⊹──⊱✠⊰──⊹
Серость
Грязь
Слезы
Разочарование
Обыкновенное утро для всех людей, кроме поместья Дазая. Как бы люди не отрицали мрачность начала дня, не убегали от навязывающих мыслей, они всё равно разбиты и опустошены… Странно признавать, но каждая слуга не находила себе места, просто бегая из комнаты в комнату, чтобы найти, увидеть и почувствовать единственный луч света, однако Акико запретила открывать шторы. Сегодня дом погрузиться во мрак на долгое время, и кто знает, когда выйдет и выйдет ли вообще? По коридорам большого дома разноситься тихий плач. Чуя проснулся, возможно, у него промелькнула мысль на «улыбку», но только не сейчас, не сегодня. Вспомнив о вчерашнем, холод окутывает, словно плотным одеялом, и никак не уймется. За окном не лучше, капает маленький дождь, хмурые тучи не пропускают солнце, а только сильнее темнеют. Юноша не представляет, насколько ему будет тяжело сегодня, но это же его «долг»? Выйдя в коридор, он не может нормально ориентироваться. Темнота напрягает, неуютно распологает. Кажется, что кто-то смотрит, но никого и поблизости нет. Парень хоть немного приоткрывает штору, дабы впустить света, на что появляется осипший голос: — Не трожь. — Девушка выглядит уставшей. Она медленно подходит, а рыжий представляет будто она лунатит. — Почему? — У нас траур, или тебе всё равно?! — Йосано, ты чего? — юноша хватает её за руки, пытаясь обратить на себя внимание, пытаясь сделать всё, дабы она услышала его. — Мир на этом не остановиться, смерть — единственный выход из этого тёмного мира. Нам нужно хотя бы как-то разбавить его светом… — Прекрати, — она отрезает коротким, но таким жгучим и пробивающиеся куда-то под кожу словом, выдергивая руки. — Что с Дазаем? — Он проснулся более двух часов назад, но так и не вышел из комнаты, — девушка поворачивает в сторону его комнаты голову и с какой-то виной в голосе продолжает. — Выкурил уже шутк 8 сигар. Чуя не может больше так жить. Он старается взять этот дом в свои руки, старается начать хоть как-то привести дом в нормальное состояние с более позитивной атмосферой. — Более чем уверен он не завтракал, поэтому попроси приготовить лёгкую еду, — развернувшись он делает шаг более быстрым и длинным.⊹──⊱✠⊰──⊹
Накахара заходит резко, но никто не подпрыгивает, ему всё равно. Ожидаемо. Шатен сидит укутавшись одеялом на кровати и выкуривает очередную сигару. Возможно, она уже двадцатая, а то и более. Он ничего не делал, но глаза такие уставшие и красные. — Принеси мне ещё сигар, — Осаму даже не кидает на него свой взгляд. — Нет! — Наконец-то Дазай, поворачиваясь, смотрит в глаза. Карие очи словно бездонная яма, без единого блика, а вот голубые напротив, Накахара желает доказать, что жизнь дальше будет продолжаться: — Я понимаю, какие мысли у тебя на уме. Какие действия ты сделаешь, я понимаю. Но ты не должен падать в этом мрачный омут с⊹──⊱✠⊰──⊹
И так проходит первый день, только рыжий проведет его под дверью, так пройдут и ещё шесть дней. Никто оттуда так и не вышел, да и не вошёл. Накахара на протяжении всего времени думал о нём только с пониманием. Но Чуя всё равно пытался хоть как-то разрушить этот барьер, только выходило плохо. Шатен был будто парализованный, ему не хотелось ничего, кроме собственной смерти. Иногда вечером из окна своей комнаты рыжий наблюдал картину: Осаму выходит на балкон, закуривая сигарету, он ныряет в лунный свет и выходящий пар из-за рта был в перемешку с дымом. А после в соседней комнате становилось тихо. Видимо, перед сном, нужно было, не просто покурить, а вдохнуть жгучий, бьющий по лёгким табак, чтобы уснуть. Если бы такая возможность была у Чуи пару недель назад, то он делал бы тоже самое. Дежавю. Опять это состояние провисает в атмосфере. На седьмой день после гибели в поместье прибыли коллеги-детективы с поисковым отрядом. Осаму увидел их из окна, когда очередной раз хотел выйти выкурить ещё одну сигару. Его наполнила злость, неконтролируемоя агрессия и ощущение предательства. Чуя услышав громкие крики, споры помчался в их сторону. Первое, что зацепило его взгляд, так это Дазай. Он стоял разъярённый, кидающийся на людей, но всё-таки он стоял, стоял вне комнаты… «Хах, всё-таки он вышел» — пронеслась первая мысль, а затем он переключается на глобальные проблемы. — Я что, по-вашему псих?! — Шатен кричит, смотря на друзей. — По вашему убил собственного отца, хотя каждый раз срывался с места, если узнаю, что он чихнул на один раз более другого, — парни стоящие позади него, только дотронулись, дабы убрать его. — Руки! — Осаму, угомонись, — грубо обрывает Сакуноски. — Пятый раз говорю, нас отправила сюда Коë! Мы просто подчиняемся. — Вы мои друзья или кто? Прикрываетесь сестрой погибшего, какой же абсурд! — Чуя, уведи его к себе, — продолжил Рампо, видя, как Ода уже не выдерживает. — Дазай, я твой друг, друг твоего отца, я всегда был и буду рядом. Я верю, что ничего тут нет, что его ты не убивал… Шатен всего лишь закусывает губу в раздражительной боли, а после все же покидает их. Чуя не оборачивается на коллег, сейчас ему важно не дать зайти господину в комнату. На лестнице он опережает его. — Пошли прогуляемся, тебе лучше не сидеть часами на пролёт в комнате, — с маленькой отдышкой протороторил рыжий. — Мне нужно к Элис. — Он разворачивает и идёт в противоположную сторону. Накахара упёртый как баран, поэтому продолжает следовать. — После, мы пойдём прогуляться, хотя бы в сад! — Но ни какого ответа не последовало. Рыжий уже перестал верить в надежду и всячески пытаться помочь. — Как она? — Говорят, что тоже не выходит из комнаты, лежит на кровати и плачет, — Чуя бросает мельком взгляд, но кажется, он успел увидеть его во всей искренности: глаза наполненые отчаянием, беспомощностью и жалостью к себе. Брови самую малость нахмуренные, сведены к переносице. Под глазами мешки, говорящие о нездоровом сне. У двери Осаму случиться пару раз, а собравшись с духом, говорит. — Элис, это я… Думаю, нам стоит поговорить, — за дверью слышаться топот ног, а затем дверь распахивается. Маленькая девочка с длинными волосами цвета ячменя в поле летом под полящим солнцем. Она обхватывает двумя руками брата, что в этикете запрещено, но кого это смущает. Ей нужно успокоиться, ей нужна помощь, хотя и самому парню тоже. Шатен поднимает её на руки, заходит в комнату и закрывает перед носом Чуи дверь. И рыжий не знает, что делать. Он явно лишний со своей «помощью».⊹──⊱✠⊰──⊹
Старший усаживает сестру на кровать, куда сам падает. Внутри так пусто, что хочеться кричать, дабы заполнить пустоту чём-то. Каждый боится начать разговор, но всё-таки юноша решается. — Почему ты не выходишь из комнаты? — А ты? — Вопрос ставит в расплох, и юноша будет полным идиотом, если расскажет ей правду. — Неправда, я же пришёл к тебе! — Хочу укрыться от всего мира, мне более не надо, — бездыханное сердце слегка подаёт признаки жизни. Юноша в полном непонимании, как дальше-то быть. Сейчас он на краю пропасти, куда упадет с головой. Маленькая сестра лет 12, говорит настолько тяжёлые слова. Табун мурашек пробегает по телу, подавая признаки этого дышащего трупа. — Это взрослый мир, принцесса, — он обнимает её без всяких норм и формальностей. Дазай пытается выдавить улыбку, но просто не может. — Это жизнь. Каждый день кто-то умирает, даже мы когда-то умрём, просто сейчас такой период. Мы обязательно продержимся. — Я не хочу держаться, ничего не хочу, зная, что он умер и не может увидеть это небо, — она принимается сильнее и говорит прямо ему в сердце. — Завтра похороны, нужно хоть чуть-чуть успокоиться хорошо? — девочка кивает головой, но ничего не говорит. Её молчание так режет остатки души.⊹──⊱✠⊰──⊹
Выйдя из комнаты разбитым, взгляд приковывает парень, который уснул сидя оперевшись о стенку рядом с дверью. Он присаживается рядом, поэтому может рассмотреть лицо полностью. Гладкая кожа и зажившие царапины наталкивают на здравую мысль. Но сейчас так не хочеться думать об этом. Под его взглядом спит беззащитный парнишка. Видимо, он устал караулить у двери почти всё свободное время. Рыжий резко распахивает глаза, и Осаму тонет. Тонет в голубых глазах, словно они бескрайние море или чистое летнее небо, или полированный алмаз. — Почему не разбудили меня? — Знал, что сам проснёшься, — он легко отвечает и встаёт, словно ничему не удивился. — Нам надо кое-куда съездить, надеюсь, ты не против? — Только «за»! — Отвечает тихо, и кажется, смущённо. Он был так близок, что не хватало воздуха Спустившись на первый, он проходит мимо друзей, но в их сторону даже не смотрит. Шепчет что-то на ухо Йосано и уходит окончательно. Парни присаживаются в двухместную карету. Осаму так непривычно вновь куда-то выбираться. Прошло словно 10 лет, а не 7 дней. — Куда мы едем то? — Не хочу разговаривать. Прости. —С таким же невозмутимым видом продолжил смотреть в окно Осаму. Чуя удивляться, что услышал простое «прости» из его уст. Вроде бы обычное слово, ничего необычного нет, однако…⊹──⊱✠⊰──⊹
Приехав в город, где жизнь кипела и бурлила в своём русле, но в то же время внутри кареты было так спокойно. Но как только юноши вышли из своего маленького «мира», суета вокруг охватила их. Давным-давно уже кто-то растрепал о смерти Огая Мори, и каждый второй знал о случившемся. Взгляды прохожих были с жалостью, в которой шатен не нуждался. Дазай выбрался из дома по двум причинам — одна, из которых была: убежать от жалостливых взглядов. Они сильнее напрягали и заставляли задуматься. Юноше стало максимально не уютно, он готов был остановиться, убежать обратно и скрыться ото всех. — Я с вами, — рыжий кладёт руку на плечо, от чего Осаму вздрагивает. И на самом деле это успокаивает. Дышать становиться легче, но все-таки взор людей напрягает. — В какую нам сторону? — его взгляд чистых океанов вселяет уверенность. — Туда. — Он указывает кивком головы, ускоряя шаг. — Так что вы хотите? — Хочу подарить котёнка Элис. Мне кажется, он скрасит её мрачные будни в этой суровой реальности. — Говорит это твёрдо и так решительно. — Знали ли вы, что коты указывают путь? — Накахара всячески отводит тему, заговаривая его. Юноша приутих в размышлениях, но тут же вынырнул из них, — не помню точно. они вроде указывают на судьбу или на путь к судьбе… — Да какая разница? Главное, чтобы тот грел ей душу и. — Стойте! Сюда, идёмте за мной! — рыжий узнал улицу, и вдруг сворачивает за угл. Шатену осталось только довериться. — Ты медленный, — тёплая рука хватает ледянную ладонь. Кажется, человека-лед, но несмотряна это, они бегут вместе по закоулкам. Так приятно убежать наконец-то от этих сварливых взглядов, перешептываний. — Пришли! — перед ними открылась не большой прилавокприлавок, за которым стоит дама в возрасте, а позади множество котов да кошек. Они всё разные, всё индивидуальные… Осаму подходит первый, здоровается и бегает взглядом по каждому другу. Их тут миллион, а то и миллиарды. Но взгляд цепляет маленький котёнок, забившийся в углу, с которым почти сливается. — Знаю, на кого вы смотрите, — она смешно улыбается, а затем подходит к выбранному взору коту. — малышу почти два месяца, окраска чёрная, не очень тактильный, а наоборот какой-то зашуганный, ну соответственно мальчик — она подносит сонного кота к рукам Осаму, а тот словно проснувшись начал облизывать пальцы незнакомцу. Брезгливый, очень брезгливый Дазай, не убирая руки, поглаживает маленькое существо. Наконец-то создаётся впечатление умиротворения в глазах парня наступило. — Я забераю его.⊹──⊱✠⊰──⊹
Приехав в поместье со всеми нужными вещами и самим новым жильцом, в воздухе запахло чём-то новым. Новым этапом жизни… Как в первые дни появления Накахары. Пока они ехали обратно домой, Осаму уснул, а питомец уснул в его руках. Вообще на самом деле юноша не видел таких котов никогда. Он мягкий и пушистый, но яркие янтарные глаза говорят о его опасности, но пока зрачки больше радужки очей, можно умиляться. Не очень длинные, но чуть больше среднего роста ушки, и сверху в кисточках собрана шерсть. Вместе с ним шатен успокоился, да и накопившиеся на душе выдохнул. Осаму стучиться в комнату к сестре, опять повторяет то же самое: «Элис, это я». Дверь отворяется, и девочка ахает. Хотя бы что-то тёплое будет греть её на грани остановившиеся обреченное сердечко. — Спасибо! — она обнимает и впервые за долгое время улыбается. — Чуя предупредил всех слуг, поэтому через часик ему принесут покушать, — он усаживает животинку на кровать, а тот старается вернуться в тепло, завернуться клубком и спать. Девочка слегка дотрагивается до него, легко гладит, а тот поддаётся и мурлычет. — надеюсь, ты мне скажешь, как назовешь его? — Осаму убегает из этой комнаты, словно оставшись тут ещё ра пару мирут, он никогда не сможет вырывать из лап замечательной и хрупкой сестры с милым существом.⊹──⊱✠⊰──⊹
Очередной день, очередная серость. Дазай не помнит, как проснулся, как встал с кровати, как поел, как сидел дорогу в карете. Только сейчас его разум очнулся и вот, он стоит у могилы отца, окружённой множеством людей, знакомых, но всем одинаково плохо. Огай может был и не самым добрым человеком, но о нём помнили только хорошее. Парень видит, как закрытый гроб опускают в вырытую яму с надгробьем «Огай Мори 1759-1805». Тёплый ветер разгоняет все плохие мысли, голова полностью пуста, да и душа тоже. Он слышит каждый стук собственного сердца, каждый плач, каждый вздох и каждый рёв. Когда стали закапывать, люди рыдали громче, и наконец-то слезы проявились на глазах самого Дазая. Именно сейчас он понял, что обратного пути нет. История его отца окончена. Но в дали, где-то среди других множество могил, над которыми навис туман, стоит знакомый силуэт. Он машет рукой и зовёт за собой. Рядом появляется женский силуэт, всё так же знакомый, но шатен не может понять, кто это там стоит. — Господин? Они зовут, машут руками, и возможно, что даже кричат. Парень хочет сделать шаг, но его одергивают назад. — Господин, вы чуть не наступили в яму для другой могилы, пойдёмте, пожалуйста, к гостям. — Они зовут, — монотонно и так сухо отвечает себе под нос Дазай. — Я пойду к ним — Куда? Господин, что вы делаете?! Пойдёмте в карету, вам плохо, — он кидает взгляд, куда непрерывно смотрит Осаму, но не видит ничего. Накахара уводит его, стараясь не оборачивается назад. Там множество могил и туман, в котором легко потеряться, так страшно. — Ждите здесь, я приведу Элис. И всё же, что это было? Сон? Сошёл с ума? Или же папа с мамой? Нет, ему просто показалось, показалось и всё! Сердце бьётся чаще, ведь он мог упасть, если бы его не спас Чуя. В уголку глаза застоялись слезы, и сейчас то самое время в одиночку пролить их. Элис все так же опечалено прыгает в объятия к брату, нескрывая, плачет. Дазай всего-лишь поглаживает её по спине, да сам прижимается сильнее, слово используется её как щит. Накахара видит такое впервые. Впервые видит такого шатена. Беспомощного, брошенного, возможно, совершенно маленькую-маленькую каплю милого, хоть это сейчас некстати. Он что-то шепчет ей на ухо, а затем вновь обнимает. Если честно, рыжий бы отдал всё, чтобы тогда его обняли, утешали, просто напросто успокоили.⊹──⊱✠⊰──⊹
Уже давно стемнело, тёплый ветер стал холодным. Небо усыпанное звездами, словно рассыпаный горох по полу смешил юношу. Рыжий сидел на траве у дома, запрокинув голову наверх, выискивал что-то ценное или же какой-нибудь ответ. Почему-то они молчали. Молчали и светлячки, и прочая живность. У самого парня на душе так темно, так ужасно, что начинает извивать, пытаться выбраться из этой вязкости мыслей. Накахара даже задумывался, а что будет после поимки преступника? Будет ли стимул продолжать жизнь, да и как она сложиться? Копаясь в размылешниях, парень замечает промелткнувшую мысль о Осаму. Рыжий чувствует некую вину за чужие переживания. Не знает, как помочь в данной ситуации, ведь сам барахтается в ней, просто не показывая так явно. Рядом падает чьё-то тело, а юноша вздрагивает. Это он… Он смог найти силы, чтобы выйти и сидеть где-то вне комнаты. — Не понимаю, что это было сегодня, — Осаму выглядит нервным, уставшим. —Видел родителей, они звали за собой, зачем ты остановил меня? — Остановил, потому что вы бы упали и сломали себе что-нибудь! — Чуя вспыхивает словно огонь, неожиданно, обжигающе. — Не думаете, что начали сходить с ума? — Давай лучше снова на «ты», — парень так некрасиво игнорирует чужой вопрос, что даже нелепо выглядит. — Ладно, спасибо. — Ты пришёл сюда не по этому поводу, — наверное самый большой страх для прошлого Осаму был — читать его, словно книжку. — Давай всё-таки поговорим. — Не понимаю, кто я… Не знаю, чего хочу… Даже предположить не могу, как дальше жить… — Он протягивает первым руку — пытаясь понять, найти смысл этой жизни, — понимаешь, я потерял всё самое дорогое в жизни. Опять… Я не ощущаю последние лет 6 ничего кроме грусти и тоски. Всё вокруг кажется серым, невзрачным и таким неуютным. — Ты пробовал отпустить чувства, которые канадалами сдерживают тебя на дне? — Не попробовать за 6 лет? Конечно, пытался, только глупый бы не попытался это сделать! Ничего не вышло, как видишь. Сейчас мне в раз пять больнее. А смотря на Элис, так сердце разрывается, — Чуя тоже ложиться, не отврывая взгляд от рассказчика. — Знаешь, Элис ещё совсем мала для этого, но это жизнь. В каждом событии или традегии есть чему учиться, а ты остался где-то на дне. Я думал: ты и вправду такой весь холодный. Но сейчас ты кажешься просто загнаным в угл, такой тёмный угл. — Не могу управлять своими чувствами, эмоциями, они как-то сами вырываются, сами загоняют в этот «угл», где невозможно дышать… — откровенно… слишком откровенно говорит. — Мы сами создаём свои переживания. И всё, что мы сами создали, мы сами можем уничтожить. Ты боишься чего-то, — как же точно попадает Чуя, где-то внутри начинает скрестить заточенными ножами. — Боюсь забыть их, — Осаму выдавливает из себя эту фразу и так переламывает. Бросает в дрожь и эта откровенность пугает самого парня. — страшно их забыть… Шатен смотрит прямо на него. Осаму пришёл ни ради звёзд, а ради него. Он выглядит беспокойным, но и одновременно нервным. Дазай в момент приподнимается на локти. Рыжий действует. Юноша обхватывает двумя руками, крепко сжимая, как бы утешая собеседника. Тот несомненно быстро принимает горячие объятия одной рукой, уткнувшись лицом в плечо «друга»? Ветер продувает сначало шею, а затем скользит под одежду. Луна начала уже убывать, но всё равно ещё ярко освещала землю. В один момент стало слышно всё — плавно стекающую воду, светлячков, шелест травы и тихий свист ветра. Парни сидят на газоне пару минут в одной позе. И именно сейчас Дазай чувствует себя защищённым, более легче, но таким слабым…