***
До следующего концерта остаётся три дня, и Джису волнуется. Не перед самим выступлением, а перед появлением Хэина. И она не знает, тревожится ли она из-за того, как реагирует её сердце и тело на бывшего возлюбленного, или из-за страха перед тем, что этот человек, никогда не думавший о том, как портит своим поведением ей жизнь, может появиться перед Джехёном. Все эти дни Хэин не давал о себе знать, и Джису могла немного расслабиться. Но дочь, которая, возвращаясь из садика, первым делом бегала в комнату, чтобы послушать музыку, что ей записал Хэин, или каждый вечер просила мать позвонить парню, чтобы пообщаться с ним, не давала её покоя. Как бы Джису не пыталась вновь забыть его, Дальби всегда невовремя напоминает ей о нём. До прибытия дочери из садика час, и у Джису свободное от репетиций и тренировок время. Слишком сильно привыкшая к вечной болтовне Дальби, которая постоянно рядом, Джису ощущает то, как ей становится одиноко и скучно без неё. И чтобы как-то занять время перед тем дочь вновь озарит пространство своим громким смехом и рассказами о том, что они делали в садике, Джису заходит в её комнату. Идеальный порядок с разложенными по местам игрушками говорит о том, что домработница ответственно делает свою работу. Джису, с детства вынужденная самостоятельно убираться в квартире и готовить, слишком быстро привыкла к услугам работников. Но их сервис лишают её привязанности к дому. Сев на кровать дочери, Джису замечает на тумбочке те самые наушники с кошачьими ушками и берёт их. Недолго смотрит на них, чуть поигравшись с кнопкой, включающей подсветку, и в итоге надевает их, включая музыку. Все эти дни она не интересовалась тем, что именно слушает Дальби, и лучше бы она продолжала оставаться в неведении. Джису не знает, специально ли Хэин это сделал, но первой начала играть та самая песня, которую он впервые сыграл ей на гитаре. После начала их отношений и во время совместного проживания он часто ставил ей песни этого бэнда, и слёзы неосознанно катятся по щекам девушки. Она ложится на кровать, прижав колени к груди в позе эмбриона, и горько плачет, скучая по тем дням. Тогда её жизнь была намного сложнее, а неизвестное будущее лишь пугало. Но Джису было хорошо. Она была счастлива рядом с Хэином, она так и не смогла вновь прочувствовать этот сладкий вкус. Несмотря на всё, чего она смогла добиться, несмотря на достижение своей мечты и нахождение рядом любимой дочери, Джису продолжает ощущать холодную пустоту, которую Хэин смог когда-то полностью собою заполнить. Одна песня сменяется следующей, и она не забыла ни одну из них. Джису даже умудряется подпевать солисту, хорошо помня слова, и удивляется самой себе. После своего отъезда она больше не слушала этот жанр музыки, но, казалось, привитая Хэином любовь к софт-року просто затаилась глубоко внутри, ожидая подходящего момента, чтобы вновь окутать девушку нежностью своих мелодий и слишком жизненной лирикой слов. — Вот ты где. — Парень, вставший у порога и ярко ей улыбающийся в ожидании, застаёт Джису врасплох. Она лежит лицом к двери и старается вытереть слёзы об постель, выключая музыку в ушах. Джису ощущает себя изменщицей и предательницей, хотя просто слушала музыку. — Джехён, ты же должен был прилететь через два дня, — удивляется она, снимая наушники, и нехотя встаёт на ноги. — Решил подольше побыть со своими девчонками, — усмехается он и берёт Джису за ладонь, когда она подходит к нему. Когда незнакомая домработница открывала ему дверь, он ожидал увидеть хотя бы свою жену, в восторженном настроении прыгающей к нему в объятиях. Все эти годы он мечтает, чтобы после гастролей Джису встречала его таким образом. Но несмотря на то, что она отвечает на его поцелуи и принимает его в постели, Джису продолжает быть холодной и отчуждённой. И сейчас, когда он видит её влажные глаза и странную насторожённость в выражении лица, Джехён думает, не случилось ли что-то или она просто так сильно не рада его видеть. В последний раз они общались вчера вечером, втроём по видеозвонку, и Джису ничем не выдавала своего мрачного настроения. — Я скучал, — произносит он и нежно целует в губы. Джису лениво отвечает ему. Она раньше этого не замечала, но поцелуи мужа сейчас кажутся ей такими пресными и не будоражат ни единый нерв в её теле. Это её тревожит. Ведь одно лишь присутствие Хэина рядом может вызвать ураган возбуждения в каждой её клеточке. — Всё хорошо? — спрашивает он, посмотрев ей в глаза, и гладит по щеке. — Эта новая домработница… ээ… Госпожа У, кажется. Она сказала наша малышка в садике и её заберёт новая няня. Что-то случилось? — Всё в порядке, — Джису качает головой и пытается спрятать своё грустное лицо, обняв парня и прижавшись к его груди. Это всё не то. Джехён так и не смог вызвать в ней тех чувств, о которых она грезит, которых она, раз попробовав, внезапно лишилась. — Ты виделась с моими родителями? — спрашивает он, пытаясь угадать причину, по которой его жена лежала в кровати их дочери и плакала. Джису редко плачет. По крайней мере, при нём. И на самом деле, ему хочется быть тем самым утешением, при котором она не боялась бы показывать своих истинных эмоций. В ночь, когда они узнали о том, что Хэин виноват в смерти матери Джису, Джехён с трудом сдержался, чтобы не остаться в квартире одноклассника и не позвать охрану отца. Чтобы они избили его до полусмерти и в этот раз бросили в такой глуши, из которой он никогда бы не вернулся. Но Джехён должен был быть с Джису. Защитить её от него, отгородить, спрятать. И когда несколько месяцев назад она изъявила желание вернуться в Сеул и, даже не посоветовавшись с ним, уже договорилась с корейским руководителем одной из местных антреприз, он был категорически против. Они переехали во Францию ради лучшей жизни, ради того, чтобы забыть прошлую и начать новую. Джехён не понимал, почему Джису решила вновь посетить те места, которые напоминали бы ей о худших днях её жизни. Но его жена редко его слушается. И он был лишь вынужден поехать с ней. В этот раз Джехён никогда её не бросит. Да и родители очень рады тому, что сын и его семья переедут к ним. Так они считали, пока Джису не изъявила желание снять апартаменты в центре города. То бишь подальше от свёкра и свекрови. И в этом Джехён был вынужден поддержать жену, хоть и им пришлось пройти через немало ссор и обид, которые они никогда не показывали перед дочерью. Оттого Джехён иногда не понимал, что именно к нему чувствует Джису. Играет ли она ради Дальби или реально привязана к нему? Одно она точно не делает даже ради игры: Джису никогда не признаётся ему в любви, сколько бы этого не делал Джехён. — Нет. Не хочу выслушивать опять их просьбы о том, что Дальби должна жить с дедушкой и бабушкой, — раздражённо отвечает Джису, отходя от парня, и выходит из комнаты. — Поэтому ты отказалась нанимать домработницу, предложенную мамой, и нашего водителя? — спрашивает Джехён, хоть и не желает сейчас ссориться при чужом человеке. Он не знает госпожу У, которая сейчас готовит ужин на кухне, и не хочет с первого дня их знакомства выдавать того, что они с Джису не ладят. Хоть и этика работника не позволит ей проговориться Дальби об этом. С одной стороны, он даже рад, что Джису не согласилась нанимать кого-то по рекомендации родителей, ведь они, скорее всего, будут следить за тем, как обстоят отношения между сыном и невесткой. Родители хоть и никогда за эти годы не упрекали его в том, что он в итоге женился на безымянной сироте, мать которой занималась проституцией и принимала наркотики, а сама невестка слишком дерзкая по отношению к старшим и иногда не стесняется показывать своего неуважения к мужу, частенько не считаясь с его мнением, они определённо недовольны их браком. Отец в жизни не позволит сыну развестись, ведь это клеймо в его карьере в разгар выборов, когда он метит в депутаты. Поэтому им остаётся лишь изнутри контролировать их жизнь, как они всегда делали ровно до того момента, пока всё пошло не по плану и Джису не забеременела. — Да, — честно отвечает Джису, даже не сомневаясь в том, что вопрос был риторическим. Джехён прекрасно знает о её отношении к его родителям. — Дальби с минуты на минуту вернётся, — произносит она, когда они входят в гостиную, и ощущает, что между ними нарастает напряжение, которое может вот-вот привести к очередной ссоре. Джису слишком уставшая и чересчур много думала о Хэине, чтобы сейчас ссориться с мужем. Ещё несколько дней назад она чуть было не изменила ему, находясь в интимной обстановке с другим парнем, поэтому не хочет сейчас думать о том, что зря тогда этого не сделала. Джису оставалась всё такой же. Уходила от разговора, пыталась закрыть тему, так и не развив её, отказывалась выяснять отношения и давать Джехёну хоть какой-то шанс. Это злит. И несмотря на усталость после перелёта и планы провести тихий ужин в компании весёлой дочери, а ночь в объятиях любимой жены, он не хочет на этом останавливаться. — Госпожа У, можете не готовить. Мы будем ужинать в особняке моих родителей, — громко оповещает он женщину, чуть повернув голову в сторону кухни, и возвращает недовольный взгляд на девушку, которая удивлённо раскрывает глаза. — Я не пое… — начинает было Джису, чтобы сказать, что она не поедет к его родителям и само собой не позволит Джехёну взять Дальби с собой. Отпускать их вдвоём она тоже не хочет, так как уверена, что его родители в её отсутствие будут говорить при дочери за её спиной или обсуждать её мать. — Папá! — В квартиру быстрыми громкими шагами вбегает Дальби и уже прыгает в объятия отца, поднимающего девочку на руки. — Малышка, — бормочет он, когда маленькие, но сильные ручки крепко обвиваются вокруг его шеи. — Ох, как ты выросла. — Да, онни измерила сегодня мой рост, я выросла на 2 сантиметра, — хихикает Дальби, целуя отца в щёку, и, когда Джехён опускает её на пол, бежит за поцелуем к матери. — Добрый вечер, — произносит та самая онни, вежливо поклонившись отцу своей подопечной. Гоын уже общалась с Джехёном по видеозвонку, так как он изъявил желание посмотреть на человека, которого Джису так поспешно нашла и наняла на роль няни, так и не объяснив того, как получилось, что предыдущая не справилась со своей работой. Парень так же кивает ей с надменным выражением лица и поворачивается к Джису, которая, сидя на корточках, помогает дочери снять рюкзак. — Дальби, малышка, не разувайся. Мы едем к мами́ и папи́, — информирует он, пронизывая Джису наглым взглядом. Она поднимает на него голову, чуть нахмурив брови, и быстро сменяет выражение лица на улыбку, когда Дальби радостно прыгает на месте. Джехён хорошо знает, что Джису не будет спорить при дочери и уж тем более отказываться идти, и ловко этим пользуется каждый раз.***
Хэин сидит в кресле босса, думая о том, что надо было самому вызваться и поехать в Гонконг. Несмотря на то, что переговоры с мафией, с которой Сынджо договаривался о поставке мета, прошли удачно, они не сразу поладили и об этом говорит его сломанная нога и изуродованное лицо. Гёхван определённо на это посмеялся бы, отшутившись тем, что с характером Хэина они не просто не смогли бы договориться, так ещё попали бы в чёрный список гонконгской мафии. Но парень уверен, что по крайней мере, ему не пришлось бы ждать того, чтобы босс вышел из вынужденного больничного, на который его посадила Юджин, запрещая появляться в офисе. На самом деле, Хэин думал, что если б он два месяца назад уехал в Гонконг, и остался бы там, чтобы завести дружеские отношения с производителями, то может он вновь не встретил бы Джису в Сеуле. Впустив после стука в дверь посетителя, Хэин тяжело вздыхает, увидев, что за порогом стоит Юджин, которая по-хитрому улыбается и держит в руке папку с файлами. Эта женщина опять что-то задумала, и он знает, что никогда не будет подготовлен к её новым идеям. Но нужно отдать ей должное. Без Юджин они со своей компанией так не развились бы. — У меня есть новость, — начинает она, садясь в кресло перед столом, — уж не знаю, насколько хорошая, — тихо добавляет, на что Хэин вопросительно поднимает бровь. — Уложись, пожалуйста, за полчаса. У меня кое-какие планы на вечер, — отвечает он, устраиваясь поудобнее в кресле, к которому уже начинает привыкать. — Хотя бы мне при мне не скрывайся. Я же самолично заказываю тебе билеты на балет и знаю дни и время каждого из концертов, на котором выступает Джису, — усмехается Юджин, которая, ещё не начав объяснять суть новости, уже предугадывает его реакцию. Да и она сама не сразу согласилась на эту идею, однако прагматик внутри неё редко заботится о негативных последствиях её действий в работе. — Я говорила утром с Джехёном, — быстро произносит Юджин и не удивляется раздражённому выражению лица Хэина. — Что?! — Мы с ним сегодня случайно столкнулись в центре искусств. Он извинился за то, что из-за него меня уволили и мы немного пообщались. И… не знаю, в курсе ли ты. Джехён сейчас в основном занимается постановкой балетных номеров, и они с женой сейчас работают в одной труппе. Хотя, конечно, ты в курсе этого, ты же у нас теперь большой поклонник балета. В общем, антреприза, в которой они недавно начали работать в этом центре искусств ищет спонсора, — хихикает она, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но делает лишь хуже, ведь взгляд парня с каждым словом мрачнеет. — И… — она на секунду запинается, опустив глаза, ведь слегка побаивается его внезапной реакции, которая обязательно будет негативной, — когда он узнал, что я работаю в крупной компании, которая ищет организации для финансирования, предложил нам спонсировать их предстоящие концерты, — последние слова вырываются из уст женщины почти неслышно, словно не она занимается пиаром в этой фирме, а Хэин. — Что?! — Хэин вскакивает на ноги, разъярённо уставившись на Юджин, и уже предугадывает её ответ. Но он всё ещё надеется на то, что она послала Джехёна к чёрту. — И я согласилась, — подытоживает она, продолжая сидеть на месте, и поднимает на парня голову. — Что?! Как ты… — Сынджо сам сказал дать согласие, — оправдывается Юджин, и этот ответ заставляет Хэина ещё сильнее поразиться тому, что сейчас происходит. Боссу там в Гонконге какой-то нерв порвали при избиении, это точно, ведь он должно быть сошёл с ума, раз согласился на это, прекрасно зная, как Джехён чуть не погубил их. — Что, блять?! — Может, уже перестанешь «что-кать»? — устало спрашивает Юджин, потирая переносицу, и глубоко вбирает воздух в лёгкие, теряя самообладание. Она говорила Сынджо, что, может, это не самая хорошая идея и лучше не соглашаться. Но её будущий муж безумец, и она любит это качество в нём. — Да я, вашу мать, слов других не нахожу, — раздражённо отвечает Хэин, не зная, куда выплеснуть свою злость. Ему несдобровать, если он скажет Юджин лишнего. — Да как этому ублюдку вообще такое в голову могло прийти! Что ты вообще делала в этом центре искусств? — спрашивает он, резко повернувшись к женщине, и с подозрением в глазах уставляется на неё, нахмурив брови. — Шла забирать твои билеты на сегодняшний концерт, — неуверенно лепечет женщина, сминая пальцами папку в руке. — Нуна, кому ты втираешь? Билеты тебе курьером прямо в офис отправляют, — рявкает на неё Хэин, с силой ударив кулаком по столу. — Что? Решила вернуться к старому и опять под меня копаешь? — Да, — кивает Юджин и встаёт на ноги, уверенно посмотрев на него. Ей не нравится ощущать себя беззащитной девчонкой рядом с этим парнем, хоть и формально сейчас он считается её начальником. — Но не для того, чтобы навредить. Честно. А чтобы знать, как потом защитить. Это моя работа. Предугадывать наперёд шаги, чтобы быть подготовленной к потенциальным ударам, — отвечает она, оскорблённо смотря на Хэина, ведь реально хотела лишь разузнать о том, связывает ли его с Ким Джису какие-либо отношения, которые могут создать скандал, ведь девушка теперь медийная личность. — Ты каждую неделю ходишь на балет. Само собой, я должна была что-то заподозрить. Я, конечно, потом передумала, честно. Но Джехён уже отправил мне контакты директора антрепризы, и Сынджо сказал, что это блестящее место, где можно отмыть деньги и зарекомендовать себе культурный имидж. Да и сам посмотри. Если Джехён захочет опять покопаться в наших аферах, у него не получится обвинить нашу компанию в этом, ведь он будет так же замешан в этом деле. А я думаю, Хэин, учитывая то, как ухлёстываешь за его женой, он захочет это сделать. — Ага, теперь я виноват в этом всём? — устало спрашивает он, ощущая, как от резко нахлынувшей ярости устаёт тело, и садится обратно в кресло, откинувшись на спинку. — Откажись, пока не поздно. — Поздно. Завтра утром мы с тобой едем подписывать контракт, — отвечает она, довольно улыбаясь. Она видит в его глазах то, что он согласен с тем, что это может оказаться вполне удачной сделкой. — Что?! — повторяет он и от злости громко смеётся. — Я? Ты с ума сошла?! — Формально, ты сейчас заместитель генерального директора, а так как сам директор на долгосрочном больничном, подписывать контракт с театральным продюсером, директором антрепризы и с адвокатами будешь ты. — Нет, это бред какой-то, — он отрицательно качает головой и, нахмурившись, смотрит на часы. Ему нужно выходить через десять минут, иначе он опоздает. А в зал после начала концерта не пускают. — Джехён знает, что ты работаешь у нас? — спрашивает он, делая акцент на последнем слове. Юджин отрицательно качает головой и легко пожимает плечами. — Когда он узнает, что я руковожу компанией-спонсором и вообще имею хоть какое-то к ней отношение, он ни в коем случае не позволит этому сотрудничеству случиться. — Ну когда он узнает, контракт уже будет подписан, — спокойно отвечает Юджин, совсем не волнуясь на этот счёт. Ей даже плевать на то, что Джехён может узнать о том, что она связана с наркоторговлей, хоть и занимается лишь делами подставной компании. Она слишком сильно любит Сынджо и даже в какой-то степени благодарна Джехёну за то, что из-за него ей встретился этот мужчина. — Да и ты не беспокойся. Я хорошо поработала над твоим делом. Молодой провинциальный парень в школьные годы начал работать в тогда ещё маленькой местной фирме и за каких-то пять лет смог дослужиться до заместителя генерального директора крупной компании в столь юном возрасте. В принципе, это всё является правдой. Ты прекрасно справляешься, Хэин, — говорит она, посчитав, что этого парня иногда нужно хвалить, потому что он слишком измучил себя работой. Теперь она понимает, что причиной этому могла быть неудавшаяся личная жизнь. — Джехён никогда самостоятельно не докажет твоего причастия к наркоторговле. — Потому что ему не будешь помогать ты? — усмехается Хэин, понемногу свыкаясь с этой идеей, и, обдумывая в голове выгоды в виде внимания потенциальных клиентов, готов признать, что эти будущие муж и жена настоящие гении. — А то, — смеётся Юджин, радуясь тому, что беседа прошла вполне сносно. — Ну всё, теперь можешь идти на свой балет. Надеюсь, ты ещё не затащил Джису в постель? — в шутку спрашивает она, но всё равно настороженно хмурится. — Я очень благодарен за то, что ты следишь за моей сексуальной активностью, но прошу тебя, оставь её в покое. Я могу на тебя рассчитывать в этом плане? Хэин смотрит на встающую на ноги женщину снизу вверх, и его глаза, полные мольбы, лишь сильнее убеждают Юджин в том, что у этого парня не просто физическое желание к балерине. Она не может понять, что именно он к ней чувствует и что может так крепко связывать его с ней, но всё равно согласно кивает, давая обещания больше не лезть в эту тему. Юджин уверена, что Сынджо что-то знает об этом, а значит, нужно будет расспросить его, хоть он и вполне скрытен, когда дело касается Хэина. Она видит, что этот парень дорог ему, но ещё не определилась в качестве кого: близкого друга или ценного работника. Хэин следит за тем, как Юджин выходит из кабинета, и, покрутившись на стуле, уставляет взгляд в панорамное окно, открывающее зачаровывающий вид на городские огни тёмным вечером. На коленях у него лежит папка с информацией о центре искусств, антрепризе, труппе и соглашение о спонсорстве. Хэину нужно подготовиться к завтрашней встрече, а значит, он должен будет пропустить сегодняшний концерт. Упоминание Джису вновь тревожит ему эмоции дискомфортным ёканьем внутри. Он надеется, что она не узнает об этой сделке, но решает, что в этот раз не будет скрывать правду и признается, что всё ещё занимается наркоторговлей. Это лишь сильнее разобьёт ей сердце, и, может, тогда Хэин сможет наконец перестать крутиться в её жизни, чтобы хоть как-то облегчить её боль.