбуждением, когда, посчитав Мицки достаточно растянутым, наконец-то нежно, плавно гладит простату, слегка нажимает, снова массируя второй рукой яички и член. Мицки в его руках начинает тяжело дышать, закусывает губу и сжимает простынь пальцами, выгибаясь на ласку, стремясь вобрать в себя больше. Он постанывает от этого, то сжимаясь, то наоборот разводя ноги, и снова стискивает бока Боруто коленями, прижимаясь пятками к его заду. Тут, правда, Боруто жалеет, что ещё одет, но Мицки уже совсем готов, и он с чавканьем вытаскивает из него пальцы, затем быстро вскочив и скинув с себя одежду. И теперь Мицки уже его так классно обнимает ногами, прижимаясь кожей к коже, так горячо и ласково. Боруто наклоняется к нему, чтобы поцеловать — так долго не целовались, пока готовились — и, набрав смазки, наносит на член, опускаясь к Мицки и без сопротивления входя в такое мягкое тело. Он двигается ровным неспешным темпом, немного сгибая Мицки, чтобы целовать в губы и грудь, и сжимает одной рукой бедро, гладя пальцами, пока Мицки обнимает его ногами. Парень под ним — весь оранжевый, запыхавшийся и постанывает, вцепившись одной рукой в волосы Боруто, а второй снова надрачивая себе, подстраиваясь под его движения. Много времени на это не уходит и Мицки снова сжимается и протяжно, низко постанывает, снова кончая, а Боруто так восхитительно сжимает, что он сам не хочет долго продолжать, и делает пару нервных более резких толчков, чтобы тоже кончить. И как всегда это невероятно. Они оба неровно дышат потом, долго целуются и лежат, ленясь пойти отмыться. Но делать им нечего, так что они и не торопятся. Лишь позже Боруто всё-таки нужно встать, чтобы снова накормить Мицки. Но ему хоть и лениво, но хорошо. Особенно, когда, уже укладываясь спать, Мицки прижимается к нему, тихо повторяя, что ему нужно будет сделать. Боруто прижимает его к себе и немного волнуется и грустит от предстоящих изменений, от вернувшегося осознания, что жизнь и правда поменяется, что у них скоро будет ребёнок. Хотя всё равно ночь его забирает, и он засыпает, утопая в таком сочном и крепком запахе тыквы, что исходит от Мицки, окутывая Боруто как облако. Только спит он не совсем спокойно и ночью просыпается, почувствовав, как, заискрившись, Мицки исчезает. Он сонно шарит рукой под одеялом, зачем-то его поднимает, хотя всё равно темно, и он не хочет просыпаться, нашарив-таки твёрдые бока тыквы, придвинув её чуть ближе и дальше уснув. Сон уже не такой красочный, приятный, а какой-то тяжёлый, но всё равно просыпаться не хочется. И утром Боруто долго лежит, пялясь в потолок, после того как всё-таки заглянул под одеяло и рассмотрел тыкву, в которую и превратился Мицки. Бока у неё гладкие, блестящие, полные и ярко-оранжевые — просто, как с картинки. И запах… странно, но даже от целой тыквы идёт этот свежий, лёгкий, приятный запах, который хочется вдыхать и вдыхать. Это успокаивает. Но всё равно настрой у Боруто слегка… ну, и дальше растерянно-взволнованный. Немного подавленный перед переменой. Но Мицки так хочет этого, что он не может отказывать, и он сам же не против детей, так что, в конце концов, встаёт, подхватывает эту увесистую тыкву, что издаёт совсем глухой звук от постукивания, и идёт на кухню. Боруто берёт нож и разрезает тыкву на куски, осторожно, тщательно выбирает с мякоти семечки, складывает их в мисочку, а тыкву продолжает кромсать на куски поменьше и закидывает в блендер. Он долго гудит, лезвия с трудом, но кромсают твёрдую мякоть в пюре почти, и Боруто тщательно выливает получившееся в другую миску, а потом добавляет следующую порцию оранжевых кусков и снова превращает в пюре. Запах от этого стоит такой, что Боруто готов просто на облака вознестись — настолько это приятно. Однако он занимается делом, абсолютно без ума оттого, что его Мицки — настолько прекрасная тыковка. И он рад ему помочь. Это будь Мицки один, но захоти детей, ему пришлось бы самому подготавливаться, отъедаться, подготовить грядку и, когда придёт время, лечь в нужную ямку, самому же присыпаться землёй и сеном, а потом ждать чуда — в одиночку у ведьм дети получались редко, и попыток уходило много, как и у людей, только каждая попытка занимала очень много времени, так как нужно и самому переродиться, став зародышем своего плода, овоща, дерева, а потом просто надеяться, что это будет результат и рядышком вырастет маленький побег будущего ребёнка. На такую вот «спячку рождения» уходили месяцы — пока он сам превратится в тыкву и будет перегнивать в земле, даст плоды, чтобы снова стать человеческой формы, и выберется с грядки… Ещё и тратить силы на то, чтобы дать жизнь новому побегу рядышком… Месяцы на такое уходят, иногда даже до полугода. И, в итоге, может и не быть результата. Боруто тоже пришлось бы через это пройти, захоти он ребёнка, только у него были бы корни имбиря, конечно же, а у Мицки вот тыква, но всё равно это, в любом случае, и с любым растением были бы долгие месяцы подготовки, а потом спячки в грядке с почти наверняка бесполезной и бесплодной надеждой. Сейчас же Боруто помогает Мицки, и у них точно будет ребёнок, и Мицки самому не придётся так долго стараться, потому что Боруто тоже будет помогать им вырасти и родиться. Закончив дробить тыкву в пюре, он носится туда-сюда, относя в их теплицу все мисочки с семечками, с самим пюре, ведро воды и чашу блендера. Там возле просторной широкой грядки, что подготовил Мицки, он вспушивает тёмную, мягкую землю, вырывает лопаткой небольшую ямку и заливает в неё пюре из тыквы. Затем выкладывает все семечки и присыпает землёй, а миску и чашу от пюре тщательно полоскает, медленно поливая эту грядку с Мицки, в этот этап выпуская с водой искорки своей магии, что тоже утекают и впитываются в жадную, влажную, разбухшую землю. Теперь остаётся только ждать. Но не так долго и не безрезультатно. И Боруто ещё сидит там рядышком какое-то время, дыша влажным, душным воздухом в теплице, вырывает немного сорняков из этой грядки, что-то ещё делает вокруг, проверяя растения для зелий и настоек, а потом осторожно прикладывает ладошку к влажной земле, где теперь Мицки. И идёт заниматься другими важными делами. И, несмотря на волнение, только вечером снова возвращается к этой грядке, с улыбкой видя, что уже пробился маленький, салатовый побег. Тыква растёт удивительно быстро, что, впрочем, и должно быть, так как Боруто помог Мицки, и ему не пришлось ждать в земле так долго, чтобы семена дали плоды, и всё равно Боруто удивляется и взволнованно смотрит на новые и новые листики, на крошечный зародыш плода. Цветка, как у обычных тыкв нет — только несколько больших листьев и ножка с будущей тыквой, что к концу сентября вырастает уже достаточно много — размером примерно с табуретку. Боруто прижимается ухом к плотному боку тыквы и, кажется, даже слышит как где-то там внутри бьётся сердце Мицки. Вот магия точно ощущается, и он взволнованно потирает гладкие оранжевые бока, с наслаждением вдыхая свежий запах, обнимая эту красивую тыкву. Она правда и дальше растёт, растёт и растёт, быстро раздуваясь, и уже даже Боруто — шире Мицки — может вполне себе уместиться в ней, если скрутится, как младенец в животе. И со дня на день он ждёт, когда же жёлтые бока лопнут, перезрев. И волнуется, не заденет ли при этом маленький росток ещё одной тыквы, что пробился чуть поодаль — их с Мицки маленький ребёночек. Но пересаживать его, как-то тревожить нельзя… ещё увянет… Так что Боруто просто нервничает рядом с тыквой, уже не отходя и чутко следя, чтоб не пропустить, когда она лопнет, и присмотреть за молодым ростком. Булка в это время даже почти не улетает, а сидит с ним, смотря на тыквы, и Боруто хоть как-то успокаивается, гладя её перья. Она согласно угукает и с интересом ходит по тыкве, трётся к ней, только к ростку Боруто её не пускает — ещё сломает ненароком. Впрочем, осторожно показывает ей малюсенький, зелёный плод тыковки, что начинает расти на тонком стебле. Сам он уже не в таком… растерянном состоянии, волнуется конечно, но уже сам с нетерпением ждёт и Мицки и их тыковку, мимолётно надеясь, что хоть немного в ребёнке будет от него самого, не зря же влил в Мицки свою магию. Впрочем, даже если нет, то у Мицки всё равно получится очаровательная тыква. Так что Боруто, прижимая Булку, взволнованно ждёт у грядки, когда же всё наконец случится. И присматривает за маленьким ростком. Через полтора месяца, когда в теплице от утра уже становится душно, на большой тыкве наконец-то с хрустом, чавканьем, появляется трещина. Одна, вторая, потом они становятся глубже, твёрдая мякоть трещит, деформируется, и наконец-то тыкву прорывает и из неё на грядку выпадает Мицки. Боруто, нервно вскочивший от трещины и держащий над маленьким ростком барьер, бросается наконец-то к нему. Парень — запыхавшийся какой-то, тяжело дышит и весь скользкий, липкий от внутренности тыквы, оранжевым отсвечивает, волосы такие слипшиеся… и земля сразу к нему тоже липнет, но Боруто обнимает его, не думая, что запачкается. Мицки кашляет немного, и наконец-то переводит дух, сам обнимая Боруто. — Сколько времени прошло? — Интересуется он первым делом, когда Боруто кутает его в большое полотенце и помогает подняться и выбраться из грядки и ошмётков тыквы, надевает ему тапочки — потом постирать можно, не голому и босиком же Мицки идти к душу. — Полтора месяца. — Отвечает он, радуясь, что тыковка к нему вернулась, и целуя стянутую подсохшим соком щёку. Мицки улыбается, увлечённо разглядывает тыкву, из которой вылез, и оглядывает грядку. — Вот, он здесь. — Указывает Боруто на кустик новой тыквы, отбросив в сторону кусок плода Мицки. Парень приседает рядом, гладит листики и улыбается счастливо-счастливо, прикрывает глаза, пуская искорками магию в их маленького ребёнка. — Как хорошо. — Улыбается он, и Боруто точно ощущает, что счастлив оттого, что Мицки счастлив, что согласился вырастить ребёнка. Что это было правильно. Долго, правда, в теплице они не проводят время, а возвращаются в дом, чтобы отмыть Мицки и накормить. Боруто тоже приводит себя в порядок, сняв запачканную одежду и умыв лицо от сока. А потом уже, чистыми и полными сил, они возвращаются в теплицу к грядке. Боруто таскает оттуда в место для перегноя куски огромной тыквы, пока Мицки нежничает с маленьким кустом ребёнка. Пару кусков плода Боруто, правда, вымывает хорошо водой из колодца и несёт в дом — Мицки с удовольствием съест это. Целую не осилил бы, а этих пары килограмм хватит, и испортиться не успеет. А потом он садится рядышком, обнимая Мицки — ещё Булка рядом угукает, прыгая от возбуждения — и целует его в влажную от душа макушку, почти физически ощущая счастье. У Мицки от этого и глаза блестят и щёки оранжевые, и всё точно прекрасно. Ещё неделю они дают маленькой тыковке сформироваться, а затем Мицки устраивается рядышком на грядке — когда плод как раз умещается в его ладонях — и медленно, но так завораживающе срастается руками и магией с тыковкой. Плод от этого растёт прямо на глазах, увеличиваясь, набирая цвета, насыщаясь магией. Боруто же в свою очередь передаёт понемногу магию Мицки, чтобы и он и ребёнок ни в чём не нуждались, и гладит по бокам, сам не уходя никуда от грядки и ещё полмесяца ночует рядом с ними. Эта тыква вырастает не такой огромной, как у Мицки, но всё же внушительной, в сравнении с обычными, и когда её бока наливаются достаточно, Мицки наконец-то отделяется от неё и может встать с грядки. Парень уставший, даже несмотря на магию Боруто, и он подхватывает его на руки, чтобы Мицки мог отлежаться в кровати, поит его настойками и кормит тыквенным супом. Ко второму дню Мицки поправляется, и они снова возвращаются в теплицу, теперь уже просто в ожидании, когда перезрелая тыква лопнет, и они получат своего ребёнка, придумывая ему имя. Получается почему-то не очень, и Мицки расстраивается от этого, но когда тыква наконец-то лопается, и он берёт на руки скользкого, грязного, но абсолютно очаровательного ребёнка, это уже не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме их маленькой очаровательной тыковки, у которой волосы переливаются жёлто-оранжевым цветом.