***
Сыльги не знала, сколько прошло времени. Вечерний парк окружает её полумраком и кисло-жëлтым светом редких фонарей. Ветер гоняет по асфальтированным дорожкам листья, девушка наблюдает за ними, и ей кажется, что всё, что происходит, происходит не с ней. Буря внутри обжигает сердце, и зажатая с двух сторон пламенем и диким холодом, Сыльги чувствует, как теряет последние силы. Она тихонько сползает вниз, опускаясь на землю и опираясь спиной о ствол. Она чувствует себя покинутой и бесполезной а потому, наблюдая листвой, как-то особенно чëтко осознаëт, что является такой же пустой, истоптанной. Минуты проносятся мимо, но Сыльги не ощущает этого, лишь чувствует смутное беспокойство и абсолютное отчуждение. Но ей всё ещё больно. Земля была холодной и отчего-то немного влажной, Сыльги чувствовала, как медленно намокают джинсы, но не пыталась ничего изменить. Ей было обидно до слëз. Хотелось просто... Остановиться? Сделать перерыв? Сыльги не знала, она уткнулась лицом в колени, спряталась от мира. Снова спряталась. Так может и вправду бесполезна? Может ничтожна? Должна ли она доказать себе, что способна на многое? Должна ли бороться? Сыльги не знала, сколько прошло времени. Минуты сливались в единое и мерзкое ничего. Просто в какой-то момент она почувствовала, что на голову ей упало что-то тëплое. Что-то пропахшее сигаретным дымом и мятными леденцами. Сыльги подняла голову. Юнги стоял перед ней, растрëпанный и усталый, и хотя ей было сложно хорошо рассмотреть его из-за пелены слëз перед глазами, она заметила, что щëки его покраснели от бега. Юнги тяжело опустился на землю по другую сторону от ствола и теперь, когда он был так близко, Сыльги услышала, каким тяжëлым на самом деле было его дыхание. Он молчал. Трясущимися непослушными руками Сыльги стащила его пиджак с головы и накинула на плечи. В кармане как обычно лежала смятая пачка сигарет. Девушка достала одну, и Юнги не глядя протянул ей зажигалку. Дым обжëг лëгкие. Сыльги выдохнула, задумчиво нахмурила брови и сильнее сжала губами фильтр. — Что мне делать? — Юнги лениво повернулся к ней и внимательно осмотрел лицо, на миг задержался на глазах, и это соприкосновение взглядов пустило по телу электрические разряды. Юнги первым отвëл взгляд, он откинул голову вверх, устремляясь глазами к первым ночным звëздам. Он какое-то время думал, перекатывая мысли на языке, словно примеряя, какая пойдёт ему больше. — А что ты хочешь делать? — Я не знаю... — Сыльги снова уткнулась в колени, сжимая края пиджака в ладони. Юнги промычал что-то неопределëнное, задумчиво, а после усмехнулся. — Я не верю тебе — Сыльги обиженно поджала губы, но Юнги продолжил — Ты знаешь об этом лучше всех, вопрос лишь в том, чего больше в тебе, страсти или страха? Но ведь и ты, и я знаем, верный ответ. Ведь если бы страх правда управлял тобой, ты бы никогда не оказалась здесь. И ты тем более никогда не смогла бы довериться мне. Ты давно приняла решение, просто боишься, что оно не твоë. Тебе кажется, что тебя заставляют, но разве один танец сложнее пяти лет обучения? — Но если страха больше? — Сыльги поднимает голову, чтобы вновь встретится с Юнги взглядами — Если я... Слабее, чем вы думаете? Ты думаешь... Что если прямо сейчас всё внутри меня кричит от ужаса? Если я хочу сбежать так сильно, что дрожат руки?! Если я... — её голос срывается из-за эмоций, они словно море, выходящее из берегов. Они океан, который готов проглотить её не задумываясь. И во всëм этом, Сыльги даже не яхта, лишь маленькая лодочка, затерявшаяся в больших водах. Юнги смотрит внимательно и впервые так долго. Без жалости но со стальной уверенностью. — Значит ты сильнее, чем тебе кажется***
Он идëт рядом, как обычно засунув руки в карманы джинсов. Так близко, что Сыльги почти касается его локтя своим. Обычно Юнги всегда держит дистанцию, прекрасно находя баланс, но сегодня девушка слишком опустошена, чтобы сомневаться. Чувство абсолютной апатии приходит на смену буре, словно после ядерного взрыва всë внутри неё вымерло. Но Юнги идёт так близко, что Сыльги почти касается его локтя своим. Почти чувствует тепло его тела... В этот момент, она пытается понять, что вызывает в её груди эта близость? Выворачивает ли душу наизнанку, обращает её в пепел или... Нет. Ничего нет, кроме едва ощутимого на грани с беспокойством тепла. Уже поздно. Она, наконец, находит в себе силы написать Сынван. Фильм закончился полчаса назад. Короткое: "Я в порядке" никого не может обмануть, но вместо мыслей об этом, Сыльги ужасается тому, как долго они с Юнги сидели вдвоëм на холодной земле. Время всё ещё не подвластно её пониманию, реальность всё ещё покрывается трещинами. Она пытается вспомнить, что чувствовала всë это время, почему из всех вариантов снова выбрала Юнги... Но собственные мысли кажутся такими чужими и далëкими, смазанными словно растушëванный карандаш. Ночной воздух проникает в лëгкие неуловимо успокаивая, но на языке всё ещё едва заметно горчит сигаретный дым. Он оказывает на Сыльги слишком большое влияние. Он словно крепко держит за руку, не давая сорваться в очередную истерику, и лишь от мысли об одиночестве, девушка чувствует, как всё внутри начинает рушится, обращаясь в руины. Это больно. Всё, что она с таким трудом строила оказалось шаткой подделкой. В её мире нет ни одной крепости. В её мире цементная крошка шуршит под подошвой и гранит обращается пластиком. Живëт ли она в точно такой же иллюзии? Имеет ли хоть что-то в её жизни смысл? И все желания, все цели и надежды, это лишь обманки? — Ты когда-нибудь вслушивалась в свои шаги? — Сыльги моргает чуть растерянно, неохотно возвращаясь в реальность. Они с Юнги редко говорят о чëм то, ещё реже о чëм то, что не Сыльги. А потому Кан смотрит на него, невольно хмуря брови, и не понимает ничего. Юнги продолжает, и его голос кажется девушке чуть хриплым, словно бы слишком усталым. На миг, Кан пронзает уколом совести. Ведь она почти ничего не знает о нëм. Ведь никогда не спрашивает о его жизни, проблемах... Но Юнги не просит о помощи. Не приемлет помощи. И свет от редких фонарей играет на его волосах, серебрит, словно россыпь жемчуга. В его глазах отблески полыхающего где-то внутри огня. В его глазах свет, завораживающий своей честностью, своей уверенностью... И он одновременно такой глубоко личный и манящий, что Сыльги стыдливо отводит взгляд. Она чувствует себя невольным свидетелем, незваным гостем. Она не чувствует, что вправе видеть его таким открытым. — Шаги, это музыка... И у каждого эта музыка своя... Как тембр голоса, как биения сердца... Сыльги молчит, всё ещё ощущая себя немного завороженной этим светом. Юнги замолкает на секунду, словно перед прыжком в ледяную воду, и Сыльги понимает его как никогда, потому что говорить о чувствах всегда сложно. Потому что понять друг друга сложно и... Молчать кажется такой хорошей идеей, что иногда становится невозможно сопротивляться ей. — Я часто вслушиваюсь в чужие шаги... Узнавать людей становится так просто, ведь врать душой невозможно. Но каждый раз, когда я думаю об этом, я задаюсь вопросом: "я какой в этом смысл? " И сомнений становится так много, что они топят меня. И я смотрю людям в глаза, и не могу понять, кто из нас сумасшедший, мир или я? Сыльги молчит. Мост через реку Хан встречает их унылым одиночеством и колючим ветром. Сыльги прячет пальцы в карманах пиджака, Юнги лениво зачëсывает чëлку назад пальцами, но ветер, словно смеясь, возвращает всё на свои места. Дорожка становится ощутимо уже, поэтому они всё ещё идут слишком близко друг к другу. Всё это: тишина, одиночество, недавняя истерика, постоянные бессонницы, ночные откровения... Всё это заставляет Сыльги чувствовать себя истощëнной. Но несмотря на это, девушке, кажется, становится чуточку проще дышать, словно с каждым новым шагом, что они сделали вместе, с души падает новый, хоть и маленький, но камушек. Это пугает. Нет, это должно пугать, но... Сыльги останавливается вдруг, опуская ладонь на железное ограждение. Пальцы обжигает холодом, но Сыльги игнорирует неприятные ощущения, она вдруг понимает, как прекрасно всё вокруг. Река Хан под ними кажется бесконечной, она тянется во все стороны словно млечный путь... Её тëмные, мутные воды безмятежные, величественные. Юнги останавливается спустя шаг, смотрит на воду через её плечо. Тишина надвигает над ними, накрывает куполом, словно защищая от страхов, сомнений и обыденного шума. Сыльги хочется остаться здесь навсегда. Ей хочется, чтобы этот момент длился вечно. Она смотрит на воду и не чувствует страха. Больше нет. — Я часто вслушиваюсь в твои шаги, Сыльги, и ты сильнее, чем тебе кажется...***
Сынван с самого утра кидала на Сыльги тревожные взгляды, но молчала, знала, что если попробует подойти, узнать, помочь, Сыльги ускользнëт от неё словно песок сквозь пальцы. Сыльги поджала губы но не подошла. В конце концов, она всегда сбегала, от одного раза не станет хуже, уже нет. Как бы там ни было, но Сыльги упорно игнорировала подругу. С самого утра девушка пребывала в подвешенном состоянии. В её сознании пульсировали слова Юнги вместе с пульсом: "Есть решения, которые никто не сможет принять за тебя" Она верила. Она боялась. Она не была готова но... Вчера они с Юнги шли так близко друг к другу, и Сыльги дышала. Она могла сделать это. Она хотела... — Привет — Хосок поднимает на девушку чуть растерянный взгляд и неуверенно улыбается. — Привет... — Он почти лежит на полу, растянувшись в идеальном шпагате, смотрит снизу в верх, и во взгляде его нет агрессии, но Сыльги становится душно. Она сжимает пальцы в кулаки и невольно хмурится. Он не внушает ей доверия, слишком яркий, слишком шумный, слишком тактильный. Она убеждена, что не существует настолько светлых людей, как бы это не звучало двулично, но особенно среди мужчин. Сыльги смотрит ему в глаза, давая себе доли секунды, на последний шанс передумать. И решается. — Выйдем? — она не хочет, но всё равно звучит высокомерно, её взгляд наполнен арктическим холодом, подбородок высоко вскинут. Хосок едва заметно поджимает губы, ведëт взглядом чуть в сторону в нерешительности, но почти тут же улыбается широко и ярко, поднимаясь с пола. — Конечно Коридор встречает их тишиной, но Сыльги всё равно тащит Хосока в неработающий женский туалет на третьем этаже. Чон хмурится, но не возражает, держится чуть позади, недостаточно далеко, чтобы Сыльги успокоилась, но недостаточно близко, чтобы нарушить личное пространство. Кан вздыхает. Ситуация кажется ей нереальной, словно всё, что происходит, происходит с кем-то другим. Сыльги впускает Хосока в туалет первым и останавливается у самой двери, чтобы бежать что есть сил, если вдруг в этом появится необходимость. Где-то там, внутри, она твердит себе до кровавых мозолей на языке, что Хосок не опасен, но сердце стучит как бешеное, мешая мыслить здраво. Нужно собраться. Она набирает в лëгкие больше воздуха и... — Я хотел извиниться — Хосок смотрит с неуловимой мягкостью, пряча руки в карманах спортивных штанов. Сыльги смотрит на него и вдруг сбивается с мысли. Ей хочется выдохнуть растерянное: "что?" Но она молчит. Хосок улыбается чуть неловко, чешет затылок почти застенчиво и возвращает руку в карман. — Я долго думал о том, что произошло между нами недавно, и пришëл к выводу, что мне не стоило лезть к тебе. Все люди разные, у всех разные границы дозволенного. И даже если я не вижу ничего предосудительного в своих поступках, мне стоит быть более осторожным, потому что если чего-то не вижу я, это не значит, что этого не видят другие. И даже если я новенький и не знаю, как вести себя с вами, я должен лучше контролировать свои слова и действия. Я пока не понял, чем конкретно обидел тебя, но очень хочу сказать тебе прости Сыльги отступает на полшага назад, чувствуя одновременно неконтролируемое тепло и всепоглощающий стыд. Она ненавидит таких людей как Чон Хосок, потому что чем сильнее они стараются сделать лучше, тем сильнее усугубляют ситуацию. Потому что именно из-за таких непроходимых идиотов, её представление о мужчинах пришлось изменить. И сейчас, смотря Хосоку в глаза, Сыльги не чувствует себя жертвой, она чувствует себя тварью. Так лучше ли она своего отца, если постоянно ранит хороших людей? Сыльги поджимает губы. Она ненавидит чувствовать боль. Слова Хосока загнали её в тупик, словно в старый шкаф, из прошлого. Слова Хосока заставили Сыльги почувствовать себя глупой и взбалмошной девчонкой, которой плевать на окружающих, и это было... — Ну и зачем мне весь этот бред? — слова вырываются быстрее, чем приходит осознание. Хосок моргает растерянно, а после растягивает рот в удивлëнном: "о" — Разве ты хотела поговорить не об этом? Я просто подумал, что мы могли бы поладить, ведь — Сыльги прерывает его не задумавшись, потому что если задуматься, но последняя решимость растворится в страхе и ненависти к себе. Потому что если Хосок продолжит быть таким же болезненно милым, то Сыльги слишком сильно разочаруется в себе. Она чувствует, как непрошеные слëзы готовятся навернуться на глаза. Она не готова плакать. — Оставь всю эту чушь про дружбу при себе, Хосок, потому что я никогда не стану общаться с таким как ты — Хосок поджимает губы, но Сыльги продолжает. Ей просто жизненно необходимо продолжить говорить, чтобы не сбиться. Чтобы не сбежать снова. — Профессор Ли предложим мне выступить на фестивале, и мне нужен напарник, ты согласен? — Напарник? Разве им может стать такой как я? — Хосок усмехается чуть насмешливо, а Сыльги становится чуть легче. То ли от того, что Хосок не такой уж и святой терпила, то ли от того, что парень всë таки не обиделся. — То, что ты так себе человек, не значит, что ты плохой танцор, давай, Чон, шанс один на миллион, не устраивай драмы — Хосок смотрит на неё внимательно, без былой насмешки, без привычной робости, спокойно, собранно, словно обдумывая ситуацию в голове. Взгляд этот вызывает у Сыльги нервную дрожь, но она держится, потому что есть решения, которые никто не вправе принимать за других. Есть решения, которые за Сыльги никто не примет. — Ну так? — Я согласен***
Они назначили первую репетицию на пять. И все остальные пары Сыльги медленно сходила с ума. Она металась по университету но всё никак не могла найти себе места. Сынван следила за ней с неизменной тревогой но абсолютно не знала как помочь. Сыльги боялась. От одной лишь мысли о предстоящей репетиции её бросало в ужас. Страх преодолевал все разумные пределы, концентрируясь в висках, чтобы обратиться тупой, пульсирующей болью. И в бесконечных метаниях, тревожных взглядах и нервных движениях прошёл день. Сыльги сама не поняла, как оказалась около нужной двери. Очнулась, лишь когда Сынван сжала своей ладонью плечо, а после прижалась своей грудью к спине Сыльги, сжимая Кан в нежные объятия. Сыльги замерла, ощущая, как напряжение медленно покидает тело, как оживают одеревеневшие мышцы. В нос ударил запах корицы, исходящий от волос подруги. Сыльги прикрыла глаза, наслаждаясь минутами спокойствия и улыбнулась. — Эй, Мандаринка, я буду рядом — и было в этом шëпоте на ухо что-то магическое, почти интимное. Было что-то в этих объятиях одновременно нежных и крепких, что внушало доверие. Сыльги улыбнулась, мягко отстраняя от себя Сынван — Уже пора — Сынван кивнула, улыбаясь ласково но чуть тревожно. Сыльги уже хотела сделать решающий шаг вперëд, но Сон внезапно взяла её за руку, переплетая их пальцы и потянула вслед за собой. Такая маленькая но такая смелая, Сыльги одновременно завидовала ей и восхищалась ею... Хосок уже пришëл, он сидел на матах, раскиданных в самом углу, настраивал колонку и... Разговаривал с Юнги. Сыльги замерла, из-за чего Сынван тоже пришлось остановиться. Девушка посмотрела на Кан растерянно, а после проследила за её взглядом и нахмурилась. Скорее всего, она посчитала Юнги помехой, нарушителем спокойствия и решила выгнать, но Сыльги, отчего-то, наоборот стало легче. Она сильнее сжала ладонь Сынван, привлекая внимание, и улыбнулась ободряюще. В этот момент Хосок, отвлëкшись от разговора, поднял на девушек глаза и улыбнулся широко и ярко, махнул рукой приветственно и легким, молниеносным движением поднялся на ноги. Пока он шëл к ним, широкими уверенными шагами, Сыльги наблюдала за ним. Точно также, как наблюдала на репетициях всю последнюю неделю. И хотя она ужасно сомневалась во всём, что было связано с их будущем выступлении, было кое-что, что не вызывало ни капли сомнений. В напарники ей нужен только Хосок. С первого своего появления в их группе, он притягивал всеобщие взгляды. Таких как он называли гениями, и Сыльги была уверена в том, что только он сможет станцевать с ней на равных. Точка. — Привет ещё раз, у тебя уже есть какие-нибудь идеи для танца? — под его внимательным взглядом Сыльги почувствовала себя неуверенно, она отвела глаза в сторону, в очередной попытке сбежать, но случайно встретилась взглядом с Юнги, всё ещё сидящем на матах. Он смотрел на неё с гордостью. Смотрел прямо. От его взгляда в груди растеклось иллюзорное тепло, и Сыльги, сама себя не понимая, улыбнулась самыми уголками губ, заражаясь вдруг его уверенностью. Сынван мягко провела большим пальцем по тыльной стороне ладони, и Сыльги поняла, что на этой войне она больше не одна. И никогда одна не будет.***
Это было тяжело. События закрутились, словно карусели в парках развлечений, мелькали яркими, разрозненными пятнами, не позволяя сосредоточится на чëм-то одном. Сыльги боялись и дрожала, плакала в подушку и душила в себе липкое беспокойство, накручивала себя по сотне раз на дню и... Думала. Она так много думала обо всём, что происходило в её жизни. Издевательства отца, позиция жертвы, женская школа и глобальное неумение жить в социуме. Она анализировала каждый свой шаг и всё сильнее убеждалась в том, что ошибалась. Она клеймила людей тварям, основываясь лишь на половой принадлежности точно также, как отец клеймил её ничтожеством только потому, что она девчонка. Она причиняла боль, давила на раны словами, оскорбляла и отталкивала, поступала с людьми также, как поступал с ней отец. Это не было чем то правильным. Это был простой путь, ведущий, увы, в никуда. Мать всегда говорила ей, что нужно уметь выбираться из тупиковых ситуаций, но ведь это именно мать загнала Сыльги в угол. Мать научила Сыльги сбегать, и чтобы исправить это, приходилось ломать себя. Без капли жалости. Без права на сомнения. Юнги говорил: "Всем нужно время". Юнги говорил: " Мудр тот, кто не торопит события ". Юнги говорил: " Ты справишься ", а после улыбался устало но мягко и угощал лëгкими сигаретами с ментолом. А Сыльги всё пыталась понять, отчего же его мнение было настолько важно, но каждый раз проигрывала эту битву с подсознанием. Их репетиции с Хосоком бывали разными: удачными и не очень, уютными и наполненными взаимными упрëками, но всегда до рези в глазах яркими. Хосок бывал усталым, бывал рассеянным, и тогда Сыльги выпускала клыки, травя его своим ядом. Он бывал прекрасен, и тогда Сыльги смотрела на его движения с немым восхищением. Он бывал улыбчивым и бывал хмурым, но он никогда не повышал голоса. Он никогда не выказывал агрессии и не опускался до оскорблений. И каждый раз, когда Хосок в досаде поджимал губы в ответ на её насмешки, Сыльги считала, что опускается ещё на одну ступеньку глубже в пучины своего личного ада. Сильнее чем мужчин, нет, сильнее, чем тень отца, она боялась лишь потерять себя в этой ненависти. Растворится в гневе, она боялась причинять вред без зазрения совести, но стоило ей испугаться, и слова сами слетали с языка. Это был замкнутый круг, в котором страх порождал страх, гнев порождал гнев. Это была ловушка для одной маленькой и глупой Кан Сыльги.... А после они с Юнги вместе шли домой, и он говорил с ней, словно голос разума. Он убеждал её, что любую ошибку можно исправить, любую боль пережить, любой страх преодолеть. Он обещал ей, что она справится, убеждал, что она сильная. А Сыльги верила. Не понимала, но верила. И прятала улыбку в темноте улиц. Это было сложно. Каждая новая встреча была испытанием. Но Сынван была рядом, а Юнги валялся безвольным телом на матах, иногда не смотрел, иногда спал, но он был. И их странная компания оставалась неизменной из раза в раз. Словно единственная константа. И хотя Сыльги всë ещё снились кошмары. И хотя она всё ещё мысленно рассыпалась каждый раз, когда Хосок переплетал их пальцы во время танца, Сыльги впервые за долгое время чувствовала, что может справится. Время шло, и Сыльги тоже не стояла на месте. Она хотела сражаться.***
— Привет, Малышка — Сыльги поднимает на отца глаза и настороженно хмурится. Сегодня на нëм пиджак и галстук. Сегодня от него не пахнет перегаром. Он присаживается на корточки, чтобы их с Сыльги лица сравнялись. И девочке хочется съежиться, а ещё лучше, забраться в шкаф, потому что приступ клаустрофобии всë же лучше этого взгляда. Холодного. Оценивающего. Отец улыбается, но Сыльги отчего-то становится холодно, какое-то смутное беспокойство скручивается у неё внутри. Она медленно переводит взгляд на дверь кухни, но это бесполезно. Мама ушла в магазин лишь пол часа назад. Сегодня Сыльги осталась с монстром наедине. Она смотрит на отца, и думает о том, что не у всех чудовищ есть клыки. Отец тянет к ней руку, и Сыльги дëргается прочь от напряжения и страха. И хотя он никогда не бил её раньше, она в ужасе. Она правда в ужасе, потому что приглушëнные крики матери звучат в сознании. Девочка помнит их слишком отчëтливо. Она помнит синяки темнеющие на светлой коже. Она помнит. Она боится. Отец в недовольстве поджимает губы, его взгляд становится ещё холоднее, и Сыльги чувствует, как ощутимая угроза исходит от этого человека. Она не хочет находиться рядом. Она не хочет знать его. Больше всего на свете, Сыльги хочется сказать ему: "уходи". Но страх словно парализовал, подчинил каждую мышцу в его организме. И всё, что Сыльги может позволить себе, это зажмуриться что есть сил. Она готова к удару. Чего же он медлит? Она готова! Но отец лишь небрежно треплет её по волосам и уходит из дома. И в момент, в который оглушающе громко хлопает входная дверь, Сыльги подрывается на кровати. И хотя сон больше не властен над ней, девушка чувствует, как лëгкие жгëт от нехватки воздуха. Её сердце бьëтся настолько быстро, что становится больно. Мутным от слëз взглядом, она осматривает комнату, чтобы убедиться, что она здесь. Она в порядке. На дисплее телефона два пятнадцать. Девушка опускает босые ноги на пол и в темноте идëт на кухню. Ставит чайник, понимая, что не сможет успокоиться сама. Её руки мелко подрагивают после кошмара. Её сердце сходит с ума от боли и страха. Сыльги помнит этот день слишком отчëтливо. В тот день, отец пожаловался своим друзьям в баре, что собственная дочь боится его... Тихо щëлкает закипевший чайник. Сыльги мотает головой, чтобы отвлечься, но не помогает. Сцены из прошлого, словно ожившие кошмары, проникают в её нынешнюю жизнь. В ту ночь, кто-то из его друзей пошутил, что Сыльги ему не родная... Кипяток медленно окрашивается коричневым. По кухне разносятся ароматы трав. Черëмуха и немного душицы. Сыльги прикрывает глаза, не находя в себе сил размешать сахар. В тот день, отец вернулся домой за полночь, когда Сыльги с матерью уже давно спали. Он был так зол, что буквально не видел ничего. Он не слышал их криков. Сыльги всхлипывает, не сумев сдержать слëзы. Она медленно опускается на корточки, прижимаясь лбом к краю столешницы и сжимая её пальцами. Цепляясь за неё словно за спасательный круг. В тот день отец сломал матери руку и впервые избил свою дочь. И этот день навсегда останется у Сыльги в памяти. Если бы она не испугалась, если бы не дëрнулась тогда... И эти мысли вызывают очередной неконтролируемый всхлип. Сыльги больно. Настолько больно, что она больше не может терпеть это одна. Она не может оставаться наедине с этим. Воспоминаний слишком много. Они яркие, живые. Они душат её... И Кан сама не до конца понимает, в какой момент в её руке оказывается телефон, единственное, что она понимает, она хочет услышать его голос — Юнги...***
Она не думала, что он придëт. Но из всего, что Юнги мог спросить у неё в два часа ночи, было: "где ты? " И у Сыльги перехватило дыхание. Она зажала себе рот ладонью, и сотрясалась в беззвучных рыданиях. Она молчала, а Юнги не бросал трубку. Его дыхание было таким спокойным, оно действовало на Сыльги словно лучшее успокоительное. И она слушала. Столько, сколько было необходимо для того, чтобы выровнять ритм сердца. И теперь у них было одно на двоих дыхание. Сыльги прикрыла глаза, наслаждаясь чем то отдалëнно напоминающим облегчение, когда Юнги решил вновь подать голос. — Эй, мне приехать? — Сыльги нахмурилась. Приехать? На часах было почти три, за окном было совсем темно, и лишь редкие машины освещали улицу фарами. Так нужно ли ему приехать? Разве не будет это слишком эгоистично? Но от одной лишь мысли, что он положит трубку, и Сыльги вновь останется одна, у девушки сжалось сердце. Больше всего на свете ей хотелось сейчас услышать его голос. В живую. Прямо здесь. И желание это было настолько всепоглощающим, настолько безумно сильным, что Сыльги сдалась. Плевать на всё, если он будет рядом. Юнги приехал минут через сорок. На нëм были драные чëрные джинсы и ветровка нараспашку, он снова ощутимо спешил, его щëки покраснели от бега и лëгкого мороза. В обычной уличной одежде, лохматый и заспанный он вдруг показался Сыльги очень красивым. Лунный свет играл бликами на его волосах. Сама она была не лучше, стояла у крыльца в шëлковой голубой пижаме и тапочках, с накинутым на плечи кардиганом крупной вязки. Заплаканная и, наверняка, лохматая, Сыльги не чувствовала себя неловко. Юнги остановился в трëх метрах. И они застыли напротив друг друга, смотря глаза в глаза. Воздух между ними наэлектризовался так неожиданно, что мурашки побежали по коже. И в тот момент, когда проезжающая мимо машина озарила Юнги своим светом, Сыльги сделала к нему первый шаг. Словно приняв это за молчаливое одобрение, он последовал её примеру. Шаг. Ещё. И... И Сыльги бросается ему на шею, утыкается лицом в плечо и расслабляется, чувствуя, как Юнги невесомо обнимает за талию. Это безумие. Сущее безумие***
Когда Сыльги заходит в комнату для практики, Хосок уже танцует. Он настолько сосредоточенно наблюдает за своими движениями через зеркало, что даже не сразу замечает её вторжения. Их репетиция началась пятнадцать минут назад, но Сыльги опоздала потому, что пыталась убедить Сынван, что точно справится. Сегодня к Сон из Канады прилетает бабушка, и подруге нужно встретить её в аэропорту. Это будет первый раз, когда репетиция пройдёт без Сынван и, если честно, Сыльги волнуется. Она оглядывает помещение, тут же находя глазами Юнги. Парень привычно растянулся на матах, залипая в телефоне. Невольно, Сыльги вспомнила сегодняшнюю ночь. Их объятия под луной и уютное молчание. Щëки тут же обожгло румянцем, и Сыльги поспешила отвести взгляд. Чтобы отвлечься, она кинула сумку на пол. Вышло громче, чем она планировала, Хосок вздрогнул от неожиданности всем телом, правая нога его из-за этого запнулась о левую, и он с грохотом упал на пол. Юнги поднял на них ленивый взгляд и улыбнулся одними уголками губ. Сыльги улыбнулась тоже. И наверное, им нужно было поговорить. Нужно обсудить но... Сыльги слишком профессионально сбегала. Слишком долго бежала, чтобы измениться так быстро. Сейчас выступление на фестивале было для неё важнее. Главная цель. Повод сдвинуться с мëртвой точки, перебороть себя. А потом... После фестиваля, возможно, они поговорят. Времени оставалось не так много, поэтому Сыльги решила сосредоточиться. В конце концов, танцы всегда помогали ей собраться с мыслями. — Включи с начала, пожалуйста***
Избегать разговора было легко, в конце концов, Юнги никогда не лез к ней в душу, не пытался выпотрошить из неё ответы, пока она сама не просила об этом. Он всегда таким был. С первой встречи. Встречи... Что ж, встреча с ним была одним из тех воспоминаний, которые никогда не забываются. Никогда. Сыльги прикрывает глаза, упираясь лбом в стекло. За окном шëл дождь, она сидела на подоконнике в своей комнате, сжимая в руках кружку с чаем, и почему то думала о Юнги. Погода располагала к меланхолии и воспоминаниям, Сынван уже полтора часа как сидела на семейном ужине и писала редкие смс с просьбами о помощи. На кухне тихонько гремела тарелками мать. Всё это создавало какую-то странную атмосферу беспокойного покоя. Сыльги задумалась на миг и поняла, что давно не ощущала себя такой цельной. Такой сильной. — Ты всегда такой была — прошептал в голове внутренний голос с интонациями Юнги. Юнги... Они встретились с ним первый учебный день, когда Сыльги, запуганная и жалкая впервые сбежала от шумной толпы прочь. Он нашëл её в том самом туалете на третьем этаже, зашëл, аккуратно прикрыв за собой дверь, и закурил. Сыльги тогда дëрнулась от него в беззвучной панике, а он усмехнулся. — Это будет больно, больнее, чем ты думала — Сыльги зашипела словно змея, стремясь скрыть свой дрожащий голос — Иди к чëрту, извращенец — брови Юнги на миг взметнулись вверх, а после он вернул на лицо усмешку. Выпустил облачко дыма в воздух и задумался. Сыльги задумалась тоже. Она помнит, как наблюдала тогда за тем, как небольшой огонëк медленно ползëт к фильтру. Когда сигарета догорела, Юнги сел прямо на кафель, не боясь испачкать брюки о грязный пол. В его тяжëлом, понимающем взгляде Сыльги неожиданно обнаружила что-то родное, внушающее доверие. Что-то до жути знакомое, тëмное. Что-то... И осознание пробило еë тело, словно стрела пронзившая грудь. Собственный голос показался ей глухим и скрипучим. — Кто? — Юнги поднял на неё взгляд пронзительный, оценивающий, а после, сдавшись, закинул голову назад, ударяясь затылком о стену. — Мой отец всегда считал, что только железная дисциплина может вырастить из человека мужчину. Только наказания формируют стойкость. Я сбежал из дома в четырнадцать и ни разу не пожалел — Сыльги поджала губы, смотря затравленно но с неким пониманием — Поэтому я ещё раз говорю тебе, будет больно.***
Фестиваль приближался, и хотя Сынван не уставала рассыпаться в комплиментах, Сыльги была уверена, что им далеко до идеала, к её счастью, Хосок был полностью согласен. Они тренировались как проклятые, порою, до самого закрытия университета. На время, перфекционизм сумел вытеснить страх. Контакт Хосока гордо красовался в важных. На второй план отошли абсолютно все проблемы. На парах они обменивались бесконечными сообщениями, на репетициях советами и предложениями. Порою, даже излишне энергичная Сынван дремала вместе с Юнги на матах, убаюканная мелодичной музыкой и скрипом кроссовок о деревянный пол. Пытаясь угнаться за собственными ожиданиями бешеным темпом жизни, Сыльги не заметила, как у них кончилось время. Просто однажды, идя по коридору, Сыльги осознала, что это случится завтра. Университет уже кипел приготовлениями, становясь похожим на растревоженный улей. Она остановилась вдруг, заставляя Сынван прервать свою речь. — Сыльги? — Мне нужно... Господи, мне же ещё столько всего нужно исправить! Сынван, я... — Сон нахмурилась, она оглядела Сыльги с ног до головы и, сделав какие-то свои выводы, кивнула сама себе. — Послушай меня, Мандаринка, ты прекрасна и не устаëшь доказывать это снова и снова — Сынван приобнимает Сыльги за плечи ненавязчиво отводит в сторону — Ты первая первокурсница, которую выбрали для выступления на фестивале за последние пять лет, понимаешь? Это уже огромное достижение, но знаешь? То, как ты танцуешь — незабываемо. Ты словно живëшь каждым движением. — Сыльги молчит. Ей очень хочется верить Сынван, ведь она говорит это так уверенно, так спокойно — Поэтому не накручивай себя, ладно? Сыльги кивает и Сынван улыбается ей широко, а после восклицает — О! Я придумала, давай сегодня вместо репетиции сходим куда-нибудь все вместе? — Сыльги хочет возразить, но Сынван прерывает её не задумавшись — Всё равно вам с Хосоком нужно отдохнуть перед выступлением, да и ты задолжала мне поход в кино, помнишь? — и Сынван настолько красиво сияет улыбкой, что Сыльги просто не может позволить себе разочаровать её. Хосок соглашается с воодушевлением. Такой же яркий и неугомонный как и Сынван, он решает, что развеется не будет лишним. Юнги лишь флегматично ведëт плечом — Мне плевать, где прогуливать — Сынван смеëтся над ним, а Хосок шутливо пихает локтëм под рëбра. И смотря на них всех, таких счастливых и близких, Сыльги не понимает, как могла пропустить это. Словно эти трое где-то за кадром успели стать друг для друга настоящей семьëй. Думая об этом, девушка задаëтся вопросом, является ли она частью этой семьи? Имеет ли право быть с ними? Но спросить не решается. Она знает, что Сынван закопает её на месте, а Хосок снова начнëт чувствовать себя виноватым. Что Юнги будет смотреть внимательно и дожидаться разрешения но вопрос. Сыльги не хочет этого. День выдался на удивление солнечным, словно сама погода благословляла их на удачу. Солнечные лучи приятно путались в волосах, и Сыльги щурилась от наслаждения. Ей было просто хорошо. Хосок угостил их всех мороженым. Он много шутил, смеялся и казался совсем не уставшим Юнги ворчал, всё время щурясь от света или морщась от громких звуков, его чуткий музыкальный слух: "Проходил по очереди все круги ада". Но никто не воспринимал его ворчание всерьёз. Сынван, как главный инициатор, взяла на себя всю ответственность по выбору программы и маршрута. Она, словно специально, вела их вдоль парка по столь знакомым Сыльги улочкам. И эта дорога настолько ярко контрастировала с тем, что укоренилось у девушки в памяти, что она не могла отвести глаз. Прогулка по прошлому, наполненная одиночеством и страхом, теперь расцвела, словно прекрасный цветок, светом дня и задорным смехом. Настолько нереально, настолько странно, что всё внутри переворачивалось. Заметив её состояние, Юнги едва-едва ощутимо коснулся ладони девушки своей. Кан вздрогнула, ощущая волнительные мурашки, расползающиеся по телу, и посмотрела на Юнги, словно впервые. Ласковый ветер растрепал его волосы, шальной взгляд притягивал и будоражил. Сыльги улыбнулась ему и, подчиняясь внезапному порыву, переплела их пальцы. Парень посмотрел на неё растерянно, но почти сразу ответил улыбкой, от которой на сердце стало так тепло и хорошо... И все тревоги отошли на второй план. Их выступление, волнение, мелкие ошибки, тысячи взглядов, направленных прямо на Сыльги... Всё это стало вдруг таким незначительным, почти глупым. Как могла она тратить столько времени на страх? Как могла она быть такой глупой? Мост, тот самый, встретил их словно старых друзей, солнечным светом и тихим журчанием волн. Дорога стала ощутимо уже, поэтому компании пришлось разделиться на пары. Хосок и Сынван уверенно шли впереди, перешëптываясь о чëм-то своëм. Глядя на их спины, Сыльги никак не могла перестать улыбаться. Сынван выглядела такой счастливой, что Кан, наконец, позволила себе подумать о том, что Чон не так уж и плох, как ей хотелось бы думать. Да и жизнь, если задуматься, была не так уж и плоха. Сыльги словно пробудилась, наконец, после долгого сна. Она подняла голову и нашла в себе силы улыбнуться солнцу. Сегодня, ей хотелось улыбаться всему вокруг. Это было так странно. Легкость инородная но прекрасная вела её по тернистой дороге вперёд в неизведанное. Сыльги остановилась посреди моста. На том же самом месте... Юнги остановился на следующем шаге и посмотрел на неё с какой-то доброй насмешкой. Абсолютно по ребячески, но девушке вдруг захотелось показать ему язык а после рассмеяться и... Смеяться, смеяться, смеяться дальше. Всё ещё наполненная счастьем, Сыльги бросилась к перилам, всматриваясь в воду. Величественная и прекрасная, она гипнотизировала девушку, лишая её воли к сопротивлению и вытесняя из головы всё лишнее. Сыльги закрыла глаза и закинула голову вверх, подставляя лицо солнцу. Ей давно не было настолько хорошо. Юнги осторожно подошёл сзади. Обычно он не делал так, но сегодня Сыльги была не против, она ощутила, как он подошëл вплотную. Настолько близко, что девушка почувствовала его дыхание на затылке. Ощутила запах его сигарет... Он опëрся руками о перила по обе стороны от неё, как бы загоняя в угол, но Сыльги не чувствовала себя в ловушке, она чувствовала себя хорошо. Здесь, посреди дороги, она вдруг почувствовала, что взбирается по своему личному млечному пути прямиком к звëздам. Налетевший словно из ниоткуда ветер растрепал волосы, Юнги фыркнул тихо и чуть растерянно, а Сыльги от мысли, что он пал жертвой её волос стало смешно. И тепло. Так тепло, что до дрожи. Она улыбнулась себе, и развернулась в кольце его рук, чтобы заглянуть в глаза. Их лица оказались так близко друг к другу, что перехватило дыхание. Его взгляд переполненный любовью пустил по телу сладкую дрожь, и Сыльги моргнула растерянно, вдруг смотря на парня по-новому. С любовью... И как она не замечала этого раньше? Всё это время он был влюблëн. И, заглянув в себя, Сыльги, наконец, поняла, что любит тоже. Не так как Сынван. Не так как мать. Она любит его как своего мужчину... И после осознания этого всё словно встало на свои места. Обрело новые краски и смыслы... Что-то происходило между ними всё это время. Что-то происходит между ними сейчас. Словно завороженная, она всматривается в его глаза, упиваясь этим чувством. Упиваясь осознанием. Сыльги не поняла, кто потянулся первым, она очнулась, лишь когда почувствовала едва ощутимое прикосновение его губ к своим. И это касание отрезвило её словно ушат ледяной воды, она вдруг дëрнулась назад, панически осматриваясь по сторонам. Ни Сынван, ни Хосока рядом не было. В зоне видимости они были одни. Юнги посмотрел на неё с какой-то необъяснимой тоской и сделал широкий шаг назад, давая девушке пространство для отступления. — Они свалили, когда ты остановилась, думаю, поняли к чему идëт — Сыльги усмехнулась. Это и вправду было очень похоже на Сынван. — После этого я точно вычеркну её из списка друзей! — В ответ Юнги лишь усмехнулся. Он зачесал чëлку назад пальцами, а после закурил, призывно щëлкая зажигалкой. Сыльги едва смогла сдержать себя. Курение превращается в плохую привычку, и ей пора избавляться от этого как же, как она пытается избавиться от страха. Несмотря на это, едкий дым пронзил лëгкие и взбудоражил. В наступившем молчании, Сыльги не знала, что сказать. Она чувствовала себя отчаянно глупой. — Юнги, я... — Всё в порядке, Сыльги, нам всем нужно время — и прежде чем она успела хоть как-то оправдаться, Юнги улыбнулся, выпуская из лëгких дым — Я понимаю Понимаю... Сыльги улыбнулась. Несмотря на укол жгучего стыда, она вдруг снова почувствовала себя счастливой. Они на верном пути. Они справятся.***
Волнение тугим узлом стягивается внизу живота, связывая внутренности, превращая их в одно сплошное месиво. Сыльги страшно. Страшнее, чем она думала. Но Сынван уже в зрительном зале, Юнги тоже не пустят за кулисы и... Сыльги выдыхает судорожно и поднимает глаза. Собственное отражение в зеркале кажется чужим и холодным. Она вся блестит стразами. Чëрное платье не доходящее и до середины бедра, украшения сплошь серебро, причëска, туфли. Сыльги не узнает себя. Ей хочется влезть назад в свои мешковатые джинсы, сбежать, спрятаться. Она Не Готова Точка. Но Хосок стучит в дверь раздевалки, привлекая внимание. Мягкий стук разносится по комнате и заставляет Сыльги вздрогнуть и придти в себя. Нет. Она справится. Девушка решительно разворачивается на каблуках и распахивает дверь. Хосок стоит перед ней, словно вышедший из сказки принц, в пиджаке расшитом цветами и белоснежной блузке. Совсем другой, не похожий на нескладного подростка. Но он улыбается робко, и Сыльги отвечает на улыбку. Она вспоминает своë отражение и думает о том, что же делают с людьми все эти яркие платья... — Нам пора — Сыльги понимает это, но всё равно чувствует, как земля противно уходит из под ног. Ей хочется закричать от ужаса, но при этом предвкушение разливается по телу, разгоняя адреналин вместе с кровотоком. — Уже? — и кажется было в её голосе всё же что-то сломленное, потому что Хосок вдруг, встрепенувшись, делает уверенный шаг навстречу и кладëт свои тёплые ладони девушке на голые плечи. — Эй — и в голосе его столько света, столько участия — У нас всё получится, веришь? — И Сыльги верит. Каждому слову верит. Она кивает утвердительно, стараясь выдавить из себя улыбку, и Хосок улыбается ей в ответ. — Просто смотри на меня, ладно? — она не успевает ответить. Там, на сцене, под шумные овации озвучивают их имена, и Хосок, словно настоящий джентльмен, подаëт ей свою ладонь. Сыльги выдыхает, сосредотачиваясь на главном. Они справятся. Раз. И она подаëт ему свою руку. Два. Вспоминает как Сынван обнимала её ночью, окружая заботой и теплом. Три. Они делают первый шаг. Четыре. Вспоминает Юнги. Вспоминает его обветренные губы, солнце и запах его сигарет. Вспоминает тихое: "Я буду рядом" за секунду до расставания. Пять. Выходят на сцену.