К звёздам

10 апреля 1912 года 17-летний Пак Сонхва поднимается на борт «Титаника» в качестве пассажира 1-го класса. Он вовсе не рад, не видит судно красивым и могущественным. Его насильно выдают замуж за богатого мудака, к которому нет никаких чувств, кроме ненависти. Его в кандалах везут в Америку на свадьбу по расчёту. Собственная мать. — Самый обычный корабль, — безэмоционально произносит Пак, пожимая плечами и поправляя длинные перчатки. На что его жених хмыкает и берёт под руку: — Ты просто ничего не смыслишь в этом, дорогуша. Ему противно. Но брюнет лишь фыркает недовольно, старается вести себя подобающе и культурно, соответствовать. Как бы больно и обидно ни было. — Ваши вещи скоро принесут в каюты, а пока, можете осмотреться и провести время за беседой с другими джентльменами, — приветливо улыбаясь, сообщает работник корабля. Подмазывается к людям из высшего общества, ничего удивительного. — Благодарю, — вежливо произносит мужчина и вмиг его лицо становится безразличным. Умеет на людях себя вести, как любящий будущий муж. А на деле… Их приглашают прогуляться, сделать небольшую экскурсию по «Титанику», рассказывают об успехах и о том, какие же они все богатые. Сонхва это раздражает и вовсе не интересует, именно поэтому он незаметно да ускользает на палубу. Полюбоваться видом на океан, на отдаляющийся город, посмотреть на счастливых людей, что машут своим знакомым и родственникам, обещая вернуться из Америки совсем скоро. Как вдруг его взгляд цепляет юношу в компании, видимо, друзей, который до ужаса пристально смотрит на него. То ли задумался, то ли действительно прожигает дыру в нём пристальным взором. Они играют в гляделки, так, что с его серьёзного лица хочется улыбнуться. Как же жаль, что их забавную игру прерывает Хокли, который к нему наклоняется и шепчет, отвлекая от «столь важного занятия»: — Советую переодеться перед званым ужином, не хочу краснеть за тебя. Это задевает, ранит сильнее, чем тысячи осколков. Как же может больно сделать обычный язык человека. Поразительно. Пак не может перечить, приходится уйти в довольно большую свою комнату, купленную не за его счёт. В прочем, не важно. Он подбирает наряд тщательно, просит служанок ему помочь. Затянуть корсет, поправить там, поправить здесь. — Вы прекрасно выглядите, мистер Пак, — с неким восхищением говорит девушка, когда тот перед зеркалом с огромным сомнением на лице крутится. — Безусловно! — Спасибо большое, Лиззи, можешь идти отдыхать, дальше я сам, — тяжело вздыхает Хва и стоит только двери тихо закрыться, как бледные дрожащие пальцы касаются стекла, проводят по несчастному отражению. Рука сжимается в кулак и с силой ударяет. Недостаточно, чтобы разбить. Губы кривятся, сжимаются, а слёзы подступают к глазам, норовясь вот-вот расчертить бледные щёки. Безысходность. — Сонхва, ты можешь быстрее? Ужин вот-вот начнётся! — слегка раздражённо зовёт его жених, без стука войдя в комнату. — Я уже готов, извини, — обречённо вздыхая и опуская глаза в пол, юноша покидает помещение, даже в нём нет покоя и личного пространства. Пак весь ужин сидит молча, смотря в полупустую тарелку. Ему казалось, что он надрывно кричал в комнате, полной людьми, но его никто не слышал. Никто не хотел его слышать.

***

— Мы не можем ставить всё, что у нас есть, ты безумец! — шепчет тому под руку его товарищ. — Азартные игры опасная вещь, сам же знаешь! — Оо, боже, не мешайся. Ты точно ещё нескоро увидишь свою маму, — специально так нагнетающе и загадочно говорит паренёк, выдвигая все деньги, что у них были и поднося руку к своим оставшимся картам. Молчит с минуту и резко радостно кричит, вскакивая с места: — Потому что мы едем в Америку! У меня роял-флеш! Перевёрнутые карты подтверждают радостные возгласы. — Мы едим в Америку, юху-у! — радуется юноша, сгребая все свои деньги и подхватывая мешок с деньгами. — Но «титаник» отправляется через пять минут, — прерывает всю радость незнакомец, указывающий на часы. — Скорее, побежали, скорее! Мы должны успеть! Парни со всех ног бегут покупать билеты, а следом уже и прямиком на огромный корабль, что собрал вокруг себя поистине великую шумиху. Он практически начинает отчаливать, когда они бегут по мостику и кричат, что тоже пассажиры. Такие радостные и громкие. — Вот, вот билеты! — пихает билеты билетёру выигравший, тот просматривает и только хочет пропустить, как вдруг спрашивает: — А вы прошли сан.обработку? Друзья молча и неловко переглядываются, думая, что ответить. Но как всегда: протянувший билеты выкручивает из любой ситуации: — Конечно, да, прошли! Нет у нас вшей и прочего, мы же американцы! Сейчас уже не важно, прошли те какие-то проверки или нет. Они забегают внутрь, бегут на самый верх, припрыгивая и крича на всё судно. Подбегают к бортикам и вместе со всеми машут людям, оставшимся провожать. — Там кто-то стоит из твоих знакомых? — громко спрашивает его друг, чтобы точно было слышно в общем шуме. — Не-ет! Но пусть все знают, что мы уезжаем в Америку! — смеётся юноша и продолжает махать всем подряд. Они свободные и счастливые. У них ни цента в кармане. Ребята спускаются в свою каюту, находя там уже своих двух соседей. Тот, что выиграл в ту опасную игру, первым представляется: — Я Чхве Сан, теперь мы соседи по каюте, — дружелюбно произносит Чхве и жмёт руку обоим парням. — А это мой друг, Чон Юнхо. Так и начинается удивительное и поистине незабываемое путешествие Сана на столь известном корабле «Титанике». Только вот, главное событие на этом корабле ещё не произошло. Но скоро. Очень скоро произойдёт. Где-то на палубе, когда он засматривается на юношу необычайной красоты. Засматривается настолько, что не слышит слов Хо и своего соседа, улыбается, словно влюблённый дурак. И ему кажется, словно только это чудо света освещают яркие лучи заходящего солнца. Кажется, словно этот чудесный незнакомец дарит ему эти тёплые объятия солнца, когда смотрит в ответ. И плевать, что карие глаза одаривают холодным взором. Плевать. Ведь он будет мечтать о нём до самого звёздного вечера, когда вновь повстречает.

***

Его продают, словно вещь. Это нестерпимо. Это невыносимо. Он без каких-либо слов встаёт из-за стола и перед глазами всё расплывается от слёз. Разворачивается и со всех ног убегает прочь. Всё равно, что в лёгкой одежде. Всё равно, что на улице до жути холодно. Сонхва больше слёз не сдерживает и расталкивает всех на пути, убегая в самый конец корабля, подходя к перилам и размыто от слёз смотря на волны, появляющиеся от винтов. Смотрит так с минуту и всё же перелезает через бортик, опасно становясь на самом краю и закрывая глаза. Он не позволит так поступать с собой. Ни за что. Бегущий и плачущий лучик света не мог остаться незамеченным, пробегая мимо мечтающего художника, рассматривающего бесконечное количество звёзд в тёмном-тёмном небе. Чхве поднимается и торопливо идёт следом. Это Пак отчётливее некуда слышит, несмотря на свои громкие всхлипы. — Не подходи ближе, а то я прыгну! — надрываясь, говорит брюнет, притвореча собственным словам, сжимая железные поручни сильнее. Но незнакомец настойчив, подходит ближе якобы для того, чтобы сигарету выкинуть в океан. — Отойди! Я прыгну! — продолжает отговаривать юноша, несмотря на свою подавленность и усталость. — Не-а, не прыгнешь, — преспокойно говорит тот, пожимая плечами. — Это ещё почему? — Если бы ты хотел, то уже сделал бы это, — вздыхает Сан и становится рядом, заглядывая вниз. — Прыгнешь ты — прыгну и я, — обнадёживает, хмурясь слегка. Сонхва лишь нервно сглатывает и оставляет эти слова без ответа. — Так что советую не прыгать. Не очень-то и хочется прыгать вслед за тобой, вода сейчас ужасно холодная, — вздыхает Сан и становится рядом, заглядывая вниз. — Правда? — с необъяснимым страхом в дрожащем голосе спрашивает он. — Пра-авда, — важным тоном отвечает юноша и решает спасать обычным разговором. — Я знаю, каково это падать в ледяную воду. Я сам из холодных краёв и в детстве с отцом ходил на рыбалку на льду. Знаешь, рыбалка на льду это… — Да знаю я, не надо мне объяснять! — раздражённо и резко отвечает Пак, всхлипывая и дрожа от долгого плача куда сильнее. — Оу, прости, просто, так сразу и не скажешь… — с неловкостью извиняется и продолжает свой рассказ. — Ну и в общем, однажды я провалился под тонкий лёд. Такая адская боль, словно тебя пронзает тысячи кинжалов одновременно. И ты не можешь ни о чём думать. Ни о чём, кроме того, как же тебе невыносимо больно. — О боже мой, — дыхание учащается и тревога захватывает с головой. Осознание своего поступка ударяет в голову с опьяняющей силой. — Поэтому давай мне руку, давай, — незнакомец осторожно протягивает руку помощи и… И Пак доверяет ему, сжимая холодную ладонь и аккуратно разворачиваясь под подбадривающие «давай, вот так». — Я Сан, Чхве Сан, — представляется спаситель с улыбкой на лице, крепко держа юношу. — Я Пак Сонхва, — с облегчённым вздохом отвечает брюнет. — Покажешь потом, как это пишется? С усмешкой кивает и только начинает ставить ногу на перила, как она соскальзывает и он чуть ли не падает вниз. Ещё чуть-чуть и прямо на верную смерть. Если бы не Сан, крепко-крепко держащий его обеими руками… Но это не предотвращает паники и криков с просьбой о помощи. Кто-то их слышит и бежит спасать, думая о самом страшном. Но стоило работникам корабля прибежать, как те замечают весьма интересную картину: один парень лежащий на другом, рядом сброшенный пиджак… Можно подумать обо всём, но точно не о такой сказочной истории про самоубийство. — А ну слезь с него! Ты точно понесёшь за это наказание! — строго говорит седой мужчина, подходя и хватая спасителя за руки. Остальные же помогают встать «жертве» с пола. Тут уже прибегает и Каледон. И пока все кричат друг на друга, ругают его единственное спасение, Пак не выдерживает и кричит растерянное: — Хватит! Он меня спас! Я… Я, — он заикается от пережитого стресса и его бледные плечи подрагивают. — Я захотел посмотреть на воду, на звёзды, а в итоге оступился и сорвался, а он меня спас. — Это правда? — Да! Это правда! — слегка растерявшись сначала, подтверждает Чхве. — Ах, что поделать, совсем не разбирается в кораблях, — язвит его жених и накидывает Паку на плечи свой пиджак. — Пойдём. Заплатите джентльмену двадцать долларов за спасение моего избранного. — Серьёзно? И это цена за спасение меня? — возмущается Сонхва, останавливаясь и округляя глаза. — Оу, Сонхва недоволен, — его паршивые губы растягиваются в самой мерзкой ухмылке. — Хорошо, тогда приглашаю Вас на завтрашний ужин, что пройдёт в обществе самых богатых пассажиров первого класса, мист… — Чхве! Чхве Сан, — с улыбкой на лице бойко отвечает юноша. — Да, мистер Чхве! И «мистер Чхве» до самого конца провожает Сонхва взглядом, любуясь, как самой заветной мечтой. И думал, что тонет в его бездонных карих глазах, когда тот смотрел перед окончательным уходом. Прекрасен, прекрасен… Он просто прекрасен.