Дамы семьи Флэйм

Диане Флэйм этим летом исполнилось ровно шесть лет. Она была ещё совсем маленькой девочкой и её единственным желанием в тот день было наконец-то преодолеть Высокий Холм, на котором стояло многовековое дерево, и посмотреть, что же находится за ним. Действительно, а чего ещё, кроме этого безобидного сумасбродства могла желать девчушка, всю свою жизнь не знавшая ни одного отказа? У неё было всё, о чем только мог мечтать ребёнок в её возрасте. У неё имелось даже больше. Что было, впрочем, немудрено, – Диана приходилась единственной наследницей легендарного рода Флэйм, уходящего корнями вглубь истории и отличающегося тем, что все известные представительницы этой семьи были женщинами. Так получилось, что то ли из-за многовекового проклятья, нависающего над Флэймами, то ли у них это уже было заложено на генном уровне , – но ни одна из женщин не знала своего отца и не знала ничего о нём кроме того, что он был чистокровным волшебником. Волей не волей, но все женщины Флэйм поддерживали доктрину «чистой» крови на практике, даже если в теории согласны не были. Произошло нечто подобное в своё время и с матерью Дианы, – но это никак не помешало Вирджинии Флэйм стать счастливой. Перед рождением дочери, правда, она успела прославиться в свои юные годы одной из самых способных волшебниц-выпускниц Хогвартса. К слову сказать, саму Диану сразу по факту рождения зачислили в магическую школу Великобритании и Шотландии как будущую чистокровную волшебницу. С таким же успехом её могли взять в любое другое магическое учебное заведение, но Вирджиния принципиально хотела, чтобы её ненаглядная дочь образовывалась в Англии. Любовь Вирджинии к Диане не имела границ, она души не чаяла в своём очаровательном и довольно своенравном чаде. Несмотря на всю свою загруженность в делах магии и управления поместьем, она всегда находила время, чтобы зайти к ней перед сном, поиграть, почитать книгу или побегать в догонялки по просторному поместью с гладкими мраморными полами, по которым так хорошо было скользить в одних чулках, высоко задрав юбки платьев. Нередко они падали вместе, а прислуга слышала громкий, безудержный и заливистый дуэт смеха матери и дочери. Вирджинии Флэйм, новоиспеченной обладательнице огромного родового состояния тогда было двадцать шесть лет. Она родила дочь рано, когда ей едва исполнилось двадцать. Но в этом смысле она совершенно ни о чем не жалела. Как и говорилось раньше, она обожала свою малышку. Жила Вирджиния в уединенном Уилтшире, в своём именном поместье с дочерью и парой проверенных слуг-магглов, которые никогда бы не променяли свою работу на какую-то другую профессию. Ломая все стереотипы, с молодой хозяйкой у них были отличные отношения, из-за чего атмосфера в доме всегда была дружная и очень, так сказать, домашняя. Платили им щедро, с премиями и частыми выходными, а на такую работу грех жаловаться. Это вам не шестнадцать часов в пахать общепите. Ну так вот, возвращаясь к шестилетней Диане. Рано утром Вирджиния, заранее предупредив всех, что её не будет до завтрашнего утра, укатила по делам в Лондон на личном автомобиле. Попрощавшись с мамой, наспех позавтракав на кухне горячими сэндвичами и запив их сладким чаем, Диана завернулась в свое теплое пальто и натянула на уши мягкую шапку. Она выскочила на порог поместья, стремглав слетев со ступеней. Каменная обледеневшая лестница, хоть и была тщательно расчищена от снега и посыпана песком, всё равно заставила девочку несколько раз потерять равновесие. Диана, пошатываясь из стороны в сторону, кое-как спустилась и побежала через заснеженную поляну, дальше, к оврагу, потом через холм, потом снова к оврагу и снова через холм. Таковы были ландшафты юго-западной части Англии, зимой представляющие собой одно сплошное белое одеяло, а летом чудеснейшие луга, усыпанные полевыми цветами, на просторах которых так чудесно было играть маленькой Диане. Наконец, спустя полтора часа беспрерывной гонки по заснеженной долине, девочка увидела свою долгожданную цель. Огромная плакучая ива с широченным стволом и голыми раскидистыми ветвями стояла на вершине Высокого Холма недвижимо. Со стороны моря подул холодный ветер, ива заскрипела и качнула тонкими обледеневшими нитями ветвей, словно приглашая девочку к себе. Увидев этот жест, маленькая Диана улыбнулась и бросилась взбираться вверх, помогая себе руками в случае необходимости. А необходимость эта правда была – ноги, обутые в кожаные сапоги с высоким голенищем то и дело поскальзывались, и чтобы не скатиться обратно в овраг ей приходилось использовать всю свою прыть и ловкость. Её сердце колотилось от быстрого бега и волнения. Никогда раньше она не была так далеко от дома в одиночестве, без сопровождения взрослых. Это пугало и забавляло её одновременно. Забравшись в конце концов на холм, Диана упала спиной в снег и шумно выдохнула, глядя на облака пара, вырывающиеся изо рта и практически мгновенно растворяющиеся в холодном воздухе. По вершине холма гуляли слабые сквозняки, касающие ветви, которые при столкновении звенели ничуть не хуже хрусталя. Неожиданно её уединенный отдых прервался вмешательством другого существа и когда оно подало голос, девочка испуганно вздрогнула. — Ты что это делаешь на моём месте, а?! — не без возмущения вопрошал мальчик, возвышаясь над ней. Он стоял у неё за спиной, Диане пришлось повернуться, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. На снегу делать это было крайне неудобно, и очень даже неловко, но она не отчаивалась. Встав на ноги, девочка смело взглянула в глаза грубоватому мальчишке, и, набрав в грудь побольше воздуха, начала. — Меня зовут Диана, я... — Кажется, я не спрашивал, как тебя зовут, глупая девчонка! — рявкнул он и подступил к ней на шаг ближе, внимательно всматриваясь в её румяное от колючего мороза лицо. Напуганная Диана, до селе не знавшая, что существуют в мире люди, которые не относились бы к ней как к принцессе и величайшему вселенскому достоянию, выстроилась по стойке смирно от пристального взгляда незнакомца, который был приблизительно того же возраста, но в росте её превосходил. Этот незнакомец, обладающий красиво очерченными холодными кристально-голубыми глазами, постоянно поправлял налезающую на лоб шапку-ушанку, «уши» которой не фиксировались веревочками под подбородком, так как были затянуты на макушке. Из под черного меха то и дело вылазили пепельно-белые волосы, которые он тотчас пытался запрятать обратно под шапку. Но у него не всегда получалось, и это, очевидно, злило его не меньше дрянной девчонки, не собирающейся уходить прочь с его излюбленного места для игр. — Ну чего ты встала, давай, уходи! — сказал он и подтолкнул её к спуску холма. — Эй, не трогай меня! — вспыхнула Диана, отбрасывая его руку. — Я только пришла и не собираюсь уходить. Лучше сам уйди! — Нет, не уйду, — упрямо качнул головой мальчик (из-за чего шапка вновь упала ему на лоб). — Я первым нашёл это место, оно моё! — На нём не написано! — парировала Диана и осталась вполне довольна собой, потому что в свои юные годы круче ответа ещё не выдавала. — Тогда я напишу, — решительно кивнул её собеседник и, махнув подолом чёрного плаща, направился к широченному стволу дерева. Диана бросилась за ним. — Что ты собираешься делать? — обеспокоено спросила она. — Нет, ты правда очень глупая девчонка! — раздраженно воскликнул он. — Я же только сказал, что напишу тут своё имя, чтобы впредь ты обходила это место десятой дорогой. С этими словами он снял перчатки, достал что-то из кармана брюк. Диана не сразу разглядела перочинный нож, но когда лезвие блеснуло в бледном свете зимнего солнца, скрытого плотной завесой туч, девочка беззвучно ахнула и отпрянула. Мальчишка, завидев её красноречивую реакцию, криво усмехнулся и, очистив от снега и мертвой коры часть ствола, начал медленно, постепенно вырезать на нём английскими буквами своё имя. Диана только в этом году начала с мамой изучать домашнюю школьную программу, но это не помешало ей отметить про себя, что выходило у него по всем параметрам неплохо. Настолько неплохо, что аж хорошо, и это вдруг чрезвычайно её взбесило. Она ударила его по руке, выбила из неё нож и закричала: — Так не честно! Не честно! Но мальчику тоже было не до смеха, он схватил Диану за шапку, сдернул её и пребольно ухватился прямо за корни длинных волос. — Красные... Красноволосая! — изумленно воскликнул он с таким видом, будто лично для него это могло что-то значить, но хватки не ослабил. Волосы Дианы действительно были красными, яркими и пышными. Все Флэймы были красноволосыми, эта наследственная черта всегда позволяла людям в магическом мире отличить их среди толпы, и, не спрашивая имени, определить к какому из благородных сословий они принадлежат. Но в этот момент Диана думала лишь о том, как бы побыстрее освободиться от руки этого злого маленького незнакомца, так сильно сжимающего в кулаке её прекрасные волосы. — Отпусти! — тщетно брыкалась она, стараясь каблуком сапога угодить ему в колено. — А ты обещаешь уйти? — насмешливо спрашивал он, сильнее натягивая её волосы. — Если пообещаешь, отпущу на все четыре стороны. Ну тут уже гордость Дианы была задета за живое, по упрямству она не уступала этому грубияну. Крепко стиснув зубы, она минуту простояла неподвижно, а потом вдруг резко закричала со всей пронзительностью своего сильного голоса. Маленького Драко Малфоя, (а это был именно он), не мог напугать или застать врасплох крик пойманной девчонки, нет, его поразило другое. По мере нарастающей силы этого отчаянного вопля от корней волос незнакомки вспыхнула яркая волна, прокатившаяся по всей длине вьющихся локонов. А поскольку он держал её, намотав волосы на кулак, то эта волна не минула и его рук. В тот момент, когда каждая из волосин в руке Драко осветилась огненно-красным, он почувствовал себя так, будто его ладонь и запястье обдало пламенем. Он вскрикнул и попытался отдернуть руку, но она запуталась в волосах, которые жгли его кожу сильнее раскаленных добела металлических прутьев. Освободившись, наконец, он закричал, что было мочи, от боли, пронзившей всё его естество, и повалился на снег, пытаясь хотя бы чуть-чуть охладить ожог, моментально взбухший алыми буграми. Диана же, абсолютно не понимающая, что произошло и почему этот мальчик теперь катается по полу, вопя от боли, растерялась. Она хотела подойти к нему, помочь ему, спросить в чём дело, но не вовремя не увидела угрожающей ей опасности. Тонкое лезвие маленького складного ножа полоснуло воздух, рассекая левый край её губы. Драко всего лишь рефлекторно хотел защититься от странной девчонки, которая обожгла его чудесной силой своих красных волос, а получилось так, что он нанес ей непоправимое увечье. Задохнувшись от боли, Диана прижала руку ко рту, почувствовав, как горячая жидкая кровь стекает вниз и капает с подбородка, пачкая пальто. Опустив голову, она поняла, что теперь весь снег под её ногами забрызган красным и ужаснулась не меньше Драко, глядящего на свою красную обожженую руку. Диана не знала, как остановить кровь, которая, казалось, даже не думала останавливаться. У неё кружилась голова от пережитого потрясения, но вместо того, чтобы сесть и заплакать, она стремглав бросилась бежать вниз по склону...

***

— Просыпайся!... Ну же, просыпайся, Диана! У нас первая пара зельеварение, нас же Снейп убьёт, если опоздаем!... Такими и другими различными словами Гермиона Грейнджер пыталась разбудить крепко спящую подругу, но всё оказалось безрезультатно. И тогда она пошла на крайние меры, а именно сдернула с Дианы одеяло и оставила ту мерзнуть на открытой постели, куда сразу хлынул холодный поток воздуха. В использовании этой техники требовалось время, и по его истечению Диана недовольно сощурилась, повернулась на бок, скатилась с кровати на пол, при этом больно ударившись о комод головой, что, кстати, послужило ей отличным будильником. — Который час?... — сонно спросила она у Гермионы, которая представлялась ей расплывчатым пятном, смешавшим в себе все тёплые краски от желтого, до коричневого. — Девять часов пятьдесят две минуты! — отрапортовала та. — Ты проспала завтрак! На душ и все твои умывания времени нет, так что одевайся и бегом, нам еще нужно успеть добежать до аудитории! — Это не школа, а армия какая-то!... — взвыла Диана, потирая ушибленную голову. — Не ной, а одевайся и побыстрее, — торопила её Гермиона, всучивая ей в руки школьную форму. Переодеться Диане труда не составило, она быстро скинула легкую атласную пижаму и подпрыгивая от утренней прохлады, натянула на себя все необходимые атрибуты школьной формы, – начиная с чулков, заканчивая мантией. Туфли «мэри-джейн» отлично подходили по стилю хогвартской униформы, и к тому же являлись необходимой частью её гардероба, ведь она была ниже среднего роста и чувство собственной «маленькости» заставляло её испытывать дискомфорт. Диана надеялась, что когда-то это пройдет, но пока время истины еще не настало, она хотя бы визуально хотела казаться выше. Застегнув блестящие пряжки, Диана спохватилась. — Прическа! — воскликнула она, подлетая к зеркалу. — На это нет времени... — простонала Гермиона, метаясь из угла в угол и собирая в ранец подруги всевозможные книги. — Ну не пойду же я с лоскутами на голове, — раздражённо ответила Диана, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале и одновременно быстрыми пальчиками распутывая лоскутки шелка, на которые были плотно намотаны её феноменальные красные локоны. Спустя две минуты девушки уже на всех парах мчались грызть гранит магической науки. — Миона, как я выгляжу? — спросила Диана, сбегая вниз по передвигающимся лестницам в картинной галерее. — Божественно, — отозвалась Гермиона, не поворачиваясь к ней. — Правда? — вскинула брови Диана. — Да, ты выглядишь, как богиня, которую скинули с Олимпа, и она ещё часов так восемь катилась вниз по устюкам и кочкам, прежде чем упасть лицом в грязь! — огрызнулась Гермиона, перепрыгивая через ступеньки с такой скоростью и ловкостью, что Диана, немного отстающая, диву давалась. — Радует, что хотя бы как богиня, — хмыкнула она. — Давай быстрее, а не то станешь рабыней, Снейп это быстро устроит. Когда они наконец-то добежали до аудитории урок уже начался, и обе девушки ввалились внутрь как стихийное бедствие. Прикрывая за собой двери, Диана совершенно случайно так громко хлопнула ими, что все сидящие за партами ученики подскочили от испуга и разом повернули головы к источнику грохота. — Что ты творишь, сумасшедшая? — одними губами прошептала Гермиона, скривив плаксивую гримаску. — Отстань, я не специально, — так же тихо сказала Диана, а потом расправила плечи, перевела дыхание и через весь зал обратилась к грузной тёмной фигуре у доски: — Прошу прощение за опоздание, профессор Снейп! — Подойди сюда, Флэйм, — негромко, но с нотками явной угрозы произнес преподаватель, медленно оборачиваясь к двум опоздавшим ученицам. Для Дианы такое испытание было не впервой, поэтому ей не составило труда изобразить на своём лице беззаботное выражение. Она уверенной походкой, под перекрестным огнём сорока пар напряженных глаз прошествовала по проходу между партами прямо по направлению к профессору. И всё бы было даже ничего, если бы на пол пути, проходя мимо парты Драко Малфоя, она не услышала его злорадный шёпот: — Ну-ну, интересно, какое заклятье на этот раз применит профессор?... Надеюсь, он не будет мелочиться и испытает на этой красноволосой ошибке природы что-то помощнее безобидной трансфигурации. Вот будет забавно... Стоило Драко со своим извечным высокомерным взглядом и искривляющей губы насмешливой улыбкой, появится в поле зрения Дианы, как она уже едва сдерживала желание врезать ему по лицу, не применяя никакой магии. Но как только он открывал рот это желание перерастало в нечто большее, и Диана только чудом это нечто контролировала. Внешне не обратив на него никакого внимания, она легкой походкой от бедра прошла дальше, но он, смотрящий ей в спину, заметил как блеснули её тёмно-красные волосы, волнами спускающиеся ниже поясницы. В ту же секунду его левую руку, там, где виднелся давний ожог, словно вновь окатило пламенем. Он спрятал обе руки под парту, чтобы никто не заметил как судорожно подергиваются кисти. Драко плотно сжал губы, но не позволил своим глазам зажмуриться от боли. Он ненавидящим взглядом сверлил спину Дианы. Он терпеть её не мог. Она раздражала его постоянно, беспрерывно, раздражала даже тогда, когда он не видел её лица. Его бесило в ней всё: улыбка, манера общения, характерный ей одной жест рукой во время разговора, но больше всего выводили из себя, конечно же, волосы. Кто вообще придумал красные волосы? Это даже звучит нелепо! Ведь можно родиться с чёрными волосами, каштановыми, русыми, рыжими, белыми, в конце концов! Но почему именно эта девчонка уродилась с красными?.. Чтобы постоянно портить ему жизнь? Но нет, это оскорбление он так не оставит. Он уже почти придумал, как отомстить ей за все те разы, когда в ответ на его агрессивные выпады, она спокойно ставила его на место. И представление её униженного лица доставляло ему просто райское блаженство. Диана, тем временем, абсолютно невозмутимо прошла мимо парт, вышла на небольшое возвышение перед грифельной доской, возле которой с мелом в руке стоял профессор кафедры зельеварения, и остановилась ровно напротив него, сохраняя почтительную дистанцию. Её руки, скрытые в складках чёрной мантии, были сцеплены в замке, она стояла с поистине королевской осанкой и умудрялась смотреть на Снейпа свысока, будучи даже на подъеме туфель намного ниже его. Бросив на ученицу уничижительный взгляд, Снейп начал публичный допрос. — Причина вашего опоздания? — Длительное пребывание в царстве Морфея и крайнее нежелание возвращаться к тусклой реальности посредством тягчайшего пробуждения, сопровождаемого всплеском кортизола, — серьёзно перебирая словесную цепочку, ответила Диана. — Ваша язвительность тут ни к чему, Флэйм, — осадил её Снейп. — Позвольте поинтересоваться, где именно вы уловили язвительность? Я всего лишь дала развернутое объяснение на ваш чётко заданный вопрос, и я думаю, вы меня поняли. Так что это я должна спросить у вас, профессор, к чему же эти придирки? Все ученики замерли на своих местах. За четыре года обучения Дианы Флэйм в Хогвартсе такие стычки между ней и деканом Слизерина происходили беспрерывно из семестра в семестр. Они стали своеобразным ритуалом. И это несмотря на предупреждение матери. Провожая свою одиннадцатилетнюю дочь на перроне девять и три четверти, перед тем как посадить её в Хогвартс-Экспресс, Вирджиния между прочим сказала: — И по возможности, старайся не возникать на уроках проффесора Северуса Снейпа, это для твоего же блага. — А почему? — удивленно округлила глаза Диана. — Видишь ли, дорогая, у нас с ним старые счёты и, боюсь, он именно тот человек, который будет проецировать своё недоброе отношение ко мне на тебя. А ещё он будет довольно предвзят, зная что ты моя дочь. — А как он будет знать? — ещё больше удивилась Диана. В тот день она так переволновалась, что даже забыла в каком кармане пальто у неё лежит проездной билет. — Ну, в тебе невозможно не узнать наше кровное родство, — улыбнулась Вирджиния, поправив на голове дочери берет и пригладив растрепавшиеся волнистые волосы. С того дня прошло уже более четырех лет, но Диана поражалась маминой проницательности. Она понятия не имела, что произошло между Вирджинией Флэйм и Северусом Снейпом в прошлом, но настоящее ей совершенно не нравилось. Начало вражды произошло на первом же уроке. Снейп игнорировал Гермиону Грейнджер, которая постоянно тянула руку, показывая, что знает правильный ответ. Диана видела, он делал это нарочно. И вместо того, чтобы промолчать, послушавшись советов матери, она выступила на защиту своей новой и единственной подруги, обрушив на свою собственную голову такую волну ненависти и презрения, что будь это кто-либо другой на её месте, он бы этого не выдержал. — Вы смеете пререкаться со мной? — вопросом на вопрос ответил Снейп, вырывая Диану из паутины её мыслей. — Если под пререканиями вы имеете в виду нашу беседу, то, увольте, я уже это делаю, — уклончиво промолвила Диана. По классу прокатился восхищённый шёпот, ведь в любимом хогвартском шоу вновь лидировала их фаворитка, оставляя злого профессора на расстоянии недосягаемости своего величия. Диана не могла сдержаться, уголки её губ дрогнули в довольной улыбке. Она из года в год прославлялась на всю школу чародейства благодаря своей бурной натуре и умении мастерски выходить сухой даже из самых мокрых конфликтов. Бывало кому-то надо было написать деловое письмо или объяснительную по причине отсутствия на уроках, – обращались к Диане. Наладить отношения после ссоры с родителями или «второй половинкой» – бежали к Диане. Нужно было решить, кто прав в ситуации, а кто виноват – судьей была Диана. И эта традиция постоянной дипломатической подстраховки со стороны Дианы укоренилась настолько сильно, что многие старшекурсники стали забывать каково им жилось до того, как эта маленькая язва поступила в Хогвартс. — Тишина в классе, — хладнокровно промолвил Снейп. Северус снова посмотрел на Диану, глядящую на него в ответ без тени страха, и в ней он увидел другую девочку. Тоже красноволосую, но с серыми глазами и нахальным видом, постоянно искавшую в его внешности что-то, чем бы его можно было побольнее уколоть. Эта поразительная схожесть между ними заставляла Снейпа волноваться из раза в раз, когда он хотел вынести для Дианы какое-то наказание. Он на рефлекторном уровне боялся, что может получить сдачу, причем, утрированную, но в этот раз ему удасться сорвать гнев. Ведь была ещё одна провинившаяся. Он повернулся к Гермионе, которая застыла в начале аудитории и не смела даже бровей пошевельнуть под прицелом его орлиного взгляда. — Подойдите сюда, Грейнджер, — приказал он ей, вынимая из складок черной, как безлунная ночь мантии волшебную палочку. Гермиона не хотела идти по собственной воле, но чувствовала, будто какая-то неведомая сила толкает её в спину, заставляя чуть ли не бежать навстречу своему мучителю. Встретившись на секунду с испуганным взглядом Гермионы, которую в принципе мало что могло напугать так сильно, как Северус Снейп, Диана поняла, что самое время вмешаться. — Профессор, предупреждаю вас, не смейте применять к ней физическое наказание, — твердым голосом сказала она, обращая к себе его внимание. — Я не позволю студентам так просто опаздывать на мои лекции, и вам, гриффиндорцам, особенно сильно нужно поучиться уважению к преподавателям, — отчеканил он. — Ну, гриффиндорцам не только этому нужно поучиться, — усмехнулся Малфой. Студенты других факультетов поддержали его смешками, но больше всего довольными остались именно те, чьи шеи были повязаны тёмно-зелёными галстуками. — А слизеринцам не мешало бы сходить на уроки такта, может там им бы рассказали, что разогревать конфликты на уроках это гиблое дело, — не выдержал парень с густой копной рыжих волос на голове. Он сидел, низко пригнувшись к парте, но когда гордый ответ наглому Драко Малфою непроизвольно слетел с его губ, он выровнялся. — Рональд Билиус Уизли, вам слова не давали, — произнёс профессор Снейп. — Так Малфою тоже слова не давали, — встал на защиту друга черноволосый парень в круглых очках, чья буйная шевелюра скрывала узнаваемый шрам на лбу. — Поттер, ещё одно слово и вы станете рядом с Грейнджер, — пригрозил профессор Снейп, надеясь, что этим сможет утихомирить. Надежды Северуса Снейпа провалились, ибо за живое была задета не только честь самого Гарри Поттера, но и всего гриффиндорского факультета. — С удовольствием! — с вызовом сказал Гарри, вставая со своего места и присоединяясь к Гермионе. — За непослушание я снимаю с Гриффиндора двадцать очков, — предупредил Снейп в последней попытке успокоить неожиданный мятеж. — Да хоть пятьдесят, — смело заявила Диана. — Пока вы не измените предвзятое отношение к ученикам, принадлежащим к Гриффиндору, то и мы не изменим нашего отношения к вам. Многих вы можете запугать, но это точно не лучший способ научить детей проявлять уважение, поверьте моему малому, но качественному жизненному опыту. Целая минута, – микроскопическая песчинка, что просочилась сквозь вселенские песочные часы, – протекла в напряженном безмолвии. — Поттер, сядьте с Грейнджер, Флэйм, составьте компанию Уизли, — нарушая гробовую тишину сказал профессор Снейп, поворачиваясь спиной к ученикам и обращаясь к грифельной доске. С видом победительницы Диана сошла с возвышения. Можно сказать, эту битву в беспрестанной войне факультетов она выиграла блестяще. И да, даже Турнир Трёх Волшебников никак не повлиял на эти раздоры. «Дружба факультетов» в данном случае была бы уместна, поскольку все студенты Хогвартса должны были бы объединиться ради победы, но не тут-то было. Оказалось, не так просто закрыть глаза на многовековую междоусобную борьбу и зажить припеваючи. Подождав, пока Гарри соберет вещи, чтобы пересесть к Гермионе, Диана с облегченным вздохом опустилась на стул подле Рона Уизли. — Насыщенное нынче утро выдалось, — едва слышно хмыкнул он, умело создавая видимость, что переносит в тетрадь то, что профессор старанно выводил на доске. — Ещё бы, — ответила ему Диана. — Я толком даже выспаться не успела, у меня всё болит... — Удалось найти что-то про Турнир до того, как было введено возрастное ограничение для участников? — шепотом поинтересовался Рон. Вчера вечером он отказался идти с девушками в библиотеку, но прождал их в гостинной до полуночи, и, так и не дождавшись, уснул прямо на диване перед камином. Все они очень переживали вместе с Гарри то, что на его юные, почти детские плечи выпала тяжелая доля четвертого участника турнира. И они всячески старались его поддержать, но получалось пока не очень. — О, да, мы вчера с Гермионой с десяток книг в архиве перелопатили, пока не нашли нужную информацию, — отвечала ему Диана, по-заговорщически наклонившись к его плечу. — Короче говоря, этот турнир такой же древний, как и сам Хогвартс, и раньше он проводился регулярно каждые пять лет для скрепления дружеских отношений между европейской колдовской молодежью, но примерно два столетия тому назад число жертв, убитых на соревнованиях возросло до такого неимоверного количества, что это перестало быть чем-то развлекательным, и стало больше напоминать трагедию. Тогда-то турнир и отменили по просьбам родителей учащихся и самих учащихся, ведь никто не хотел умирать за «дружбу школ». — А теперь подумай, как бы это помягче объяснить Гарри, — сказал Рон. — Он очень волнуется? — участливо спросила Диана. — А ты как думаешь? Он, по-твоему прям стремиться умереть за «дружбу школ»? — язвительно полюбопытствовал Рон. Диана взглянула на него в недоумении. Конечно, за это лето её друг внешне изменился кардинально – он стал намного выше, шире в плечах, его лицо приобрело угловатые, подростковые черты, а голос значительно приломился. Вот только она совсем не думала, что даже в душу доброго, милого Рона прокрадеться змея, охомутает её и добавит свою каплю яда в полную бочку меда. Святой Мерлин! Кто угодно, но только не Рон! Увидеть как пубертатный период сломает и Рона, нестерпимо. — У тебя плохое настроение? — осведомилась она, не забывая записывать и запоминать всё, что фоном говорил где-то у доски Снейп. — Представь себе! — фыркнул Рон. — В конце концов, я же не обязан постоянно играть роль шута. Ты тоже с ней прекрасно справляешься, только ты умный шут, а я тупой, как пробка. — Не говори про себя так, — покачала головой Диана. — А как? Я же не отдельная личность. Я всего лишь приложение к великому и могущественному Гарри Поттеру, его лучший друг дурачок, и вообще... Ай... Больно... Диана, отпусти!... Диане просто надоело выслушивать этот бессмысленный бред, нескончаемым потоком льющимся из его рта, и она схватила его за ухо. — После урока скажешь мне, кто навязал тебе эти глупые убеждения, я прочищу его разум от мусора, — промолвила она, отпускай наконец красное ухо Рона. — Я и сам прекрасно вижу! — огрызнулся он, а потом пригнулся к парте, побоявшись, что это прозвучало слишком громко и его могли услышать окружающие, а в особенности Снейп. — Возможно, но я не думаю, что к такой радикальной точке зрения насчет собственной значимости в глазах Поттера ты пришел самостоятельно. Наверняка, тебе кто-то сказал это, а ты по своей впечатлительности... — Впечатлительности? — вспыхнул Рон. — Так я ещё и впечатлительный... — Да, ты мягкий, впечатлительный, чувствительный и в этом твоё достоинство, — улыбнулась Диана. — Такие хорошие парни как ты всегда будут цениться девушками выше бесчувственных кусков тестостерона, уж поверь мне. Как бы нам не пытались навязать обратное, но с «плохими» парнями семью не построишь. А с тобой построишь, да ещё какую. От таких, невероятно приятных для ушей слов, Рон зарделся. На его усыпанных веснушками щеках проступили красные пятна румянца, он благодушно улыбнулся, явно успокоенный словами подруги и возвратился к записям. Настроение на целый день было спасено.