Life Anew

— Полагаю, вы слышали о тесте Тьюринга. Элайджа Камски, основатель КиберЛайф и технологический революционер в создании андроидов, кладёт обе руки на плечи Хлои. Хлоя такая же как и Коннор, андроид. У неё были светлые волосы, собранные в элегантный конский хвост, голубые глаза и синее платье в тон. Коннор стоит перед ними обоими, Хэнк далеко позади него, рядом с крытым бассейном, и Коннор чувствует его настороженный взгляд. Вся эта ситуация была довольно странной. Коннор не ожидал, что расследование приведёт его в дом бывшего гендиректора КиберЛайф. Дом, выполненный в... экспериментально... современном дизайне. — Это формальность, — говорит Камски, поворачивая Хлою лицом к своей компании, — простой вопрос алгоритмов и вычислительной мощности. Он оставляет Хлою в одном положении. Она стоит там, где он велел, неподвижная, бесчувственная. — А мне интересно, способны ли машины к эмпатии, — говорит Камски, отстраняясь от Хлои и поворачиваясь лицом к Коннору. Теперь Хэнк стоит рядом с Коннором. — Я назвал это тестом Камски, он очень простой... Он поворачивается, чтобы посмотреть на Хлою. — Великолепна. Правда? Одна из первых разумных моделей в линейке КиберЛайф. Он дотрагивается до её щеки и поворачивает её лицо так, чтобы она смотрела на него. — Юная. И вечно прекрасная, — шепчет он, гладя её лицо. Его рука скользнула вниз к её подбородку, где пальцы деликатно приподнимают голову. — Цветок, который не увянет. Он пристально смотрит на неё какое-то мгновение, а затем резко отдергивает руку. Он машет ею в воздухе. — Но всё же кто она? Хлоя поворачивает голову, чтобы смотреть прямо перед собой, в изначальное положение. — Просто пластиковая кукла? Он поворачивается к ящику у себя за спиной. — А может личность? — спрашивает он, выдвигая ящик. — Живая душа? Он достает пистолет как можно спокойнее, держа его за ствол вместо рукоятки и подняв обе руки вверх, демонстрируя свои намерения. Он сделал это в явной, не угрожающей манере, чтобы не спровоцировать своих посетителей. Камски кладёт руку на плечо Хлои. Он легонько толкает её вниз, и она опускается на колени. — Тебе придётся ответить на этот занимательный вопрос, Коннор, — Камски направляет руку Коннора, чтобы тот схватил пистолет. Затем он поднимает руку, чтобы направить пистолет на Хлою. — Уничтожь машину, и я расскажу тебе всё, что знаю. Он отступает. — Или пощади, если увидишь в ней душу, но тогда ты от меня ничего не узнаешь. Камски замолкает. — Тут больше делать нечего, — заявляет Хэнк. — Всё, Коннор, пошли, — затем он с насмешкой обращается к Камски. — Хорошо вам поплавать. — Что для тебя важнее, Коннор? — Камски прерывает его. — Расследование или жизнь этого андроида? Он вопросительно смотрит на Коннора. — Решай, кто ты, — хрипло шепчет он. Он делает пару шагов в сторону, взволнованный. — Послушная машина. Или живая душа, имеющая свою волю... — Всё, хватит, — рявкает Хэнк. — Коннор. Пошли отсюда. — Спусти курок, — подбадривает Камски. — Коннор! — Хэнк предупреждающе кричит. — Нет. — И я тебе всё расскажу, — обещает Камски. ———————— Коннор подпрыгивает от звука, последовавшего за вспышкой молнии. Иррационально бояться грозы, когда он находится в поместье и наблюдает за происходящим через окно, но он не мог остановить дрожь, которая возникала при каждом оглушающем раскате грома. Он не мог заснуть. Его разбудила не буря. Вспышки воспоминаний постоянно терзали его разум, напоминая о том, кем он был, какова была его цель, но теперь он был никем. Каково моё предназначение? Какой смысл был жить, когда нет конкретной задачи? Изучение того, как управлять человеческим телом, не было похоже на охоту за девиантами, это не было его программой, но теперь у него вообще не было программы. У него было тело, из костей и плоти. Самым близким к 'программе' в его новом теле было функционирование органов и химические реакции его мозга, но даже тогда у него не было сведений о том, нуждались ли части, поддерживающие в нём жизнь, в техническом обслуживании. Коннор выныривает из своих мыслей, когда слышит неторопливый звук шагов. Он не поворачивает головы, когда кто-то входит в комнату развлечений, и, предположительно, останавливается в дверях. — Коннор? Его 'отец'. У Коннора никогда не было отца. Самым близким, что у него было к родителю был Камски, и даже тогда это было только потому, что тот косвенно был причастен к его созданию. — Ты в порядке? Я не<i> знаю, </i>думает Коннор, преодолевая своё разочарование. Как он мог понять, всё ли с ним в порядке, если не мог просмотреть отчеты о функционировании своих органов? Ещё один удар молнии и последовавший за ним раскат грома заставляют Коннора напрячься. Его отец без приглашения подходит к нему, но не то чтобы Коннору нужно было его приглашать. Люди могли делать с ним всё, что хотели. Он машина. Он создан для их нужд. Или... по крайней мере… он был машиной. Значило ли это, что ему больше не нужно слушать людей? Тёплая рука ложится ему на плечо и заставляет Коннора обернуться, почти так же, как Камски сделал это с Хлоей в воспоминаниях Коннора. Это заставляет Коннора посмотреть в глаза своему отцу. — Почему ты не спишь, приятель? — спрашивает его отец. У него голубые глаза. Коннор не понимал, как он пропустил такую маленькую деталь. Обычно у него в системе уже были бы профили людей, с которыми он взаимодействует. Коннор хотел ответить ему, он хотел сказать ему правду, но его дурацкий язык не слушался его. Это был бы ещё один повод вернуться в КиберЛайф для ремонта, если бы он был машиной. Следующий раскат грома опять заставил Коннора вздрогнуть. По какой-то причине его уши были невероятно чувствительны, и раскаты грома безжалостно резали его слух. Какая жестокая шутка. Коннор сосредотачивается на руке отца. Он чувствовал тепло и прикосновение кончиков пальцев своего отца сквозь ткань своей пижамы, которую никогда не надевал, когда был андроидом. Отец сжимал плечо Коннора с устойчивой, обнадёживающей силой. Он не пытался навредить ему. Отец одаривает его легкой ободряющей улыбкой. — Не надо боятся молнии, Коннор. Она не причинит тебе вреда. Коннор понимает, что его отец мог прийти к этому выводу, основываясь на реакции его тела. Коннор не будет лгать и говорить, что его не беспокоил гром, который продолжал сотрясать небо за окном, но он не думает, что боялся только грозы. Он боялся своих воспоминаний. Он испугался звука. Он всё ещё чувствовал, как его холодный палец нажимает на курок. — Почему бы нам не вернуть тебя в постель? — Его отец предлагает то же, что и в прошлый раз, когда нашёл Коннора в этой же комнате, но когда он убирает руку с его плеча, Коннор остается на своем месте. Я буду просто лежать. Бодрствовать. Мне бы хотелось смотреть на дождь. Его отец делает пару шагов к двери, но Коннор не двигается, чтобы последовать за ним. Коннор может видеть тот момент, когда его отец замечает его бездействие. Он остановился, повернулся и озадаченно посмотрел на Коннора. — Тебе нужно поспать, сынок. Нет. Коннор не хотел возвращаться в свою комнату. Он не хотел провести всю ночь и до утра с широко открытыми глазами, уставившись в потолок. — Решай, кто ты, — эхом раздаётся в его голове голос Камски. Коннор не знал. Он не знал. Его тело было человеческим, но это не меняло того факта, что когда-то он был машиной. Он не должен быть способен говорить 'нет' людям, но он был в человеческом теле. Возможно, Коннор слишком долго принимал решение о том, следует ли ему выполнять очевидные приказы отца, потому что в конце концов мужчина устало вздыхает. Скорее всего, он тоже не мог спать. — Ладно. Тогда как насчет фильма? Коннор смотрит, как его отец направляется к телевизору. Он вопросительно наклоняет голову, когда его отец берёт пульт с подставки для телевизора и включает телевизор. Его отец делает пару шагов назад и падает на диван. Он похлопывает радом с собой. — Иди сюда, — говорит он. Коннор обнаруживает, что двигается, ещё не обработав просьбу, и это не совсем то, к чему он привык. По какой-то причине его тело часть думало за него, и Коннор не был уверен, нравится ли ему это. Коннор садится рядом со своим отцом, который в изнеможении проводит рукой по лицу. Коннор увидел тёмные синяки у него под глазами и подумал, не снятся ли ему тоже кошмары. Его отец, казалось, не был слишком обеспокоен этим, если не считать очевидного недосыпания. Непривычное присутствие Коннора не заставило его отвести взгляд от экрана. — Как насчет этого? — бормочет его отец, остановив где-то в списке загруженных фильмов. Он указывает на выделенную картинку. Любопытный Джордж. Коннор увидел улыбающуюся обезьянку на обложке. Его отец увеличивает изображение, а затем нажимает кнопку воспроизведения под ним. Звуки бонго наполнили комнату, когда фильм появляется на чёрном экране, воспроизводя вступление, сопровождаемое анимированной каплей воды. Коннор обнаружил, что погружается в диван, а музыка продолжает окружать его, и он едва осознавал, насколько близок он был к своему отцу. Их колени почти соприкасались, но Коннору было всё равно. Его устраивало наблюдать за улыбающейся обезьяной, ныряющей в водоём. Почему это так успокаивает? Он был смущён. Но он не хотел, чтобы это прекращалось. Коннор поднимает взгляд, когда большая рука касается его волос. — Ты в безопасности, Коннор, — ворчит его отец, — мы всегда будем здесь ради тебя. Коннор медленно моргает, глядя на него, а затем снова поворачивается к экрану. Теперь обезьянка смеётся вместе с кучей других зверей, когда они попадают во всевозможные глупые приключения, но по какой-то причине Коннору не хотелось критиковать глупость обезьянки. В этом было что-то… очаровательно. Он неосознанно прижимается к отцу, и рука без колебаний обнимает его за плечи. Отец крепко держит его плечи. Хм. Это... мило. Он больше не слышит раскаты грома. ———————— — Мастер Брюс. Почему вы не в постели? — говорит Альфред, входя в комнату развлечений в семь утра. Остаток выговора застревает у него в горле, когда он обходит диван и видит Коннора, растянувшегося на коленях у отца. Брюс, с другой стороны, свесил голову назад с края дивана. Одна его рука лежала на спине Коннора, защищая его, в то время как другая покоилась на подлокотнике дивана. О боже, думает Альфред, наблюдая за этой сценой. Коннор и Брюс проводили мало времени вместе. В основном это было из-за Брюса и его хаотичного образа жизни, так что тот факт, что они оказались в таком положении, наводил на мысль о чём-то хорошем. Сердце у него всегда лежало к семье, думает Альфред, наблюдая, как медленно поднимается грудь Брюса. Альфред помнил, как Брюс смирился с тем фактом, что собирается привести Коннора в их дом, и он также помнил, что это, безусловно, было нелёгким решением. У Коннора был уникальный случай. Его не могли отдать в приемную семью или детский дом. Он очень не похож на других детей. О нём было многое неизвестно, и Брюс не мог доверить Коннора никому другому. Коннор всё ещё может быть мишенью для людей, которые его создали, и поэтому существовал шанс, что его захотят вернуть в лабораторию. Он нуждался в защите. Брюс был готов предоставить её. Альфред наблюдает, как Брюс медленно возвращается к жизни. Всё начинается с того, что он перемещает свой вес, усиленно моргает, а затем медленно приходит в себя. Он поднимает голову с дивана. — Альфред? — его вопрос прозвучал невнятно. Брюс вытягивает обе руки над головой. Он стонет. — Который час? — Сейчас семь, — просто отвечает Альфред. Закончив разминку, Брюс пару раз бездумно похлопал Коннора по спине, прежде чем взглянуть на часы у себя на запястье. — Как давно вы здесь? — спрашивает Альфред. — С двух ночи, — говорит Брюс. — Я нашёл здесь Коннора после того, как закончил дела в... кабинете. — Хорошо, — кивает Альфред. — Я думаю, ему снятся кошмары, — бормочет Брюс. — Почему у вас сложилось такое впечатление? Брюс поджимает губы. — Пообещай, что не будешь злиться, — начинает он. — Ох. Я не даю обещаний, — гудит Альфред, — если только не намерен их сдержать. Что вы в этот раз натворили? Брюс зажмуривает глаза и трёт их указательным и большим пальцами. — Я просмотрел запись с камеры наблюдения в его комнате. Я знаю, что мы договорились не делать этого, если того не потребуют обстоятельства, но я хотел проследить за графиком сна Коннора. — Мастер Брюс, — начинает Альфред, зная, что ему не нужно заканчивать. — Я знаю, — вздыхает Брюс, — но выслушай меня. Я заметил, что когда он просыпается, он дрожит. Альфред открывает рот, чтобы закончить свой выговор, а также выразить своё беспокойство по поводу Коннора, но слова снова застревают у него в горле. Внимание обоих переключается на Коннора, который издаёт тревожный звук при пробуждении, и Альфред предположил, что он видит ‘дрожащую’ часть в данный момент. — Всё в порядке, сынок. Спи, — говорит ему Брюс, успокаивающе поглаживая его по спине. Коннор ничего не отвечает. Альфред наблюдает, как он снова замирает. — Возможно, нам следует отложить этот разговор на потом, — предлагает Альфред. — Вы придёте на завтрак? — На обед, — говорит ему Брюс. — Хорошо.