Невольный свидетель

Время визита в другую семью Фили пришло слишком быстро. Дом тети Тани и дяди Славика встретил их скорее равнодушно, нежели радушно. Он определенно жил своей хаотичной жизнью, и ни Марат, ни Филя туда особо не вписывались. Особенно держащийся чуть в стороне Марат. — Филя, проходи. — Тетя Таня кинулась шебутливо обнимать сына, но, даже глядя ему в глаза, умудрялась смотреть сквозь него. Как будто это был не человек, а ожившая тумбочка. Она взяла его лицо в руки, повернула посмотреть, нет ли корочки у линии волос, поскребла лаковым ногтем тыльную сторону его ладоней, покрытых цыпками. — Как там твоя экзема, лапонька, опять разыгралась с холодами? Филя, что-то тихо шепча, вывернулся из объятий и еще более неловко поздоровался с дядей Славиком, торжественно распростершим руки для приветствия, как если бы Филя был его заблудшим и заново найденным сыном. Марат чуть замешкался, примериваясь, надо ли готовиться к объятиям и ему или лучше поздороваться сухо и спокойно. Наверное, перед тетей Таней стояла та же дилемма — особого тепла в ее глазах Марат не различил. Но, ведомый интуицией, по наитию показал, что рад ее видеть — все-таки она член семьи, — и аккуратно приобнял сам, притягивая к себе и легонько похлопывая по спине. Тетя Таня засмущалась, как будто он не здоровался, а флиртовал с ней. — Ой, Марат, как вырос-то!.. Завидный жених! — одобрительно сказала она и поцеловала Марата в висок. От дыхания и губ, коснувшихся немного отросших, чуть вьющихся волос, по спине побежали неприятные мурашки. — Давно мы с вами не виделись, — кивнул ей Марат и шагнул навстречу дяде Славику, широким жестом протягивая руку для пожатия. — Приятно познакомиться, Станислав Анатольевич. Тут с кухни раздался звон разбитого стекла, обиженный вой ребенка, и тетя Таня тревожно обернулась, а дядя Славик, посвистывая и засунув руки в карманы поношенных джинсов, спокойно отправился выяснять, что случилось. Марат нечаянно остановился взглядом на профиле мачехи, сейчас значительно меньше, нежели ранее, похожем на изящную камею. Он впервые обратил внимание на контраст между ней и матерью — словно нарочито подчеркнутый, до комичного. Правда, никогда раньше он не замечал, что кудрявые блондинистые завитки тети Тани — дело рук искусного парикмахера. Не всматривался, как в лицах Милы и Фили отражаются ее черты: тоненький нос и узкий подбородок у обоих от нее, хотя мимика и глаза отцовские. Чопорная, как цыпочка, на высоких каблучках — даже в домашних тапках с пушистыми помпонами — и в блузочках с воланами и рюшечками. Да уж, если так посмотреть, то отец словно старался выбрать назло матери — чернобровой, смелой, бесстрашной даже. Противоположность. Какая ирония: не спасло. * Из кухни как раз повеяло съедобным. То, чего Марат ждал больше всего от этой поездки: тетя Таня всегда кормила как на убой, хотя сама часто сидела на диете. Запах исходил от духовки: не иначе, их ждало мясо под шубой. Марат осторожно глянул внутрь, не торопясь появиться из полутемной прихожей в проеме приоткрытой двери. Рыдала девочка с зачесанными в тугой хвост волосами, почти ровесница Милы. Она выла зло, напряженно, глаза сузились в щелочки, лицо покраснело. Маришка. Коротко стриженный мальчонка лет восьми-девяти прыгал по полу на корточках, упираясь кулаками в пол, — судя по уханью, он изображал из себя гориллу. Андрей. Похоже, он только что полез на кухонный шкаф, который, похоже, качнулся — должно быть, из него и вылетело то, что теперь было прозрачными синими осколками на полу. Вполне знакомый сценарий. Дядя Славик безмятежно пытался уговорить детей замолчать, мягко выставив вперед ладони. Андрей, совершенно игнорируя его, схватил горсть острого синего стекла и швырнул его в направлении Маришки. Девочка зарыдала еще отчаяннее и возмущеннее. Только что вошедшая тетя Таня всплеснула руками и бросилась утешать падчерицу, а дядя Славик с сердитым вздохом последовал за умчавшимся вглубь квартиры Андреем, шаркая тапками. Победоносный хулиганский гогот сменился воем еще до того, как его нагнал взрослый: каким-то образом Мила (уехавшая к матери раньше и прячущаяся в комнате) сумела дать отпор сводному брату, хотя бы частично порушив его планы. Дядя Славик наконец изловил сына за шкирку и поволок за собой в ванную. Андрей тут же перестал реветь и вновь начал кривляться, издавая издевательские животные звуки и убедительно имитируя флатуленцию. Затем начал строить рожи своей руке: из порезов показалась кровь, и он двигал пальцами так, чтобы царапины расходились кровавыми улыбками. Марат убедился, что дядя Славик идет Андрея промывать и заклеивать пластырем, и только после этого посмотрел на Филю. Было вполне понятно, почему Филе не улыбалось жить с мамой. Сердце тяжело заныло. Младший брат перехватил его взгляд, угрюмо и отрешенно. — Пойдем, поздороваемся с Милой, — сказал он Марату. Филя вошел в большую детскую первым. Дверь была чуть приоткрыта; стоило ему открыть ее полностью, как на него сверху посыпались большие пластмассовые кубики — по счастью, полые внутри. Слева от двери был построен домик из коричневых диванных подушек истертого бархата. В проеме этой крепости, служившем то ли окном, то ли дверью, тут же раскрылся черный зонтик. — Ой, Филя, это ты, — сказала Мила, выглядывая из-за гребня зонтика на звук тихого оханья — Филя не был готов к засаде. — Аккуратно, на полу стекло. А ты без тапок. Марат! Она радостно взвизгнула, выламывая стену диванно-подушечного замка, и вылезла из-за баррикады, хотя на ней тоже были только розовые носочки. Ни стены, ни стекло ее не остановили — она бросилась на шею старшему. — Интересно вы тут живете, — отметил тот, поднимая девочку «на ручки». Мила властным взглядом окинула комнату. — Ты здесь раньше не был, да, Марат? — Первый раз, — подтвердил тот. — Понятно. Значит, ты не знаешь, как тут, — заявила она. — Ты в порядке? — тихо поинтересовался Филя у сестры. — В полном, — задрала нос Мила. — Не попал в тебя? — уточнил Филя. Мила фыркнула. — А в меня не так просто попасть! — Вижу, — спрятал улыбку Марат, явно оценивший фортификацию. — Норм ладите, значит? — Нет, — гневно откинула волосы назад Мила. — Андрей сжег понечку! Над газом! Представляешь?! — Кошмар какой, — помрачнел Марат. А Филя только шипяще выдохнул. Губы Милы начали изгибаться, несмотря на явные усилия удержаться, а глаза наполнились слезами. — Так что теперь ему надо меня побаиваться, — упрямо объявила она. — Определенно, — подтвердил Марат, обмениваясь взглядами с Филей. — Поставь меня на пол, — повелела Мила, — пойдем, я тебе тут все покажу.