Тень Ахемена

Не передать словами, какое облегчение Дамаспия испытала, когда Дараявауш пришел к власти. Ее подданные еще раз подтвердили свое отношение к ней: проклятые дэвы, готовые разорвать при любой подвернувшейся возможности. Страшно, но кто они такие, чтобы она их боялась? Никто. Первыми восстали жители Элама и давно поверженные вавилоняне. До Дамаспии начали доходить слухи, что в тех землях появились нестареющие люди, которые пережили своих родителей. Как только эта весть дошла до неё, она сразу же повелела разыскать их, но поиски не увенчались успехом. Таких людей попросту не существовало, а жители этих сатрапий просто хотели вернуть себе утраченную независимость. Через некоторое время волна недовольства поднялась в Парфии, но ее быстро подавил родной брат Дамаспии, Ашкан, который правил там. Воспользовавшись случаем, очередной шарлатан, перс по национальности, объявил себя сыном Куруша, выжившим Бардией. Но персиянка-то знала, что Бардия давно мертв и не чувствовала его присутствия на территории государства. Далее пришел удар от Мады, в которой какой-то маг Фравартиш объявил себя потомком мидийской царской династии, но был быстро разоблачен , а восстание подавлено. Да уж, Ариман даже после смерти умудряется докучать ей! Она жалела, что не послушала Ашэя тогда, когда он говорил про Армению, ибо там вспыхнуло одно из сильнейших недовольств. Более семи месяцев Дараявауш пытался подавить восстание в непокорной сатрапии, и у него это получилось. Арама, который, как потом выяснилось, надоумил своих людей на это, царь взял в плен и привез к Дамаспии со словами: " Я слежу за своими подданными, а ты следи за своими". У нее так и не получилось поговорить с ним, разузнать по поводу восстания, и Арам так и томится в царской темнице, периодически посылая проклятия и крича на весь дворец. Ну и разумеется, не удалось избежать новой войны с Египтом, который пытался обрести независимость. Неферит и Яхмос хотели вернуть наследие отца себе, но не вышло. Прошло немного времени, прежде чем Египет стал полноценной сатрапией Персии. Также Дараявауш, несмотря на все протесты Дамаспии, перенес столицу в новый город — Парс, или же по гречески — Персеполь. Маленький и задорный мальчишка, все время крутящийся у всех под ногами. Пасаргады, как ей кажется, не обижается на нее. Было видно, что он устал быть столицей, и с большим размахом посвятил новую столицу в дела государства, передал ему в руки Дамаспию и пожелал поставить у себя в комнате кувшин с вином(с таким воплощением нужно будет чаще расслабляться). Дамаспия была рада, что между столицами не возникла напряженная обстановка, как было с Экбатаной. Тогда девушке пришлось умерить пыл племянника, но даже после этого Экабатана был недоволен. Что ж, видимо в этом плане Пасаргады оказался мудрее. Дараявауш быстро поднимает страну и делает ее сильной вновь. Подвластные народы не смогли сокрушить Персию, и это не могло не радовать. Собирая подданных на очередной совет, Дамаспия чувствовала, как они напрягаются при виде нее, как хотят вытащить из ножен мечи и перебить друг друга, а заодно и ее, но крепкая центральная власть не давала им это сделать. Империя собрала в себе всех тех, кто априори не смог бы оказаться вместе, и держала их при себе. Новый царь начал свое правление так, как начал его Камбуджия —завоеваниями. Целью Дараявауша был Бхарат, прекрасный райский уголок, выходящий к бескрайнему океану. Точнее, эта была цель Дамаспии, которая давно бросала свой взор на восток и доставала бесконечными разговорами об этом и своего царя. Ей один раз посчастливилось увидеть Джая, когда тот приходил к отцу. Статный и среднего роста темноволосый мужчина, казалось бы, таких вокруг нее сотни, но была в нем одна примечательная деталь, выделяющая его среди остальных, а именно глаза. Теплого бело-зеленого оттенка, который не давал оторваться от них. В тот единственный раз она даже не осмелилась заговорить с ним, а убежала, краснея, словно маленькая девчонка. В ответ этот гордец лишь усмехнулся. — Бхарат? Ты уверена? — Дараявауш задумчиво опустил взгляд. — Дараявауш, ты не представляешь, какая эта прекрасная возможность для нас! Сейчас там нет единого государства, а Джай разделил территории между своими многочисленными детьми. Не обязательно заходить далеко, достаточно захватить область между Харауватишем и Гандхарой, пройдем мы через Маргус и сможем остановиться в Маке, если понадобиться. — Что же тебя туда так тянет? — Спросил ее Дараявауш. — Скажем так, личные интересы.                                           *** Ах, как же Дамаспия любила, когда цари выполняли свои обещания. Северные владения Бхарата все-таки вошли в состав Персии. Сам же Джай, пытавшийся скрыться, был пойман и привезен в Парс. Девушка к тому времени была уже давно там. Дараявауш отправил ее вперед возвращаювшихся войск, ибо оставлять государство без присмотра надолго нельзя. Она сгорала от нетерпения перед встречей с ним. Хотелось увидеть, как он покорится ей и встанет плечом к плечу с другими сатрапиями. Теперь Дамаспия сможет любоваться красотой восточных земель, хотя раньше там никогда и не бывала. Но если говорить честно, то Джай был намного старше нее, но это никаким образом персиянку не смущало. Она имела опыт общения со "старшими", в лице Египта и Вавилона, поэтому уж точно найдет с ним общий язык. Бхарат — страна невероятной культуры, и ей хотелось, чтобы Джай посвятил ее во все свои секреты. Да, раньше Дамаспия мало задумывалась о нем, ведь тогда для нее в приоритете были другие задачи, но сейчас в ее мыслях лишь он. Возможно, этот мужчина и нравился ей, но девушка не признавала ничего, кроме интереса к культуре и чисто политических интересов. Возможно и напрасно.                                           *** Он сидел напротив нее совершенно спокойный, будто никто и не захватывал обширный кусок земли его государства. Джай был слегка помят, но это не мешало ему с вызовом смотреть на Дамаспию. Персиянка повелела выделить ему отдельные комнаты во дворце, а он, в отличие от Египта, согласился проживать там. Для него была привычна роскошь и все остальное, поэтому Дамаспия создала все условия, чтобы он ни в чем не нуждался. Да, если бы Кемет усмирил свою гордыню, возможно у нее и получилось бы построить с ним нормальный разговор и избежать его смерти. Но он сам сделал выбор, никто его не заставлял. И сейчас она сама пришла к нему в покои, дабы сделать так, чтобы и в Бхарате не поднялось очередное восстание. Конечно, персы легко его подавят, но ей не хотелось зарабатывать себе славу тирана. Хотя большая часть ее подданных, несмотря на то, что они это скрывали, действительно видели в ее лице убийцу. Но, как говорится, все судить горазды, раз уж свои грехи забыли. — Зачем пришла? — Спросил Джай у нее, отвлекая Дамаспию от собственных мыслей. Сначала Персия замешкалась, но потом собралась. Свои чувства принято держать при себе. — У меня к тебе предложение. — Ответила она. Бхарат будто и не удивился, а лишь подпер щеку локтем, сидя на подушках. — Предложение побеждённому? Не припозднилась ли ты? — Мужчина усмехнулся, а Дамаспия стиснула зубы. — Благое дело никогда не поздно сделать. — Процедила персиянка, складывая руки за спиной. — Старший братец научил? — Джай поднял брови вверх, а на его губах заиграла улыбка. — Разве может мертвый научить чему-то живого? — Дамаспия спародировала его улыбку, но Джаю это по душе не пришлось. Его лицо резко стало серьезным, а прекрасные глаза почему-то потемнели. Или ей кажется? — Прости, не был на его похоронах. — Прошипел Бхарат, сжимая руки в кулаки. — Тебя никто и не звал. — Так же ответила ему девушка, а самой ей стало смешно. Что за перепалка? — Давай не будем пытаться унизить друг друга словами: в наше время они мало стоят. Джай на это закусил губу, думая над ответом, но в конце сдался и кивнул. Дамаспия, хоть и скрыла, но обрадовалась своей маленькой словесной победе. Мужчина поднял на нее взгляд, но молчал, явно показывая, что ждет ее слов. — Я лишь хочу тебя попросить, точнее, предупредить, чтобы ты не смел поднимать восстание на своей родине. — начала девушка. — Перед тобой раскрыты примеры многих, кто начинал так же, как и ты. Но все они плохо заканчивали, либо жизнь им своя была недорога, либо хотели попытать счастье, не важно, ведь теперь большая часть их них лежит в земле. А тебе закончить так не хочется, верно? — И что дальше? — Все также невозмутимо спросил Джай. — Я всю свою жизнь проторчу в составе Великой Персии, так и не собрав всю свою страну воедино? Не смеши меня, я не собираюсь оставаться здесь надолго. Да и к тому же, не думаю, что ты продержишься долго. Ах, какая надменность звучала в его голосе! Сейчас Дамаспия уже не обращала внимания на его красивые глаза, сейчас ей хотелось придушить его собственными руками, чтобы больше не замахивался на ее страну, все равно не одолеет. — Знаешь, а я думала, что ты окажешься благоразумнее своих "друзей". — Усмехнулась персиянка, сложив руки на груди. — Каких еще друзей? — Он изогнул темную бровь. — Совсем спятила? Да оно и видно, что женщинам во главе стоять нельзя, видно, как от власти теряют голову. — Неужели? Почему же тогда ты проиграл войну этой самой женщине, и сейчас сидишь в ее дворце, в качестве одной из сатрапий? — Джай было хотел огрызнуться, но Дамаспия остановила его. — Видишь, ты ничем не отличаешься от того же Вавилона, такой же надменный и самоуверенный. А ведь я пошла ему на уступки, не стала разрушать Город. Вот вы оказывается какие — неблагодарные. — Что ты от меня хочешь? — Резко перебил ее Бхарат. — Ты пришла ко мне сама, начала просить неизвестно о чем, и еще смеешь возмущаться! Не много ли? — Что я хочу? — Переспросила его Дамаспия и не стала медлить с ответом. — Первую свою просьбу... — Требование. — Поправил ее Джай. — Требование. — Раздраженно вздохнула девушка. — Первое свое требование я тебе озвучила. Но есть еще второе. — Да, оно была абсурдно и странно, но все же Дамаспия всерьез хотела попросить его об этом. — Ты намного старше меня, повидал больше, и знаешь лучше всех тех, о ком я лишь слышала. Я хочу, чтобы ты научил меня всему, что знаешь и умеешь. — Она замолчала, всматриваясь в реакцию мужчины. Тот словно и не удивился, хотя кто знает, что там у него в голове? — Хоть я и империя, но мне известно далеко не все, а хотелось бы больше. Поэтому я и прошу тебя об этом, ибо все остальные... — Персия запнулась. — Остальные предпочли помереть и не связываться со мной. Конечно, ведь это безусловно проще, чем учить чему-то женщину. — Добавила она с наигранной ученостью. Джай молчал, опустив взгляд, а потом спросил: — А что я за это получу? Дамаспия растерялась, но быстро вздохнула и ответила: — А что ты хочешь? — Свободу. — Быстро и не задумываясь ответил он. — Ты дашь мне свободу, сможешь? — Ты сначала выполни свою часть, а потом я уже подумаю над своей. — Отрезала Дамаспия. Ишь какой, свободу просит! Да что ему не так то? Его не бьют, не пытают, голодом не морят, а ему свободу! Почему все так стремятся побыстрее сбежать от нее? Неужели у других больших государств происходит точно так же? Неужели она настолько ужасна, что им лучше умереть, чем жить в ее составе? Когда придет время, Дамаспия обязательно спросит об этом Джая, или же эта загадка так и останется для нее нераскрытой.                                           *** Что ж, было у нее еще одно дело, и пока на престоле сидел умелый правитель, Дамаспия решила воспользоваться подвернувшимся шансом. Степные кочевники-саки, жившие за Ахшаеной, все еще нервировали ее своим присутствием, и хотя их набеги на Хорезм стали постепенно уменьшаться, это не было пределом. Приемыш ее отца все еще правил в степи, и, видимо, уходить не собирался. В этот раз у нее не было цели захватить, но напугать стоило бы. Но вот царь думал совсем по-другому. После завоевания Бхарата Дараявауш начал обращать свой взор и на более сильных соперников, коих было навалом. Но с заигравшимся царем она разберется чуть позже. Как Дараявауш ни уговаривал ее остаться в столице, но получил отказ. Ей хотелось везде и всюду быть со своим народом. — Вот надо оно тебе? Сидела бы спокойно в Парсе и все! — Восклицал царь, раздраженно стискивая кулаки. — Я подарила тебе престол! Как подарила, так и отниму! Сойтись с ним в едином мнении было затруднительно, но все же он оказался в проигрыше. Дараяваушу пришлось брать свою страну с собой, и было видно, как его раздражает ее постоянное присутствие, как она шепчет ему то, что он должен сказать, что должен сделать. Ведь именно Дамаспия приказала идти по Западному берегу Ахшаены, именно она додумалась забрать все греческое население Кападоукьи с собой. И лишь сам Дараявауш приказал некоторым грекам плыть до Истра через Ахшаену. По сути, он сделал не так уж и много, ведь все его решения были согласованы с Дамаспией. Они подчиняли один народ за другим, разве что пришлось повозиться с одним племенем, гетами, как называли их греки. Жаль, что в самом Юнане не получилось побывать. Но от этого никто не страдал, да и Дамаспия понимала, что ее желания не перевесят желания народа. Но если с Дараяваушем все понятно, то что же здесь забыла сама Дамаспия? Разве в ее памяти не отпечатался момент сокрушительного поражения? О нет, это воспоминание было еще свежо, но разве хорошо жить в страхе из-за событий прошлого? Пожалуй, она прибережет страх для других. Возможно, ее цель заключалась в том, чтобы напомнить ему о себе и о своем государстве. Что одно поражение не означает отказ от заветной мечты. Разумеется, она грезила об объединении всех ариев в одно большое государство, но на пути стояли скифы, которые не собирались сдаваться просто так. Но дело было плохо, ведь кочевники в открытую схватку с персами не вступали, а лишь бегали от них, еще и наглым образом совершая нападения на отдельные отряды. Это порядком утомило и Дамаспию и ее людей. А это проклятое племя все водило их за нос, отступая то в одну сторону, то в другую. В очень скором времени, девушка начала понимать, что ее мечте сбыться не дано. Видимо, такова воля богов, раз уже несколько вторжений в Скифию заканчиваются неудачно. — Иди и поговори со своим названным братом! — Однажды в гневе заявил ей Дараявауш. — Сколько раз мы упускали их из виду, хотя наше войско в разы превосходит число этих степняков! Эта проклятая земля никогда нам не подчинится! И Скиф не станет выполнять наши требования, ни твои, ни мои! Он как был, так и есть независим! Да, Дамаспия прекрасно понимала его гнев. Мечты о славной стране, где правили бы арийцы, рушатся, еще даже не успев воплотиться. Разговаривать с этим варваром не хотелось, но пришлось. — Что-то я больно часто стал видеть тебя, Дамаспия. — Усмешка долетает до нее, а эту ухмылку так и хочется стереть с лица сильным ударом. — Видимо, мое предупреждение ты забыла. — Жаль, что ты так и не вступил с нами в бой, Скиф. — Она смерила его уничижительным взглядом. — Я отступаю только из-за того, что мои воины устали бегать за твоими трусами! — Его повязка чуть колыхнулась, когда тот засмеялся, но ответил: — Я всего лишь кочую, как делал это многие годы тому назад, но никак не убегаю от тебя. — Ответил Скиф и улыбнулся. Ушли они ни с чем. Но зато получили ценные сведения и продвинулись настолько глубоко внутрь страны степняков, что это позволило вписать их в перечень покоренных народов, хоть это и было не так. Но Дараявауш не стал жалеть своих людей: оставив одного из своих полководцев, он уехал домой, а тому повелел завоевать Фракию(каков гордец, не может вернуться в родную страну и без капли завоеваний!) Фракия — горная местность, по юнанским легендам, получившая название из-за колдуньи Фракии, дочери бескрайнего Океана и Парфенопы, наследницы Аркадии. Сдалась ему эта Фракия, но царь был непреклонен. Дамаспия дала согласие и на это, но все же понимала, что это может дорого им обойтись. Э́ллас, Греция, а за ним и Ромул, могут неправильно воспринять сию вольность, а ей этих проблем не надо. С другой стороны, они широко продвинулись в Скифии, и задержка во Фракии может напустить страх на них. Хотя юнов еще попробуй напугать: у них и своих проблем хватает. Смелый и вспыльчивый воин Лакедемо́н, мечущийся туда-сюда Каранос, спокойный, но на самом деле хитрый и жестокий Эллас и еще многие другие, имен которых Дамаспия не в силах была запомнить. И между всеми ними была какая-то недомолвка, которую не в силах устранить никто кроме них. Но это, похоже, затянется на долгие годы, поэтому нападение на эллинов было бы весьма кстати. Возможно, надо бы и поговорить с ними, хотя бы с Элласом (тот больше всех склонен к переговорам), но Дамаспия понимала, что время для разговора еще не подошло. И нет, она не боится и не робеет при виде мужчины. Но однажды ей довелось вести разговор со Спартой, и тогда она чуть не сгорела от стыда, ведь тот буквально раздевал ее взглядом. Македония такой же, но если Лакедемон смотрит открыто, то тот украдкой, а это раздражает еще больше. Ах, как же трудно быть женщиной в их время! Как бы то ни было, Фракия и Македония подчинились Персии и вошли в ее состав под названием Скудра. Это не могло не радовать Дамаспию: раны на теле зажили, болезненная худоба исчезла, будто бы ее и не было, волосы стали мягкими, а когда она проводила по ним руками, призывая флаг, то тот был намного ярче, чем раньше. Что ж, спасибо Дараяваушу за это                                     *** Она знала, что никто не будет мириться с ее могуществом. Проклятые юны! Восстание ионийцев подкосило ее власть в мэонийских землях. Они прошли к Кипру, а этот наглый мальчишка, Дионисиос, перешел на их сторону. Но ничего, и ему воздастся за это. Дионисиос перебежал в лагерь к своему отцу, забыв о том, кто его воспитал. Дамаспия видела мрачное лицо Финикии, когда речь заходила о восстании на Кипре. Но надо поблагодарить Эшмуна на верность, ведь когда восставшие начали теснить персов, тот отправил им на подмогу свой флот. Но не смотря на весь размах восстания, персам удалось его подавить, пускай и с трудом. В какой раз Дамаспия убеждала себя, что не стоит думать о поражении раньше начала войны. Но также она начала понимать, что пока живы греки, на ее земле не будет спокойствия. И ах, как смешно, но Эллас прислал ей гонца, который от имени всех греков призывал ее сдаться. Какая наглость! Проигравший просит победившего сдаться! Нет, она не будет сдаваться, не теперь, когда подчинена вся Мэония и Кипр. Да, она понимала, что саму Элладу взять вряд ли получится, и Марафонская битва это показала, но Дамаспия знала, что они с ним еще встретятся, как и встретились их интересы. Никому не нужен сильный противник под боком, и в этом она с юнами полностью согласна.