И снова дождь

— Бля-ядь, — Юра посмотрел на телефон — проспал. Открыл сообщение от однокурсника: «Дашь списать социологию?». Вздохнул — он и сам ничего не сделал. Ответил: «В жопу иди». Потом вскочил с кровати и зашлёпал босыми ногами в ванную. Умылся холодной водой, даже не стал настраивать, чтобы тёплой была — быстрее проснётся. Пока чистил зубы, рассматривал прыщ, который на подбородке вскочил, и хмурился. Вот говорят, если на носу — значит, влюбился кто-то. А если на подбородке? Хоть бы к зачёту по экономике. Юра вытер лицо полотенцем, криво улыбнулся отражению в зеркале и выскочил из ванной. На кухне уже сидел дед, пил свой мерзкий чёрный кофе без молока и смотрел телевизор. — Юрочка, доброе утро. — Деда, ты чего меня не разбудил? Юра потрогал чайник — холодный. Значит, без чая обойдется. — А я думал, тебе опять ко второй, — дед пожал плечами. Юра прикусил губу. Вообще-то, ему всегда надо было к первой паре, просто иногда он ленился, а деду говорил, что ко второй или третьей. Тот внуку доверял, расписание его не смотрел. Но сегодня опаздывать нельзя, сегодня был зачёт по экономике у Зайкина. Препод такой противный, до каждого слова докапывался и сто уточняющих вопросов задавал. И не списать у него никак. Юра всю ночь зубрил термины, пока не вырубился прямо с тетрадкой в кровати. — Садись и поешь нормально, — велел дед, оторвавшись от телевизора. Там как раз говорили про погоду: питерская привычная — ебучие дожди. — Опаздываю! — бросил Юра. Зацепил булочку со стола — по пути съест — и побежал одеваться. Если бы кто-нибудь сейчас спичку зажёг, Юра бы наверняка успел переодеться, пока она догорает. Повесил на плечо рюкзак, стянул с вешалки плащ и открыл дверь. — Деда, я побежал! Хлопнул дверью и поскакал через ступеньку. Пропуск забыл. Юра похлопал себя по карманам — ну да, точно выложил куда-то. Ну и ладно, хуй с ним, кто-нибудь пропустит. И наушники не зарядил, будет теперь ехать в метро и слушать тупую болтовню. Но главное — к Зайкину успеть. По пути Юра натянул чёрный плащ, пропел про себя дурацкую песню из мультика: только свистни — и он появится! Выскочил из подъезда. Дождь Юру жалеть не стал, сразу мазнул мокрыми каплями по лицу, рукам и везде, куда смог дотянуться. Мокрые прядки прилипли к лицу — отрезать бы их, наверное, да Юре нравится, как волосы отросли. Он будто бы даже старше выглядит. Да и вообще длинные волосы — это круто! И похер, что там кто думает и говорит. Юра бы ещё и ухо проколол, но это попозже, в следующем году. Его оттолкнул ребёнок — будто из ниоткуда возник — и Юра попятился, едва не споткнувшись о бордюр. Оттолкнул и прошмыгнул в арку. Проклятая малышня! Юра детей не любил: вечно они путались под ногами и мешали, а этот ещё и наглый не по годам. Нос не дорос толкаться. Юра хотел уже высказать всё, что он думает об этом ребёнке, как в арке раздался визг тормозов, а потом звон разбитого стекла. Юра завернул в арку и замер. Мотоцикл — чёрный, крутой! — стоял поперёк дороги, его водитель спешно спрыгнул на землю и стянул шлем. Ребёнок сидел на дороге и плакал. Ругать его Юре резко перехотелось. — Смотри, куда едешь! — крикнул он мотоциклисту. Из-за арки получилось даже слишком громко — Юра не ожидал. Тот подбежал к ребёнку, присел перед ним на корточки. Мелкий съежился и закрыл лицо руками — испугался, что ли? Юра бы тоже испугался, если бы его чуть не сбила такая махина. Но ныть бы не стал — не любил он этого. — Ты в порядке? Болит что-нибудь? — мотоциклист протянул руки к мелкому, но трогать его не стал. Юра сделал несколько шагов и услышал хруст стекла под подошвой. Посмотрел вниз. На асфальте лежал разбитый стеклянный шар — у Юры в детстве тоже такой был: потрясешь его, и будто бы хлопья снега опускались на домик. Куда делся интересно... В детстве Юре эта игрушка нравилась, а потом он вырос и всё, кроме игрушечного тигра, раскидал по коробкам да отвёз на дачу. Хватит уже, большой мальчик. А сейчас почему-то почувствовал лёгкую ностальгию — надо будет к новому году этот шар привезти обратно. Пусть стоит. — Не ударился? — продолжал допытываться мотоциклист. — Игрушка его разбилась, вот и ноет, — фыркнул Юра, пиная носком кроссовка стеклянный осколок. Ребёнок, заметив это, зарыдал ещё сильнее. Юра вдруг вспомнил, что опаздывает к Зайкину. Чëрт! И надо было кретину на мотике именно в этот день появиться в арке его дома! Юра тихо выругался, перешагнул разбитый шар, обернулся — мотоциклист всё пытался ребёнка утешить. И побежал к метро, натягивая на голову капюшон. К Зайкину Юра опоздал. — Плохо, Плисецкий, — покачал тот головой. — Жду на пересдачу. Юра сжал зубы. Он был насквозь мокрым, в каждом кроссовке собралось по Байкалу, и под ним мгновенно образовалась лужа. И эта пробежка под ливнем была зря? Дверь перед его носом закрыли, даже не утруждаясь выслушать объяснения. Юра поплëлся на следующую пару. В желудке урчало — булку съесть он так и не успел. А ещё из-за мокрой одежды было холодно: штаны неприятно липли к ногам, кроссовки хлюпали, только верх благодаря плащу остался сухим. — Плисецкий, пара уже началась! Пробурчав извинения, Юра поплелся на последнюю парту и залез в телефон. До чего уебищный день, а ещё и двенадцати нет. Скорее бы закончился... Юра вздохнул, положил голову на руки и задремал под монотонный голос преподавателя. Может, он не с той ноги встал? Юра не помнил, какая именно нога — та, не помнил и на какую первую наступил. Да и вообще — приметы для идиотов, которые гороскопы читают каждый день, а Юра идиотом не был. Но всё равно казалось, что этот день с самого начала не задался и дальше будет только хуже. Как будто он с самого начала сделал что-то не так, и теперь приходилось наслаждаться необратимыми последствиями. В столовой всю нормальную еду разобрали перед ним — Юре пришлось жрать невкусный пирожок с яйцом. Вот деда умеет их делать! У него вообще не бывает такого, чтобы невкусно получилось. Юра с тоской сделал глоток — ещё и сахар перед ним закончился, пришлось пить горький и невкусный чай. Когда он шёл из универа, его в лучших традициях фильмов о неудачниках облила проезжающая мимо машина. Юра показал фак уезжающему мерсу и представил во всех подробностях, как со всей дури разбивает ему кирпичом лобовое стекло. Мудацкий день. Деда дома не оказалось, так что не пришлось пытаться без мата рассказать, как прошёл его день. Юра по-быстрому принял душ, переоделся в тёплое, погрел себе еды и включил телевизор. Пощёлкал каналы — сплошная хрень, как деда его только смотрит? Доел и поплёлся в комнату, нужно было сделать домашку. Дождь за окном лил не переставая. Того и гляди придётся на ковчег топать. Как там: каждой твари по паре? Юра был уверен, что даже там он был бы сам по себе. Не удавалось ему друзей заводить, что уж про пару говорить. Ну и не очень-то хотелось. Пошли все в жопу вообще, как же Юру заебал этот день. Он включил на ноуте аниме — разрекламированная всеми новинка, от которой нещадно тянуло в сон. Да так и уснул под крики борцов с демонами. *** Юра проспал. Посмотрел на время на телефоне и не сдержался: — Бля-ядь. Следом увидел сообщение от однокурсника: «Дашь списать социологию?». Ответил: «Ты с первого раза не понимаешь, долбаёб?». За что ему вселенная послала таких кретинов в группу? И с кем ему, спрашивается, надо было дружить? Юра вскочил на ноги, прошлёпал босыми ногами в ванную. Скривился, увидев прыщ на подбородке. Может, не стоило так торопиться? Надо было спать дальше и поехать ко второй — Зайкина он всё равно проебал вчера. На кухне дед как всегда пил кофе и смотрел телевизор. — Юрочка, доброе утро. — Доброе, деда. На телефон пришло сообщение: «Так я в первый раз попросил». Юра закатил глаза и пролистал наверх переписку, чтобы переслать идиоту доказательства, но ничего не нашёл. Выше были только мемы и просьбы списать домашку по истории. Юра почесал голову: приснилось ему, что ли? По телевизору шёл прогноз погоды — опять дожди. Юра нахмурился. — Опять? Ну сколько можно! — Так вчера солнце было весь день, — дед пожал плечами. Юра подавился булочкой. Это вчера-то? Да его одежда до сих пор сушится в ванной, так он вчера промок! Дедушка на этот аргумент только покачал головой. — Юрочка, ты ещё не проснулся похоже. Юра вскочил со стула и вбежал в ванную, там его вещи действительно не висели. Что за хрень? Деда разыграть его решил? Нет, на него не похоже... Юра посмотрел на телефон и чуть не выронил его из рук — на экране блокировки горела дата «20 мая». Двадцатое было вчера! Юра выскочил на кухню и посмотрел на экран телевизора. Утреннее шоу врать не могло. Не могло же? Двадцатое мая. Чертовщина какая-то. Ему... Неужели и правда приснилось? Блядь... Зайкин! Юра торопливо переоделся, схватил рюкзак, плащ и выскочил из квартиры, чуть не забыв попрощаться с дедом. Пропуск забыл, наушники не зарядил... Всё это было слишком сюрреалистично. Юра не верил в вещие сны, да ещё и такие подробные. Он же точно помнил, как с утра выскочил на улицу в дождь, как его чуть не сбил ребёнок, а ребёнка чуть не сбил мотоциклист. Теперь на улице всё так же лил дождь, но никакого ребёнка не было. Юра нахмурился. Он огляделся по сторонам, но двор был пустым, зато мотоцикл стоял, припаркованный рядом с дедовой машиной. Юра уже был рядом с аркой, когда увидел, как из соседнего подъезда выходит мотоциклист: тот же, что и в его сне, смуглый, с короткой стрижкой и раскосыми глазами. Он мазнул взглядом по Юре, остановился на мгновение, будто бы узнал, но после направился к своему мотоциклу. Показалось, решил Юра. Происходящее было очень странным, но разбираться с этим времени не оставалось. Его ждал Зайкин. Юра бежал между прохожих, едва успел запрыгнуть в вагон, прежде чем закрылись двери, и всё равно опоздал. Дверь перед его носом закрылась, и его отправили на пересдачу. Прямо как вчера. Или прямо как во сне? В столовой Юра взял невкусный пирожок, на следующую пару тоже опоздал. Злой и вымокший до нитки, он решил вернуться домой. В жопу пары. В жопу университет. Вот бы уйти из него!.. Только куда податься? Нет, нельзя, деда расстроится. Он надеется, что Юра вырастет хорошим человеком, не как его мать, а хорошие люди университеты не бросают. Остаток дня прошёл как в тумане. Юра включил себе аниме на фон и заснул. *** — Пиздец, — заключил Юра, когда посмотрел на экран телефона. Во-первых, он снова проспал. Во-вторых, сегодня снова было двадцатое мая. Смахнув сообщение с просьбой списать социологию, Юра заблокировал телефон. Может, вселенная решила дать ему ещё одну попытку успеть к Зайкину? Проделав все утренние процедуры, он торопливо оделся и выбежал из квартиры под дедушкино: «Юрочка, а позавтракать?» Потом, деда. Сначала надо вырваться из этого замкнутого круга, в котором он раз за разом просыпает зачёт. Юра выскочил на улицу — дождь привычно намочил его плащ, — добежал до арки и остановился. Сейчас должен появиться ребёнок, потом мотоциклист... Но время шло, и ничего не происходило. Может, Юра просто рано вышел? Значит, все шансы успеть к Зайкину. Юра завернул в арку и замер. Там стоял мотоциклист рядом со своим чёрным зверем и будто бы высматривал его. Нет, одëрнул себя Юра, при чём тут он? Но в прошлый раз всё было не так... Мотоциклист смотрел на Юру во все глаза и, кажется, тоже был удивлён. — Простите, пожалуйста, я заградил вам путь, — мотоциклист отошёл в сторону. Юра посмотрел на арку — та была такой здоровой, что в ней три мотоцикла в ряд бы поместились. — Ты тоже помнишь малого? — догадался Юра. Не просто так он тут стоял и караулил. Не хотел снова напугать ребёнка. Мотоциклист помолчал немного, потом кивнул. Юра подскочил к нему и едва не затряс. — Что за херня творится, а? — Я и сам не понял, — осторожно сказал мотоциклист. — Всë как в фильме «День сурка». — День... Чего? — раздражённо переспросил Юра. Он-то надеялся получить ответы! — Ты там головой приложился, что ли? — Приложился, — согласился тот. — Но это было вчера. Вернее, в том вчера, которое сегодня. У Юры голова шла кругом. — Слушай, как там тебя? — Отабек. — Слушай, Отабек, у меня ощущение, что я застрял в кошмарном сне, — Отабек кивнул, мол, понимаю. И Юре вдруг стало немного легче. Он ведь и правда понимает! Тоже застрял с ним в этом двадцатом мая. — Что нам делать? Кто-то ещё застрял? Отабек пожал плечами. — Все, с кем я общался, ничего не помнят. — У меня тоже, — кивнул Юра, подумав про деда и назойливого однокурсника, а ещё про Зайкина, к которому он снова опоздал. Потом решил представиться: — Я Юра. — Очень приятно, Юра. Отабек был слишком уж вежливым. А лицо кирпичом, ни одной эмоции. И не понять: страшно ему, как Юре, или нет. Там, за аркой, люди спешили по своим делам, и лил дождь. А здесь, под кирпичным сводом, время как будто остановилось. Юра хмыкнул, остановилось, как же. Заглючило, и не даёт им выбраться из проклятого дождливого дня. И нет бы застрять в солнечную погоду или, ещё лучше, чтобы облачно было! Но нет, Питер беспощаден, а время с ним заодно. — Чё делать будем? — спросил Юра. — Мне заказ надо отнести, — сказал Отабек. — Долго ждут уже. Юра закатил глаза. Какой заказ? Какой вообще смысл в обыденных вещах, если их день повторяется раз за разом? Но Отабек был слишком правильным. Юра вздохнул. — Иди давай, я подожду. Отабек снова посмотрел в ту сторону, где должен был показаться малой, но там никого не было. Двор как будто вымер — что, никому на работу не нужно? Отабек завёл мотоцикл, заехал во двор и припарковался у дедовой машины. Юра остался в арке — здесь хотя бы сухо было. Он решил погуглить, что им делать, хотя как составить запрос до конца не понимал. Помогите, я застрял во временной петле? По такому запросу, как ни странно, было много результатов. На одном форуме даже всерьёз рассмотрели временную петлю и дали совет тем, кто в ней застрял: «Чтобы выбраться из нее, нужно не умереть, а что-либо осознать или вообще измениться» писал юзер с ником Big_Bo$$. Юра фыркнул. Что ему нужно осознать? Что он не должен опаздывать на пары и вообще лучше бы ему учиться прилежнее? Пока Юра размышлял, Отабек уже вернулся. Выглядел он круто: чёрная кожаная куртка, чёрная кофта, чёрные штаны и чёрные ботинки. Юра украдкой рассмотрел его получше, пока тот что-то доставал из мотоцикла. — Посидим где-нибудь? — предложил Отабек. — Подумаем, как нам быть. Меня правда на работе ждут... — А меня в универе, — отмахнулся Юра. — Завтра будет тот же самый день, так что похуй. — А если не будет? — А ты оптимист, — фыркнул Юра. — Пойдём, тут рядом булочная клёвая. Отабек раскрыл зонтик — видно, его он и доставал из мотоцикла, — переложил шлем в другую руку. — У меня капюшон, — отмахнулся Юра от его безмолвного приглашения. Они вышли из арки и оказались в потоке людей, что пытались скрыться от дождя. Юра шёл быстро, то и дело оглядываясь на Отабека — тот послушно шёл за ним. Зонт у него тоже был чёрный. Интересно, а другие цвета он носил? Юра вот был в розовой толстовке и голубых джинсах. У него и футболка под толстовкой яркая была — с тигровой расцветкой. Он вдруг почувствовал себя клоуном и тут же отогнал эти мысли куда подальше. Нравится ему так одеваться и что теперь! Булочная была прямо за поворотом, и Юра завернул, а потом снова обернулся — Отабек шёл за ним по пятам. Они зашли в тёплое помещение, и Юра тут же окунулся в море запахов — как же он обожал выпечку! Денег у него, правда, оставалось немного, но какая разница, теперь может хоть всё потратить. Он взял круассан, латте, подумал немного, попросил ещё и кекс. Не позавтракал, вот и слюни текли теперь на каждую булку. Отабек ограничился американо. Юра поморщился — как можно было добровольно пить это дерьмо? Они заняли столик в углу. Тот был маленьким, так что они соприкоснулись коленками, когда сели. Отабек тут же отодвинул стул, стало посвободнее. — На диете, что ли? — спросил Юра, вгрызаясь в кекс. — Хорошо позавтракал, — ответил Отабек. Какой правильный. Юра бы не удивился, если бы завтрак у него тоже был правильный: какая-нибудь овсянка на воде. Отабек ещё и качался наверняка, вон как футболка облегает плечи. Юра вот ленился, иногда заставлял себя выйти на пробежку, но хватало его ненадолго. Мотивации не было. — Короче я погуглил, — начал Юра, когда расправился с кексом. — И на форуме пишут, что нам типа нужно что-то осознать или измениться. Отабек приподнял бровь. — Ага, — кивнул Юра. — Я тоже подумал, что фигня. Но с другой стороны, надо попробовать все варианты. Вот у тебя есть какие-то недостатки? — Учёбу из-за работы начал пропускать, — немного подумав, сказал Отабек. — Режим дня тоже сбился... Юра закатил глаза. Он-то если начнёт свои недостатки перечислять, у Отабека кофе остынет. И вспыльчивый он, и на учёбу забивает, и дедушке врёт иногда, и не помогает однокурсникам — а почему Юра вообще должен кому-то списывать давать? — грубый, опять же... — Нет, нужно глубже смотреть, — со знанием дела сказал Юра. — Время, нахуй, наебнулось. И точно не из-за того, что ты учёбу прогуливаешь. Отабек вздохнул. Посмотрел в окно. Юра пялился, пока мог, рассматривал острые скулы, тёмные ресницы, прямой нос. — Мальчика не было больше, — сказал Отабек, наконец. — Помнишь, игрушку который разбил? — Помню, — протянул Юра. — Ныл ещё потом. — Странно это. Всё повторяется, а его нет. Юра почесал подбородок и почувствовал пальцем прыщ. И почему он именно сейчас вскочил! Хотя какая разница, не свидание же у него в самом деле... — Думаешь, найти его надо? Отабек пожал плечами. — Может, он тоже всё помнит. А он маленький, ему страшно. Какой добренький. Юре, может, тоже страшно было, он же не ныл. Он куснул свой круассан, и во рту растеклась сладость крема. Отабек американо не пил. Может, и не любил его на самом деле? Для образа покупал. Юра представил Отабека, который с хмурым лицом заказывал горячий шоколад, и хмыкнул. — Ну пойдём, поищем малого, — согласился Юра. — Дай только кофе допить. Отабек его не торопил. Всё смотрел в окно и думал свои серьёзные думы. — Сколько тебе лет? — поинтересовался Юра. — Двадцать, — Отабек повернулся к нему. — А тебе? — Восемнадцать. Уже всё можно. Только вот не хочется ничего. Юра залпом допил свой латте, дожевал круассан и встал из-за стола. — Ну пойдём. Идти на улицу не хотелось. Хотелось вот так сидеть в тёплой булочной, смотреть, как соревнуются друг с другом капли дождя на стекле, как прохожие торопятся по делам и то и дело сталкиваются зонтиками. За эти дни — или, вернее, за этот бесконечный день — Юра успел устать от дождя. Отабек снова раскрыл зонт и снова предложил Юре пойти рядом с ним. Юра гордо натянул капюшон. Вот ещё не толкался он под одним зонтиком. Он достал телефон и глянул на время — скоро дедушка будет выходить работу. Не наткнуться бы на него, а то как объяснить, почему он вместо универа с каким-то Отабеком тусуется. С другой стороны, если завтра всё равно тот же день, так можно и с дедушкой поругаться, всё равно не вспомнит. Нет. Юра стряхнул с волос капли дождя. С дедой даже так ругаться не хотелось. Отабек уже дошёл до арки, Юра ускорил шаг, чтобы его догнать. Они походили по двору, посмотрели на детской площадке, заглянули в ближайшие магазины. По квартирам не пойдём, подумал Юра, их слишком много. Но по подъездам они прошлись, только в свой Юра отправил Отабека, сам в соседний пошёл. А когда вышел — машины дедушки уже на месте не было. Он выдохнул с облегчением. — Нет малого, — заключил Юра. Отабек кивнул. Он не особо разговорчивый, даже и не поймёшь, о чëм думает. И Юра всё время подмывало спросить что-нибудь дурацкое, но он зачем-то держался. — Что будем делать? — Отабек молчал. Юра потеребил мокрый рукав плаща. — Может, у меня посидим? Деда ушёл, только к вечеру вернётся. — Найти бы ребёнка, — нахмурился Отабек. — Мы уже всё обыскали. С утра его надо ловить, тёпленьким. У Отабека зажужжал телефон. Он посмотрел на экран, снова нахмурился и сбросил звонок. — С работы, — пояснил он Юре, хотя тот и не думал спрашивать. — Да хуй с ними, — Юра махнул рукой. — Какой смысл в работе и учёбе. — Так нельзя. Ты же не знаешь, каким будет следующий день, — Отабек покачал головой. — Не поверишь, — хохотнул Юра. — Знаю! Отабек улыбнулся. Кажется, впервые за то время, что они с Юрой были знакомы. Улыбка у него была приятная, жаль исчезла спустя мгновение. — А где ты работаешь? — спросил Юра. — Доставляю еду из грузинского ресторана. — О, хинкали, что ли? — Да. Но не только, там ещё хачапури, лобио... — Не, — перебил его Юра. — Главное — это хинкали. Пиздец как их люблю! И Отабек улыбнулся второй раз. Юра тоже улыбнулся. Плохо, что они застряли в этой временной петле, но хорошо, что с Отабеком. Он вроде ничего. А то застрял бы Юра только с этим ребёнком, которого они найти не могут, и чего им делать? А тут можно в плойку предложить поиграть… Юра и предложил. А Отабек, подумав немного, согласился. Так они и оказались у Юры дома, а ведь он даже не помнил, когда в последний раз кого-то в гости звал. Отабек вёл себя очень скромно, отказался от тапочек, от фена для мокрых волос, даже от чая хотел отказаться, но тут Юра настоял. — У меня и пирожки есть. Деда сам делал. Вкусные! — Спасибо, Юр, не хочется. Юра надулся и стащил один из миски. Ну раз не хочется — не ешь! А он вот не откажется, от дедушкиных пирожков отказаться нельзя. — Я вот тоже хочу работать пойти, — поделился Юра, — а то чего дедушка один работает. Но как с учёбой быть, не знаю. — А на каком ты курсе? — спросил Отабек. — На первом. — На первом и я не работал. Вот только на третьем устроился, до этого родители деньги присылали. — А где они? — спросил Юра, толком не прожевав пирожок. — В Казахстане, я оттуда родом. Казах, значит. Юра всё гадал, какая там национальность, он в них был не силён. Они попили чаю, поиграли в плойку — победы поделили поровну, хотя Юра обещал, что в следующий раз Отабеку и шанса не оставит. А сам подумал — какой такой следующий раз? — Юр, мне идти надо, — сказал Отабек, когда они снова сидели на кухне. — Деда ещё не скоро придёт, — отмахнулся Юра. — Нет, мне не поэтому надо. Отабек встал из-за стола, подошёл к раковине, Юра крикнул было: «Я сам!», но тот уже помыл за собой чашку. Бросил взгляд на улицу — там всё ещё лил дождь. — Мне проверить кое-что надо, — сказал Отабек. — Встретимся завтра в арке, если... — Ага, — кивнул Юра. — Если. Был бы это обычный день, могли бы номерами обменяться, чтобы потом переписываться. Юре почему-то хотелось. А тут никакого в этом смысла. Если не повезёт — встретятся снова, если повезёт... То всё просто вернётся на круги своя. — До завтра, — бросил Отабек на прощание. — Если завтра наступит, — хмыкнул Юра, закрывая дверь. *** Утром Юра привычно выругался, из-за того, что опоздал, но успокоился, увидев на экране телефона дату. Всё в порядке — насколько вообще может быть порядком временная петля, — можно поспать подольше. Потом Юра вспомнил, что у него с Отабеком встреча в арке. Нет, он никогда не выспится... — Доброе утро, Юрочка. — Доброе, деда. Юра быстро проглотил булку, проигнорировал дедушкино «поешь нормально», торопливо оделся и выскочил на улицу — караулить малого. Ребёнка не было. Зато приехал Отабек. Снял шлем и показал миру хмурое, как питерское небо, лицо. Юре больше нравилось, когда он улыбался. — Проверил? — спросил он у Отабека. — М? — не понял тот. — Вчера тебе надо было что-то проверить, — напомнил Юра. — А... Да. Проверяльщик хренов. И не рассказывает же ничего. Юра надулся — ну и ладно, ну и не интересно. Они снова обыскали двор, детскую площадку, всё, что было рядом с Юриным домом — и ничего, и никого. — Может, нас проклял кто-то, — размышлял Юра, пока они сидели в беседке во дворе. — Ведьма какая-нибудь. — Такое только в сказках бывает. Или в фильмах. — Временная петля зато в реальной жизни на каждом шагу, — фыркнул Юра. — Форумы, вон, посвящают ей. Может, тоже потом напишем, как выберемся? Типа, так и так, плавали — знаем. Отабек хмыкнул. Юра придвинулся к нему немного поближе — так капли дождя перестали его доставать. Но всё равно было зябко. Наглый ветер забирался прямо под плащ и сдирал капюшон. И чего на этой площадке вообще ловить? Ясно же, что малого этого поймать теперь будет непросто, где его вообще искать в целом городе. И никаких зацепок, имён, или другой информации, Юра даже внешность его позабыл. — А ты помнишь, как малой выглядел? — спросил Юра. Отабек кивнул. — Тёмные волосы, голубые глаза, щеки пухлые, смешной такой, — он улыбнулся. — А взгляд серьезный, как будто не детский вовсе. — И как нам его найти? — Не знаю, Юра, — Отабек чуть ссутулился и нахмурился. — Но мне кажется, что когда найдём его, поймëм, что дальше делать. Юра так не считал. Этот ребёнок просто станет им обузой и всё, придётся его развлекать и успокаивать. Юре этого не хотелось. Вот его бы кто успокоил и развлëк! Он вдруг вспомнил, что сто лет в кино не ходил. А что — отличная же идея. А Отабек так не думал, покачал головой, мол, не до развлечений. Но Юре если что-то в голову взбредёт, он просто так не отступится. — Я замёрз вообще-то, — он шмыгнул носом, — а в кино тепло. Отабек вздохнул, помялся ещё немного, а потом согласился. Юра не сдержал победную улыбку. В кинотеатре выбор был скудный, Юра тыкнул наугад в какой-то фильм ужасов, Отабек пожал плечами — ему было всё равно. Юра заметил, что мыслями он где-то далеко, не здесь, и попкорн ему нахер не сдался — так сладкий или солёный? — и выбирай, Юрочка, сам, что пить. Юре не сложно, он выбрал: попкорн — сладкий, кола — холодная, места — на задний ряд, пожалуйста. Ага, места для поцелуев, хмыкнул он про себя. А ещё для тех, кто любит ноги на сидения сверху закидывать и болтать весь сеанс. Юра как раз любил. И в зале они были вдвоём. Конечно, кто с утра пораньше на ужасы ходит? Только такие вот застрявшие во времени, как они. — Она первая помрёт, — тыкнул Юра в блондинку на экране. — Почему? — Потому что... Ай, ну куда ты бежишь! Юра цокнул языком. Блондинка убегала по дороге, за ней ехал убийца на машине. Ну в лес бы, что ли, свернула? Умерла она и правда первая, Юра в этих типажах разбирался. — Только не разделяйтесь, — велел он группе людей, которые судорожно решали, что им делать. — Бля-ядь, — протянул Юра, когда те всё-таки разбились по парочкам. Повернулся на Отабека — тот смотрел на него, не на экран. Встретившись взглядом с Юрой, он тут же вернулся к просмотру фильма. Юра смутился. Мешает, что ли, болтовнёй своей? Да нет, сказал бы, наверное. И вообще — фильм оказался говном редкостным, Юра его своими комментариями можно сказать спасал. Отабек потянулся к попкорну ровно в тот момент, когда Юра шарился в ведёрке рукой. Они столкнулись пальцами. Отабек тут же отдëрнул руку. — Извини, — сказал он. — Да чë извини, — буркнул Юра. — Ешь давай. Это Отабек попкорн купил и колу, за билеты хотел заплатить, но Юра влез — у него тоже деньги были, пусть и немного. Хотелось, чтобы поровну всё было. Ну и что, что Отабек старше и работает, херня это всё. Отабек дождался, пока Юра достанет руку, и залез рукой в ведёрко с попкорном. Пальцы у него были тонкие и длинные, Юра засмотрелся, пускай и темно было в зале. Потом бросил украдкой взгляд на свои. У него тоже руки красивые! Ногти бы только подстричь, а то он какой день забывал. Но сейчас смысла не было, всё равно проснётся — и весь труд насмарку. — Понравился фильм? — спросил Юра, когда они вышли из зала. — Он... Своеобразный, — сказал Отабек. — Согласен — говно, — хмыкнул Юра. Они пошатались по торговому центру: Юра затащил Отабека в детский магазин, где они долго обсуждали игрушечные машинки. Отабек сказал, что у него в детстве была железная дорога. Большая! А Юра поделился, что всегда о такой мечтал. — Если бы мы в детстве дружили, — сказал Отабек, — я бы тебе дал поиграть. — А сейчас что, — спросил Юра, — дружим, что ли? Отабек поставил игрушечный мотоцикл на полку и повернулся к Юре. Лицо сделал такое серьёзное, как будто ударить его хочет. И руку протянул, и сказал: — Будешь со мной дружить, Юра? Юра почему-то смутился. Но кивнул и руку пожал. Предлагал ли ему кто-нибудь дружбу так, прямо и открыто? Друзей у него было не слишком-то много за всю жизнь, к универу вообще все куда-то подевались. Ну ничего, зато теперь у него будет Отабек — он классный и рука у него тёплая. Пожимать её было приятно. Вечерело. Юра хотел зайти куда-нибудь и поесть, но Отабек отказался. — Мне надо уйти. Встретимся завтра? Юру всё подмывало спросить, что там за секреты такие, но он решил, что будет ещё время. Может, Отабек сам расскажет, если захочет. Поэтому поплëлся домой один. — Как же заебало! — с чувством сказал он, глядя в зеркало и снимая мокрые штаны. Когда там солнце-то будет уже... *** Утром Юра даже предвкушал их с Отабеком встречу. Конечно, они сначала снова будут искать малявку, но потом можно заняться чем-то поинтереснее. Чем вообще обычно занимаются друзья? Снова в кино сходить, или к Юре в гости, или, может быть, к Отабеку на этот раз? Вот была бы погода хорошая, пошли бы в парк аттракционов на Диво острове. Юра его обожает, а ходить не с кем. Отабек вон на мотоцикле не боится ездить, значит точно не испугается на «Шейкере» покататься или даже на «Великолукском комбинате — 2». Они же будут общаться, когда этот круг разорвётся? Юре бы хотелось. — Доброе утро, Юрочка. — Доброе, деда. Юра для разнообразия надел другую толстовку — чёрную — и штаны тоже чёрные откопал. Хмыкнул. Теперь они с Отабеком будут два идиота в траурной расцветке. Хоть на кладбище иди. Впрочем, Отабеку шло, а про себя Юра ничего не мог сказать. Ну, вроде нормально. Серьёзный такой сразу, суровый. Интересно, пошло бы Отабеку в Юриных разноцветных шмотках ходить? Представить его в футболке с тигровой расцветкой было сложно, но Юра представил и хихикнул под нос. Отабек если и заметил, что Юра переоделся, то ничего не сказал. Поприветствовал его своим обычным серьёзным лицом, снова зонт предложил — Юра отказался. Зато на кино Отабек согласился с первого раза, в этот раз смотрели что-то дурацкое и про любовь. Юра не уставал комментировать глупую историю, что разворачивалась на экране, и пихал Отабеку ведёрко с попкорном — на этот раз солёным. Тот охотно ел, а Юра почему-то пялился как дурак, хотя пялиться было решительно не на что. У него появился друг. Отчего-то это так грело сердце, что хотелось хоть кому-нибудь об этом рассказать. Да толку-то! Только Отабек и запоминал всё, что в этот день происходило. Они снова столкнулись руками в ведёрке с попкорном, но на этот раз Отабек отстраняться не стал, просто подвинулся в сторону, давая Юре возможность зачерпнуть горсть кукурузин. — Я бы на её месте с другом этого мужика замутил, — сказал Юра, нагнувшись к Отабеку. — Почему? — спросил тот. — Он нормальный мужик, не пиздливый. А этот вечно что-то кому-то доказать пытается. Бесит! — Друг у него все-таки слишком спокойный, — пожал плечами Отабек. Ничего не слишком, подумал Юра. Он, кстати, чем-то Отабека напоминал: тоже лицо кирпичом и слова лишнего не вытащишь. И что, разве скучно с Отабеком было? Юра так не считал. Но героиня предсказуемо выбрала не того, в финальной сцене случился поцелуй под дождём, и Юра поморщился. Сахарный сироп. Терпеть он такое не мог. После кино они посидели в грузинском ресторане, где работал Отабек. Не в том, конечно, куда он за заказами ездил, а в том, что недалеко от кинотеатра был. У него и скидочная карточка была, так что Юра набрал себе хинкалей от души. — А чего ты в ресторан казахской кухни не пошёл? — спросил Юра, надкусывая хинкаль. Бульон чуть не вытек на его штаны, еле успел к тарелке подвинуться. — Куда взяли, туда и пошёл, — ответил Отабек. Он разделывался с хачапури. Да так ловко, будто на самом деле был урождённым грузином, а не казахом. Ему весь день названивали с работы, и он весь день не брал трубку. Сказал, что врать не хочется, а правду сказать не может. Тут Юра его понимал: как такое скажешь вообще? Он вот на Зайкина уже забил. Хуй с этой экономикой, всё равно он никогда её не любил. Вечером Отабек снова смылся пораньше. Юра проводил его до мотоцикла, а сам пошёл домой. Ничего, думал он, всё расскажешь, никуда не денешься. У нас времени теперь — вагон. *** Они успели пересмотреть все фильмы в ближайшем кинотеатре. Отабеку особенно понравился боевик, где хорошие парни порешали плохих парней — предсказуемо до ужаса. Юра такие фильмы не очень любил, ему бы комедии, чтобы смеяться до боли в животе, но таких в кинотеатр нынче не завезли. Попкорн обоим надоел — ещё бы, за столько дней что угодно надоест. Юра никогда не думал, что не захочет есть дедушкины пирожки, но и от тех уже воротило, как от безвкусной столовочной еды в универе. — Бека, а где ты живёшь? — спросил Юра, пока они обедали в итальянском ресторанчике. Поесть спагетти для разнообразия было неплохо. — На Елизаровской. Юра хмыкнул. От Фрунзенской далековато было. Ну и пусть! — Может, съездим к тебе? У тебя мы ещё не были. Отабек подумал немного и согласился. Он вообще легко соглашался на Юрины идеи, это было приятно. Они расплатились и вышли на улицу, зашли во двор, где Отабек припарковал свой мотоцикл. Юра уже несколько раз с ним ездил, и каждый раз дух просто захватывало. Ездил тот аккуратно, не гонял, плавно заходил в повороты, и было интересно, всегда ли он такой осторожный, или всё потому, что Юра сидел позади? — Держись за меня лучше, — сказал Отабек. Юра кивнул. Он сам почему-то стеснялся, было что-то слишком личное в том, чтобы обхватывать Отабека поперёк живота. Это же почти объятие. Чтобы не упал, сказал себе Юра, только и всего. Они сели на мотоцикл, и Юра неуверенно обхватил Отабека. Тот тронулся, и пришлось схватиться крепче. Так было тепло. Дождь будто бы даже сжалился над ними, стал лить меньше. Юра чувствовал под ладонями твёрдый пресс и думал: ну точно качается, может, мне тоже надо? Его раньше не слишком волновало, что он такой тощий. Тонкий и звонкий, как говорили девчонки из универа. Дуры. Вот выберемся из петли, думал Юра, тоже спортом займусь. Бегать можно начать, достать запылившиеся гантели из-под кровати, пресс покачать. У Отабека было чисто. Не то чтобы Юра ожидал, что увидит бардак, но хотя бы чашку немытую на столе мог бы оставить. Что за человек! Даже неловко стало после этого, у Юры вечно что-нибудь валялось не на своих местах, даже ворчание дедушки не помогало. Квартира была небольшая и не слишком уютная, как будто Отабек недавно заехал или вот-вот собирается уезжать. Никаких плакатов на стенах (у Юры вот висел постер «Звёздных войн»), никаких игрушек (тигрёнок Юры покоился на кровати рядом с подушкой), вообще ничего, что могло бы отразить хозяина как личность. Тут мог бы жить кто угодно, но жил Отабек. — Хочешь чай? — предложил тот. — Хочу! Юра побродил по квартире, не нашёл ничего интересного и вернулся на кухню. Чайник уже вскипел. Отабек открыл шкафчик — там стояло две чашки. — А если больше гостей придёт? — спросил Юра. — Без чая оставишь? — Я не вожу гостей, — он пожал плечами. Юра хмыкнул. Он, конечно, сам напросился, но было приятно. Может, он вообще первый, кто к Отабеку пришёл? Интересно, а девушек он водит? Юра спросил. Отабек как-то странно на него посмотрел, смутился, что ли. — У меня нет девушки, — сказал он. — У меня тоже, — кивнул Юра. Ему даже не нравился никто. Дедушка спрашивал иногда что-нибудь такое, от чего Юра краснел и глаза закатывал, а теперь перестал. Отчаялся, наверное, что внук друзей заведёт или встречаться начнёт с кем-нибудь. Юра сначала думал, что это с ним что-то не так, что неправильный он уродился, раз ни с кем сближаться не хочется. Но вот появился Отабек, теперь они друзья. Значит, всё нормально? Просто вокруг одни долбоёбы, что он, виноват, что ли... Они поговорили про учёбу. Отабек учился на физмате — для Юры это была всё равно что абракадабра, он был гуманитарием и тему поддержать не мог. Зато Отабек предложил помощь, если вдруг понадобится, и Юра, конечно, отказался, а сам подумал — вот начнётся у него вышмат, будет Отабека спрашивать, будут они вместе его домашку делать, и так тепло стало на душе. — А что если мы из этой петли не выберемся? — спросил Юра. Отабек бесшумно мешал чай в кружке. — Выберемся, — уверенно сказал он. — Придумаем что-нибудь. Юра кивнул. Раз Отабек так считает, значит точно выберутся. Ему уже очень хотелось поскорее вернуться к обычной жизни. Юра чувствовал себя мухой, застывшей в янтаре. Время наебнулось и раз за разом прогоняло один и тот же дождливый день. Сколько у него было этих двадцатых мая? И солнца он не видел так давно, что уже и думать про него забыл. Это было чем-то из прошлой жизни, казалось приятным сном. Юра зевнул, и Отабек тут же спросил: — Устал? — От дождя всё время в сон клонит. А дождь у нас нынче каждый день. Юра отпил чай — тот уже начал остывать. — Хочешь, полежи немного, я пока в интернете ещё поищу про временные петли. — Я тоже поищу! Юре не хотелось быть бесполезным. В конце концов, Отабек наверняка так же устал и от дождя бесконечного, и от бессменной даты в календаре. Но молчал, не показывал, что у него на душе, а лезть Юра не хотел. Он улёгся на кровати и достал телефон, Отабек сел рядом с ноутбуком. Они гуглили про петли времени, рассказывали друг другу о безумных теориях задротов, которые строили догадки о том, как заставить время снова идти нормально. Было уютно сидеть вот так: по крышам барабанил дождь, тускло светила лампа, а они сидели вдвоём на одной кровати. Юра немного вытянул ногу, чтобы едва касаться Отабека. Почему-то хотелось почувствовать его тепло. Тот не отскочил в сторону, не дёрнулся от прикосновения, просто скосил взгляд на ярко-зелёный Юрин носок и продолжил чтение статьи. — Бека? — М? — Расскажи про Казахстан, — попросил Юра, откладывая телефон в сторону. У него уже в глазах рябило от бесконечных статей. Отабек задумчиво почесал подбородок и начал рассказ. Голос его был низким, тихим и очень приятным. Слушая про казахские степи, Юра и сам не заметил, как задремал. Когда он проснулся, Отабека на кровати не было. Зато на Юре обнаружился тёплый плед — вылезать из-под него совсем не хотелось. Он потянулся, перевернулся на спину и уставился в потолок. Ему даже снилось что-то дурацкое: будто бы он убегал от убийцы по дороге, а тот ехал за ним на мотоцикле и противно хохотал. Согнав остатки дрëмы, Юра заставил себя встать с кровати и пошёл искать Отабека — тот нашёлся на кухне. Аппетитно пахло едой. — Бека, ты и готовить умеешь? — восхитился Юра. — Надо же как-то выживать, — отозвался тот. Он перевернул кусочки мяса на сковородке, и те приятно зашкворчали. Юра уселся на стул, подогнув под себя ногу. Вот он точно не был готов к самостоятельной жизни: умел готовить яичницу и варить макароны с сосисками. На этом его кулинарные таланты кончались. Отабек заглянул в кастрюлю и выключил одну конфорку. — Голодный? — повернулся он к Юре. — Слона бы сожрал, — честно ответил тот. — Могу предложить свинину, — улыбнулся Отабек, накладывая рис на тарелку. В животе у Юры заурчало. — Тащи свинину! Отабек дождался, пока мясо дожарится, и выложил его по тарелкам. Поставил всё на стол и подвинул Юре. — Приятного аппетита. — Кушайте не обляпайтесь! — хохотнул Юра и набросился на еду. — Блин, вкусно! — добавил он, прожевав. — Я рад, — Отабек мягко улыбнулся. Юра тоже был рад. Не только свинине — хотя та получилась потрясная. А тому, что они вот так едят, болтают, и на душе хорошо, как будто никакого пиздеца не происходит. Юра на мгновение даже позабыл, что завтра снова будет двадцатое мая. После еды Отабек вызвался довезти Юру до дома — тот отказываться не стал. Да и зачем? Куда приятнее было прижиматься к спине Отабека, чем ехать в душном метро. Даже дождь Юру перестал напрягать, пусть себе льёт, пидорасина. — Бека, завтра на каток пойдём, — сказал Юра, когда они прощались у его подъезда. — Умеешь кататься? Отабек кивнул. Юра довольно улыбнулся. Он не заходил в подъезд, решил дождаться, пока Отабек уедет, а потом постоял ещё несколько мгновений, гипнотизируя капли дождя. У него как будто был отпуск от учёбы и неприятных домашних дел, и можно было заняться всем, чем только вздумается. Юра уже начал строить планы на следующие дни, как вдруг услышал визг тормозов и грохот. Дурное предчувствие морозом пробежалось по его коже. Даже не натянув капюшон, Юра выбежал из-под козырька подъезда, завернул в арку и вылетел на дорогу. Там, на мокром асфальте, валялся чёрный мотоцикл, а Отабек лежал парой метров дальше. Лежал и не вставал. На негнущихся ногах Юра выбежал на дорогу. Вокруг собиралась толпа людей, гудели машины, дождь хлестал ледяными каплями по лицу. — Бека! — закричал Юра. Он подбежал к Отабеку. Происходящее казалось страшным сном. Где-то кричали про скорую, плакали дети, пока Юра дрожащими руками стягивал шлем с Отабека — на смуглом лице показалась кровь. — Бека! Отабек! Его потянули за плечо — Юра отмахнулся. Отабек не открывал глаза и на прикосновения не реагировал. Кажется, он даже не дышал. Юра всхлипнул и переложил его голову себе на колени. — Скорая уже едет, — крикнул кто-то из толпы. — Уже едет, слышишь, — прошептал Юра, погладив Отабека по щеке. — Потерпи. Когда раздался спасительный визг сирены, Юра отмер. Казалось, прошла целая вечность, и всю эту вечность он гладил Отабека и смотрел, как капли дождя смешиваются с кровью и стекают на асфальт. Посторонившись, он дал врачам скорой подойти к Отабеку, а сам встал чуть поодаль, нервно кусая губу. Хоть бы живой, думал он. Проклятый мотоцикл! Проклятый дождь! Сейчас Отабек очнётся, скажет, что всё в порядке. Просто не может не очнуться. Один из врачей встал с колен и покачал головой. — Знакомы с погибшим? — повернулся он к Юре. Юра резко вдохнул. Как же это так… Этого не может быть. Не должно! Сейчас этот уставший дядька скажет, что пошутил, что ошибся, Юра даже ругать его не станет — посмеётся вместе с ним. Мол, классно мы вас разыграли, да? Отабека уложили на носилки и накрыли чёрным полотном. Фонари расплывались перед Юриными глазами, кто-то что-то спрашивал, вдалеке гудели машины — город жил своей жизнью. А Отабек — нет. *** Проснувшись, Юра первым делом схватил телефон, смахнул сообщение от одногруппника и посмотрел на дату. Выдохнул: двадцатое мая. Значит, прошлый кошмар обнулился, значит, Отабек жив. Жив ведь, правда? — Доброе утро, Юрочка. — Доброе! — крикнул Юра уже из коридора. — А позавтракать? — донеслось ему в спину. Потом. Всё потом. Главное — убедиться, что с Отабеком всё хорошо. Юру трясло, когда он вспоминал вчерашнее: как сидел на мокром асфальте, а голова Отабека покоилась на его коленях. Как толпились люди вокруг, визжала сирена скорой, капли дождя стекали по лицу. Юра никогда не видел, как умирают люди, он даже на кладбище не ходил. Деда навещал бабушку каждый год, но Юре было не по себе от безмолвных могил, памятников, крестов и рыдающих людей. Да и бабушку он совсем не помнил, к чему ему эти посещения? Видеть смерть вживую было страшно. Внутри всё оборвалось, и время, что так причудливо завернулось в петлю, будто бы остановилось насовсем. Замерло в этой ужасной точке, чтобы Юра мог сполна прочувствовать каждой клеточкой тела, каково это — кого-то потерять. Выбегая из подъезда, Юра думал, как быстро он к Отабеку привязался. Сколько их было, этих дней? Он уже сбился со счëта. Вечность прошла с того момента, когда он видел солнце в последний раз. И эта вечность была только их с Отабеком, конечно он не мог так просто умереть. Просто не имел на это права. Юра сжал кулаки и выбежал из подъезда. Во рту пересохло, а сердце стучало, как сумасшедшее, так громко, пугливо. Остановившись в арке, Юра бросил взгляд на дорогу и тут же отвернулся. Он не хотел смотреть на проезжающие мимо машины, на людей, никто из них не помнил, что случилось вчера. Никто из них не знал, что он потерял друга. Время шло, а Отабек не появлялся. Юра нервничал, ходил по кругу и проклинал всё на свете. Интернет говорил, что смерть не разрывает временную петлю, он читал и посмеялся тогда, мол, да кто вообще умирать собрался. Никто не умрёт, все останутся в живых. Может, надо просто нагрянуть к Отабеку домой? Юра попытался вспомнить дорогу... Не слишком то он за ней следил, больше обращая внимания на Отабека. Идиот! — Юра. Он обернулся и замер: Отабек стоял перед ним. Живой. — Бека! Юра бросился к нему и стиснул в объятиях, тот вздрогнул и замер. Плевать, как это выглядело со стороны, и что он нарушил личные границы — плевать. Юра почувствовал, как в горле запершило. Он уткнулся Отабеку в шею и думал: только бы не разреветься, как девчонке, только бы не заплакать. Отабек погладил его по спине. — Всё хорошо, Юр. Всё в порядке, — тихо сказал он. — Нихуя хорошего! — Юра отстранился и пихнул Отабека в грудь — тот сделал шаг назад. — Т-ты, блин, себя не видел! Кровища эта... Я тебя звал, а ты не отвечал, а потом врачи... Теперь уже Отабек сгрëб его в объятия, Юра хотел было отстраниться — нечего его успокаивать! — но Отабек держал крепко, и он сдался. Позволил себя обнимать, гладить по спине. Не успокаивало нихуя, но было приятно. А главное — Отабек живой, тёплый, дышит ему в макушку, а не лежит бездыханный на асфальте. — Выкинь нахуй свой мотоцикл, — пробурчал Юра. — Понял? — Я без него сегодня. Знал, что тебе будет не по себе. — Не по себе? — Юра вновь отстранился. — Ты просто... Бля. Не по себе мне будет. Да это гроб на колёсах, нахуй. Пешком ходи — это полезно. Он шмыгнул носом. Ну хоть не разнылся, и на том спасибо. — Юр, не в мотоцикле дело, — Отабек тяжело вздохнул. Юре вдруг захотелось его чем-нибудь стукнуть. Не в мотоцикле, как же. Дедушка всегда ворчал, когда видел мотоциклистов, мол, опасно это, а они ещё и скорость такую набирают. А Юра каждый раз думал, что деда просто не понимает ничего. Это же круто! Теперь Юра с дедушкой был согласен. — Да если бы... — Юра запнулся, вновь вспоминая бездыханного Отабека. — Если бы не петля, ты бы сейчас не здесь стоял, а лежал в морге! — Юра, дело не в мотоцикле, потому что без него я бы всё равно... — он замялся. — Всё равно бы всё кончилось плохо. — Чё? Говори нормально! — Может, сядем где-нибудь? Я тебе всё расскажу, обещаю. Внутри кипела бессильная ярость: хотелось наорать на Отабека, встряхнуть его хорошенечко. Но Юра просто кивнул. Секреты у него там какие-то, у Юры вот нет секретов. Он весь перед Отабеком как на ладони, чуть не разнылся при нём... Стыдоба какая. С другой стороны, думал Юра, пока шёл за Отабеком по улице, не каждый день у тебя друг умирает. Это страшно. Это больше чем страшно, только от мыслей одних слёзы наворачиваются. А ведь он Отабека только нашёл, только сблизился настолько, чтобы сказать — да, у меня есть друг. Он не может его так легко потерять, это попросту нечестно. Отабек открыл перед ним дверь, и Юра зашёл в кафе — здесь они ещё не сидели. Не договариваясь, всегда ходили в разные места, чтобы хоть что-то менялось в этом проклятом дне. Юра хмуро оглядел полупустой зал и плюхнулся в кресло у окна. Его всё ещё потряхивало, и он мысленно заставил себя успокоиться. Официантка приняла у них заказ — есть не хотелось, поэтому Юра попросил только чай. — Ну? — он уставился на Отабека, когда официантка от них отошла. Отабек был хмурым, даже сильнее обычного. Юре стало совестно: он так на него накинулся и даже не подумал, каково было Отабеку переживать эти мгновения перед смертью. — Я должен был сразу сказать, — вздохнул Отабек. — Это не первый раз, когда я... Когда я умер. — В каком смысле? — Каждый день в этой петле заканчивается смертью. Я уже пробовал по-всякому... Всегда один и тот же финал. — То есть... Каждый раз ты умирал? — Юру бросило в холод. Отабек кивнул, не глядя на него. Он гипнотизировал свои руки, лежавшие на столе, будто бы ничего в этом кафе интереснее. — Из-за этого мотоцикла ёбаного, да? — Юра снова начал закипать. — Нет, я... Подошла официантка, и Отабек замолк. Юра хмуро на неё глянул — и чего она так долго возится с этим чайником? Они что, сами себе чай не разольют? Девушка улыбнулась Отабеку, тот вернул ей вежливую улыбку, и Юра разозлился ещё сильнее. — Я по-разному пробовал, — продолжил Отабек тише, когда официантка ушла. — И без мотоцикла совсем, и дома сидеть, всё равно день кончается одинаково. Юра смотрел на него во все глаза. Ему казалось, что ничего более странного уже не случится — они и так застряли в бесконечном дне сурка, как герои вшивого фильма. — Как... Как ещё ты умирал? — спросил он. Отабек снова вздохнул. — Машина сбивала, на голову что-то падало, пока по улице шёл... Юр, давай я не буду тебе всё рассказывать. Ни к чему это. — Почему ты молчал вообще? — повысил голос Юра. — Чё сразу не сказал? — Думал, сам разберусь. Отабек посмотрел на него очень печально, и сердце у Юры застучало быстрее. Ерунда какая-то. Не может такого быть. С ним-то всё в порядке, на нём за всё это время ни царапины не появилось. Он тупо засыпал под любимое аниме, чтобы снова проснуться двадцатого мая, а Отабек в это время... — Думал он, — Юра откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столу. Чай, разлитый по чашкам, наверное уже остыл. — Чтобы больше никаких секретов, понятно? — Никаких секретов, — согласился Отабек. — Я просто волновать тебя не хотел. — Какой заботливый, — фыркнул Юра. — Нечего меня беречь! Не хрустальный! — Я и не думал, что ты хрустальный, — Отабек серьёзно на него посмотрел. — У тебя глаза воина. Юру бросило в краску. — Т-ты... Точно головой приложился! Глаза воина, бля, — он всë-таки сделал глоток, и приятная горечь чая осела на языке. — Мы разберёмся со всем вместе. Вот так. Отабек кивнул. — Спасибо, Юр. И прости, что тебе пришлось это пережить. Юра закатил глаза. Вот только этого виноватого взгляда ему тут не хватало. — Алë! Это ты вообще-то жертва, умираешь каждый день. Я-то чего. Они расплатились за чай — Отабек к нему даже не притронулся, Юра свой из вредности допил — и вышли из кафе. Юра притащил Отабека к себе. Так ему было спокойнее: дома с ними точно ничего не случится, да и дедушка уже на работу ушёл. Отабек был на удивление покорный, и тапки надел, и от чая отказываться не стал, даже пирожки дедушкины поел (сам Юра уже смотреть на них не мог). — Бека, — Юра прервал их молчание, — а это больно — умирать? Отабек прожевал пирожок, запил его чаем. Наверное, не очень он хотел на эту тему разговаривать, вот Юра дурак... — Не отвечай, если не хочешь, — торопливо сказал он. — Обычно не больно, — всë-таки ответил Отабек. — Быстро. Раз — и всё, и снова утро. — Ты мне врëшь, да? — нахмурился Юра. — Не вру. Правда не больно. Только один раз, когда током ударило... — Ай, замолчи! Юра представил себе, насколько это может быть больно, и пожалел, что спросил. И Отабека ему стало жалко до ужаса. Пока Юра тут страдает, что солнца не видит и что пирожки каждый день одни и те же, его там током бьёт, машина сбивает или ещё что похуже происходит. Несправедливо. Но как эту несправедливость исправить, Юра не знал. — Юра, ты не переживай только, — попросил Отабек. — Пока мы в петле, это не страшно. — А когда мы из неё выберемся, что тогда? — Юра хлопнул ладонью по столу. — Или типа ты смирился уже? — Не смирился, — Отабек покачал головой. — Но ничего пока не придумал. — Значит, вместе думать будем. Запру тебя дома, нахуй. Будешь в безопасности. — Не сработает, — тихо сказал Отабек. Точно. Наверняка он пробовал уже дома запираться, когда говорил Юре, что ему нужно что-то проверить. Дома-то что могло произойти... Юра решил не спрашивать. Не готов он был к ответам, до сих пор всю информацию переварить не мог. Теперь Отабек казался ещё отстранённее, чем обычно. Наверняка жалел, что Юру во всё это втянул. И как объяснить, что ему важно быть втянутым даже в этот пиздец, что плевать, насколько это страшно — Отабеку же всё равно страшнее. — Бека, а в дурака умеешь? — спросил Юра. — В карты? — Ну да. — Умею, — кивнул Отабек. — Нихуя ты не умеешь, со мной ещё не играл просто. Пойдём! Юра притащил Отабека в комнату — за руку отвёл, чтобы тот никуда не сбежал. Отабек теперь был послушный и притихший, никак не отреагировал, что Юра его так схватил. И рука у него была тёплая. Приятно. Юра велел Отабеку сесть на диван, а сам полез в шкаф за картами. Они старые были, потрëпанные, с голыми женщинами на рубашке. Юра когда-то давно их купил и решил, что это очень по-взрослому, а теперь новые взять руки не доходили. — Смотри! — кинул он их на диван перед Отабеком. — Видал, какие? — Видал, — тот кивнул, осторожно рассматривая карты. — Нравятся? Вот эта вот, смотри какие сиськи, — Юра схватил пикового туза. — Мне как-то обычные карты больше нравятся, — ответил Отабек. Юра хмыкнул. — Да мне тоже. Ты не подумай, я их в тринадцать купил. Он перемешал карты и раздал. С самого начала не подфартило, но ничего, отыграется. Играли они больше часа, и Отабек странным образом выиграл большинство раз. Юра закипал. Он никогда не проигрывал! Даже дедушку обыграть мог, а тот жульничал только так. — Ой иди в жопу, — Юра бросил свои шестёрки на диван, когда Отабек выложил козырную десятку. — Извини. — Да чё извини, — буркнул Юра. Как любит говорить дедушка — повезёт в любви. Но Юре в любви не надо, ему надо, чтобы с Отабеком всё хорошо было. Он даже готов проиграть для этого сто раз подряд. Возьмут ли небеса такую скромную плату? Они ещё немного поболтали — тему смерти Юра больше не затрагивал. А потом Отабек покосился на часы и заявил, что ему пора домой. — Я с тобой! — Юра вскочил с дивана. — Нет, — Отабек покачал головой. — Вдруг если я с тобой буду, то ничего не случится? Отабек нахмурился. — Нет, Юра. Не хочу, чтобы ты это видел. Он быстро обулся и снял с вешалки кожаную куртку. — Я уже видел один раз и ничего! — Не ходи за мной, пожалуйста. Отабек посмотрел на него очень серьёзно. Стало понятно, что спорить он не намерен. И если обычно Отабек всегда с Юрой соглашался, это был явно не тот случай. И Юре вдруг захотелось обнять его, и он сам удивился такому желанию. Обнять и запереть, чтобы никто не смог до Отабека добраться. Приковать к батарее, двери забаррикадировать, спасти его ото всех, кто может причинить боль. Щëлкнул замок — это Отабек открыл дверь. — До завтра, Юра. Юра молчал. Он молчал, когда Отабек затворил за собой дверь, когда тот начал спускаться по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, молчал, а в голове всё крутились картинки прошлого вечера. Что с ним случится сегодня? Юра что, должен просто стоять и ждать? Он быстро обулся и схватил с вешалки плащ, выбежал в подъезд, едва не забыв запереть дверь, на ходу оделся. Юра не мог — не хотел — оставаться в стороне. Пусть даже Отабек велел ему не вмешиваться. Плевать! Юра выбежал из подъезда в дождливый вечер, увидел впереди знакомую спину. Он ещё не придумал, что скажет Отабеку, как оправдается, но уже решил, что домой не вернётся. Не теперь. Юра ускорил шаг. Из арки показались двое. Пьяные — шли и шатались, — шумные. Юра сразу почувствовал тревогу, но отмахнулся. Главное, не упустить Отабека из виду, идти позади него. Он потом его нагонит, может быть, в метро, когда тот не сможет прогнать его домой. Юра просто хотел убедиться, что всё будет в порядке. — Слышь! Э! — раздался басовитый крик. — Куда прëшь! Юра вздрогнул. Те двое уже подошли к Отабеку, один грубо дёрнул его за плечо. Отабек толкнул его в ответ. Юра выдохнул и побежал. — Бека! Отабек повернулся на голос, и в этот момент один из пьянчуг резко дёрнул рукой, в тусклом свете фонарей что-то блеснуло. Двое набросились на Отабека, а завидев Юру, попятились назад. Отабек схватился за живот. — Бля, Миха, ты чë натворил, — донёсся до Юры хриплый голос. — Валим, нахуй, — пьяно отозвался второй. Когда Юра добежал до Отабека, двое уже скрылись в арке — только топот эхом разносился по двору. — Бека! Ты цел? Отабек покачнулся, и Юра едва успел его поймать. Он бросил взгляд вниз и увидел, что ладонь, которую Отабек прижимал к животу, была в крови. — Бля-ядь, Бека, держись. Он был тяжёлым, тянул Юру за собой к земле. И в итоге повалился на асфальт — Юра сполз за ним. — Юр, я... Просил же... — выдохнул Отабек. — Тише, — перебил его Юра. Одной рукой он придерживал Отабека, а другой шарил по карманам в поисках телефона, — сейчас всё в порядке будет, я позвоню... Да где он, бля! Телефон не находился, и Юра с ужасом понял, что оставил его дома. Так бежал, что даже не додумался взять с собой. Отабек закашлялся и навалился на Юру. — Бека, Бека, держись... — шептал Юра. И крикнул как можно громче: — Помогите! Кто-нибудь! Вызовите скорую! Он гладил Отабека по мокрому от дождя лицу и продолжал звать на помощь. Голос охрип. Он не успел, снова не успел. Юра потряс Отабека, но тот больше ничего не говорил, только лежал на его ногах с закрытыми глазами. Юра думал, что он уже пережил это однажды, значит, во второй раз будет не так страшно. Нихуя. Его всё так же трясло от беспомощности. Почему никто не приходит на помощь? Там, за аркой, бродили люди, ездили машины, а у него на коленях умирал Отабек. — Помогите! — снова закричал Юра. И позвал уже тише: — Бека, ты меня слышишь? Тот молчал и не шевелился. Юра коснулся его мокрого лба, провёл дрожащей ладонью ниже, к шее, где там обычно щупают пульс? Пальцы скользили по мокрой коже. Юра всё пытался почувствовать жизнь в Отабеке, уловить ритм сердца, но не чувствовал ничего, кроме холода и страха. *** Всë-таки это было ужасно несправедливо. Почему именно Отабек? Почему худшее, что происходило с Юрой, это прыщ на подбородке и опоздание к Зайкину? Что бы вселенная — или кто там во главе угла? — ни пыталась им доказать, Юре это не нравилось. Он хмуро потягивал кофе и наблюдал за Отабеком — тот смотрел в стену и думал о чём-то своём. — Может, — спросил Отабек, — сходим в кино? — Чё мы там не видели, — отозвался Юра, помешивая сахар в остывшем кофе. — Или ещё что-нибудь придумаем... Юра, мне жаль, что ты обо всём узнал. Отабек поник. И смотреть на него такого, будто утратившего всю надежду, было больно. — А мне не жаль, — отрезал Юра. — Мы бы так и продолжили веселиться, вместо того, чтобы решить эту проблему. Даже две проблемы, — он невесело усмехнулся. — Мы обязательно выберемся из этой петли, — с уверенностью сказал Отабек. Юра нахмурился. Если раньше он ждал, когда же закончится это двадцатое мая, то теперь его больше беспокоили бесконечные смерти, с которыми он ничего не мог поделать. — Чтобы ты умер насовсем? Нет уж, блядь. Отабек вздохнул и повернулся к Юре. — Мы не знаем наверняка, что произойдёт, так что... — Я не собираюсь рисковать твоей жизнью и проверять, — перебил его Юра. Он с отчаянием думал, что временная петля может закончиться в любой момент. Вот сейчас наступит вечер, Отабек выпроводит его из своей квартиры, чтобы Юра не переживал и не видел очередной его смерти, а назавтра один из них проснётся в двадцать первом мая, а другой — нет. — Я не уйду вечером, — предупредил Юра. — Я что-нибудь придумаю. — Юр, не надо, — Отабек снова вздохнул. Сколько раз у них уже был этот разговор? Юра даже считать не станет. Всё равно они приходили к тому, что Отабек пытался всячески от Юры избавиться, а тот находил его мёртвым. Привыкнуть к этому было невозможно, хотя Отабек как будто смирился. Идиот. Отабек встал со стула, подошёл к раковине, помыл свою чашку. Ему было легче выполнять ежедневную рутину, чтобы справиться с петлёй, а Юра не понимал, зачем вообще убираться, если завтра всё равно всё обнулится. Он сделал глоток остывшего кофе — то горечью растеклось во рту. — Почему ты даже не даёшь мне шанса? — спросил Юра. Отабек вытер руки о полотенце, убрал чашку в шкаф. Повернулся и посмотрел на Юру своим серьёзным взглядом. — Ты не должен это видеть, вот почему. Это моя проблема. Юра вскочил со стула, едва не опрокинув свою чашку с кофе. Да пусть бы и разбилась даже — плевать. Завтра всё равно будет как новенькая. — Это наша проблема! Мы оба застряли в этой ебучей петле! Отабек выглядел уставшим, как будто не было ничего утомительнее этого разговора, что они прокручивали в последние дни каждый раз. — Юр, хватит. — Нет, блядь, не хватит! — Юра подошёл к Отабеку и ткнул его пальцем в грудь. — Ты один нихуя не сделаешь, пробовал уже. — Ты не можешь мне помочь, это мы уже проходили. — Значит, надо придумать что-нибудь ещё! Или ты думаешь, мне так нравится смотреть на тебя умирающего? — Юра... — Отабек попытался отстраниться, сделать шаг назад, но Юра схватил его за футболку на груди. Неа, никуда не денешься, подумал он. — Так вот мне не нравится! И что я ничего сделать не могу, это пиздец как бесит, ясно тебе? Они стояли так близко, что Юра мог разглядеть каждую ресничку, каждую родинку, даже маленький белёсый шрамик над бровью — откуда он у Отабека? Надо спросить. — Тебе неприятно смотреть, как я умираю, — тихо сказал Отабек. — Это неправильно. Неправильно, блядь. Юру трясло от злости. И как Отабек не понимал, что «неправильностью» это чувство вообще назвать нельзя? Юру будто вместе с Отабеком убивали, такая мясорубка происходила у него внутри. — Поэтому я думаю, что будет лучше... — Замолчи! — Юра едва сдержался, чтобы не ударить его свободной рукой. — Думает он... Ты не думай вообще. — Всё равно это неправильно. Юра знал всё, что Отабек ему может сказать. Проходили уже... Беспокоится он о нём, как же. А Юре беспокоиться можно? Казалось, что Отабек выстраивает между ними стену, и пробиться через неё раз за разом становится всё сложнее. — Бека, ты просто идиот, честное слово. Как же ему показать? Как объяснить те чувства, что пожирают Юру изнутри вот уже который день? Как выбить себе право быть рядом, когда Отабек корчится от боли и прощается с жизнью? — Юр. — Ой, заткнись уже, — пробормотал Юра. А потом встал на цыпочки, притянул Отабека ближе и ткнулся губами в его губы. Это и поцелуем назвать было нельзя, лёгкое касание. И поцелуй, это ведь когда оба не против?.. Отабек же замер в его руках, смотрел ошарашенно, смуглую кожу тронул лёгкий румянец. Блядь. Юра всё испортил. Он отскочил от Отабека в то же мгновение, как всё осознал. — Юра... — начал было Отабек и замолчал. Ему было неприятно? Противно? Блядь. Юра резко развернулся и выбежал из кухни. Что за идиот, это ж надо было… — Юра, подожди! Он слышал, что Отабек идёт за ним. Но видеть его не хотел. Не мог. Не после того, как он собственноручно всё похерил. Юра торопливо обулся, выскочил из квартиры и побежал. Бежал так быстро, будто бы за ним свора разъярённых собак несётся, а сердце стучало так громко, и кожу обжигало краской стыда. Блядь, он и правда его поцеловал. *** Трещина на потолке была охуеть какой интересной — Юра пялился на неё уже полчаса. — Юрочка, — дедушка постучал в комнату, — ты в университет не опоздаешь? — Мне нехорошо, — унылым голосом отозвался Юра. Не хотел он выходить из дома. Дождь этот бесконечный, Отабек, который ничего не понимает, время, которое насмехается над ними двумя. Заебало. Юра уткнулся лицом в подушку. — Заболел, что ли? — дедушка зашёл в комнату, присел на его кровать, тронул ладонью Юрин лоб. Нахмурился. — Температуры нет. Но бледный. Отлежись-ка дома лучше. Юра угукнул и спрятался под одеялом. Если бы деда только знал, что он натворил... Блядь, стыдно-то как. И чего он только целоваться полез? Но как ещё было выразить то, что росло в его груди с каждым днём, Юра не понимал. Слова не подходили — были дурацкими, как клишированные реплики в мелодрамах. А ему ведь не целоваться под дождём хотелось, не говорить эту сахарную муть, а чтобы с Отабеком всё хорошо было. Чтобы он улыбался изредка, чтобы соглашался на Юрины авантюры, чтобы был рядом не потому что петля и выбора нет, а потому что сам этого хочет. Чтобы можно было прижаться к нему не потому что на мотоцикле едут, и держаться надо, а потому что хочется прикоснуться и не хочется отпускать. Чтобы можно было слушать его рассказы про казахские степи, есть обалденную свинину, которую он готовит, проигрывать ему в карты — да, даже на это Юра готов был пойти. Похуй на выигрыши вообще. На всё похуй. И как Отабеку вообще можно было объяснить такие вещи? Юра себе-то их объяснить не мог. Дать название этому жадному зверю внутри, который хочет сцапать и не отпускать. Моё, мне, со мной! И с каждым днём он всё разрастался, всё сложнее было его приручить и угомонить. Юре не нравилось это чувство. Почему он не мог просто с Отабеком дружить? Всё у него через жопу, блядь. Друзей не целуют. Юра, конечно, большого опыта в дружбе не имел, но это понимал. И как теперь смотреть Отабеку в глаза? Юра так и видел, как он снова запряжëт любимую телегу: неправильно это, неудобно, так не должно быть... Ай, блядь! Дедушка давно ушёл на работу. Юра всё лежал в кровати и жалел себя, и самому от этой жалости было тошно. Вот бы закрыть глаза, а время идёт как надо. И Отабек живой. *** Юра не выходил из дома несколько дней подряд — дедушка каждый раз ему верил, говорил отлежаться и никуда не ходить. И обманывать его было тошно. Отабека он не видел. Наверное, тот и не хотел с ним видеться. Он ведь знал, где Юра живёт, но не приходил. Наверное, продолжал каждый день умирать... Думать об этом было невыносимо. И хороший же Юра друг, что бросил его разбираться в одиночестве. В конце концов он выполз из дома, привычно кутаясь в капюшон от дождя. Решил, что погуляет по городу, развеется, но все кафе в округе напоминали об Отабеке — они обошли каждое, что было поблизости от дома Юры. Жаль, нельзя ему позвонить. Юра бы просто голос его послушал, узнал бы, что всё хорошо, он так же просыпается по утрам, назло ебучим смертям. Но номера Отабека у него не было. Вот в этом торговом центре они гуляли по магазинам, вот здесь смотрели игрушечные машинки. Отабеку тогда понравился мотоцикл — конечно, мог ли он пройти мимо него. Юра посмотрел на игрушку с бессильной злобой, думать даже не хотелось о том, что Отабек ездит на своей махине, а его раз за разом сбивают. Отвлёкся, блядь. Юра хотел было выйти из магазина, но замер на месте. Перед ним, рассматривая стеклянные шары, стоял тот самый ребёнок, что уже встречался им с Отабеком. Он был один. С серьёзным лицом вертел в руках шар, а потом наблюдал, как снежинки падают на игрушечный домик. — Т-ты! — Юра подскочил к нему и дёрнул за рукав. Мальчишка едва не выронил игрушку и испуганно посмотрел на Юру. — Ты меня помнишь? Мы уже виделись, это было, — сколько же, блядь, дней прошло, Юра никак не мог посчитать, — это было... — Помню, тот другой сломал мой шар, — надулся мальчишка. Он поставил игрушку на полку и хотел было потянуться за следующей, но Юра его остановил. Мальчик хмуро на него посмотрел. — Хочу шар, — протянул он капризно. Юра закатил глаза. На него уже начинали пялиться другие покупатели и продавцы, наверняка он выглядел не слишком дружелюбно. — Хочу шар! — глаза мальчишки наполнились слезами. — Бля, не реви только, — Юра посмотрел по сторонам. — Бери свой шар. Малой вытер слëзы и схватил с полки шар. — У меня денег нет, — его губы снова задрожали. Юра начал злиться. И вот ради этого нытья они столько времени искали этого ребёнка? — Не реви, — повторил он. — Я куплю. Малой улыбнулся и протянул добычу. Юра вздохнул, взял шар и повертел его в руках: искусственные снежинки медленно опускались на разноцветную карусель. У Юры на даче шар был красивее. Он поплёлся на кассу, отдал последние деньги и вручил малому шар. Тот зачарованно смотрел на снегопад за стеклом и улыбался. Ну хотя бы не ныл больше, и на том спасибо. Мальчишка уже повернулся, чтобы уйти, но Юра схватил его за руку. — Куда? Поговорить надо. Он вывел мальчишку за собой из магазина, тот послушно шёл следом, больше увлечённый игрушкой в другой руке. Юра вообще не знал, зачем он это делает, но раз Отабек так хотел этого пиздюка найти, значит был в этом какой-то смысл. Отабек не дурак. Блядь, опять эти мысли... — Как тебя зовут? — обратился он к мальчишке. — Хронос, — отозвался тот, продолжая наблюдать за снежинками. — Хро... Чë? — Юра уставился на него. Шутит над ним, что ли? — Хронос, — терпеливо повторил мальчишка. — Куда мы идём? — Мы... Э-э-э, — Юра остановился посреди торгового центра. И правда, что ему с этим ребёнком делать? — Короче, ты знаешь, что происходит? — Вы разбили мой шар! — снова насупился Хронос. Имя-то какое, блядь. — Да я тебе новый купил, ну! Отабек не специально. — Тот шар был особенный, — сказал Хронос. — Вы его сломали, и всё теперь сломалось. Юра нахмурился. — Типа мы в этой петле застряли, потому что шар сломался? Нет, этот ребёнок точно над ним издевается. — Пойдём, я покажу! Теперь уже Хронос взял его за руку и потянул за собой. Юра послушно пошёл следом. В голове у него — уже в который раз в этой петле — была полная неразбериха. Он уже не так хорошо помнил самый первый день, с которого всё началось, и теперь пытался прокрутить его в голове. Тогда Отабек слишком резко затормозил, чтобы не врезаться в выбежавшего в арку ребёнка, и тот уронил свою игрушку. Юра помнил, как кроссовком наступил на её осколок. Ничего особенного в ней не было — стеклянный шар, такой легко найти в магазине. А может, Юра просто не заметил, что в нём было что-то необычное? — Куда ты меня тащишь? — спросил он Хроноса. Тот тянул Юру за собой и почти бежал вперёд. — Я тебе кое-что покажу! — Это я понял, — проворчал Юра. Хер с ним, он просто последует за этим странным ребёнком. Юра слишком устал удивляться. Его жизнь давно перестала быть обычной и нормальной, превращаясь в какой-то дешёвый фэнтези фильм, где из спецэффектов один нескончаемый дождь. Хронос привёл Юру в его двор. Здесь когда-то всё началось. — Что ты хотел мне показать? — спросил Юра. Хронос помотал головой. — Не здесь! Они подошли к стене дома, и Хронос приложил ладошку к выступающему кирпичу. Юра старался не удивляться, когда вдруг кирпичики начали перестраиваться, представляя их взгляду маленькую дверь. Очень старался. Но всë-таки не сдержался. — Блядь, — прошептал он, наблюдая за происходящим. — Это... — За мной, — скомандовал Хронос и открыл дверь. Юре пришлось пригнуться, чтобы зайти внутрь. Они оказались у лестницы, которая вела вниз. В подвал, подумал Юра, он был там однажды, когда искал сбежавшего кота. Но помещение, которое было внизу, совсем не походило на подвал. Это была большая комната, скорее похожая на детскую: синие обои с планетами и звёздами, пушистый ковёр под ногами, повсюду на полках стеклянные шары и странные механизмы, которые тикали, будто часы. — Что это? — спросил Юра, оглядывая комнату. — Время, — просто ответил Хронос. Юра пригляделся к шарам: снежинки в них падали сами по себе, их даже не нужно было трясти. Будто бы стеклянное небо и правда могло разродиться снегом. Шары были разные — большие и маленькие, старые и пыльные и блестевшие начищенным стеклом. Юра потянулся было к одному, но Хронос дёрнул его за рукав плаща. — Нельзя их трогать, — строго сказал он. Юра повернул голову и уставился на странный механизм. Золотой и громоздкий, он состоял из шестерёнок, которые плавно крутились и немного поскрипывали. Юра посмотрел на пол — там, за пределами ковра, кто-то начинал собирать пазл, но не слишком в этом преуспел. Детали валялись рядом, на полу, они все были чёрного цвета, и Юра не понимал, как такой пазл вообще можно собрать. — Кто ты такой? — Юра повернулся к Хроносу. — Хранитель времени, — тот пожал плечами и поставил купленный Юрой шар на полку рядом с остальными. Он отличался — снежинки в нём не падали вниз, а мирно лежали на дне игрушки, ожидая, пока кто-нибудь её встряхнет. — Он исчезнет, когда снова наступит двадцатое мая, — рассеянно сказал Юра. Он всё ещё не слишком понимал, что происходит. — Тут всё по-другому, — улыбнулся Хронос. — Шар никуда денется. — Ты всё это сделал, да? Юра повернулся к мальчишке. Тот надулся и засунул руки в карманы. — Вы сломали мой шар, — снова сказал он. — Случайно! — Юра повысил голос и заметил, как Хронос вздрогнул. — Случайно, — продолжил он тише. — Ты сделал это специально? Поэтому Отабек умирает? Хронос замотал головой. — Я ничего не делал. Вы сломали шар, поэтому время тоже сломалось. — Да плевать мне на время! — разозлился Юра. Хронос сделал шаг назад. — Отабек умирает! Понимаешь? Как это исправить? — Мой шар тут не при чëм, — нахмурился мальчишка. — Надо исправить, понимаешь? Починить время и Отабека... починить. — Я... — Хронос уставился на пол. — Я только время могу. — А с Отабеком что делать? Хронос пожал плечами, так на Юру и не взглянув. Юру охватило бессилие. Если Хронос сейчас всё исправит, и время пойдёт как надо, что случится с Отабеком? Вдруг так захотелось его увидеть, просто чтобы знать, что он живой, что с ним всё в порядке. Юра направился к выходу. — Ты куда? — тут же спросил Хронос. — Давай играть! — он вцепился в Юрин плащ и потащил его к разобранному пазлу. — Соберём вместе? Юра вырвал свой рукав из его маленькой ладошки. — Я не буду с тобой играть! Развернувшись, Юра побежал к выходу из этой странной комнаты, слыша позади всхлипывания Хроноса. В голове была только одна мысль. Вернее — только одно имя. Юра поднялся по лестнице, пнул дверь ногой и выбежал в прохладный дождливый день. Из-за грёбаного шара, который Юра купил для Хроноса, денег на такси не осталось. Пришлось бежать до метро, толкаясь с прохожими, обгоняя неторопливых бабулек, чувствовать, как быстро бьётся сердце, как не хватает дыхания. Нет, ему точно нужно заняться бегом, Отабеку наверняка такая пробежка не стоила бы ничего. В метро он еле втиснулся в вагон, стоял зажатый между высокими мужиками и лихорадочно думал. Что делать? Как спасти Отабека? Нельзя прерывать петлю, пока они этого не поймут. Юра был готов просыпаться каждый день и знать, что ничего не поменялось, если при этом Отабек останется в живых. Пока Юра бежал к эскалатору, кто-то отдавил ему ногу, пихнул локтëм в бок. Юра только зашипел от злости. В другой раз он может быть остановился бы и высказал всё, что думал. Но сейчас... Были дела поважнее. Он выскочил из метро, бежал по улицам, даже не пытался обойти возникшие на пути лужи. Было мокро и холодно, но Юра думал про Отабека, и это перекрывало все неудобства. Нашёл нужный дом, по памяти набрал код от подъезда, вбежал по лестнице наверх и остановился возле нужной двери. Он так запыхался, что пришлось сесть на корточки, чтобы восстановить дыхание хоть немного. Отдышавшись, Юра поднялся и потянулся к звонку, вдавил палец со всей силы, слыша, как за дверью раздаётся громкая трель. Отабек не открывал. Юра даже не подумал, что того может не быть дома. Куда он мог пойти? Юра нажал на звонок снова и для верности ещё несколько раз постучал в дверь кулаком. Он злился. На себя — потому что сбежал в тот раз, на Отабека — потому что не открывал дверь, на Хроноса, на двадцатое мая, на время, что текло, как ему вздумается... Дверь открылась внезапно. Юра не сразу сообразил, что можно перестать звонить, и пялился на Отабека под оглушительную трель. — Юра? — удивился тот. Юра поспешно убрал руку со звонка. Первым его желанием было накинуться на Отабека, сжать его в объятиях, сказать что-нибудь очень глупое. Но он сдержал этот порыв. — Бека, — вместо этого пробормотал он. Они пялились друг на друга, как два идиота. Юра даже не придумал, что ему сказать, хотелось просто своими глазами убедиться, что всё в порядке. — Проходи, — отмер Отабек. И отошёл в сторону, пропуская Юру. Юра прошмыгнул в квартиру, скинул мокрый плащ, стянул кроссовки. — Чаю хочешь? Юра кивнул. Отабек пошёл на кухню, и он поплёлся следом. Волосы у Отабека были мокрые, капали на футболку. Наверное, был в душе, пока Юра так отчаянно пытался до него достучаться. Отабек набрал в чайник воды и включил его. Потом достал из шкафа две чашки и повернулся к Юре. Юра сидел на своём стуле — его он всегда занимал, когда приходил в эту квартиру — и пялился на Отабека. — Два сахара? — спросил тот. Юра кивнул. — Юр, — Отабек вздохнул, — не молчи. Юра почувствовал, как щеки обдало жаром. Ладно, раз полез целоваться, надо иметь смелость и извиниться. — Бля... Бек, прости, ладно? — За что? — он нахмурился. — Ой, не включай дурака! — Юра вскочил со стула. — Ты знаешь. Я убежал тогда, как мудак последний. И... — он добавил почти шепотом, — и поцеловал тебя. — Юра. — Я больше не буду, честно, — тут же выпалил Юра. — В смысле... Ай, бля! Короче давай просто забудем, типа не было ничего, — он уставился в окно, только бы не видеть отвращения на лице Отабека. — Просто будем как раньше общаться. — Юр... Юра почти пожалел, что пришёл. Но Отабек, кажется, не гнал его прочь и вообще был настроен миролюбиво. — Я вообще пришёл... — продолжил он, обращаясь у окну. — Потому что хотел тебе другое сказать. — Юра, — Отабек подошёл ближе и потянул его за рукав толстовки. Юра нехотя повернулся и заметил, что тот тоже смущён. Чайник вскипел, но Отабек даже не повернулся в его сторону. — Я не хочу как раньше. — Тебе противно, да? — Юра едва сдержался, чтобы не удариться головой о что-нибудь. — Бля, Бека, прости, я... Вместо ответа Отабек подошёл ближе. Юра попятился, но позади него оказался подоконник. Если выходить — то только в окно, а на такие подвиги он пока готов не был. Даже при условии, что завтра снова наступит двадцатое мая, и Юра будет жив-здоров. Отабек наклонился к нему, и Юра затаил дыхание. А потом почувствовал прикосновение чужих губ к своим — лёгкое, невесомое. И от этого прикосновения новая волна смущения затопила его с головой. — Не хочу как раньше, — прошептал Отабек, прислонившись лбом к его лбу. Юра чувствовал чужое дыхание на своих губах и как потели ладони. — Хочу так. Отабек снова поцеловал его, не давая ничего ответить. Он коснулся его нежно. Руками обхватил Юрино лицо — чтобы тот не сбежал, что ли? А Юра уже ничего не понимал и не знал, что ему нужно делать. Руки болтались безвольными плетями, а сердце колотилось запертой в клетку птицей — того и гляди пробьёт рёбра и улетит в окно. А Отабек продолжал целовать его, чуть склонив голову набок, чтобы не сталкиваться носами. Наверное, знал, что делал... От этой мысли внутри стало гадко. Он был первым, кого Юра поцеловал. Отабек немного отстранился и обнял Юру — тот вжался лицом в его плечо и шумно вздохнул. Отабек гладил его по спине, другой рукой зарылся в волосы. Это было... Это было охуенно. Юра прижался к его груди и почувствовал, как бьётся сердце Отабека. Живой. Живой. Живой. — Бека... — М? — Тебе не было противно? — Юра чуть отстранился и посмотрел в его глаза. Отабек покачал головой с очень серьёзным лицом. — Ты мне нравишься, — просто сказал он. Юра бы умер, если бы сказал такое первым. Это же так смущающе! Это же... Полный пиздец. — Я думал, ты больше не хочешь меня видеть, — продолжил Отабек. — Я думал, тебе будет противно, — пробубнил Юра ему в плечо. Смотреть на Отабека было невыносимо. От его тёмных глаз в груди будто что-то сжималось, и было страшно, но при этом очень хорошо. Отабек снова погладил его по голове. — Не будет. Это же ты. Как у него, блядь, всё просто было! А Юра себе надумал уже всякого. Шёл как на эшафот со своими извинениями, ещё чуть-чуть — и правда бы вышел в окно. — Бека. — М? Юра снова отклонил голову и посмотрел на Отабека. Тот гладил его по голове, смущённый, но расслабленный. Такой... Красивый. — Давай ещё раз? Этот поцелуй отличался от предыдущих — в нём целовались оба. Юра притянул к себе Отабека за футболку и позволял ему касаться губ, а потом чуть приоткрыл рот — и Отабек скользнул внутрь языком. Осторожно, словно боялся, что его оттолкнут. Да как бы Юра смог! Было так непривычно, мокро, но очень приятно. Касаться языком его языка, цепляться за футболку с такой силой, будто утопающий за соломинку, чувствовать поглаживания на спине, чувствовать длинные пальцы на своём затылке. Всего было слишком много. Наконец, Юра отстранился. Он тупо смотрел на чёрную футболку Отабека и не мог поднять взгляда. — Ты мне нравишься, — повторил Отабек ему в макушку. — Д-да понял я! Стоять зажатым между Отабеком и окном было странно. Приятно и... Юре казалось, что он к такому ещё не готов. — Ты обещал чай, — напомнил он Отабеку, чтобы тот отстранился и дал ему безопасное расстояние. Думать вот так, обнимаясь, было совершенно невозможно. Отабек послушно отступил, напоследок поцеловав Юру в лоб. Краснющий, Юра сел за стол и попытался собраться с мыслями. — Бека, — начал он, наблюдая, как Отабек возится с чаем, — я того ребёнка нашёл. Ну, который был в самый первый день. Отабек резко к нему повернулся, едва воду в чашку не перелил. И Юра рассказал ему всё: про Хроноса, про игрушечный шар в детском магазине, про время, которым он управляет, и о том, что не знает, как Отабека спасти. Отабек слушал с серьёзным лицом. Не посмеялся над Юриными бреднями, не стал сомневаться в сказанном. — Ты мне веришь? — спросил Юра, когда Отабек поставил перед ним чашку на стол. — Конечно. Вот так просто. Юра сам себе верил не до конца, думал, что происходящее было сном. Да и кто бы поверил в такую чушь? Ребёнок, управляющий временем... А Отабек не сомневался ни секунды. — Надо к нему сходить, Юр, — сказал он, усаживаясь напротив. — Чтобы всё стало как было. Юра замотал головой. — Я же сказал, он не знает, как тебе помочь! Отабек устало покачал головой. — Это неважно. Главное, что он может прервать петлю. — Ты чë, блин! — Юра хлопнул ладонью по столу. — Опять за старое? Твоя жизнь это охуеть как важно! Отабек слабо улыбнулся. Он протянул руку и положил свою ладонь на Юрину. Юра осёкся. Посмотрел на переплетающиеся пальцы, нервно сглотнул. Это что, Отабек теперь всегда будет так... касаться? Как будто ничего такого в этом нет. Руке было тепло. Юре нравился этот контраст: его бледные пальцы и смуглые длинные Отабека. Ладно уж, пусть трогает, если ему так хочется. Юра, кажется, совсем не против. — Я хочу с ним поговорить, — сказал Отабек, не отнимая руки. — Отведёшь меня? — Ага. Юра кинул взгляд в окно — вечерело. Но Отабек не пытался его прогнать, как он делал это обычно. Смирился, что ли? Чай они допили в тишине, Юра всё смотрел на их переплетённые пальцы, а Отабек — на Юру. И оба не говорили ни слова. — Я помою чашки, — нарушил Юра тишину. Нехотя вытащил свою руку — приятное тепло чужой руки ушло, оставив за собой прохладу. Ладони вспотели. Хватит нервничать, велел себе Юра. Забрал у Отабека пустую чашку, взял свою и подошёл к раковине. Включил воду — даже не стал настраивать, чтобы потеплее было, мыл в прохладной. Руки слегка тряслись. Задумавшись, Юра не заметил, как ложка попала под струю воды, и та мгновенно намочила его футболку. — Блядь! — с чувством сказал Юра, смотря на мокрое пятно на животе. — Я принесу, во что переодеться. Отабек вышел из кухни. Юра вздохнул, поставил чашки на сушилку. И всë думал: ну почему у него всё вечно через жопу? И ещё: это что, придётся раздеваться перед Отабеком? Раздражённо стянул с себя мокрую футболку — ведёт себя как девица на выданье! И чего Отабек там не видел? Отабек вернулся быстро, притащил футболку — разумеется, чёрную — протянул её Юре. Было что-то приятное в том, чтобы надеть его одежду. Юра снова смутился, не глядя на Отабека натянул футболку — та была немного большой и пахла стиральным порошком. — Я повешу её пока, — Отабек взял Юрину футболку и снова вышел из кухни. Юра посмотрел на себя и хмыкнул. Вот уже одежду его носит, дальше что? И нахмурился. С «дальше» всё было сложно. Оно перестало существовать много двадцатых мая назад, у них было только сейчас и ничего кроме. Тем ценнее казались моменты, проведённые вместе. Юра аккуратно провёл рукой по футболке, вспомнил поцелуй. Надо будет снова Отабека поцеловать. И целовать каждый день. Зверь, что так долго ждал внутри Юры, когда же ему уже будет позволено протянуть свои когтистые лапы к добыче, счастливо урчал. Да где там Отабека носит? — Бека! Я тут подумал... — Юра вошёл в комнату, там никого не было. Только занавески развевались от открытой двери балкона. Заталкивая неприятное предчувствие подальше, Юра быстро пересёк комнату, вышел на балкон и замер. Там, внизу, рядом с телом на мокром асфальте толпились люди, а здесь, на холодном бетонном полу, лежал одинокий тапочек Отабека. Дождь не прекращался. — Блядь, Бека... Юра вцепился руками в перила, да так и сполз вниз по ограде, давясь рыданиями. Опять! Капли дождя снова намочили его футболку. Если бы он не лез со своей помощью, если бы не вызвался помыть посуду... Юра сел на бетонный пол, не обращая внимания на усиливающийся ливень. Где-то вдалеке визжала сирена скорой. *** — Это здесь? — спросил Отабек. Юра неуверенно кивнул. Кажется, стена была та, выпирающий кирпич по-прежнему торчал и выделялся, вот только сколько бы они ни стучали, ни пытались приложить свои руки — ничего не происходило. Может, Хронос обиделся, что Юра в прошлый раз так убежал? Всё-таки он и правда терпеть не мог детей. Маленький капризный говнюк. Разозлившись, Юра пнул по стене ногой. — Открывай! Отабек нашёл его руку и сжал в своей, мягко погладив большим пальцем. Злиться перехотелось в тот же миг. Отабек всегда был спокойным, даже несмотря на происходящий пиздец, на то что он умирает, на то что последняя их надежда заперлась в подвале и дверь открывать не хочет. Вот бы Юре такое спокойствие. Они продолжали стоять у стены, как два идиота, и Юра уже хотел было предложить пойти куда-нибудь в сухое место, как вдруг кирпичики на стене задвигались, открывая перед собой дверь. Отабек даже рот приоткрыл от удивления. Юра хмыкнул. — Пойдём, — он толкнул дверь. Перед ними появилась знакомая уже Юре лестница, ведущая вниз. Чтобы войти в низкий проём, пришлось пригнуться. Юра пошёл первым, схватив Отабека за руку — идти так было спокойнее. Они спустились вниз, и там их уже ждали. — Ты сказал, что не будешь со мной играть, — хмуро сказал Хронос, глядя на Юру. — Я и не для этого пришёл, — фыркнул он. Отпустив руку Отабека, он обернулся — тот разглядывал комнату, явно впечатлённый количеством стеклянных шаров и прочих странных штуковин. Потом взгляд его остановился на Хроносе. Отабек улыбнулся. — Привет, — мягко сказал он. — Меня зовут Отабек. Хронос с интересом рассматривал нового гостя. Юра вдруг подумал, насколько скучно должно быть ребёнку, запертому в четырёх стенах одному. Даже злиться на него перехотелось. У него в детстве были друзья во дворе, был дедушка, который с ним играл. Хронос же казался брошенным всеми. Это плата за то, чтобы управлять временем? Юра бы не подписался на такое ни за какие коврижки. — А ты поиграешь со мной? — Хронос склонил голову набок. — Хорошо, — кивнул Отабек. — Во что ты хочешь поиграть? Юра закатил глаза. Конечно, блядь. Почему бы не развлечься с ребёнком, когда мир вокруг явно сходит с ума. — Хочу собирать пазл! — тут же обрадовался Хронос. — Хорошо, — Отабек снова кивнул. И мальчишка радостно хлопнул в ладони. Он вцепился в куртку Отабека, игнорируя Юру, и потащил его за собой. — Алё! — возмутился Юра. — У нас вообще-то петля времени, ежедневные смерти и прочие радости жизни. Не хотите с этим разобраться? Хронос остановился и недобро зыркнул на Юру. — Нет, — строго сказал он. — Сначала мы соберём пазл. Если не хочешь — уходи! Юра хотел было высказать всё, что он думает об этом малолетнем засранце, как вмешался Отабек. — Юра тоже нам поможет. Правда? — он посмотрел на Юру и слегка улыбнулся. Это был запрещённый прием. Отказать Отабеку, послать его куда подальше с чёртовыми пазлами Юра попросту не мог. Особенно, когда тот улыбался. — Правда, — буркнул он. — Показывай, чё там собирать надо. Хронос смотрел недоверчиво, будто не мог поверить, что Юра не выкинет что-нибудь эдакое. А у Юры и правда руки чесались дать Хроносу ремня. Ух он бы у него сразу шёлковым стал! Отвернувшись от Юры, Хронос вернулся к Отабеку. — Вот! — показал он на пол. — Его будем собирать. — Хорошо. Отабек подошёл к делу серьёзно: скинул кожаную куртку, аккуратно повесил её на спинку стула, опустился на ковёр перед пазлом. Юра вздохнул и тоже стянул свой плащ, подходя к ним ближе. Он уселся рядом с Отабеком, едва касаясь коленом его ноги. Юра уставился на чёрные кусочки пазла. Когда он рассмотрел их поближе, то понял, что они были необычной формы: одни круглые, другие квадратные, третьи походили на звёзды, какие-то выглядели так необычно и имели столько углов, что Юра даже названия им подобрать не смог. Это будет непросто. Они просидели на пазлом несколько часов. Отабек старательно выискивал нужные чёрные детальки, Хронос даже сопел от усердия, когда прикладывал те друг к другу, Юра, конечно, тоже пытался помочь, но скорее просто не мешал. Но собрать им удалось только половину. Потянувшись, Юра положил голову Отабеку на плечо. Тот как раз устраивал звезду на подходящее ей место. — Почему чёрный? — спросил Юра у Хроноса. — Это же скучно. Тот нахмурился. — Ты просто ничего не понимаешь! — рассердился он. — Это необычный опыт, — сказал Отабек. Юра вздохнул. Необычный опыт — это вывалиться из окна, а на следующий день ходить целым и невредимым. А пазлы собирать — скучная херня. Но вслух он это решил не говорить, всё-таки не стоило злить Хроноса. А у Юры это получалось только в том случае, когда он молчал. Они провозились ещё несколько часов, и Юра предложил устроить перерыв. Хронос надулся, но спорить не стал — наверняка и сам устал сидеть на полу в одной позе. — У меня есть младшая сестра, — сказал вдруг Отабек. — Мы с ней тоже пазлы собирали. — Так вот откуда такие умения, — хмыкнул Юра. — А ты вообще ничего не собрал! — Хронос обвиняюще ткнул в него пальцем. — Я несколько деталей поставил вообще-то! — Нет, ты только сидишь и мешаешь! Юра набрал в грудь побольше воздуха, чтобы послать мелюзгу куда подальше, но Отабек мягко коснулся его ладони. Юра тут же сдулся. Он встал с пола и решил пройтись по комнате, чтобы размять уставшие ноги. Отабек с Хроносом продолжили собирать пазл, будто только бы и ждали, пока Юра уйдёт. Спелись! С другой стороны, думал Юра, хорошо, что хоть кто-то с Хроносом может поладить. Вообще хорошо, что есть Отабек. Такой спокойный, рассудительный, добрый. В глазах опять защипало, стоило вспомнить его вчерашнюю смерть. Разве это справедливо? Всё должно быть не так! Юра осознал, что уже несколько минут пялится на большой шар с белой девятиэтажкой. Обыкновенной, таких в Питере много. Во дворике стояли миниатюрные машинки, а приглядевшись, Юра увидел и застывших во времени людей. И снежинки мягко опускались на них. — Мы закончили, — тихо сказал Отабек. Юра обернулся. Хронос сладко спал, лежа на полу. Он обнимал мягкую игрушку — потрёпанного кролика — и сейчас меньше всего походил на хранителя времени. Обычный ребёнок, который устал играть. Отабек сидел рядом с ним на полу и смотрел на собранный пазл. Юра подошёл ближе. — Это… Он не нашёл цензурных слов, а нецензурными бросаться не хотелось. Перед ними лежал настоящий космос, со всеми его переплетениями звёзд и планет. Магия, не иначе. Юра коснулся пальцем собранного пазла, который теперь больше походил на окно в другой мир, и почувствовал прохладу. Казалось, можно засунуть руку в этот космический портал и схватить одну из звёзд, но рисковать он не стал. Вдруг опять что-нибудь сломается. Отабек поднял Хроноса на руки — тот даже не проснулся, только засопел еще громче — и перенёс его на небольшую кровать, что стояла в углу. — Пойдём, Юр, — прошептал Отабек. Юра нахмурился. — А время? — спросил он, стараясь не звучать слишком громко и возмущённо. — Завтра к нему зайдём. Отабек взял его за руку и повёл за собой. Юра вздохнул, кинул прощальный взгляд на сопящего Хроноса и поплёлся на улицу. Было ещё светло, насколько вообще может быть светло, если небо затянуто тучами. Свежий воздух прогнал сонливость. Пахло мокрым асфальтом и немного цветущей у дороги сиренью. Когда-то давно Юра её оборвал, потому что дедушка сказал, что для дерева это полезно. А потом получил нагоняй от бабульки во дворе, и с тех пор к сирени больше не подходил. — Бека, пойдём ко мне? Чай попьем. Отабек кивнул. Дома Юра заварил самый вкусный чай, который нашёлся на полке. Покормил Отабека дедушкиными пирожками. Видеть его на кухне было так хорошо и правильно, как будто дом обрёл что-то такое неуловимое, невесомое, но очень важное и стал, наконец, тем местом, куда хотелось приходить. Потом они сидели на диване и смотрели телевизор — шли дурацкие мультики, вот раньше были лучше! Юра решил переключить, но на какой канал ни посмотри — везде какая-то ерунда шла. А может, просто не хотелось телевизор смотреть. Юра выключил, и они оба несколько мгновений пялились на тёмный экран, где отражались их силуэты. Сидеть вот так, совсем близко к Отабеку, было очень круто. Но Юре хотелось большего. — Бека. — М? Юра хотел попросить, чтобы тот его поцеловал. А потом подумал: сам, что ли, не может? Это же просто. Набраться решимости и… Он притянул к себе Отабека за шею и торопливо поцеловал, пока не успел передумать. Отабек мягко огладил его щёку, включаясь в поцелуй. Юра вцепился в его футболку, стараясь притянуть ближе, а сам думал: не отдам, никому не отдам. Ни времени этому ебучему, ни даже самой смерти. Никто у него Отабека не заберёт. Юра всхлипнул, и Отабек чуть отстранился, внимательно изучая его лицо. — Юра, — мягко позвал он. Юра помотал головой. Внутри бушевала такая буря, что даже ливню на улице было до неё далеко. — Просто целуй меня, — попросил он. Отабек снова приблизился и поцеловал Юру в щёку, провёл губами по скуле, согревая горячим дыханием. Юра лёг на спину и потянул Отабека на себя, чтобы тот навис сверху. Было немного страшно. Он ведь и не целовался ни с кем никогда раньше, не был уверен, что всё делает правильно. Но ему так нравилось, так хотелось почувствовать Отабека ещё ближе, тёплым, мягким, живым, что все остальные переживания отходили на второй план. Отабек продолжал его целовать. Покрывал невесомыми поцелуями лицо, так нежно, так ласково, что внутри у Юры всё разрывалось на части. Он прижимал Отабека к себе за шею, желая почувствовать его тепло. Было страшно его потерять, страшно оказаться в следующем дне одному. Он вжался в Отабека всем телом, вдыхая запах его кожи, запоминая каждую деталь, каждый вздох, каждое движение тела. Поцеловал в лоб, щёку, везде, куда мог дотянуться. В груди жгло. А в глазах собирались предательские слёзы. — Всё хорошо, Юра, — тихо говорил Отабек. — Я здесь. Всё хорошо. Нихуя не хорошо, думал Юра. Вообще ничего хорошего. Каждый день он думает, что больше Отабека не увидит, что прощается с ним навсегда. И как избавиться от этого чувства, если нет никакого способа всё исправить? Но послушно подставлял лицо под поцелуи Отабека, гладил его по спине и растворялся в близости тел. — Сними, — попросил он Отабека, дернув за рукав футболки. Хотелось почувствовать его так — кожа к коже. Сплавиться в одно целое и не расставаться больше никогда, назло всем ебучим преградам. Отабек отстранился, чтобы стянуть футболку, и, воспользовавшись этой заминкой, Юра торопливо стянул свою. Отабек осторожно опустился на диван, оперся на локти. Наверное, боялся на Юру надавить. Но так было недостаточно. Слишком мало тепла. Слишком мало Отабека. Юра был жадным и совершенно разбитым, и только Отабек мог эти частички, подобно пазлу, собрать. — Ближе, — выдохнул Юра. Отабек послушался. Прижался всем телом, переходя поцелуями на шею. Юра прижимал его к себе так близко, что между ними не осталось и миллиметра. Но и этого было мало. Он обхватил Отабека ногами, прижимаясь к его отвердевшему паху. У Юры и самого стояло, но не было в этом страсти и желания, когда хочется разорвать на куски. Всё было не так как в дурацких порно-роликах, когда рвётся одежда, раздаются громкие стоны, ломается кровать. Юре был необходим Отабек, и эта нужда прикоснуться, поцеловать, обнять разрасталась в его груди. Юра двинул немного бёдрами и услышал тихий Отабеков стон. — Юра, — пробормотал он ему в шею, — ты уверен? — Да. Отабек повторил его движение, и стало очень приятно. Куда лучше, чем дрочить самому. От этих коротких толчков кружилась голова, и что-то горячее собиралось внизу живота. Что-то, что требовало тереться быстрее, прижимать ближе, дышать громче. — Бека, я хочу… Юра запнулся, но Отабек понял его без слов. Он торопливо расстегнул свои штаны, спуская их ниже, и Юра сделал то же самое со своими. Вот так. Кожа к коже, чтобы никаких преград. Отабек лизнул руку, и Юра затаил дыхание, вглядываясь в его лицо. Всегда серьёзное, теперь оно было раскрасневшимся, расслабленным, губы зацелованные, на шее виднелось красное пятно. Отабек обхватил оба члена и начал медленно, неторопливо водить вверх-вниз. Одной рукой он опёрся на диван, и Юра за шею притянул его ближе, чтобы было удобнее целоваться. Язык Отабека проник в его рот, облизал кромку зубов, сплёлся с Юриным языком. Хотелось, чтобы проклятое время замерло вот так, в этом мгновении: когда их члены так близко, когда рука Отабека водит по ним так, будто бы точно знает, как именно Юре надо. Когда он чувствует вкус Отабека, когда может целовать его до беспамятства, и трогать везде: проводить пальцами по горячей спине, гладить затылок, касаться груди, где бьётся беспокойное сердце. Его, и только его. Отабек ускорился, и целоваться стало невозможно. Только дышать друг в друга, касаться губами и впитывать чужое дыхание. Ловить громкие вздохи, подаваться вперёд и молиться, чтобы эта чудесная рука не останавливалась никогда. Юра вздрогнул и излился. Отабек сделал ещё несколько движений рукой и кончил следом, устало опустившись на диван рядом с Юрой. Юра почувствовал, как щёку обожгло горячей слезой. — Ты в порядке? — встревоженно спросил Отабек. Юра кивнул. И Отабек снова притянул его ближе, чтобы сцеловать предательские слёзы. Юра не собирался плакать. Не сейчас. Что он разнылся вообще! Но в груди было так много всего, что оно больше не помещалось внутри, грозилось вырваться наружу с каждым неосторожным движением. — Я за салфетками. Юра отстранился, слез с дивана и пошёл на кухню. Вытер липкий живот, вытер мокрые щёки, шумно высморкался, выбросил всё это безобразие в мусорку. В нём мешалось сладкое удовлетворение и горькая боль, и эти чувства были слишком сильными, чтобы от них отмахнуться. Юра вернулся в комнату и бережно вытер Отабека. Кинул салфетки на пол и залез на диван, чтобы вновь ощутить рядом тепло. — Юр… — Было круто, — перебил Отабека Юра и шмыгнул носом. Совсем не хотелось говорить о том, почему он так разнылся. Это было глупо и стыдно. Отабек прижал его к своей груди. — Было хорошо, — согласился он. Они лежали в обнимку, и Юра всё смотрел на часы, что висели над телевизором. Время вдруг, словно издеваясь, пошло в два раза быстрее. Скоро придётся встать с дивана, потому что дедушка вернётся с работы. Придётся отпустить Отабека в дождливый вечер, точно зная, что он его не переживёт. Юра прижался к нему сильнее. Отабек гладил его по волосами, запутываясь в отросших прядках. Было приятно. Хотелось мурчать довольным котом, но бесконечно эти мгновения счастья длиться, конечно, не могли. — Надо вставать, — пробубнил Юра Отабеку в грудь. — Хорошо. Тот хотел было встать, но Юра прижался сильнее. Вцепился руками в спину и спрятал лицо на плече. Не отпущу, думал он, не хочу отпускать. — Юра, — Отабек поцеловал его в макушку. — Мы завтра увидимся. И потом всё будет хорошо. — Обещаешь? — Юра отстранился, чтобы заглянуть ему в лицо. Отабек смотрел ему в глаза. Ну же, торопил его мысленно Юра, пообещай. — Да, — очень серьёзно сказал ему Отабек. И Юра поверил. Это же Отабек, он слов на ветер бросать не будет. Значит, они обязательно что-нибудь придумают. И всё будет хорошо. Юра вызвался Отабека проводить. Пообещал, что не будет за ним следить и отпустит его домой. Одна часть Юры жаждала пойти за Отабеком, попробовать в который раз предотвратить смертельный исход. А другая устала видеть смерти. Он больше не мог чувствовать себя беспомощным. Смотреть на умирающего в его руках Отабека было больно, а исправить злую насмешку судьбы он не мог. Во дворе было пусто. Юра специально огляделся — никого. Он встал на цыпочки, притянул к себе Отабека и поцеловал. Прижался ближе, зарывшись пальцами в волосах, и целовал до боли в губах, отчаянно, смело. Капли дождя стекали по лицу, будто слёзы. Это было как в том сопливом фильме, где во время поцелуя героев ливень шёл стеной. Юра тогда плевался и фыркал — дешёвая драма и сахарный сироп. Но у них всё было по-другому, иначе. Мокрые холодные пальцы Отабека сжимали его лицо, а горячий язык касался его языка. Они целовались так, будто бы прощаются навсегда. Но Юра знал — они встретятся завтра. Потому что Отабек обещал. — Пока, — пробормотал Юра, отрываясь от его губ. Отабек улыбнулся и погладил его по щеке. *** — Хорошо, я всё починю, — надулся Хронос. — Спасибо, — сказал ему Отабек. Они снова пришли в небольшую комнатушку, где прятался хранитель времени, и на этот раз им повезло. Всё из-за Отабека, думал Юра, сам бы он не справился ни за что. Никак ему было не уговорить Хроноса, если учесть, что быть хорошим Юра просто не умел. Между кнутом и пряником он определённо выбирал кнут. А отличная из них вышла парочка: хороший коп и плохой коп. Юра хмыкнул. Они вообще друг другу подходили идеально, будто пазлы, которые наконец нашлись. И такого не бывает, чтобы нашёл человека, от которого сердце бьётся быстрее, ладони потеют и на душе так легко и хорошо, а потом теряешь его навсегда. Не бывает ведь, да? Хронос сидел за небольшим столом и очень сосредоточенно чинил поломанный стеклянный шар. Он часто вздыхал, всем видом показывая, что делать эту работу ему ну совсем не хочется. Прям как Юра, когда в детстве домашку делал. Отабек бродил по комнате и рассматривал другие шары, иногда звал Юру, чтобы показать особенно красивые. Интересно, это Хронос их сделал? Было страшно. Вот сейчас время вернётся на свои места, и что дальше? Как им поступить, чтобы Отабека спасти? Юра сидел на стуле и смотрел в одну точку, уговаривая себя раньше времени не нервничать. Может, когда исправится сбой, всё само собой станет хорошо? Пазл, который они собирали — вернее, собирали Отабек и Хронос, — теперь красовался на стене. Там проносились кометы, мерцали звёзды, и космические дали манили своей красотой. Отабек замер около него и смотрел, не отрываясь. А Юра от Отабека глаз не мог отвести. Всё равно он красивее всех пазлов на свете, какими причудливыми бы те ни были. — Я собрал, — сказал, наконец, Хронос. Юра подошёл ближе и посмотрел на шар: по нему нельзя было сказать, что ещё совсем недавно его разбили на мелкие осколки. Стекло блестело, позволяя разглядеть всё, что было внутри. — А почему снег не идёт? — нахмурился Юра. Хронос молча потряс стеклянный шар, и снежинки послушно посыпались со стеклянного неба. — Теперь будет идти! — Хронос поставил шар на стол и с гордостью посмотрел на выполненную работу. — Спасибо, — сказал Отабек. Он подошёл ближе, а Юра даже не заметил. — А ты будешь приходить ко мне играть? — спросил вдруг Хронос. — Я приду, — кивнул Отабек, даже не задумавшись. — У меня много пазлов! — обрадовался Хронос. — Будем вместе их собирать! Отабек мягко улыбнулся и потрепал Хроноса по волосам. Тот выглядел таким счастливым, будто получил самый красивый шар на свете. Юра его понимал. Рядом с Отабеком он и сам чувствовал себя таким. — Что дальше? — спросил он у Отабека, когда они оказались на улице. Тот посмотрел на время и пожал плечами. — Кино? Хинкали? — Было! — отмахнулся Юра. — Давай будем гулять, пока не устанем. И говорить. Расскажи мне что-нибудь про себя? Теперь он позволил Отабеку утащить себя под зонтик. Идти к нему так близко было хорошо. И чего он только с самого начала отказывался? Теперь Юре казалось, что они знакомы вечность, если не больше. Он уже изучил некоторые привычки Отабека: размешивать чай, пускай там и нет сахара; хмуриться, если не понял шутку; целовать на прощание в уголок рта. Юра хотел знать больше. Намного больше. И чтобы то, что между ними произошло, повторилось снова. Только без привкуса слёз на губах, без раздирающей душу боли, без ощущения, что всё это в последний раз. Они брели по Невскому — Юра терпеть не мог эту улицу, слишком много людей, ростовых кукол, музыкантов, но из-за ливня прохожих было совсем чуть-чуть. Хотелось взять Отабека за руку, но Юра не решался. Не хотелось навлекать на себя беду, учитывая, что Отабек и так каждый день гуляет по лезвию ножа, и раз за разом это лезвие наносило ему смертельную рану. Но прижиматься плечом, чтобы поместиться под зонтик, тоже было неплохо. Пусть так. С Отабеком всё хорошо. — Бека, сходим потом на каток? Ты говорил, что умеешь кататься. — Сходим, — кивнул Отабек. — Увидишь, что я могу, — хмыкнул Юра. Он и правда катался хорошо, в детстве даже ходил на кружок, но потом забросил, когда мама ушла, оставив его на дедушку. Юра не жалел. Но любил покататься, просто чтобы показать всем, на что он способен. Поразит Отабека в самое сердце! Это же сколько всего они могут сделать! На Диво-остров сходить, погулять по всем паркам, скататься в Выборг, Гатчину, Петергоф… Да мало ли мест! Юра всё Отабеку покажет, тот же всего три года в Питере, наверняка многого не видел. А потом можно будет и на море куда-нибудь съездить — только вдвоём. Юра представил Отабека в плавках и улыбнулся. Они как раз переходили дорогу, когда Юра услышал визг тормозов и увидел несущуюся прямо на Отабека машину. Время замедлилось. Юра видел, как приближается машина, почувствовал, как напрягся Отабек. Казалось, даже капли дождя на миг замерли в воздухе, не решаясь падать на землю. Не позволю, подумал Юра, никому не позволю снова его отнять. И толкнул Отабека в сторону — зонтик выпал у него из рук. А потом всё произошло слишком быстро: боль пронзила его тело, кости будто бы раздробились на мельчайшие части, раздался грохот, и всё поглотила тьма. *** Когда Юра пришёл в себя, было всё так же темно. Это потому что глаза закрыты, понял он. Вот только открыть их не было никаких сил. Он будто плыл где-то в невесомости, чувствуя при этом, как всё тело пронзает сотни мельчайших иголок. Спустя несколько бесплодных попыток открыть глаза Юра провалился в сон. В следующий раз глаза открыть получилось, и Юра оглядел комнату, где находился. Это была палата на четверых, но остальные кровати пустовали. Рядом с ним стояла капельница. Всё тело болело, и двигаться не получалось. Он повернул голову влево и увидел дедушку, спящего на стуле. — Д-деда… — позвал он хриплым голосом. Тот нахмурился, нехотя открыл глаза, но увидел Юру, и лицо его смягчилось. — Юрочка, очнулся! Я врача сейчас позову, — он тут же поднялся со стула. — Деда, где Бека? Дедушка остановился и посмотрел на него с удивлением. — Кто? — Бека… Отабек. Юра не помнил, что произошло. Всё кончилось плохо, иначе он бы тут не лежал, но что произошло с Отабеком? — А-а-а, Отабек, — дедушка улыбнулся. — Друг твой, да? Он в коридоре, ждёт, пока ты в себя придёшь. Хороший мальчик, очень переживает за тебя, — он мягко погладил Юру по голове. — Заставил ты нас поволноваться, Юрочка. — Прости. Расстраивать дедушку ему хотелось в последнюю очередь. — Ты поправляйся главное. Я за врачом схожу. — Деда, позови Отабека! — попросил Юра. Он даже попытался подняться с кровати, но в груди стало так больно, что он со стоном лёг обратно. — У тебя перелом рёбер, не вставай, — нахмурился дедушка. — Потом к тебе Отабек зайдёт, сейчас отдыхать надо. — Ну деда! Когда Юра повысил голос, боль вернулась, и он зажмурился. Блядь, как же плохо. — Две минуты, — строго сказал дедушка. — А потом отправишь его домой. — Спасибо, деда! Тот покачал головой и вышел из палаты. Юра попытался лечь поудобнее, но в груди так жгло, что лучше бы ему не двигаться совсем. В больницах он никогда не лежал, даже не ломал ничего в жизни, а тут рёбра. Повезло так повезло. Но помимо собственной боли его очень беспокоила судьба Отабека. Просто услышать от дедушки, что он в порядке, было недостаточно. Нет, только если он увидит Отабека своими глазами, тогда пройдёт тот липкий страх, что каждый вечер в проклятой петле опутывал его изнутри. Дверь со скрипом отворилась, и в палату вошёл Отабек. Юра улыбнулся. Живой. Он просканировал его на предмет повреждений: ссадины на лице и рука перевязана, но всё остальное, кажется, в норме. Он не хромал. Шёл быстрым и уверенным шагом, пока не остановился у кровати Юры. — Ты как? — тут же спросил Отабек. Он глядел на него и хмурился. — Юра, это было очень опасно, зачем ты… — А что, только тебе под машины можно попадать? — буркнул Юра. — Умный какой. Я в порядке! В рёбрах снова закололо, и он зашипел от боли. — Юра, — Отабек бережно коснулся его ладони пальцами, но взяться за неё не решился. — Посмотри в окно. — Чё там? — Юра повернул голову и посмотрел, но не увидел ничего, кроме серого неба с лёгкими проблесками света. — И на что смотреть? — Дождя нет, — Отабек снова погладил его по руке. — Двадцать первое мая, Юр. Юра едва не подскочил на месте, когда всё осознал. Дождя нет… Петля закончилась! — Бека! Это получается… Получается… Ты живой! Всё хорошо будет! — Да, — Отабек улыбнулся. Но снова нахмурился, посмотрев на Юру. — Со мной всё хорошо, но вот ты… — Ерунда! Заживёт, — Юра счастливо улыбнулся и схватил Отабека за палец. — Я тебя спас, да? — Никогда больше так не делай, — очень серьёзно сказал Отабек. — Я очень тебе благодарен, но… Юра не слушал. Он смог! Он спас Отабека! Даже боль отошла на второй план, так он был счастлив. Теперь всё будет хорошо. Теперь точно будет. Хотелось вскочить с кровати и Отабека расцеловать, но он не мог нормально пошевелиться. — Бека, — перебил он его. Тот замолчал и посмотрел вопросительно. — Нагнись, скажу кое-что. Отабек послушно склонился над ним. Юра почувствовал запах кофе — наверное, тот не спал всю ночь из-за произошедшего. Переживал. В груди потеплело. Юра чуть приподнялся и, игнорируя боль, поцеловал Отабека в щёку. Он смущённо отстранился и приложил к месту поцелуя ладонь. В палату вернулся дедушка. Отабек сделал несколько шагов назад, и Юра нахмурился — отпускать его совершенно не хотелось. — Наговорились? Сейчас врач придёт. А ты домой езжай, поспи, я с Юрочкой посижу, — велел дедушка Отабеку. — Вернёшься завтра, ничего с ним не случится. — Хорошо. Спасибо. И простите, что… — Да чего ты заладил, — перебил его дедушка. — Что я, Юрочку, что ли, не знаю? Ему дай волю — влезет в какую-нибудь беду. — Деда! — насупился Юра. — Что деда? Под машину кто прыгнул? Дед чуть инфаркт не получил, когда из больницы позвонили. — Прости… — Юра прикусил губу. Ругаться сразу перехотелось. — До свидания, Отабек, — выразительно сказал дедушка. — До свидания, Николай Петрович, — Отабек, в отличие от Юры, спорить не стал. — Поправляйся, Юра. Юра кивнул. Через пару мгновений они с дедушкой остались вдвоём. Юра ждал врача и смотрел в окно: там, сквозь плотные тучи, едва пробивались солнечные лучи. Видеть их после бесконечного дождя было так приятно, будто чувствовать первое дыхание весны после зимы. Он улыбнулся. Да, теперь всё будет хорошо.