***
Они давно уже углубились в лесную чащу, когда воздух над головами расколол оглушительный громовой раскат, сверкнула молния и на землю пролился дождь. Не просто дождь, как выяснилось спустя пару минут, а настоящий ливень, льющий с неба одной сплошной стеной. — Я ничего не вижу, Малфой! — перекрывая грохот ливня, прокричала Диана, хватая Драко за предплечье. — Я тоже! — отозвался он, выглядывая из-за капюшона намокшей мантии. — Но, если я не ошибаюсь, нам надо идти в ту сторону! Диана направила луч свет с зажженой волшебной палочки туда, куда указывала рука её спутника, и они вместе продолжили свой опасный путь, боясь поскользнуться и покалечиться еще сильнее, что было вполне возможно, глядя на их перспективу. Холодная вода заливала им глаза, заставляя видеть всё вокруг словно через толстенную линзу очков, но это мучение не продлилось слишком долго. Какой-то час блужданий в темноте под дождем, и сквозь переплетённые, будто руки скелетов, ветви деревьев блеснул свет в оконце хижины. — Давай скорее, нам туда! — воскликнула Диана, потянув Драко за собой. Он уже ничего не говорил, просто следовал за ней без лишних слов. И это была определённо хорошая политика. Под тяжелыми шагами кожаных ботинок хрустел и ломался подножный хворост, они не просто шли, они шатались из стороны в сторону, цепляясь друг за друга из последних сил. Холодные ветки хлестали их по щекам, оставляя на них красные отметины, но им было уже глубоко наплевать. Они видели перед собой свет, видели четкую цель, а препятствий не видели. Но это ещё не значит, что препятствия не видели их. Наконец, очень дружно перевалив через огромную колоду, они поняли, что деревья начали раступаться, постепенно открывая перед ними поляну, на которой, собственно говоря, и стояла та хижина, которую они увидели с вершины дерева. — Дошли… — произнесла Диана, но на самом деле это звучало примерно как: «Оооаа!.. Мы дошли…», просто в этот раз недостающие звуки заглотил грохот ливня. Они стояли, тяжело дыша от натуги, перед дверями этой незнакомой хижины, в которой мечтали отыскать ночлег. Диана подняла руку, сжатую в кулак, и настойчиво постучала. Ей не ответили. Видимо, жители дома не ждали гостей в столь поздний час. Но она не думала отступать, поэтому постучала вновь и на этот раз ей открыли. Видимо, уж очень жалкое зрелище представляли Диана и Драко, стоящие рядом, оба одинаково мокрые насквозь, с прилипшими к черепу волосами и чувствующие, как холодная вода течёт по затылку вниз, по спине, аж до поясницы. Открывшая им хозяйка лесной хижины была невысокой полноватой женщиной лет шестидесяти, округлые контуры тела которой выделялись из прямоугольного дверного проема, залитого ярким светом. Поверх её домашнего халата был надет фартук, а коротко стриженные волосы повязаны банданой, — сразу было видно, что её отвлекли от приготовления сладкого ужина, о чём также свидетельствовали соблазнительные ароматы пекущейся сдобы. Увидев дрожащих и стучащих зубами в унисон детей, женщина всплеснула пухленькими ручками и сложила их на полной груди. — Ах, батюшки! Совсем промокли, бедняжки! Проходите в дом, ну же, ну же! Не успели Драко и Диана возразить хотя бы слово против, женщина заволокла их внутрь и закрыла за ними, что не могло их не порадовать. Как только за спинами захлопнулась тяжелая деревянная дверь, они почувствовали, что их быстро окутывает тепло, исходящее от жарко натопленной гостинной, куда хлопотливая хозяйка дома втолкнула их. Усевшись на затрапезный диван, Диана даже сквозь подушки почувствовала укол сломанной торчащей пружины, и отодвинулась в бок, так что между ней и Драко образовался немалый промежуток. Они сидели на разных краях дивана, будто проблемная пара на приеме у психолога. Хозяйка дома, несмотря на свои габариты, моторно опустилась в кресло напротив них и подалась вперед в ожидании ответов на свои многочисленные вопросы. — Коль глядеть на вас по годкам вы очень уж похожи на учащихся в школе магии и чародейства, — задумчиво произнесла она, переводя взгляд с пылающего лица Дианы, на посиневшую физиономию Драко. — Так и есть, — переборов дрожь, подтвердила Диана. — Мы оба из Хогвартса, учимся на четвертом курсе. — Были часы, были времена, я тоже ещё девчонкой была, училась там… — мечтательно улыбнулась пожилая дама. — И талия у меня была «ух!», загляденье! Такая же узкая, как у тебя… — Охотно верю, — вставила Диана, всеми силами стараясь избежать выражения: «Что за хренотень?», которое так и напрашивалось украсить её миловидное лицо. — Только что же это за одежка на тебе чудная? — нахмурилась женщина, подозрительно зыркая на брюки, что были на девице, нарушившей её ночную идиллию. — Нормальная одежда, вполне обычные штаны, — растерялась та. — Да как же так, милочка! Девочкам нужно одеваться красиво, в платьешки да сарафанчики! — Извините, мэм, — вспыхнула (в который раз за этот день) Диана, — но я вольна надевать то, что мне нравится, и то, что я считаю нужным. — А как же школьная форма? Батюшки! — заохала женщина. — Но это и есть школьная форма, — как можно спокойнее пыталась объяснить ей Диана, чувствуя, что начинает раздражаться из-за пустяка. — Почему вы ему не предъявляете, что он ходит в штанах, а? Может ему тоже стоит примерить на себя «платьешко» или «сарафанчик»? — Флэйм, ты, похоже, никогда не обращала внимания на мои ноги, — шепотом так, чтобы не услышала хозяйка дома, проговорил Драко, пока на его лице нарисовалась широченная ухмылка. — Сарафанчики это просто оскорбительно. Мини-юбки, как минимум! — Да как же так, он же мальчик, ему положено, — развела руками женщина, не услышавшая слов Малфоя. Диана шумно выдохнула. Она держалась из последних сил, не желая разводить конфликт на ровном месте. К тому же, ей не хотелось, чтобы её выбросили на улицу в такую жуткую непогоду, что даже дементоры бы содрогнулись, высунувшись за дверь. Видя, что ей с каждой секундой становится всё тяжелее держать язык за зубами, Драко взял бразды управления диалогом в свои крепкие замерзшие руки и вступил в разговор. — Вы простите её, она немного «того», — извиняющимся тоном произнес он, уже представляя себе тот гневный взгляд, который обрушит на него Диана, стоит ему будет только посмотреть в её сторону. — Что, помешалась, да? — участливо поинтересовалась хозяйка. — Шестереночки больше не крутятся? — Крутятся, но, — с наигранной жалостью вздохнул Драко, — вы же сами понимаете, истерия это серьёзно. — Правду-матку режешь! — с жаром согласилась женщина. — Истеричек опасаться надо, вот сочувствую мужикам, отхватят девку какую-то, а у неё головушка-то вообще не работает! Это ж такая баба не детей родить не сможет, не обед мужу приготовить… Ужас, а не баба… Диану начало трясти, когда в речи хозяйки дома промелькнуло первое слово «баба», когда же оно повторилось вновь, ей отчаянно захотелось взвыть. Она невероятным усилием воли подавила в себе это желание и со всем тактом, на который была способна, сказала: — По-моему, у вас что-то горит. — Горит? Ой, и вправду, горит! — вскричала вдруг женщина и выбежала из комнаты. — Пирог!.. Мой пирог!.. — Если у кого-то что-то горит, Флэйм, так это у тебя, — усмехнулся Малфой, который уже порядком отогрелся возле камина. — Но не забывай, это не твой дом и даже не Хогвартс, тут ты ничего не можешь сказать против того, что тебе не нравится, если, конечно, не хочешь волшебным образом очутиться за дверью. — Нет, я все понимаю, — гневным шепотом заговорила Диана, обернувшись к нему со своей стороны дивана, — но как можно смеяться и называть женщин истеричками, когда они всё Средневековье только и делали, что рожали детей, не получая при этом ни одного оргазма! Драко поморщился. В его семье не было принято открыто говорить о подобных вещах, всё очень тщательно скрывалось под тенью «благонравной» семьи, в которой даже держаться за руки было настоящим грехом. Когда Диана заговорила о той теме, которая старательно избегалась в присутствии Драко, она заставила его чувствовать себя несколько двояко. — Малфой, просто представь! Ты ростешь в родительском доме, понятия не имеешь о настоящей взрослой жизни, не получаешь должного образования, а если и получаешь, то только для красоты, ведь в образовании нет смысла, если ты не выйдешь замуж. А если выйдешь замуж, то будет стыдно не родить ребёнка, и обязательно мальчика, потому что мальчик это же будущий мужчина, настоящий наследник, а девочка это что-то посредственное, некий недочеловек, который вроде бы одного вида с мужчинами, но всё равно какой-то не такой. И вот эта женщина, абсолютная, среднестатистическая, приходит за помощью к доктору, потому как уже не вывозит самостоятельно все проблемы, накопленные за годы жизни под гнётом нелюбимого мужа и нежелаемых детей, а этот великий специалист говорит ей: «Ну ты просто истеричка»! — Это всё безумно интересно, — равнодушно заметил Драко, — но оставь свои феминистские доклады для кого-то другого, как видишь, в этом доме довольно устарелые взгляды на жизнь. Диана, оскорбленная словами Драко, отвернулась от него и вперила злой взгляд в огонь, веселыми красно-желтыми языками пожирающий дрова в камине. Взглянув на её профиль, Драко с ухмылкой наблюдал, как ожесточенно раздувались крылья носа в безрезультатных попытках охладить внутренний пожар, который спровоцировал он сам, собственной персоной. Драко оглянулся. Комната, очевидно гостинная, выглядела как капсула времени из прошлого столетия и вызывала у него странное чувство, будто он действительно попал в другое измерение. Всё было очень старым, не дряхлым, наоборот, чистым и ухоженным, но до жути старомодным, начиная с тяжелой дубовой панели над камином и заканчивая диваном, укрытым вязаными пледами. Но несмотря ни на что, Драко, с детства привыкший к холодным полупустым аристократическим помещениям, почувствовал себя здесь чуть ли не комфортно, боясь даже в мыслях использрвать это слово. Комфорт — понятие запрещённое, он не мог думать о нём, потому что никогда его не испытывал. По крайней мере, комфорт это точно не то слово, с которым он мог ассоциировать огромное Уилтширское поместье именуемое Малфой-Холлом. Так они и сидели, каждый по своим углам, пока в гостинную не вернулась хозяйка. Уперев руки в боки, она быстро распорядилась, чтобы её гости отправились попариться в баню, ведь вид у них был, прямо скажем, убогий, причем у дивизии равносильно. Не потерпев возражений, она всучила им в руки два чистых полотенца и сменную одежду, а сама вернулась на кухню, где с помощью магии и её умелых рук стряпались вкусные кушанья.***
Драко и Диана сидели, ютясь у камина, замотанные в одеяла, которые миссис Генезис (так представилась хозяйка) вытащила из своих кладовок. Под теплыми мягкими одеялами, пропахшими чем-то ароматным для отпугивания моли, у них были ночные сорочки старой дамы. (Никакой больше одежды для заблудившихся миссис Генезис не смогла отыскать). И если на Диане белая ночнушка с ажурными рукавами и воротом выглядела более-менее, то Драко кружева были явно не к лицу. Выбора у него не было, выстиранная мокрая школьная форма летала, развешенная на специальных вешалках, перед камином, разбрызгивая на персидский ковер капельки влаги, рядом с одеждой его спутницы. Он всячески пытался скрыть свой кружевной позор, укутавшись в одеяло, но Диана-то прекрасно знала, какой на нём был наряд. Стоило ей только представить его в женском платьешке с цветочками, его, широкоплечего и худощавого, с мокрыми взъерошенными после душа волосами, как её разрывало от смеха. И хоть ему было не до шуток, теперь официально настала её очередь вдоволь посмеяться над ним. — Малфой, не расстраивайся, хоть это и не мини-юбка, но тоже как вариант! — Попробуй издать ещё один звук, хотя бы отдалённо напоминающий смех, и ты пожалеешь, что родилась, — с нешуточной угрозой сказал Драко, когда миссис Генезис отлучилась за дополнительными подушками для своих гостей. — Ой-ой, как страшно, — рассмеялась пуще прежнего Диана, сидящая в позе лотоса на мягком кресле, тогда как её спутник восседал на диване, широко расставив ноги и подавшись вперёд. — И что ты мне сделаешь? Убьёшь восхитительной силой своих кружавчиков? Диана залилась в новом порыве безудержного смеха, откинувшись на спинку кресла. Драко бросил на неё ненавистный взгляд и невольно подумал, что шрам, который он оставил ей на память о той давней встрече зимним утром, отнюдь не уродует её, как она сказала намедни. Напротив, он доставляет ей особой прелести, — шарм, который сможет понять только тот, кто ценит действительную красоту, ту реальную красоту, которая прекрасна в своей природной неидеальности. Вот для таких людей шрам на губе не будет представляться как отрицательная черта. В их глазах он будет отметкой храбрости и силы, вечной и неизменной, словно клятва верности. — Погляжу, вы развеселились, — с улыбкой сказала входящая в гостинную миссис Генезис с охапкой подушек в руках. — Так и есть, — со смехом ответила Диана. — Нам уже намного лучше. — Невероятная сила горячей воды и парилки, правда ведь? — спросила женщина, раскладывая подушки на креслах и диване. — Банька это всегда хорошо, выходишь из неё будто заново родившись. — Вы абсолютно правы, — с улыбкой согласилась Диана, смирившись со стереотипным мышлением хозяйки. Она чувствовала себя невероятно хорошо, когда после дня, проведенного в лесу, наконец отмылась как следует и даже помыла голову. Ей страшно было даже думать, что станет с её волосами после того, как вместо привычного ухода она удостоит их одним лишь мылом, но главное было вымыть из них болотный мусор, и она это сделала. А вместо привычной, мягкой и удобной расчески пришлось одолжить у хозяйки деревянный гребешок и довольствоваться им. Её слегка вздернутый кончик носа отсвечивал в отблесках огня, мокрые волосы, безвольно вьющиеся, были тщательно высушены посредством динамичной процедуры мотания головы, которую Диана называла «вниз-вверх». Они алой шалью рассыпались по плечам, а передние пряди, обычно аккуратно уложенные, обвисли и спадали на лоб, так что ей приходилось постоянно убирать их с лица. Вскоре между диваном и двумя креслами, как главный соединяющий элемент появился стол, на который тотчас перенеслись из кухни все блюда на больших тарелках. Вокруг витали свечи, а севшая за стол миссис Генезис решительно поставила на стол возле котелка с тушенной картошкой не откупоренную ещё бутылку вина. — В честь моих непредсказуемых гостей! — объявила она, вывинчивая штопором пробку. — Да мы шикуем сегодня, — одобрительно улыбнулась Диана. Вид всех этих шедевров кулинарии, выставленных перед ней на столе вызвал у неё обильное выделение слюны, она только и пошла сглатывать её, дожидаясь разрешение наброситься на эту аппетитную еду. И как только разрешение было получено, она быстро приступила к трапезе. Надо сказать, что миссис Генезис отличалась особой вместительностью своего желудка, поскольку съела раза в два больше Дианы, которая, проголодавшись до тошноты, поглотила невероятное количество еды. Прожевав последний кусок мяса, она поднесла к губам бокал сладкого вина, разбавленного водой, и выпила его до последней капли. Найдя на столе стопку бумажных салфеток, она вытащила одну, вытерла влажные губы и окружность рта, а затем повалилась на спинку кресла, чувствуя себя готовой завалиться в постель сию же секунду. Миссис Генезис проворно убрала всё со стола, а потом свернула и сам стол, магическим способом переместив его в невидимую кладовую. Драко, который за вечер не притронулся к еде, молча устроился на диване. Вид у него был угрюмый. Диана с набитым животом легла на разложенном кресле, подумав, что уже достаточно поздно, по крайней мере позднее шести часов, а то значит — спор у Гермионы она выиграла. Спустя минуту, она уже спала.***
Проснувшись среди ночи, Диана обнаружила, что в интерьере комнаты ничего не изменилось — всё на своих местах, в камине по-прежнему ярко горит огонь, вот только откуда-то берутся странные звуки, пробудившие её от сна. Чей-то хрип. Высвободив ноги из-под одеяла, Диана соскользнула с разложенного кресла и ступила на жесткую ворсу ковра. Пламя отбрасывало желтые языки на лицо распростертого на диване Драко. Его одеяло было скомкано где-то в ногах, бессознательно, во сне, он пытался высвободить высоко вздымающуюся грудь из кружевного плена, но тщетно. Материя ночной сорочки, как и чудесное переплетение тонких нитей, была крепкой. Диана наклонилась к нему, волосы кровавым блестящим водопадом ниспадали вниз. Она услышала его шумное прерывистое дыхание и, поборов отвращение, прикоснулась губами к его лбу — самое верное и точное измерение температуры, когда рядом нет ничего похожего на ртутный термометр. Кожа у Драко гладкая, а потому её губы моментально обожгло жаром. Быстро отпрянув, она удивленно посмотрела на его лицо, — на нездоровый румянец, покрывший щеки, на поднятые брови и приоткрытый рот, с обсохшими губами, через которые со свистом и хрипом вырывается воздух. «Горячка!» — подумала Диана. Она метнулась вон из комнаты, желая найти хозяйку и попросить у неё помощи. Отыскав миссис Генезис в её спальне, она сразу оставила попытки её разбудить — женщина провалилась в глубокий крепкий сон и сквозь свой громогласный храп ничего не слышала. Толкнув её пару раз в плечо, Диана побежала на кухню. Старомодная, как и всё убранство дома, кухня была очень чистенькой и аккуратной. Тарелки стояли в сушилке, вилки, ложки и ножи выстроились в ряд на белом, идеально-чистом полотенце, поблескивая серебром. Но Диана искала не это. Ей нужна была какая-то тряпка, которую можно было бы использовать как примочку. Найдя такую, Диана почерпнула ковшом из деревянной бочки кристально чистой ледяной воды и смочила им льняное полотенце. Быстро вернувшись к постели больного, она положила холодную тряпку ему на лоб и встала на колени рядом, наблюдая за сменой его самочувствия. Драко содрогнулся всем телом, когда мокрая плотная ткань облепила его лоб, но вскоре за этой вспышкой пришло недолгое успокоение. Грудь перестала вздыматься в агонии болезни, он задышал ровно. Диана села на своё спальное место, уставившись на огонь, но взгляд то и дело скользил к дивану и к раскинувшемуся на нем Драко. Его глаза были закрыты, белые, всегда так идеально зачесанные волосы разметались по подушке. Поначалу он всё не мог улечься поудобнее, путался ногами в простынях, но в конце концов прекратил вертеться. Сейчас его странная, отталкивающая красота была еще заметнее — чувственный рот, пушистые белые брови и ресницы, такие светлые и такие длинные, что касаются щек, когда он смыкает веки. «Он тебя ненавидит, — напомнила себе Диана и отвернулась. — Никогда не забывай, что он тебя ненавидит. Ваше перемирие временное, стоит вернуться в Хогвартс, и Драко Малфой вновь станет тем, кто будет ненавидеть тебя и твоих друзей» «Но когда мы вернемся в Хогвартс?..» Драко испустил протяжный стон. Диана обернулась к нему и увидела, что примочка сползла на подушку, под ней растеклось мокрое пятно. Бледные щеки Драко вновь налились красным, приступ горячки возвращался, и она не знала, как отразить это нападение. Обновив нагретую жаром его тела примочку, Диана вернулась. Она хотела вновь охладить его лоб, положив на него полотенце, но не смогла. Голова Драко лихорадочно металась на подушке, он хрипел и издавал нечленораздельные звуки, похожие на стоны. Его руки, контрастно холодные по сравнению с лицом, цеплялись на простыню, подушки и одеяло. Диана испуганно смотрела на эти болезненные конвульсии и не знала, что ей делать. Её охватила такая детская беспомощность, словно она разом потеряла контроль над своим телом. Ужасное чувство. Надо что-то делать. Надо ему помочь! «Но как?.. Что я могу?» И тогда в голове возник другой вопрос, наводящий: «А чтобы сделала мама?» Диана напрягала свои извилины, стараясь припомнить как протекали все её болезни. Из глубин памяти выплывали разные смутные картинки, но главное — Вирджиния не отступала от её постели ни на шаг. — Нельзя запускать болезни, — наставляющим тоном говорила она. — Бывает так, что даже самая безобидная на первый взгляд хворь может обернуться смертельным боком, и тогда остаётся только заказывать панихиду. Но Драко должен был жить! Чёрт возьми, пусть умирает где угодно, но не здесь и не сейчас, ведь он… Диане было сложно даже подумать об этом, но она собрала остатки воли в кулак и призналась самой себе: Драко Малфой нужен ей здесь и сейчас. Всё остальное не важно, всё остальное подождет, он просто должен выжить. Она нуждается в нём также, как он сейчас, хватающийся за простыни, отчаянно нуждается в ней. Она с трудом подняла его и, поддерживая его спину, села на освободившееся место на диване. Она позволила его голове покоиться на своей груди, пока одна её рука прижималась к его лбу, убирая с него белые, мокрые от пота и примочки пряди волос. Другой она обхватила его плечи. Так всегда делала мама, стоило ей заболеть. Обнимала её, укачивала, мелодично напевала колыбельные. Миссис Смит, экономка в их доме, рассказывала ей, что однажды, когда Диана была еще совсем новорожденной крохой, Вирджиния два часа ходила с ней по комнате, не выпуская её из рук. Она боролась с горячкой и всегда побеждала, — в её руках было оружие, сильнее всех хворей, и имя ему материнская любовь. Но это и волновало Диану, она не знала получиться ли ей излечить Драко, если она большую часть жизни не питала к нему добрых чувств. Даже сейчас ненавидела сквозь застилавшую глаза пелену жалости, и это заставляло её сомневаться в своих силах. Но приступ горячки набирал обороты, не зная, как с ним справиться самостоятельно, Драко до побеления в костяшках пальцев сжал её руку, бережно обнимающую его за плечи. Диана стиснула зубы от боли и только сильнее прижала его запрокинутую голову к своей мягкой груди. Она чувствовала, как под её рукой переливаются его налитые мышцы, как натягиваются на шее связки и как ходят по скулам желваки, когда он изо всех сил пытается сопротивляться подлым кошмарам, которые хотели одолеть его во сне. «Борись, Малфой!» С искривленных в мучительной судороге губ Драко сорвался сдавленный стон, и Диана знала, если бы не его чудовищное самообладание, он давно бы уже превратился в вопль. Пот, жидкий, словно вода, струйками стекал по его лицу, она не успевала вытирать его заново смоченным полотенцем. Ещё один рывок его тела — всего лишь механическая конвульсия напряженных в судороге мышц, но её объятия стали крепче любого захвата, она его ни за что не выпустит. Позабыв обо всемвсем: о ненависти, о неприязни, о отвращении, - она обнимала его, удерживая на краю бездны и не давая кошмару полностью поглотить его душу, страдающую в земных оковах больного тела. Оставив все свои обиды и отпустив муку долго заживающего шрама, она откровенно спасала его, понимая, что ему сейчас нужна не она сама, а кто-то. Кто-то, кто поможет ему, и пока она исполняет роль его спасительницы, о привычной роли Дианы Флэйм можно позабыть. До тех пор, пока ему не станет легче. Боль Малфоя, текущая по венам, теперь была её болью, и она забирала её себе, облегчая его ношу. Тепло, не жар, а волшебный секрет, исцеляло его вместе с объятиями алых девичьих волос, струящихся по его плечам. Облегчение от её близости, ощущение безопасности и полного покоя постепенно приводило его в равновесие, и даже сквозь сон он чувствовал, вот она, сидит, обнимая его, — девушка за этот день дважды спасшая ему жизнь.***
Драко провалялся в бреду до уверенных пяти утра, поэтому когда миссис Генезис, имеющая привычку вставать с первыми лучами солнца, зашла в гостинную проверить своих гостей, то увидела, что Диана полулежит на ковре возле дивана. Её рука сжимала плечо Малфоя, закинувшего одну ногу на спинку дивана. Естественно, у неё возникло желание задать пару вопросов, и к счастью, Диана проснулась почти тотчас, чтобы дать ответы на эти вопросы. — Почему ты не в своей постели? Авось случилось что? — Да, — утвердительно кивнула Диана, поднимаясь с пола и чувствуя жуткую одеревенелость суставов. — У него резко поднялся жар, началась лихорадка. — Батюшки! — громко воскликнула женщина, и сразу же прикрыла рот руками, боясь разбудить больного. — А что ж меня-то не позвала? Заданный вопрос вызвал у Флэйм кривую усмешку. «Как будто вас можно было так просто «позвать»» — подумала она про себя, вспоминая все свои тщетные попытки добудиться до этой женщины. — Не хотелось вас беспокоить, думала, справлюсь своими силами, — вслух произнесла она, от усталости опускаясь на разложенное кресло со скомканным на нём постельным бельем. — И таки справилась, — кивнула в сторону крепко спящего Драко миссис Генезис. — Не думаю, что это надолго, — пожала плечами Диана. — Я, собственно говоря, практически ничего не сделала. — В жизни не поверю, — фыркнула вдруг женщина, спровоцировав у Дианы неожиданный всплеск интереса. — Что вы имеете ввиду? — поинтересовалась она. Миссис Генезис взглянула ещё раз на больного, а затем поманила девушку пальцем, призывая следовать за ней. Заинтригованная Диана беспрекословно ей подчинилась и пошла за ней на кухню. — Садись, — сказала хозяйка, указывая на один из свободных стульев около стола. — Чай будешь? Я бы предложила тебе выпить боярышника, чтобы нервы подлечить, потому как на твоем лице написано, что ночка была не из легких. «Так и есть» — Поверьте, мэм, я совсем не против чая, — вздохнула Диана, по привычке закидывая ногу на ногу и обнимая себя за плечи. Несмотря на то, что в кухне была растоплена печь, её всё равно пробирал утренний холод. Заметив, что она дрожит, миссис Генезис сняла со своих плеч шерстянную шаль и заботливо набросила её на плечи Дианы, которая одарила её долгом благодарным взглядом и сказала: — Спасибо. — Не за что, милочка, — последовал ответ. Кухню освещали свечи на множественных подсвечниках, и закованные в светильники со стеклянными окошками, стоящие на полках, столешнице и даже возле рукомойника. Сидеть тут, в этом милом старомодном убранстве, было приятно и так уютно, что губы Дианы совершенно невольно растянулись в улыбке. Она сидела, покачивалась на стуле и слушала треск поленьев в топке, а в горизонтальном окне над столешницей, возле которой хлопотала над чаем миссис Генезис, было видно затянутое тучами небо. Вскоре чайник на печи вскипел и засвистел, призывая, чтобы его поскорее сняли с плеты. Диана поставила на середину стола деревянный кругляшок и помогла миссис Генезис водрузить на него большой чайник. Рядом с ним примостился чайничек поменьше с заваркой из целого микса ароматных трав, а между ними появилась баночка с жидким майским медом. — Угощайся, — дружелюбно молвила она, нарезая ломтики белого хлеба и ставя их перед Дианой. — Благодарю, — кивнула девушка. — Слушайте, а у вас нет эльфов-домовиков? Женщина удивлённо вскинула лохматые брови. — Нет, конечно, — сказала она. — А зачем они мне? — Но вы же живете одна, разве вам не трудно самой управляться по дому? — Во-первых, я живу не одна, у меня есть законный супруг, — выдержано объяснила миссис Генезис, указывая на блестящее серебром кольцо на левом безымянном пальце. Тогда-то Диана и обратила на него внимание, моментально уразумев, почему хозяйка зовется «миссис». — Точно, простите мне мою невнимательность, — извинилась Диана, прилагая максимум усилий, чтобы её слова выглядели как можно более искренними. — Прощаю, — благосклонно улыбнулась хозяйка и продолжила, попутно разливая чай по маленьким сервированным чашкам: — А во-вторых, эльфов могут иметь только богатые господа с огромными поместьями, мы же, простые волшебники сами ведём быт. — Резонно, — отозвалась Диана, беря в руки свою чашечку. Отхлебнув глоточек чаю, она решилась задать вопрос, который мучил её ещё со вчерашней ночи, но она была слишком уставшей, чтобы задать его тогда. — А вам тут с мужем не одиноко в отшельничестве? И, в конце концов, не страшно? — Страшно? Одиноко? Нам-то? — насмешливо зафыркалась миссис Генезис, настолько увлеченно, что Диане пришлось украдкой вытирать капельки слюны, прилетевшие на её щеки и губы. — Может мы живем в отдалении от ближайшего селения, но ведь в лесу тоже живут люди, помимо нас. Много людей! — В Запретном лесу?! — воскликнула Диана, выпучив от изумления глаза. — Конечно, — вполне серьёзно заявила миссис Генезис. — Вокруг нас в радиусе километра стоит ещё пять домов с семьями. — Прошу прощения, а как же оборотни?.. Разве они не напали на последних жителей Запретного леса около ста лет назад и не съели их всех, до одного?.. Да черт с ними, с оборотнями. Тут же полно всякой нечисти, как вы с ней уживаетесь?! — Не понимаю, про что ты говоришь, — с нотками возмущения в голосе ответила женщина, отпивая маленький глоток из своей чашечки. — Вокруг нашего дома стоит прочная защита из традиционных оберегов, как и вокруг каждого другого дома в лесу. Я живу здесь уже сорок лет, и за это время на мой дом ещё никто не напал, так что не надо паникерствовать на ровном месте! «Но место-то, отнюдь не ровное, — подумала Диана и в ушах у неё зазвучал протяжный волчий вой, который вчера ночью прорезался сквозь шум ливня. - И у меня плохое предчувствие, а когда оно появляется, то жди беды. Моя интуиция вещь железная.» С первых глотков Диане не понравился вкус чая, он был горьковатым и имел очень специфический привкус, что не добавляло ему прелести, по крайней мере в её глазах. Но в горле очень пересохло из-за ночи проведенной около огня, и она хотела дать этому чаю второй шанс. Сделав несколько глотков, Диана едва не поморщилась, — всё перебил аромат дикого чернобрывца, которого старая дама не пожалела добавить в чай, который по составу уже больше напоминал зелье, наподобие того, которое обычно она готовит на уроках Северуса Снейпа. — Но ты ведь не простая волшебница, — многозначительно ввернула миссис Генезис, похлебывая чай и время от времени поглядывая на Диану. — В каком смысле? — попыталась уточнить та. — Ты — Флэйм, а это означает, что ты обладаешь силой, умом и богатством, верно? — С чего вдруг такие убеждения? Или вы уверены, что всё это передается мне по наследству? — Именно так. Диана пристально вгляделась в лицо женщины. Не было ничего удивительного в том, что она узнала в ней дочь древнего рода, но было странно, что она могла с такой невозмутимостью судить о ней, делая вид, что знает всё лучше неё самой. — Вы были знакомы с моей родственницей? — спросила Диана, желая больше разузнать о том многозначительном выражении, которое не сходит с лица миссис Генезис. — О, да, — усмехнулась она. — И однажды она спасла мне жизнь. — Серьёзно? — неверяще переспросила Диана. «Спасла жизнь» это что-то новенькое, обычно Диану всегда обвиняли в том, что её предки забирали жизнь, а не возвращали её нуждающимся. — Позвольте спросить, при каких обстоятельствах она спасла вам жизнь? Миссис Генезис, с губ которой не сходила улыбка, глубоко вздохнула, словно пробуждая воспоминания. — Это произошло еще в то время, когда я училась в Хогвартсе. Мы с моими товарищами собрались в гостинной Пуффендуя… — Постойте, вы учились на пуффендуйском факультете? — еще больше изумилась Диана. — Да, — с некоторым раздражением сказала женщина, ясно давая понять, что она не в восторге, когда её перебивают. — И Флэйм тоже училась там, вместе со мной. Однажды мы поспорили, кто зимой, пробив прорубь в Черном озере, нырнет туда с головой. Желающих было много, но, когда дошло до ныряния, многие интеллигентно струсили и предпочли наблюдать. Скажу сразу, Флэйм изначально не хотела брать участие в этой затее, ей совсем не нравилась перспектива не вынырнуть на поверхность или попасть в плен к русалкам. «Невероятно, мало того, что Флэйм учиться на Пуффендуе, так еще и не хочет участвовать в смертельно-опасной затее. Чересчур адекватная личность, чересчур не похожая на всех моих предшественниц,» — подумала Диана. — И что было дальше? — вслух спросила она, предлагая миссис Генезис продолжить рассказ. — Погода стояла холодная, мороз, всё было усыпано толстенным слоем снега, так что к проруби было очень тяжело пробираться, — продолжала женщина. — Я должна была прыгать в воду первой, ведь я в какой-то мере была зачинщицей происшедшего… Она сделала паузу, и Диана заметила, какая волна эмоций пробежалась по её лицу. — Я разделась до панталонов и прыгнула в воду под всеобщие крики одобрения. — А дальше? — осторожно напомнила ей Диана, понимая, что она может снова провалиться в пучину своих, очевидно, не очень приятных воспоминаний. — У меня захватило дух от холода, я выпустила из легких весь воздух, а когда попробовала всплыть на поверхность, то поняла, что все заковано толстой коркой льда, — сказала миссис Генезис. — У меня началась паника, мозг очень скоро начал отключатся, и я уже готова была распрощаться с жизнью… Но она спасла меня. Флэйм, единственная, кто протестовал, когда я предлагала этот проклятый спор, была также единственной, кто не побоялся раздеться и самоотверженно прыгнуть за мной под лед. Видимо, её охраняли какие-то высшие силы, иначе не понимаю, как такая щуплая девочка смогла вытащить меня, но на этом дело не кончилось. Я заболела, и очень сильно. Никто в больничном крыле не знал, что со мной делать, а поскольку я была бедной, из дома никто элитного врача не вызвал. Я могла бы запросто умереть на той койке, пропитанной моим потом и слезами, и сделала бы это, если бы Флэйм опять не пришла мне на помощь. В ту ночь, когда мне было особенно плохо, она провела в моей постели. Постоянно обнимала меня и нашептывала какие-то заклинания, обвив меня паутиной своих ярко-красных волос. Я помню, как они сверкали в темноте больничного крыла, и какими благодатными были её тёплые объятия. На следующий день я выздоровела, и все посчитали это настоящим чудом, но я-то знала, что настоящим чудом была Флэйм. — Этим все закончилось? — спросила Диана, затаив дыхание. — Нет, конечно, — горько усмехнулась миссис Генезис. — За такой поступок, за подначивание других к смертельной опасности меня хотели исключить из школы, но не смогли, Флэйм вступилась за меня, сказав, что на самом деле это она всё организовала. Ей поверили, и в скором времени исключили. Мы даже не успели попрощаться, больше я её никогда не видела. Но она, наверное, была рада покинуть Хогвартс и обучение, ей там совсем не нравилось. — Удивительно… — вырвалось у Дианы. — Почему я не слышала о этой девушке, история с исключением наверняка была громкой. — Ошибаешься, — качнула головой миссис Генезис. — Это дело замяли и запретили обсуждать его даже в школе, думаю, тут не обошлось без влияния вашей почтенной семьи. Но суть этой истории не в этом, а в том, что она смогла излечить меня, исцелить без всяких лекарств, и я думаю, что это был её врожденный дар, иначе бы я знала, какие заклинания и силы она использовала. Женщина встала из-за стола, чтобы снова набрать чайник и поставить его на плиту, — за разговором они выпили больше трёх чашек каждая. Оперевшись на столешницу, она взглянула на деревья, с которых ветер в сегодняшнюю ночь содрал последние листья, и сказала: — Я была самой бедной в нашем классе, несмотря на то, что в моей семье больше не было детей. Понятия не имею, как у родителей хватило средств отправить меня обучаться в школу вместе с другими детьми, но там я постоянно чувствовала себя прескверно. Впрочем, как иначе будет чувствовать себя ребенок, бессильный против денежного упадка своих родителей?.. Если бы меня тогда исключили, это было бы трагедией. Мои родители возлагали на меня большие надежды, хотели чтобы я разорвала порочный круг бедности и принесла им в старости заслуженный покой, но этого не случилось. Они умерли от болезни в лондонских трущобах, когда я оканчивала седьмой курс. Но благодаря Флэйм я смогла окончить его, она дала мне шанс, безвозмездно, бескорыстно, и, как мне тогда казалось, кричаще глупо. У неё не было никаких оснований для любви ко мне, поэтому спустя столько лет я склонна думать, что она это сделала ради своей выгоды — чтобы сбежать из Хогвартса. — Возможно, так оно и было, — согласилась Диана. — Иначе зачем ей было жертвовать своим образованием? — Лишь в том случае, если она сознательно в нём не нуждалась, — кивнула миссис Генезис, усаживаясь обратно за стол. — Так вы говорите, всё дело в моих волосах? — ввернула Диана, когда миссис Генезис сняла с плиты свистящий чайник и наполнила кружки заново, сделав на этот раз что-то вроде крапивного отвара. Вместо ответа женщина бесцеремонно потянулась к Диане рукой и взяла одну прядь, отделив её от других алых локонов. Поднеся её к глазам, она покачала головой. — Интересно… Какой пигмент провоцирует такой яркий оттенок? — спросила она, адресуя вопрос то ли себе самой, то ли Господу Богу. Диана посмотрела на неё, и её левая бровь сама собой выгнулась в дугу. Эта женщина поражала её — с первого взгляда до жути простачка, прямо до омерзения, но в это утро она открылась для неё с другой стороны. Теперь перед ней сидела женщина, прошедшая немалый жизненный путь и имеющая свой опыт. Женщина, которая, как оказалась, может спокойно обойтись без стариковских восклицаний и трансляций стереотипных убеждений. Женщина, которая в одно утро открыла для неё кое-что, что оставалось скрыто под гнетом десятилетий — в её роду уже рождались революционерки. — Но твои волосы это не причина, это следствие, — в конце концов сказала миссис Генезис. — Следствие той силы, носительницей которой ты являешься. И она ткнула Диану пальцем в грудь. — Она заключена здесь, внутри тебя, и тебе придется очень скоро научиться её обуздывать. В противном случае всё закончится трагедией. В ответ Диана не сказала ничего. Ей действительно давно пора было узнать о себе самой. — Я еще вот что хочу узнать, — подала голос миссис Генезис после залегшей между ними тишины. — Тот парень, он же из семейства Малфоев? — Вы самая проницательная женщина во всем Запретном лесу, — не без цинизма промолвила Диана, на память зная мелодию, в очередной раз заиграющую на старой шарманке. Флэйм и Малфой — олицетворение двух постоянно враждующих домов, которые с радостью поубивали бы друг друга, если бы за свои действия им потом не пришлось бы отвечать перед законом. Диана не хотела быть причастной к этой многовековой борьбе, ей престыли все эти сплетни и интриги, но она сама начала ненавидеть Драко, когда поняла, что он продолжает тащить личную неприязнь к ней, унаследованную от родителей. Круг замыкался, и она понимала, что ей никак не удастся вырваться из него. Вражда между Флэймами и Малфоями продолжала набирать обороты, и всё из-за неё. — Это получилось случайно, простая случайность, понимаете? — действуя на опережение сказала Диана, в надежде, что у миссис Генезис больше не возникет никаких вопросов по этому поводу. — Простая случайность столкнула вас вместе и заставила искать убежище под моим кровом, — многозначительно улыбнулась пожилая дама. — Поверь моему опыту, именно это люди называют судьбой. — Плевать на людей, судьбы не существует, — буркнула Диана, отпивая глоток из своей чашки. Чай, вернее дикая смесь боярышника и тысячелистника, на вкус ощущался так, как и должна ощущаться трава, которую обдали кипятком и оставили настаиваться пятнадцать минут. Диана наивно полагала, что мед обладает суперспособностью делать из таких отвратительных пойл нечто, что хотя бы можно выпить, но как же сильно она ошиблась. Чай, смешавшийся с медом, помутнел. — Какая нелепица, — не выдержала Диана, облакачиваясь на стол и отводя в сторону взгляд. Чай, который должен был её успокоить, вызвал более сильное раздражение.