***
Джордж сообщил остальным членам семьи. Она точно знала, в какой день, потому что к ней в комнату влетела Джинни. Она чуть не сбила её с ног и залила слезами мантию. С Роном и остальными она встретилась уже в Мунго. Долгие объятия, слёзы, слова благодарности, лёгкий упрёк от Рона в том, что она должна была сказать, чтобы они могли помочь. Но он тут же извинился, уверяя, что всё понимает. Гарри тоже был там. Всё, как и раньше — два её лучших друга рядом. Она стояла между ними, держа каждого под руку, и смотрела, как Молли Уизли гладит лоб Фреда, убирая отросшие волосы набок, пока Джинни сжимала его ладонь. Джордж что-то обсуждал с Перси, совсем скоро прибудут Билл и Чарли, и всё станет как прежде. Шум и гам этой семьи снова заполнит дыру в сердце Гермионы, которая успела образоваться за прошедшее время. Лёгкая улыбка коснулась её губ. Однако что-то зудящее внутри вгоняло её в лёгкую панику, не давая полностью расслабиться. Будто что-то должно произойти, и это «что-то» точно не даст поставить точку в этой истории. Мистер Уизли появился в палате вместе с колдомедиком. Озадаченность и растерянность его лица усилили волнение Гермионы. — Мы провели осмотр, полный, доскональный. Он подвергся атаке Тёмных заклинаний, но руна защиты сыграла как щит, когда он использовал этот амулет. Однако она либо отрикошетила в голову, либо сработала не так из-за неправильного применения Тёмной магии, вследствие чего его разум закрылся, он запечатан в собственном теле. Это сложная магическая кома, этот феномен мало изучен. Пока мы не знаем, что делать, но будем продолжать искать выход. Вот она — её Величество боль. Торжественно вонзает свои кинжалы в грудь. Гермиона чувствует, как рассыпается на мелкие частички, словно её швырнули со скалы прямо на острые пики. Она знала, что есть причина такого долгого пребывания Фреда в бессознательном состоянии, но была уверена, что маглы просто не знали, что делать, ведь Фред волшебник. Но теперь, как выяснилось, и волшебство оказалось бессильно. Хочется кричать. Громко, во всё горло. Кричать и проклинать. Биться в истерике до потери сознания. Заснуть, проснуться и осознать, что это был всего лишь сон. Увы. Стойкая внешне и абсолютно разбитая внутри, Гермиона оседает на пол, отпуская руки своих друзей. Глаза закрыты. Она делает вдох, считает до пяти и выдыхает, растягивая счёт до восьми. Рон и Гарри что-то говорят. Но она слышит только своё сердце и дыхание. Снова вдох, выдох. «Ты сильная». Гермиона открывает глаза и встаёт. Нельзя поддаваться панике, её борьба ещё не закончена. — Я в порядке, — говорит она, видя встревоженные лица друзей. — Я хочу в библиотеку. Никто не спрашивает, зачем, всё и так понятно. — Мы с тобой. Гарри берёт её за руку и ведёт к выходу, боковым зрением Гермиона замечает, что следом идут Рон и Джордж. Что бы ни задумала судьба, они не отдадут Фреда без боя.***
Поиски мало, что дают, а если точнее — вообще ничего не дают. Они нашли всего один подобный случай, но закончился он трагично. Человек, впавший в магическую кому из-за руны, был преклонного возраста, он ушёл в мир иной, не пробуждаясь. Тем не менее последние пару дней Гермиона, Рон, Гарри и Джордж проводят в библиотеке. К ним приходит Луна — она приносит чай и сэндвичи, подбадривает Гермиону и говорит, что выход точно есть. Её немного раздражает вечный позитивный настрой Луны, но она благодарна ей. В один из дней, когда моральные силы совсем покидают её, когда слёзы льются уже бесконтрольно, а сознание рисует самые страшные картинки будущего, Лавгуд появляется в библиотеке в сопровождении Блейза Забини. Он слегка замедляет шаг, когда видит парней, но после приветственного кивка Гарри приближается к ним более уверенно. — Гермиона, Блейз нашёл выход. Я ведь говорила, что он есть. Сердце затрепетало быстрее, она жадно всматривается в глаза Блейза. Рон, Гарри и Джордж обратили всё своё внимание на слизеринца. — Я бы не был уверен в том, что это выход, просто предположение. — Расскажи, — торопливо просит Гермиона. Блейз усаживается на стол и складывает руки на груди — на удивление слишком расслабленно среди тех, кого не считаешь друзьями. — Луна мне всё рассказала. Если колдомедики сказали, что он заперт в собственном сознании, значит, его нужно оттуда вызволить. Помочь ему выйти. Что если проникнуть в его голову? Легилименция позволяет читать мысли и проникать в сознание другого человека. Но есть более сильное заклинание, способное не просто погрузиться в сознание, но и подчинить его себе. Блейз почесал кончик носа и посмотрел на остальных. Четыре удивлённые пары глаз смотрели прямо на него. Будто он являлся одним из чудес света. — И ты знаешь это заклинание? — Да. Нашёл в библиотеке поместья Малфоев. Рон поперхнулся сэндвичем и закашлялся так сильно, что Джорджу пришлось постучать ему по спине. Блейз лишь ухмыльнулся. — Извините. — А это точно поможет? — Гарри встал из-за стола, за которым сидел, и подошёл чуть ближе. — Я ведь сказал, что это только предположение. Я не нашёл ничего вразумительного про магическую кому, но упоминалось несколько случаев, когда волшебники проникали в сознание другого человека и даже могли подчинять его себе. Если Фред заперт, его надо найти и помочь ему выйти. Гермиона села. Тело пробила мелкая дрожь. Грейнджер чувствовала сразу несколько эмоций: страх, смятение, желание попробовать этот вариант. Но она тут же одёргивала себя потому, что они не знали наверняка, безопасно это или нет. Но что ещё они могли? — Значит, надо попробовать. — Джордж положил книгу, которую держал в руках. — Фред бы одобрил. Он посмотрел на Гермиону и серьёзным тоном произнёс: — Даже не сомневайся. Он прав, Фред действительно одобрил бы этот вариант. Он был смелым и открытым к экспериментам, один из них, правда, закончился для него неважно, но у них нет выбора. Её всегда страшило это — принятие таких ответственных решений. Даже несмотря на то, что её считали одной из умнейших ведьм, рациональной и храброй, было страшно брать ответственность за чью-то жизнь. Но она так скучала по нему. Так хотела прижаться к его груди и утонуть в цитрусовом аромате духов. Раствориться в объятиях любимых рук и забыться долгим сном. Вычеркнуть из своей жизни все эти месяцы агонии. И всё это могло стать реальностью, если рискнуть. Это эгоистичное желание было сильнее страха и стало отправной точкой. Вынырнув из своих мыслей, что бились о череп, подобно льдинам, она обратила взгляд на Блейза. — Что за заклинание? — Апери анименс.***
— Да такое заклинание действительно есть, но оно очень опасно, можно остаться в сознании этого человека навеки. Профессор МакГонагалл сложила руки перед собой и весьма взволнованно посмотрела на Гермиону. — Есть ещё один нюанс при сотворении этого заклинания. Его лучше использовать тем, у кого есть сильная эмоциональная привязанность. И если вы, Гермиона, пришли просить меня о том, чтобы я попыталась проникнуть в сознание мистера Уизли, то ни у кого это не получится лучше, кроме вас. Гермиона замешкалась и поморгала несколько раз, прогоняя волнение. Она не была готова к этому. — Я не знала об этом нюансе. — Да, мало кто знает, именно поэтому его используют очень и очень редко. Потому что последствия достаточно плачевны. Только Тёмные волшебники прибегали к нему, причиняя ужаснейшую боль как себе, так и второму участнику. И когда стало ясно, что особой пользы оно не приносит, все постепенно стали его забывать и даже отнесли к категории «мёртвых» заклинаний. Поэтому излюбленным у Тёмных волшебников стало «Империо», оно не причиняло вреда хозяину. Бросив задумчивый взгляд на пергамент в своих руках, что взяла со стола в процессе объяснения, Минерва тяжело вздохнула, будто вспомнила что-то, что когда-то оставило рану на сердце. Гермиона смотрела на неё не отрываясь, ожидая продолжения или пояснения, но профессор лишь тряхнула головой и посмотрела в ответ. — Так что только вам под силу совершить это без последствий. — Но я не знаю, как… я боюсь, что не получится. Сомнения. Снова. — Гермиона, риск есть, но вы очень умная и смелая девушка. Я вам помогу, расскажу, как настроиться и что именно нужно будет сделать.***
Прошло два дня. Гермиона старалась усердно выполнять все рекомендации профессора, прежде чем она попытается проникнуть в сознание Фреда. Она должна быть максимально расслабленной, отдохнувшей и уверенной в том, что делает. Убедить колдомедиков в необходимости использования этого заклинания было непросто. Но мистер Уизли и профессор МакГонагалл всё же сумели это сделать. Профессор МакГонагалл обещала, что будет рядом — будет направлять её своим голосом и попробует вывести, если вдруг заметит, что что-то пошло не так. Профессор никак не комментировала своё отношение — она не была против, но и не настаивала. Её печальный взгляд, что порой останавливался на ней, хранил понимание, сопереживание и тайну, известную теперь и самой Гермионе. Что чувствует человек, который должен погрузиться в сознание другого и подчинить его себе? Панику, смятение, страх, что склизкими руками обнимает за плечи и топит в неуверенности принятых решений. Да, пожалуй, это бы ответила Гермиона, но сейчас она не боялась, потому что устала это делать. Возможно, так сказался отдых, когда она отключила себя от внешнего мира на пару дней и погрузилась только в тишину и спокойствие. Возможно, всё дело в присутствии профессора, который придёт на помощь в случае чего-то непредвиденного. Возможно, в желании поскорее увидеть взгляд карих глаз, а скорее всё это в целом. Фред лежал неподвижно — бледный, худой, с отросшими волосами, но до безумия красивый. Было странно и эгоистично размышлять о том, что он был её и только её, но это осознание грело изнутри, разливая тепло по всему телу. Она легонько провела костяшками пальцев по его щеке, едва касаясь кожи, и улыбнулась: — Скоро мы встретимся, — шёпотом произнесла она, касаясь его губ. — Скоро, любовь моя. Гермиона улыбнулась, вспоминая его восторженные глаза, излучающие свет такой силы, что перехватывало дыхание, когда она так называла его. Скрип отворяющейся двери прогнал вуаль воспоминаний, и она резко отдёрнула руку. — Пора, мисс Грейнджер. Профессор сняла шляпу и подошла ближе. — Я попросила всех ждать за дверью и не входить до тех пор, пока кто-то из нас не выйдет. Надеюсь, вы не против? Гермиона покачала головой. Это было самым мудрым решением, ей не нужно дополнительное волнение, которое, словно шаль, упало на плечи и заставило сердце стучаться быстрее. Она взяла стул и поставила его перед изголовьем кровати, где лежал Фред. Глубоко вздохнув, устроилась на сидении как можно удобнее. — Мисс Грейнджер, помните, чистый разум и никакого волнения, — чётко проговорила профессор МакГонагалл. — Произнесите заклинание, когда будете готовы. Гермиона мотнула головой и посмотрела на рыжую макушку, в голове всплыло воспоминание о силках на первом курсе, когда они с Гарри и Роном попали в них во время поисков философского камня. «Расслабься», — пролетело в голове. Откуда-то сбоку послышался голос Минервы: — Представьте луг, запах свежескошенной травы, журчание ручейка, щебет птиц… Вы идёте босыми ногами по траве, ветер колышет ваши волосы, а мягкая трава щекочет стопы. Лёгкость… Она чувствовала, как тишина растекается по венам от мелодичного, тихого и спокойного голоса профессора, чувствовала себя лёгкой, почти невесомой. Никакого волнения, никакой растерянности — только поток разрастающейся внутри силы. Минерва приложила её руки к вискам Фреда. Под глазами появился образ рыжеволосого парня, улыбающегося, бегущего босиком по лугу, где только что была она. Он тянул к ней руку, зазывая в свои крепкие объятия. Она протянула свою ему навстречу, смакуя абсолютный душевный покой на вкус. Вот она, точка наивысшего спокойствия. — Апери анименс! Гермиона падала. Её словно засосало в воронку трансгрессии, скручивая и выворачивая все внутренности наизнанку. Она ощутила почти физическую боль, когда прошёл всего миг, и луг сменился коридором. Светлым, просторным, со множеством дверей. Каждая из них имела свой цвет. Большинство светлого оттенка, но чем дальше она вглядывалась, тем чётче видела, как цвет становился темнее. За каждой дверью слышался звук — где-то это были переливы голосов, где-то музыка, смех. Словно кто-то переключал каналы на магловском телевизоре. Она не сумела подавить любопытство и заглянула в ближайшую дверь с оливковым оттенком. Там на полу гостиной Норы сидел маленький Фред, лет восьми, с большой россыпью веснушек на лице, пухловатыми щеками и улыбкой почти до ушей. Рядом с ним был Джордж, он казался почти зеркальной копией Фреда только с более худыми щеками. Они с упованием слушали мистера Уизли, время от времени весело толкая друг друга локтями в бок. Происходящая идиллия вызвала улыбку на лице Гермионы. Она бы хотела остаться и посмотреть ещё, но время не было её союзником. Закрыв за собой дверь, она направилась дальше. Она совершенно точно попала в воспоминания Фреда, в его жизнь. Но куда именно ей нужно идти? Гермиона остановилась. Множество дверей, отличавшихся друг от друга лишь оттенком, сливались перед глазами и наводили панику. А что, если у неё не получится? Она не знает, что делать дальше. Усмиряя собственное сердце, сорвавшееся на бег, она начала размышлять. За дверью в начале оказались детские воспоминания, значит, нужно продвигаться дальше. И к тому же не просто так все они были разных цветов. Она увидела серую матовую дверь, от неё веяло тоской, обидой и раздражённостью. Гермионе показалось, что она услышала собственный голос, рука потянулась к дверной ручке, но замерла на полпути. «На это нет времени». И пока желание подглядеть не взяло вверх, она резко развернулась и пустилась дальше. Она шла, не останавливаясь и неотрывно смотря вперёд, голоса и другие звуки летели из-за всех дверей, маня её к себе, но она была непреклонна. Несколько минут спустя она замедлилась. Перед ней была дверь глубокого чёрного цвета без ручки, с высеченной по центру руной защиты, из бороздок которой стекала алым ручейком кровь. Ужас, пробравший до костей, сотряс нутро, сдавливая лёгкие и выбивая из них весь воздух. Гермиона пошатнулась и оперлась рукой о стену. Мысли сотней пчёл зажужжали наперебой, сбивая друг друга. Одна хуже другой. Нетвёрдым шагом она подошла ближе и протянула руку, не было никаких сомнений — это та самая дверь, которая ей нужна. Она толкнула её, и та со крипом отворилась. Сглотнув вязкую слюну, Гермиона сделала шаг вперёд, утопая во тьме. Всматриваясь в темноту, она начала ощупывать стену по правую руку, пока не нашла выступ, а на нём старый фонарь. Какой толк от фонаря, если нечем зажечь фитиль? Палочки не было, спичек тоже. Гермиона вздохнула и поставила его на место. А нужна ли ей палочка? Ведь она была в нереальном месте. Вздохнув и закрыв глаза, она представила, как держит в руках палочку и выводит движение заклинания: — Люмос! Яркий свет ослепил её. Она спрятала глаза в сгибе локтя, ощущая неприятную резь. Постепенно приоткрывая их и привыкая к свету, подняла голову. Коридор. Пустой, с белыми стенами. На них изредка виднелись красные полосы засохшей крови. Гермиона сглотнула, обернулась и, почти вскрикнув, отпрыгнула назад. Вся внутренняя сторона двери была исцарапана ногтями. Словно дикий зверь отчаянно пытался выбраться наружу, кромсая древесину в щепки и не заботясь о боли, которую испытывал. Гермиона нашла пару сломанных ногтей и капли крови. — Фред … — шёпотом почти простонала она на выдохе. Гонимая увиденным ужасом, она рванула вперёд. В голове в такт сердцу звучало лишь одно имя: «Фред. Фред. Фред». Слёзы пробивались наружу, но она настойчиво стирала их, раздражённо мыча под нос. Она старалась не думать о том, что с ним, где он? Главное — найти. Коридор закончился поворотом направо, резко впечатав её в новую дверь. Обычную, ничем не примечательную. Она дрожащей рукой дёрнула её на себя. Комната. Серая, в ней пахло сыростью и затхлостью. Старый потёртый стол, одинокий стул, железная кровать в самом углу и одно маленькое окно, в которое, как показалось Гермионе, никогда не заглядывало солнце. Комната была освещена одной тусклой лампочкой, что криво свисала с потолка. Она резко обернулась, когда услышала шаркающий звук слева от себя. В тёмном углу, куда почти не падал свет, шевельнулась фигура, уничтожая последнюю каплю самообладания Гермионы. Это. Был. Он. Потрёпанная одежда, разорванные брюки, грязная, растянутая футболка. Босые грязные ноги и расцарапанные руки. Волосы свисали сосульками и были чуть ниже плеч. Неверящий, слегка раздражённый взгляд, устремлённый на Гермиону. Кажется, в этот момент она забыла, как дышать, но всё же позволила слезе скатиться вниз. — Я же просил тебя больше не приходить. Низкий голос с хрипотцой разрезал тишину, словно остриём ножа. Ощущение, будто стало ещё холоднее. Гермиона дёрнулась и, словно пробуждаясь ото сна, сделала шаг вперёд. — Не подходи, — предупреждающим тоном остановил он её. Она в замешательстве взглянула в его глаза. Фред сидел у стены, сложив руки на согнутых коленях, голова упрямо смотрела вниз. — Что? — дрожащим голосом спросила она и сжала ладони в кулаки. Послушался тихий, приглушённый смех с ноткой безумия, он поднял голову. — Сколько ещё ты будешь терзать меня, Гермиона? Я больше не могу видеть тебя… это невыносимо. Изумлённая Гермиона стояла чуть поодаль от него, совершенно не зная, что ответить. Страх снова заполнил всё внутри, он тёмной пеленой покрывал плечи, сковывая движения и не позволяя рационально мыслить. Гермиона безмолвной рыбой открывала и зарывала рот, надеясь что-то сказать, но шок не давал ей сделать это. Её Фред был вовсе не Фредом, сейчас перед ней сидел измученный измождённый человек, который очень долгое время провёл в одиночестве. — Тебя здесь нет. Тебя здесь нет. Тебя здесь нет. Он откинул голову назад, закрыл глаза и начал биться лбом о стену, повторяя эти слова. Гермиона всхлипнула и закрыла рот рукой. Сердце разрывалось на части. Боль ощутимо сжимала горло, норовя перекрыть ей кислород. Он думал, что она ненастоящая. Вообще-то она и была ненастоящей, как и он, но для него всё это реально. Она должна убедить его, должна заставить идти за ней, должна подчинить. Она набрала воздуха, чтобы задать вопрос, но он опередил её: — Спасибо, я продержался так долго благодаря тебе, но сейчас… не могу, не рви мне душу. Я даже не знаю, где нахожусь, как выбраться, что делать… Голос сквозил отчаяньем и дикой усталостью. Он был на грани истерики, измученный одиночеством и заточением. Ей, казалось, что он хочет сдаться. Гермиона сделала ещё один шаг, задыхаясь от слёз. — Ты такой сильный, ты такой молодец… — сбиваясь, стараясь не всхлипывать, проговорила она. Фред перестал биться головой и устремил взгляд на Гермиону. — Я знаю, тебе кажется, что выхода нет и что я мираж, но это не так. Ты лежишь в Мунго, без сознания, я наконец нашла тебя и пришла за тобой. Она сделала ещё один шаг — осторожно, словно он был диким зверьком, а она хотела его приручить. Фред молчал, он оторвал взгляд от неё и осмотрел комнату. — Это объясняет, почему я не пью и не ем, и до сих пор жив… Затем он снова посмотрел на неё, словно она была какой-то диковинкой, словно была чем-то удивительным. — Мне кажется, что я сошёл с ума… — шёпотом произнёс он, поднеся руки к щекам. — Это не так, милый! — Гермиона была уверена, что всё её лицо было мокрым от слёз. Продолжая продвигаться вперёд, она вытянула руку. — Ты очень устал, но я пришла забрать тебя… Он взглянул в сторону окна и, закусив губу, о чём-то задумался. — Я никогда не видел солнца через него… Да я вообще ничего не видел через него, — усмехнулся он. — Моим солнцем всегда была только ты. Помнишь, однажды я сказал тебе, что мир накроет тьма, если с тобой вдруг что-то случится? Гермиона уже не прятала слёз. Она кивнула. — Здесь мне без тебя всегда было темно. Она наконец добралась до него и присела на корточки рядом с ним. Он протянул руку к её лицу и едва коснулся щеки, выпуская поражённый вздох. Волна облегчения накрыла с головы до пят, нашёптывая, что всё образуется. Что два убитых сердца всё же воскреснут. — Тогда следуй за своим солнцем, милый. Я выведу тебя из тьмы. Она протянула ему руку и посмотрела прямо в глаза. В воспалённые и измученные, но такие родные и необходимые до скрежета в груди. Фред медленно вложил свою руку в её ладонь и начал подниматься. А Гермиона уже знала — да, они уже никогда не будут прежними, но они живы. Они смогут вылечить друг друга, ведь они выполнили обещание, данное себе — они выжили.