***
В толпе легко было потеряться. А когда на открытой площади собирается больше ста людей, которые очень хотят посмотреть на фейерверк, то это толпа. Толпа, которая очень любит размахивать локтями. Один такой локоть пришёлся в живот Пэнси. Воздух с хрипом вышел из девушки, она согнулась пополам, качнулась, вроде бы удержалась какой-то миг на ногах, но нет, упала на колени и выблевала тот самый черничный чизкейк, частично растворенный в желудочном соке и хорошо так разбавленный литром алкоголя. Опасения Гермионы оказались верны, ей повезло, она находилась позади, а вот парню на год старше, которому не повезло стоять спереди, Пэнси залила блевотой все туфли. — Пардон, месье, — с трудом вымолвила Пэнси, согнувшись от нового приступа рвоты. — Фу, дрянь какая! — вскричал парень, прикрывая рот рукой. — Вот это я понимаю, счастливого Рождества, — усмехнулась Гермиона. — Это ей за то, что подставила меня. — Нельзя так, надо ей помочь, — покачала головой Джинни и бросилась к Пэнси, подбирая полы своего платья. Гермиона проводила подругу взглядом из-под тонкой изогнутой брови. Окажись на месте Пэнси дорогой ей человек, она бы не раздумывая сделала то же самое, но пачкать туфли в блевотине ради Паркинсон? Ну уж нет, увольте. Для того, чтобы такая мысль пришла в её голову, ей потребуется двое суток откисать в ванной с шампанским, чтобы пропитаться алкоголем и окончательно сойти с ума. Над головами продолжали рассыпаться разноцветные искры, когда Блейз Забини и Джинни Уизли одновременно склонились над Пэнси Паркинсон. — О, herzchen, как мило с твоей стороны, что ты вызвалась помочь мне совладать с этой ходячей оказией, — улыбнулся Блейз. Они вместе подхватили Пэнси за руки. — Вы со своим невероятно дружным слизеринским коллективом просто не оставили мне выбора, — криво усмехнулась Джинни. — Мерлин, когда же она успела так запачкаться!... Джинни, одной рукой крепко придерживая Пэнси за предплечье, наклонилась, чтобы отряхнуть черный бархат её платья от белых разводов. — Не говори о мне так, — нахмурилась Пэнси. — Как «так»? — уточнила Джинни. — Будто... — Пэнси совладала с отрыжкой. — Будто меня тут нет. — Фактически, той Пэнси, которую я знал четыре года, тут нет, — пожал плечами Блейз. — Есть пьяная, совершенно не контролирующая себя женщина в прекрасном платье и с ужасно растрепанной прической. Пэнси наставила на него тонкий палец с длинным ногтем, покрытым бордово-красным лаком. Её глаза тщетно пытались сфокусировать взгляд. — Ещё одно слово и я блевану прямо на твой безупречный костюм, — предупредила она. — Ладно, беру свои слова назад, — согласился Блейз. — В какой-то степени ты себя ещё контролируешь. — Жаль, что эта степень не та, которая отвечает за способность самостоятельно ходить, — вздохнула Джинни, перекидывая тонкую белую руку Пэнси через своё веснушчатое плечо. — Уизли, небеса обязательно возблагодарят тебя за твою доброту, — с пьяным чувством промолвила Пэнси. — В отличии от тебя, Грейнджер. Я тебя не вижу, но чувствую, что ты где-то здесь поблизости. — И как же ты это чувствуешь? — вспыхнула Гермиона, скрещивая руки на груди. — От твоей душноты рядом с тобой невозможно дышать, — изрекла Пэнси и ушла, увлекаемая двумя своими сопровождающими. А Гермиона всё стояла посреди снующей, радостно кричащей толпы. В небе разрывались салюты. Щеки девушки горели возмущением.***
У входа в Большой зал, около которого толпилось уже куда меньше народу, Драко встретился с Пэнси и Блейзом. Правда, вместе с ними была ещё эта младшая Уизли, против общества которой его друзья не протестовали, но Драко решил делать вид, что не замечает её присутствия. — Оперативно тебя подлатали, — прокомментировал Блейз, оглядывая лицо друга. — Работал профессионал, — сказал Драко. — Профессионалка, — поправила его Джинни и спохватилась: — Если, конечно, мадам Помфри не задумала сменить пол. Пэнси и Блейз одновременно устремили на Джинни удивленные глаза, но ту не смутил даже откровенно презрительный взгляд Драко, она выглядела так, словно стояла перед выходом на поле – словно готова была сию секунду рвануть в бой. Драко оставил реплику Джинни без ответа. Вместо этого обратился к Блейзу, указав взглядом на Пэнси. — Что с ней стряслось? — Передозировка той смесью, которую исподтишка толкали дурмстранговцы, — ответил тот. — Те симптомы, что ты видишь у нашей милой подруги всего лишь начало, боюсь представить, что ожидает всех пьющих завтра с утра. — Да уж, такого легендарного отходняка Хогвартс не знал уже несколько поколений, — усмехнулся Драко и тотчас почувствовал боль, когда кончики губ в улыбке потянулись к крыльям носа. Блейз кивнул. — Весь сегодняшний вечер меня упрямо преследует мысль, что они приехали сюда не для того, чтобы поучавствовать в Турнире, а для того, чтобы споить нас всех к чертям. — Я думаю, это из-за чересчур строгого режима у них дома, — предположила Джинни. — Братья рассказывали мне, что в Дурмстранге всё равно, что в тюрьме. — Это называется дисциплиной, Уизли, — сдержанно проговорил Драко, глядя на девушку сверху вниз. — Хотя, вряд ли твоим братьям что-то про неё известно. Джинни почувствовала, как на неё нахлынула злость. Она уже несколько часов мирилась с тем, что говорили ей братья, как они предупреждали её опасаться слизеринцев, не связываться с ними. Ей всегда казалось, что все их запугивания и наставления не более чем стереотипы, смешанные с капелькой зависти, но сейчас, когда Драко с привычной беспечностью легко задел честь её семьи, у неё лопнуло терпение. И, будьте уверены, она бы накинулась на него, если бы в одно мгновение её не осенило. А ведь её братья и правда понятия не имеют о дисциплине. Не только о ней, им чужды многие понятия, которые она так ценит в других парнях. Она подметила, что им больше свойственно высмеивать что-то в других, чем пытаться привить себе хоть какие-то приличия, и ей стало стыдно. В который раз ей стало стыдно за свою семью. — В любом случае, такие ограничения ни к чему хорошему не приводят, — заключил Блейз. — Если, конечно, спаивание английской молодежи можно считать хорошим делом. — Конечно, — бегло улыбнулась Джинни. Ей не нравилась ситуация, в которую она попала, и чтобы не сконфузиться окончательно, нужно было вовремя уйти. «Пора!», решила Джинни. Она сняла руку Пэнси со своего плеча и посмотрела на Драко. — Поддержи свою подругу, — сказала она. Тот на удивление безмолвно поднырнул под руку Пэнси, обнял её за талию и вместе с Блейзом повел девушку дальше, к лестницам, что вели в слизеринское общежитие. Джинни обернулась, чтобы направиться в противоположную сторону, как услышала: — Эй, herzchen! Она оглянулась через плечо, чтобы увидеть, как Блейз Забини послал ей воздушный поцелуй... и тотчас развернуться, ускорив свой шаг чуть ли не до бега. Лицо Джинни пылало, но отнюдь не от злости или возмущения.***
— Я была с Малфоем, — сказала Диана, когда они с Тео шли по коридору, возвращаясь от мадам Помфри. — Ты не обязана мне ничего рассказывать, — заверил её он и тотчас поморщился от попытки резко повернуть голову направо, в сторону идущей рядом девушки. — Но я же знаю, у тебя много вопросов, — улыбнулась она. — Это естественно, это нормально. У меня бы тоже возникла пара десятков вопросов, если бы я увидела тебя в пижаме после того, как ты весь вечер проходил в костюме. Но у Тео появился другой вопрос. — Это твоя пижама?! — воскликнул он. — Нет, это всего лишь домашняя одежда, — ответила Диана. — Домашняя одежда... — эхом отозвался Тео. Он думал, что в таком виде ходят по гостям, на невероятно красивые приемы с фуршетами, где одна тарелка закусок стоит больше, чем его недельный рацион. Он-то по крайней мере никогда не надел нечто подобное в увлекательный круговорот от спальни, до кухни, до уборной и обратно. — Моя пижама стоит намного дороже, — добавила Диана. — Давай лучше поговорим про Малфоя, — сказал Тео. — Он тебя как-то обидел? — Почти каждое его слово сказано с намерением обидеть кого-то, — фыркнула Диана. — Обидел, это правда. И она рассказала ему всё без утайки, (но намеренно упустив диалоги) какую злую шутку сыграли с ней те туфли, как она, подгоняемая болью, чуть не проткнула Драко шею. — Еще чуть-чуть той пытки и он бы остался без волос, — вполне серьезно сказала Диана между прочим. Когда она закончила своё недлинное повествование тем, что сбежала от Драко босиком, Тео секунд пять помолчал, а затем сказал: — Если бы я знал, как он себя повёл, мадам Помфри пришлось бы зашивать его раны, а не заклеивать. Скажи эти слова кто-то другой, Диана бы немедленно рассмеялась от их напыщенности и ошибочного самомнения. Но из уст Тео они слетели спокойно, не злобно, не возмущенно, а просто констатирующе, и Диана на миг увидела в его глазах тот свет, который будто говорил ей: «Я правда сделал бы это». Она не сомневалась. Разговаривая, они дошли до Главной лестницы и остановились у её подножия. — Сейчас вам дали время «перевариться в собственном соку», но завтра, то есть уже сегодня, тебя ждет подробное разбирательство от Дамблдора и других профессоров, — сказала Диана. Они оба знали, что Драко тоже ждет серьезный разговор с директором, но не хотели вплетать его в разговор. Может же хотя бы что-то этом мире обойтись без Малфоя? — У меня есть несколько часов до утра, чтобы подготовиться к ментальной потрошильне мозгов. Я успею подготовиться, — усмехнулся Тео. — А я про то, что в будущем, пожалуйста, не попадай в такие ситуации, к последствиям которых тебе придется готовиться, — промолвила Диана. — Мне не впервой, — ответил Тео. — Значит поступай на своё усмотрение, но не надо драться из-за меня, — перефразировала Диана. — Ты ведь подрался с ним из-за меня? — Нет! — заверил Тео, а потом не выдержал её прямого взгляда и сдался. — Ну, вообще отчасти. Ты просто стала катализатором для химической реакции в наших сложных взаимоотношениях. — Хочешь сказать, ты давно хотел ему врезать, но никак не представлялась возможность? — уточнила Диана. — Да, — выдохнул Тео. — Ладно, понимаю твои желания, но в следующий раз, если очень уж сильно приспичит подраться, делайте это в каком-то более уединённом месте, — посоветовала Диана. — Завтра ваши разукрашенные лица будут сиять фингалами со всех выпусков Пророка. — Не буду ручаться за Малфоя, но сам-то это как-нибудь переживу, — усмехнулся Тео. — У тебя нет другого выхода, — ответила ему тем же Диана и добавила: — Я бы обняла тебя на прощание, но мне страшно к тебе прикасаться, вдруг развалишься. — Не очень романтично, — заметил Тео. — Таковы реалии, — пожала плечами Диана, а затем улыбнулась, обаятельно, очень обаятельно, и обняла его.***
Спустя полчаса Гермиона вышла из душа. Надела мягкий халат, перетянула пояском, накрутила полотенце на мокрую голову. Ей было невероятно приятно вновь ощутить себя в знакомом образе. Высвобожденные из тугого узла каштановые кудряшки зазмеились по щекам, придав ей сходство с горгоной Медузой. — Ради всего святого, Паркинсон правда вырвало прямо в туфли тому бедняге? — со смехом переспросила Диана. Она сидела в своей постели, поджав колени к груди, теперь уже в пижаме. Домашняя одежда, в которой она вышла с Роном в экспедицию по добыче еды, висела аккуратно сложенная на стуле, а вот запачканный кровью кардиган лежал в ванной, залитый холодной водой. Кстати сказать, на её туалетном столике стояли две тарелочки с кусочками торта, потому что Рон действовал быстро и решительно – пока все занимались не пойми чем, он добывал жизненно необходимые продукты питания. — О, да, видела бы ты его лицо! Я совру, если скажу, что не хотела, чтобы с ней это случилось, но такие случаи, правда, чертовски хороший аргумент в пользу неизбежности кармического возмездия. — Сказано на славу, — улыбнулась Диана и вздохнула, взглянув на часы. — Уже начало второго, мы ещё рано управились со всей шоу-программой, включая танцы, пьянство, объедение, рыгачки, драку и даже фейерверк. — Ты не представляешь, как я рада, что этот день наконец закончится, — искренне сказала Гермиона, крутанула бедрами, услышала, что хрустнула поясница. Почувствовала чуть расслабившуюся спину. — Я до смерти устала, думала усну в душе. У меня глаза слипаются. Предлагаю обговорить всё завтра, на свежую голову. — Полностью разделяю твои чувства, — зевнула Диана, укладываясь поудобнее. — Погаси свет, будь добра. Когда свет в спальне погас, Диана вдруг вспомнила кое о чём. Приподнявшись на локтях, она позвала подругу. — Миона! — Что? — С Рождеством тебя! В ответ ей донесся слабый смех. — И тебя тоже, спи уже.***
Рождество встретили поздним утром, что плавно переходило в день. Пробуждение для тех, кто вчера пригубил лишнего, сопровождалось жуткой головной болью, тошнотой и желанием умереть как можно скорее. Для Драко всё усугублялось в тысячу раз, потому как стрелка часов ещё не достигла девяти утра, а его вместе с Тео вели в кабинет директора под строгим надзором профессора Снейпа. Взглянув на себя в зеркало, Драко не порадовался. Один пластырь слез со скулы и теперь лежал смятый на подушке, под вторым кожа невероятно зудела, а синяки налились всеми оттенками, от желтого до фиолетового. Это его огорчило. Если не сказать, размазало, учитывая, как сильно болело тело после вчерашней драки и как тяжело ему было двигаться спустя несколько часов сна, когда затекли мышцы и отяжелели суставы. Тем не менее, он заставил себя одеться. Ограничился черными брюками прямого покроя и белой рубашкой без галстука, каникулы всё же. Ноги всунул в безупречные кожаные ботинки на тонкой шнуровке. Перед выходом у него ещё промелькнула идея зайти к Пэнси, попросить у неё тональный крем, чтобы чуть-чуть скрыть следы кулаков Тео на своём лице или сделать их хотя бы менее заметными. Но, приотворив дверь в спальню, которую та делила ещё с тремя девушками, Драко понял, что придётся ему освещать темноту Хогварстких коридоров своими фингалами. Рассвет наступил более трех часов, но в этом царстве сна действовали свои правила, и в них отнюдь не входило просыпаться по зовут первых солнечных лучей. Все девушки, Пэнси в особенности, развалились на своих кроватях в самых разнообразных позах, кто в виде морской звезды, кто с головой в спутанном одеяле. Одна дама, её звали Каролин, если ему не изменяла память, даже умудрилась закинуть ноги в спущенных к лодыжкам чулках на зеленый балдахин. Вокруг кроватей, на полу валялись разбросанные вещи, туфли, причем по одной из разных пар. Дверь общего шкафа открыта настежь, обнажая чудовищный беспорядок, скомканные рубашки в перемешку с зелеными галстуками и темно-серыми плиссированными юбками. Драко едва удержался от того, чтобы присвистнуть. В его шкафу никогда нельзя было увидеть ничего подобного, Нарцисса с детства воспитывала в нём отвращение ко всякому роду неидеальности и он вырос законченным перфекционистом. Все рубашки висели на вешалках, были выглажены до хруста, на них нельзя было углядеть ни одного волоска. Брюки тоже отутюжены, аккуратно сложены в стопку. От его вещей всегда должно было хорошо пахнуть. Втянув ноздрями запах девичьей спальни, Драко уловил восхитительный аромат перегара, смешанный с вишневыми нотками парфюмов и кислым запахом пота. — Волшебно, — пробормотал он и шагнул внутрь, прикрывая за собой скрипнувшую дверь. Кровать Пэнси стояла первой, самой близкой ко входу. Подойдя к подруге, он склонился над ней. — Паркинсон... — шепнул он, положив руку ей на белое, словно мраморное, плечо, которое до сих пор перетягивала тонкая лямка платья. Видимо, она не раздевалась со вчерашнего вечера. Пэнси спала на животе, подложив левую руку себе под голову, а правую свесив с кровати. Красная помада смазалась с губ. Наклонившись ниже, Драко почувствовал устойчивый спиртной запах и поморщился. Когда ответа не последовало, он потряс её вновь, на этот раз сильнее, чем в предыдущий. Изящно выгнутая рука Пэнси вздрогнула, упала на постель и... Всё. Девушка продолжила спать, посапывая со всей невозмутимостью на которую была способна. Выругавшись, Драко быстро вышел из этой обители хаоса и направился в гостиную, где его уже ожидал Снейп. Теперь Тео шагал с ним наравне, хотя держался он бодро, особенно для такого раннего часа, лиловый цвет кожи вокруг глаз указывал, что с самочувствием у него явно нелады. Драко понятия не имел, что сделал Тео для избавления от перегара, но в любом случае у него все получилось как нельзя лучше. Нотт выглядел уставшим, невыспавшимся, но точно не человеком, страдающим от жестокого бадуна. А он таки страдал. У него было ощущение, будто в голову вгоняют тысячи раскаленных клинков, которые пронзают мозг и разрывают каждую более-менее связную мысль. Хвала небесам, сегодня день был очередным зимним днем без солнца, иначе боль бы утрировалась вне всяких сомнений.***
Минерва МакГонагалл обожала Хогвартс по утрам. Тишина в коридорах приносила умиротворение, да и вообще казалось, будто все... Нет, не умерли. Просто крепко спят. Да. Так оно и было, до того, как часы пробивали семь тридцать утра, но в Рождество ранних подъемов можно не бояться. После вчерашнего бала никто не рискуют проснуться раньше полудня. За исключением, разумеется, двух смутьянов, устроивших вчера настоящее кровавое побоище. Другие времена, другие нравы, думала Минерва, поправляя лацканы своей профессорской мантии. В её молодости парни, особенно те, кто входили в опасный возраст пятнадцати лет, тоже любили помахать кулаками, но дальше пары синяков это не заходило. То, что она видела вчера было настолько неудержимым и бездумным порывом ярости, что не поддавалось никакому логическому объяснению. Минерва давно заметила, в последнее время между Малфоем и Ноттом пробежала черная кошка, но она никак не рассчитывала, что свой конфликт они будут решать, размазывая кровь на лицах друг друга. Теперь же они стояли перед ней, оба с мрачными лицами. Драко приложил все усилия для того, чтобы уложить свои волосы в приемлимый вид, Тео же не предпринял ни одной попытки взяться за расческу. Темные кудри спадали на лоб рассеченый при ударе об камень. Он то и дело отбрасывал их назад, когда потирал рукой с красными от ран костяшками заспанные глаза. Ему наверняка больно, подумала Минерва, оглядывая его с головы до ног. На нём была темная толстовка с капюшоном без всяких позорных надписей, которые так её раздражали. В свободных спортивных штанах и кроссовках он кардинально отличался от своего вчерашнего соперника, который при всей непринужденности своего вида выглядел образцово показательно. За их спинами возвышался профессор Снейп. Сегодня утром он был ровно таким же, как и в любое другое утро. Сколько раз Минерва думала, что это по большей части отсутствующее выражение на его лице вызвано стараниями компании жестоких школьников, учащихся на её факультете в далеких семидесятых годах? Наверное, бесчисленное. Ей было жаль его, очень жаль. Она учила его, когда он впервые пришёл в Хогвартс и тотчас восхитился его величием. Но она никак не могла защитить его от издевательств и постоянной травли, которая валилась на него буквально за факт его существования. Сколько бы она не проводила воспитательных бесед с его мучителями, сколько бы не наказывала их, ему легче не становилось, наоборот. После этого они срывались на нём с ещё большим остервенением, а он всё сильнее замыкался в себе. «Нам еще повезло, что все эти травмы не вылились во что-то более угрожающее, чем просто строгий учитель,» — подумала Минерва. Интересно, что произошло если бы в тот теплый солнечный майский день, когда пятикурсники сдавали СОВ, его дружба с Лили Эванс не была прервана? Был ли у него шанс стать другим человеком? Минерве казалось, что нет. У него изначально не было шансов против Джеймса Поттера, а Лили рано или поздно всё равно бы закончила дружбу с ним. Как тогда она сказала Вирджинии, когда Минерва пришла, чтобы позвать их к началу квиддичного матча... «Понимаешь... Он тянул меня вниз. Я любила его, но общение с ним ощущалось так, будто кто-то надел каменное ярмо тебе на шею и бросил тонуть в Чёрном озере». Лили не выдержала, Минерва это понимала. Чем старше Северус становился, чем больше осознавал, что проигрывает в бесконечной схватке с Мародёрами, тем невыносимей становился его характер. Ему нужно было как-то выживать в той среде, где его ненавидели. Ведь он нигде по-настоящему не был своим. Но сейчас ей нужно было провести этих двух повздоривших не на шутку мальчиков в директорский кабинет, а все размышления можно оставить на одну из долгих бессоных ночей. — Что ж, молодые господа, пройдемте со мной, — выдержанно промолвила Минерва, вводя их в нишу в стене, за которой скрывалась винтовая лестница. Директор Дамблдор встретил их прямой заявой: — Ваш скандал, как и ожидалось, разрывает все газетные рейтинги, — сообщил он. — Вы даже сумели выйти за столбцы светской хроники. — Как скоро здесь будет мой отец? — осведомился Драко. Дамблдор смерил его многозначительным взглядом. — Так быстро, как ему только позволят средства транспортного перемещения. — Значит в обед, — кивнул Драко. — Вы выглядете так, мистер Малфой, словно вас совсем не волнует вмешательство вашего отца, — заметил Дамблдор. — На то он и мой отец, — ответил Драко и соврал. Он считал появление отца горькой пилюлей, которую ему придется проглотить, чтобы выздороветь. Выздоровление в этом смысле было освобождением от Хогвартса с его навязчивыми персонажами и ужасной школьной программой. — Простите, а вы никак не хотите прокомментировать ситуацию, произошедшую вчера на балу? — полюбопытствовал Дамблдор. — Не хочу, — ответил Драко и добавил с опозданием: — Возможно, мистер Нотт захочет высказать свое мнение на этот счёт, но я пас. — Мистер Нотт хотел бы взглянуть на газету, — сказал Тео, до этого сидевший молча. Высунув руки из глубоких карманов толстовки, он подшагнул к директорскому столу и взял из рук Дамблдора газету. Заголовок гласил:«ПРЯМОЙ РЕПОРТАЖ ИЗ ХОГВАРТСА. СВЯТОЧНЫЙ БАЛ НАЧАЛИ ЗА ЗДРАВИЕ, А ЗАКОНЧИЛИ ВЫЗОВОМ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ. ПОЧЕМУ НАСЛЕДНИК ВТОРОГО БОГАТЕЙШЕГО СЕМЕЙСТВА В МАГИЧЕСКОЙ АНГЛИИ НОСИТ НА ЛИЦЕ СЛЕДЫ ПОБОЕВ? КАКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЖДУТ НАРУШИТЕЛЕЙ И КАК ВСЁ ЭТО ПОВЛИЯЕТ НА ТУРНИР?»
Тео подумал, что перед тем, как Люциус Малфой прилетит сюда на крыльях трепетной отцовской любви, ему понадобиться заглянуть в редакцию Пророка, чтобы вставить мозги всем, кого он только встретит на своем пути. Ведь когда журналисты писали «второго богатейшего семейства» под «первым» они точно имели в виду Флэйм. Тео боялся представить, в каком настроении будет отец Драко, когда один лишь заголовок способен вывести его из себя.«По словам свидетеля, который из личных соображений пожелал сохранить анонимность, в произошедшем виновата некая Диана Лу Флэйм, которую читатели нашей газеты могут знать как дочь Вирджинии Уайлен Флэйм. В аргументацию этой теории выставлен факт того, что пришла эта юная дама на бал именно с Теодором Эверетом Ноттом, а после все увидели как она кружиться в танце с Драко Люциусом Малфоем. Это наводит нас на мысль, что во всей истории замешан любовный треугольник, и если так, то проведению Турнира ничего не мешает, а мисс Флэйм представляется легкомысленной кокеткой, которая крутит интрижки не только со своими известными ровесниками, а и с юношами старше. К их числу можно смело отнести Джорджа Артура Уизли, который тоже составил ей компанию по танцам, но в драке по неизвестным причинам не учавствовал...»
«Действительно», — усмехнулся Тео, складывая вдвое газету и возвращая её директору. — «Это же такая честь ввязаться в драку, от чего Уизли отказался?» — Ситуация плачевная, — вслух сказал он. — Но я правда не понимаю, зачем делать из мухи слона, зачем раздувать скандал и добавлять в него двойный смыслы. Мы подрались, а не устроили геноцид. — Не хватало ещё, — отозвался Снейп. — Вот об этом я и говорила, когда предупреждала, чем чревато приглашение прессы, — с ноткой упрека сказала МакГонагалл, покосившись на Дамблдора. — Мы не могли поступить иначе, — развел руками тот. — Святочный бал это неотъемлемая часть Турнира, а пресса призвана освещать все его аспекты и события, как бы нам того не хотелось. Иначе они могут заявить, будто мы преграждаем им путь к информации, о которой они имеют право знать. — Но они же буквально переходят все границы! — возмутилась МакГонагалл. — Эта мисс Скитер, она же не пишет про грандиозность того или иного эпизода Турнира, она пытается, извините меня за выражение, покопаться в чужом грязном белье. Она не понимает, где проходит грань между личной жизнью человека и публичной. Особенно, когда этот человек ещё ребёнок! Закончила профессор с явным негодованием. Другие присутствующие поддержали её молчанием.***
Как и следовало ожидать, настроение у Люциуса было не из лучших. Нельзя было сказать, что оно вообще когда-то было хорошим, но в то проклятое Рождество он был зол как никогда. И, конечно же, этого не показывал. По мере своих возможностей, потому что все неласковые слова, которыми он готов был одарить всех и каждого, были написаны на лице. Когда он в своей развевающейся черной мантии вошел в кабинет Дамблдора, сидящий на диванчике Тео подскочил, испугавшись резкого звука распахнувшейся двери. Увидев высокую фигуру Люциуса, он почтительно встал и отступил назад, наблюдая сзади, как сын кивком головы поприветствовал отца и как тот положил руку ему на плечо. Тео беспомощно огляделся в поисках профессора Снейпа и найдя его в той же недвижимой позе с заложенными назад руками, вздохнул. От него помощи не дождешься. Потом Малфой-старший обратился непосредственно к Дамблдору. — Господин директор, в последнее время мне кажется, будто вы стали забывать о нашем договоре, — сказал Люциус таким тоном, каким обычно разговаривают с душевно больным родителем, от которого собираются унаследовать огромное состояние, а значит, даже при всём своём желании, не могут грубить. Дамблдор с ухмылкой, спрятанной в уголках морщинистых глаз, взглянул на Малфоя-старшего и видел, каким выростет его сын, но только отчасти. Драко был похож на своего отца ровно столько же, сколько и на свою мать. Что от этого измениться? Сказать точно было сложно, но можно осмелиться предположить, что в будущем у Драко точно будет лучше развито чувство стиля, чем у его отца. И это напомнит в нём Нарциссу. — О каком именно договоре? — уточнил Дамблдор так, будто самолично подписал сотню разных договоров с одним только Люциусом. — Единственный договор, условия которого были прописаны, когда мой сын поступал в вашу... — Не мою, — перебил Дамблдор. — Допустим, не в вашу школу, — с напускным терпением согласился Малфой-старший. — Но вы точно должны были запомнить, что вашей задачей было уберечь моего сына от всякого рода влияния этой красноволосой вертихвостки! — Позвольте! — вмешалась МакГонагалл. — Может вы недовольны поведением вашего отпрыска, но не нужно свою злость переводить на мисс Флэйм. В конце концов, она всего лишь девочка. — Она вырастет такой же испорченной и распутной как её сумасбродная мать, — отрезал Малфой-старший с такой уверенностью, будто, имея маховик времени, самолично исследовал жизнь обсуждаемой особы от рождения и вплоть до дня смерти. — Мы здесь собрались не для того, чтобы в каком-либо ключе обсуждать семью Флэйм, — резко оборвал его Дамблдор, выходя из-за своего стола. — Мистер Малфой, вы же прибыли сюда с конкретной целью, так не томите же! Выскажите всё, что вы думаете, а мы уж решим, как нам ужиться с вашим судьбоносным мнением. В глубоком голосе директора послышались те самые нотки сарказма, за которые его многие ненавидели, а вот Минерва МакГонагалл обожала. Она потратила все силы на то, чтобы не позволить улыбке растянуть её губы, когда она видела, как высокомерным Малфоям, во множественном числе и настоящем времени, становилось неловко всего от одной фразы. Это на мгновение возвращало её в прошлое, когда она думала, что в решении большинства проблем и конфликтов главную роль играют отнюдь не деньги. — Ваша ирония здесь абсолютно не уместна, — отчеканил Люциус и бросил один единственный взгляд на Северуса, который в свою очередь продолжил наблюдать за развитием событий с непроницаемым выражением лица. — Как и ваши оскорбления в адрес мисс Дианы, — промолвил Дамблдор. — Она ведь здесь не причем, так, мастер? Взгляд директора устремился на Драко, но тот сохранил молчание. В его голове уже давно созрел четкий план действий, следуя которому он должен был прийти к желаемому результату. — Разговаривайте со мной, а не с моим сыном, — вскинул подбородок Люциус, приобнимая сына, почти такого же высокого, как и он сам, за широкие плечи, будто в попытке защитить от нападков полу-безумного старика директора. Тео, наблюдающий за этим спектаклем со стороны, вдруг почувствовал нереальную потребность в поп-корне или хотя бы чипсах. Такое зрелище не должно проходить без закусок. — Тем более, что я уверен, все взаимодействия между моим сыном и дочерью этой... Вирджинии Флэйм... связаны исключительно с её навязчивостью, — продолжал Люциус. Тео больше не хотелось хрустящих соленых луковых чипсов, ему хотелось расхохотаться. Видимо, Люциус Малфой никогда не видел Диану Флэйм, а если и видел, то наверняка издалека, когда рядом с ней не было его дражайшего сыночка. В противном случае он бы быстро понял, какие чувства она питает к Драко, и не пытался бы так рьяно доказывать его невиновность. — Мисс Флэйм была затянута на танец по инициативе мистера Малфоя, — прогремел неумолимый голос профессора МакГонагалл. — Во всех их, как вы говорите, взаимодействиях проявлял первенство он, я видела это своими глазами ещё тогда, когда он сел за столик рядом с ней, а потом не сводил с неё глаз почти весь вечер. Тео замер в предвкушении развязки, Люциус уставился на Драко, а тот стоял с таким каменным лицом, словно все замечания, сделанные только что профессором, относились не к нему, а к какому-то другому парню. Парню, определенно не везучему, зато очень красивому. — Я забираю документы, — тихо сказал Люциус, не отрывая пытливого взгляда от лица сына. — Когда? — невозмутимо поинтересовался Дамблдор. — Сейчас, — ответил Люциус. — И мы уедем отсюда тоже прямо сейчас. Но тут пришла очередь Драко взбунтоваться. — Нет! — неожиданно оживленно воскликнул он. — Нет? — переспросил Люциус, начиная выходить из себя. — Нет, папа, я не хочу уезжать сейчас, — твердо сказал Драко. Он правда не хотел, не хотел и не планировал. Да, он планировал довести ситуацию до крайности, а отца до белого каления, в его планах был ещё десяток провокаций, которые должны были бы вынудить родителей отправить его обучаться на постоянной основе в Дурмстранг, но он никак не рассчитывал на такую быструю реакцию. Он действительно желал бросить Хогвартс, но не собирался выглядеть изгнанником, который не влился в коллектив. Он хотел уйти с высоко поднятой головой, под звуки фанфар и, как минимум, по красной мраморной дорожке. Но вместо всех этих почестей отец намеревается бесславно увести его посреди учебного года, даже не подозревая, что если сделает так, то Драко проиграет. В первую очередь, в чисто принципиальном соперничестве с Тео, во вторую, во всём остальном, о чем желательно не упоминать. И, несмотря на то, что его отца это ни в коей степени не волновало, Драко сдаваться не желал. Глупо было бы сдаваться в процессе расхлебывания той каши, которую сам же и заварил. — Я не хочу оставлять тебя в этом месте, — сказал Люциус. — А я не желаю оставлять это место до момента окончания Турнира, — возразил Драко. — И как же нам поступить с документами мистера Драко Малфоя? — спросил Дамблдор. Люциус посмотрел сначала на директора, который когда-то в годы его юности только-только был избран исполнительным лицом этой должности, потом перевел взгляд на единственного сына и понял, что знает, что ему нужно делать. — Мой сын останется здесь учиться до окончания второго семестра, — сказал он. Это было правильным решением. Так подумал Драко, ведь чтобы уехать из Хогвартса, когда именно здесь происходит всё самое интересное, пусть и не совсем полезное, нужно быть человеком с очень ограниченной фантазией. Драко никак не мог добавить себя к числу тех несчастных. Он был рад остаться. До окончания этого полугодия. — Я очень надеюсь на ваше благоразумие, господин директор, — сказал на прощание Люциус. «Если оно у вас ещё осталось», — добавил он про себя. — Не волнуйтесь, у меня его ещё достаточно, — ответил Дамблдор, будто прочитав его мысли.***
— «...мисс Флэйм представляется легкомысленной кокеткой, которая крутит интрижки не только со своими известными ровесниками, а и с юношами старше. К их числу можно смело отнести Джорджа Артура Уизли, который тоже составил ей компанию по танцам, но в драке по неизвестным причинам не учавствовал...» — вслух зачитывала скандальную статью Гермиона, расхаживая по ограниченному пространству в спальне. — Я танцевала с Фредом! С Фредом, не с Джорджем, их что, так сложно отличить?! — криком перебила её Диана. Она ходила хвостиком за Гермионой и ловила каждое её слово, чтобы не упустить ничего из того, что напечатали про неё в этой жалкой ничтожной газетёнке. — На самом деле сложно, — откровенно сказала Гермиона, — но если бы я была журналисткой, которая писала эту статью... Хотя, я не могу представить, что могу написать подобный бред... Ну, в общем, неважно. Я бы основывалась на достоверные факты. — Сомневаюсь, что ты бы вообще писала о чём-то таком! — фыркнула Диана, грациозно откидывая рукой упавшую на лоб красную прядь. — И то правда, — согласилась Гермиона. — Но я продолжаю. — Продолжай, мы же должны закончить читать сценарий к этому театру абсурда. — «На самом деле, поведение мисс Флэйм-младшей объясняется очень быстро и просто, когда мы узнаем, в каких она близких отношениях с некой Гермионой Грейнджер»... У читающей это Гермионы глаза на лоб полезли. Она никак не ожидала увидеть своё имя в этой поганой статейке, а убедившись, что это сопоставление букв, звучащее как её имя, ей не привиделось, она впилась взглядом в строки и продолжила читать с нарастающим напряжением. — «Наши дорогие читатели уже знакомы с этой дамой из статьи о Гарри Поттере, мальчике, победившем в первом испытании борьбы за Кубок Огня. Как известно, она тоже любит привлекать к себе мужское внимание и, надо отдать ей должное, делает это великолепно»! Гермиона отбросила газету на кровать, словно та нарочно клеилась к её глазам, не давая им оторваться от возмутительных строк. Она повернулась к Диане, шапка пышных кудрей шевелилась у неё на голове, словно живая. Сквозняков в комнате не было, значит виной всему был передавшийся от подруги гнев. — Великолепно?! — истерически расхохоталась она. — Это я великолепно клею мужчин?! Да мне ещё шестнадцати даже нет! — Решено, — кивнула Диана, подхватывая с кровати газету и скручивая её в трубку. — Мы не станем дочитывать этот бред сивой кобылы и тотчас перейдем к активным действиям. — Такой расклад событий мне подходит, — сказала Гермиона. Они даже не задержались, чтобы накинуть что-то вроде свитера или кардигана поверх пижам, а сразу направились вниз по лестницам к гостиной, к камину, в котором жарко пылал огонь. — О, Мерлин, куда же направляются эти две маленькие грозные леди в пижамах? — негромко усмехнулся Ли Джордан, наблюдая за девушками с другого края гостиной. А две маленькие грозные леди, быстро и легко сбежав со ступенек, не убавляя скорости движения, прошествовали мимо праздничной елки и эффектно остановились у камина точно не для того, чтобы проверить свой именной носок на наличие подарков от Санты. — Готова? — спросила Диана. — Всегда готова, — отозвалась Гермиона. И тогда Диана с силой швырнула газету на пожирание пламени и улыбнулась, наблюдая, как выгибаются печатные листы, как фотографии постепенно охватывают огненные языки. — Приятно, скажи, — сказала она и получила кивок от Гермионы. — А это всего лишь один экземпляр. Представь как будет приятно, когда мы сожжем весь миллион, или сколько их там вообще печатают. — Думаю, это будет прекрасное чувство, — улыбнулась Гермиона. — Во всяком случае, незабываемое это точно. К ним сзади подошла спустившаяся со своей спальни Джинни. Её волосы были собраны в высокий хвост, вместо пижамы, как у старших подруг – спортивная одежда Рона. Он из неё не вырос, она самым наглым образом утащила эти штаны и футболку из его шкафа в Норе, а потом неделю прятала вещи в тайнике, чтобы он в поисках забыл про их существование. Когда так и случилось, Джинни стала счастливой обладательницей отличных, почти новых, слегка великоватых штанов и чудесной мешковатой футболки. — А я как раз вас искала, — промолвила она. — По делу или просто так? — спросила Гермиона. — По делу, — ответила Джинни и протянула Диане коробку, в которой лежали те самые злогребучие туфли. Подстава от Драко. Гермиона, которую Диана утром ввела в курс дела во всех подробностях, уставилась на подругу в ожидании её реакции. — Где ты их нашла? — глухо спросила Диана, обращаясь Джинни. — Профессор МакГонагалл сохранила их со вчерашнего вечера, а сегодня попросила передать тебе. Как она их отыскала в пылу драки твоих кавалеров, я понятия не имею. — Лучше бы потеряла, честное слово, — вздохнула Диана и взяла у Джинни коробку. Не прошло и секунды, как туфли отправились в огонь вслед за газетой. Гермиона такой исход предвидела, Джинни не очень. Ей были обещаны объяснения за ужином, она на них согласилась.