Пиар-кампания

Черт его знает, кто первым озвучил эту глупую и неуместную шутку, но прижилась она очень и очень быстро и привела к закономерному итогу: Тони Старк и Питер Паркер перестали существовать. По отдельности. Потому что в глазах всех, кто провел рядом с этими двумя хотя бы пару минут, Тони Старк и Питер Паркер по умолчанию становились единым и нераздельным комплектом давно уже женатой и неразлучной парочки, по всем сказочным канонам обязанной жить долго и счастливо и умереть в один день. В идеальный план вкрадывалось лишь одно досадное недоразумение: сами Тони и Питер даже не встречались. Более того, они всячески пытались доказать всем и каждому, что им друг на друга — плевать с высокой колокольни. — Да плевать я на него не хотел! — одновременно выкрикнули Тони и Питер, находясь на разных концах Нью-Йорка. Их друзья, которым они так старательно демонстрировали полное безразличие, так же одновременно закатили глаза. — А Питер, кстати, на свидание на прошлой неделе ходил, — как бы между прочим припечатала Наташа. Тони Старк не был бы Тони Старком, если бы в этот момент на его лице дрогнул хоть один мускул, поэтому в этот момент он просто напоминал безжизненную каменную статую. — Я слышала, что Старк и Пеппер Поттс решили снова встречаться, — важно сообщила Ванда. Питер Паркер не был бы Питером Паркером, если бы в этот момент не принялся косить под дурачка пуще прежнего, отчего уровень его интеллектуальных способностей в глазах Ванды все стремительнее приближался к уровню Марианской впадины. И чем больше все вокруг шутили на эту тему, тем сильнее это начинало задевать самих Тони и Питера. Идея того, что они в каком-то из миров могли бы быть вместе, казалась самым невозможным бредом во всей их невозможной жизни. И где-то в глубине души — самым желанным бредом. Питер был влюблен в Тони с тех пор, как Старк стоял за кулисами маленького бара в Квинсе и был единственным, кто безоговорочно верил в него. Выходя на сцену в тот вечер, Питер точно знал: один слушатель у него точно будет. Тони пропал в Питере с тех пор, как Паркер перед выходом на сцену в свой самый первый раз подошел к нему, уставился огромными глазами и серьезно прошептал: «Я вас не подведу, мистер Старк». Короче говоря, нервы трепали друг другу и всем вокруг они вот уже пять лет. Все стало еще хуже с появлением очаровательной Мишель Джонс — с точки зрения любых пиар-стратегий, восходящая звезда Голливуда казалась идеальной партией для восходящей звезды рок-сцены. И пиар-команда Тони Старка не была бы лучшей, если бы не предложила эту идею. — Я не буду с ней встречаться! — Питер орал на весь пентхаус так, что Ванда всерьез начала беспокоиться за его голосовые связки. — Будешь, иначе закончишь свои дни как Квентин Бек! — Это еще кто? — Вот именно! Все просто, малыш: стоишь, светишь мордой, улыбаешься, держишь руку у нее на заднице перед камерами! — О, нет, только не надо включать сейчас режим «строгого папочки»! Тони в ответ только плотоядно усмехнулся, резко поддался вперед, напрочь сметая все границы между ними. — Паркер, я для тебя и папочка, и мамочка, и сам господь Бог, если потребуется, — лелейно проговорил Старк с таким выражением лица, что даже Тед Банди бы ему позавидовал. В последнее время они начали раздражать друг друга все сильнее, настолько, что находиться рядом уже было невозможно. Когда-то Питер заглядывал Тони в рот, жадно ловя каждое его слово. Когда-то Питер в лепешку бы расшибся, лишь бы Тони был им доволен. Сейчас Питер разобьется в оладушек, чтобы его разозлить. «Потому что так ему на меня хотя бы не наплевать», — как-то промычал пьяный в слюни Питер на очередной вечеринке. Пьяный в слюни он был, к слову, из-за флиртующего с какой-то прошмандовкой из подтанцовки Старка. Услышала его тогда только Ванда, которая наутро любезно сделала вид, что ничего из его пьяного бурчания не разобрала. — Ну так отшлепай меня за непослушание, — ехидно ухмыльнулся мальчишка, смотрит с азартом, а сам ближе поддается, думая, что незаметно. — Понадобится — отшлепаю так, что месяц на задницу сесть не сможешь, — сквозь зубы процедил Тони. «Обещаешь?» — чуть не ляпнул Питер. — Ведете себя, как старые супруги, — вклинилась Наташа. — Потрахайтесь уже, работать всем будет намного легче. — Наташа! — Что? Бартон, кстати, тоже так считает! — Ну спасибо, — пробурчал в ответ Клинт. О том, что мнение Клинта имеет прямую зависимость от мнения одной очаровательной рыжей бестии, вслух не упоминалось. — А какой бы был резонанс, если бы Старк и Паркер объявили о свадьбе, — с ухмылочкой вставила свои пять копеек Ванда, заставив Тони подавиться воздухом. — А почему бы и нет, — наигранное безразличие Тони видно невооруженным взглядом. Чертенышу, что сейчас ехидным взглядом прожигает идеальную троечку от Тома Форда, так уж точно. — Вечером о тебе должна выйти статья, так что выбирай, Казанова, с кем будешь красоваться на обложке. Не хочешь обжиматься с миленькой молоденькой актрисой — будешь с сорокалетним мужиком! — рявкнул Старк, который, по правде говоря, сейчас надеялся, что Питера эта перспектива весьма напугает и заставит быть послушной паинькой. «Ага, счаз», — сказал здравый смысл Питера. — С тобой, — пискнул Питер, заставив всех в кабинете замолчать. Даже Тони на мгновение прикусил язык, надеясь на совсем-совсем другой ответ. Мальчишка негромко прокашлялся, прочистив горло. — Или ты просто пытался взять меня на понт? «А лучше бы просто пытался взять», — пропищал гаденький внутренний голос в голове у обоих. Тони сейчас было слишком — он стоял слишком близко, слишком пристально смотрел прямо в глаза, не отводя тяжелого, потемневшего взгляда ни на миллисекунду. Питер дышал чаще, потому что одеколон Старка был слишком тяжел и буквально дурманил и без того спутанные мысли. — С огнем играешь, малыш, — рыкнул Тони. — Так не надо оставлять спички без присмотра, папочка, — парировал Паркер. — Когда они переубивают друг друга, можно я заберу гитару Питера? — шепотом спросил Бартон. — Последний шанс, Паркер. Найди себе пару. Раз… — Ты хотел поднять шум? Так что поднимет его больше, чем Тони Старк, который спит со своим протеже, Тони? — с вызовом бросил Питер. — Ты. «А что потом? Что останется за красивой глянцевой обложкой?» — промелькнуло в голове. — Два. Да плевать. Кроме обложки Питеру со Старком все равно больше ничего не светит. — Ты. По правде говоря, Питер уже давно задумался, что от его идеальной жизни остался только фасад — идеально вылизанная пиар-командой картинка, которая не имела никакого отношения к реальности. — Три, — угрожающе досчитал Тони. — Ты, — самодовольно повторил Питер, испытывая терпение Старка на прочность. Ну а что — он его за язык не тянул с такими предложениями. А Питер хоть на какую-то миллисекунду прикоснется к своей самой глубоко похороненной мечте. Тони только шумно втянул воздух через ноздри. Черти в его глазах подсказывали всем вокруг, что хрен там Тони Старк уступит Питеру Паркеру пальму первенства. Он бросил короткий взгляд в сторону окна и, убедившись, что шакалы с фотокамерами все еще жуют бутербродики у входа в студию, резко дернул Питера в сторону лифта. — Если ты задумал сейчас выставить меня из студии, то хрен тебе, Старк, — начал защищаться Питер, опасаясь, что он перегнул палку, и абсолютно не понимая, на кой его тянут на выход сейчас. — Ну что ты, Пит, — приторно протянул Тони, буквально загоняя мальчишку в угол лифта. Он хотел играть по-взрослому — что ж, Старк тоже готов поднять ставки. В конце концов, его уже невероятно заебали все эти их «недо». Недодрузья, потому что ты не дрочишь на друзей в душе до звезд перед глазами. Недоколлеги, потому что тебе чихать с кем твой коллега проводит ночи в койке. Недовлюбленные, потому что они не боятся признаться в своих чувствах друг другу. Не боятся сказать, что один нужен другому больше кислорода. Что жить невыносимо и дерьмово без другого. Питер окаменел, почувствовав дыхание Тони у себя над ухом. — Я обещал тебе, что ты станешь иконой этого века, детка, — прошептал Старк, точно змей-искуситель, — и я не собираюсь отказываться от своих слов. Так что…. Он легким движением руки вытянул Питера из лифта на улицу, таща за собой. Оказавшись перед входом, Тони резко остановился, развернулся на 90 градусов так, чтобы летящий по инерции Питер впечатался ему в грудь. Столкновение. Сильные руки на талии. И такие желанные губы. Мальчишку разорвало на тысячу маленьких Паркеров от всех этих эмоциональных качелей и Питер буквально пискнул в губы ухмыляющемуся Старку, отдаленно слыша через звон в ушах щелчки затворов камер. Старк целовал как зверь — рьяно, голодно, безапелляционно заявляя права перед всем миром. «Мое» — впечатывалось в губы, с которыми Тони сейчас творил что-то невыобразимое. Питер на несколько мгновений пропал в этих ощущениях окончательно, ответив на поцелуй также дико и рвано, как будто доказывая Тони, что вообще-то он уже не малолетний шкет. И тоже кое-что может, между прочим! —… ни! Тони! Питер! — перекрикивали на ходу репортеры. — Это можно считать официальным объявлением отношений? Вы встречаетесь? Слухи о Мишель Джонс — это всего лишь слухи? Питер Паркер — гей? Вопросы тонули где-то на фоне, но все, на чем Питер мог сосредоточиться, когда Тони оторвался от него — хищный взгляд Старка, направленный на него. Полностью затопленная радужка вкупе со сбившимся к чертям дыханием выдавала своего хозяина с потрохами — Тони хотел его, и Питер сейчас понятия не имел, что ему делать с этой информацией. Поэтому пока Старк с лучезарной улыбкой отвечал на вопросы, Питер просто стоял амебой в состоянии наркотического передоза рядышком, не в силах разлепить рот.

***

— Я идиот, — шептал Питер, плетясь за Наташей, которая придирчиво рассматривала черный кожаный комбинезон. — Что я наделал, Нат? Он же никогда теперь не будет воспринимать меня всерьез… Это все плохо закончится. Очень-очень плохо… Наташа обернулась, скептически оглядывая Паркера свои фирменным как-же-вы-заебали-кретины-недоебанные-взглядом. — Старк и сам никогда не вел себя серьезно, — фыркнула Наташа. — Так с чего вдруг он тебя должен за это презирать? Расслабься, Питер. Поиграете в парочку пару месяцев — потом разойдетесь. От этой перспективы Питер стал еще мрачнее. — О, — понимающе протянула Нат. — Так вот оно что. Паркер только молча поднял на нее щенячий взгляд с немой просьбой: «Не бей, всеведущая госпожа, я и так битый. На голову». — Ну что, Пит, совсем приплыли? — участливо спросила рыжая. — Может, все-таки сходишь на свидание с Мишель? Отвлечешься… Ты ж зациклился на Старке. Тут Питер уже взвыл, зарывшись лицом в ладони. — Ясно. Клиника. Ладно, герой-любовник, пошли. — Куда? — Честь твою упаковывать, — ухмыльнулась Наташа. И если Питер думал, что страшно ему было от ее ухмылки в тот момент, то нет. Страшно ему стало, когда Наташа, прихватит по дороге Клинта и Ванду, с легкой руки впихнула его в ближайший магазин белья. Нижнего. Женского. — У него завтра первый раз с его новым парнем, нам нужно что-то особенное, — ровным тоном хозяйки элитного борделя проговорила Романова, пока Питер заливался краской по самые кончики ушей. Консультант только понятливо кивнула и, улыбнувшись во все тридцать два, попросила подождать несколько минут. Дальнейшие переговоры велись уже напрямую с Наташей, которая успела засунуть Паркера в примерочную и теперь подсовывала ему кружевные кусочки (именно кусочки, потому что назвать это полноценными трусами у Питера язык не поворачивался) белья. — О, а вот это ничего, — сказала Нат, оценивающе глядя на Паркера. — Только цвет не твой. Попробуй вот эти. — Это полный кошмар, — севшим голосом крякнул Питер, рухнув на пуфик в примерочной. — Питер, Питер, ну успокойся, — лелейно проговорила Наташа, протягивая ладонь к бледному лицу Паркера. — Наташа, стой!.. — одернула ее Ванда, пытаясь вытащить из ее руки очередные стринги. — Ну что ж ты делаешь-то, Наташа… И без того пунцовый Питер, которого чуть было не начали утешать мужскими кружевными стрингами ярко-алого цвета, начал хватать воздух еще чаще. — Я похож на проститутку, — не своим голосом шептал Паркер, обхватив щеки ладонями. — На таиландского трансвестита в трико. — На хорошую, дорогую проститутку, — с гордостью поправила его Наташа, ободряюще похлопав по плечу. — Старк будет в восторге. — Я это не надену! — Наденешь, — уверенно отрезала Нат. — Знаешь, у меня на родине есть выражение: кто не рискует, тот не трахается. — Вообще-то там по-другому звучит, — попыталась влезть Ванда. — Молчать, — обрубила Наташа. — Так вот. Ты Старка хочешь? — Хочу? — неуверенно повторил Питер, уставившись на Наташу как на высшее всезнающее божество. — Тогда собрал яйца в стринги и пошел! — Наташа! — А что? Кстати, напомни мне при случае выставить Старку счет, — ухмыльнулась та, оглядывая творение рук своих. — Святая матерь Хокинга, — вернувшийся из кофейни Клинт выглядел так, как будто ему сейчас показали видео с расчлененными котятами. Наташа только вопросительно вздернула бровь, даже и не подумав убрать трусы от лица Паркера. Бартону же казалось, что в более ебанутой ситуации он оказывался впервые в жизни, а потому в голове уже простраивались всевозможные оптимальные маршруты до ближайших баров. — Даже знать не хочу, — предупредительно сказал он, не дав Наташе и слова сказать. — А впрочем… мне кажется, это не его цвет. Питеру уже просто хотелось рыдать. — И я о том же! — торжествующе сказала Наташа.

***

— Знаешь что? Это самое клишеное клише из всех возможных, какие только могут существовать в этом мире! — выпалил Тони, отшвыривая от себя Таймс. — Я просто стал одним из тех кретинов, которые на старости лет заводят себе молодого тушканчика. — Скажи, а ты сейчас недоволен именно пиар-кампанией или тем, что на этих фотках изображена жизнь, на которую тебе яиц не хватает? — равнодушно спросила Наташа. Старк поперхнулся воздухом. Это был пиздец. От и до. От пиздеца спасал старый дедовский метод — Тони тупо влил в себя еще четверть бутылки виски. — Он достоин был чего-то получше, чем быть просто сладкой деткой, греющей постель престарелому миллиардеру, — крякнул, наконец, Старк. — Как же тебя пробрало-о-о, — присвистнула Наташа. — Ты мне вот что объясни, Тони, это какая-то новая трава или ты со старой переборщил, что тебя настолько торкнуло? — Наташа! — Нет, ну просто в здравом уме такое придумать нельзя, — безапелляционно заявила Наташа. — С каких пор тебя волнует чужое мнение? С каких пор великий Тони Старк заботится о том, что скажут о нем осталь… — она замерла на полуслове, оставшись стоять с открытым ртом, вытянув губы в беззвучном «о». Тони, откровенно говоря, заебался сажать собственные чувства под огромный кованый замок, ключ от которого утопил на каком-то глубоком бутылочном дне. Пока будешь доставать — захлебнешься. Все, на что его хватило сейчас — это хмуро сверлить Романову взглядом. — О Боже, — прошептала Наташа. — Не о тебе. Ты боишься не того, что скажут о тебе, а что скажут о Питере, — с удивленной усмешкой воскликнула рыжая. Она даже не спрашивала — утверждала, и весь ее вид буквально кричал о том, как ее забавляет вся эта ситуация. — Ну вы и мудаки! — Чего? — Мудак, Тони. Это такая часто встречающаяся в природе особь, внешне напоминает человека прямоходящего, а вот развитие у нее где-то на уровне попугая какапо, — услужливо пояснила Наташа. — Ты хоть знаешь, что он в тебя даже не влюблен? Он свихнулся на тебе, и я понятия не имею, за какие заслуги! «Нет, на какапо он похож все-таки больше», — подумала Наташа, когда Старк посмотрел на нее как на Божью дочерь, которая решила вслед за братишкой снизойти к людям. Божья дочерь была, по всей видимости, чуть умнее, поэтому вместо проповедей решила втирать людям несусветную дичь, дабы не закончить по примеру старших. — Доколе будешь измываться ты над разумом брата своего меньшего? — спросил бы какапо, если бы имел хоть немного разума. — Ебу дала? — спросил Тони Старк, имевший этот самый разум во всех неразумных позах. — И почему это «мы» — мудаки? — Потому что вы одинаковые до омерзения. Просто копии друг друга. Как вас обоих одновременно выдерживает вселенная — большой вопрос, но помяни мое слово, глобальное потепление неспроста началось… — Наташа! — Это ж уссаться можно, Старк. Там просто Питер такими же слезами заливается, потому что думает, что похерил ваши отношения. Было б чего херить, — уже откровенно насмехалась Романова, отнимая у вкрай потерявшего связь с реальностью Тони бутылку. — Я тебя в подтанцовку отправлю, если ты сейчас врешь, — угрожающе рычит в ответ Тони. — Ты себя к мальчишке отправь только сначала. А то смотреть же на него жалко, Тони. Кстати, я чего пришла-то… — она выскочила за дверь на несколько минут, оставив охреневающего Старка наедине с выпивкой. Вынырнула Романова также неожиданно, толкая впереди себя сопротивляющегося Паркера. — Тони, это Питер. Влюбленный в тебя пацан, — Питер подавился воздухом и огромными от ужаса глазами уставился на Наташу как на самого великого предателя всея планеты. — Питер, а это Тони. Бухающий от неразделенной любви к своему протеже, — тут уже настала очередь Тони охреневать от подложенной Наташей свиньи. — Хорошего вечера, мальчики! На этом моменте Наташа с грацией кошки скользнула за дверь, предусмотрительно захлопнув ее за собой. А Тони и Питер просто смотрели друг на друга так, как будто первый раз видели. — Так что… — откашлялся Питер, решив первым пойти в оборону. — Неразделенная любовь?.. — он скептически указал пальчиком на початую бутылку на столе. — Влюблен в меня? — отзеркалил Тони, жадно вглядываясь в мальчишку, желая увидеть хоть какие-то проблески наеба, в который он верил гораздо охотнее, нежели в собственную везучесть. Питер молча забирает у Тони бутылку и делает смелый глоток. Не морщится, но скептически косится на пойло. — Как ты это вообще пьешь? Никогда не понимал. — Не дорос еще. — Боже упаси дорасти до того момента, когда мне начнет нравится скисшая гоблинская моча! — Имей уважение! Эта моча старше тебя. — «Скисшая» — как я и сказал, — по его губам шныряет улыбка, и Тони не может удержаться, чтобы не рассмеяться в ответ. Чего уж тут — все карты на столе, пора признаваться, что на деле Питер Паркер единственный, кто заставляет Тони Старка чувствовать себя человеком. — Так это… правда? — несмело уточнил Питер. Ангел-звереныш, подбирающийся осторожно. Несмело. Но как же ему хочется услышать, что все правда! — Питер, ты дурак? — устало выдохнул Старк, откидывая на спинку кресла. — Нет. Но у тебя больше не получится это делать. — Что? — Игнорировать меня. Делать вид, что меня не существует, — озлобленно выплюнул Питер. Он выглядел так, как будто сдирал пластырь с застаревшей и все еще не зажившей раны. Здесь и сейчас Питеру это кажется правильным. — Что ты несешь, Питер? Я никогда не делал… — Ты всегда это делал, Тони! Да брось, гениальный Тони Старк да не видел влюбленного в себя подростка? Ты был всем для меня. А потом… — Я влюбился в тебя. — … ты просто отгородился… Подожди, что? — Я влюбился в тебя. Поэтому решил, что будет лучше, если ты будешь держаться подальше от меня. Наверное, так люди чувствуют себя в космосе, где воздух был слишком разрежен. Питер пытался дышать, да продохнуть не мог — слова Старка заполнили все внутри: мозг, вены, легкие… — Гори оно все… — пробурчал Тони, забирая бутылку обратно. — Я тебя люблю. Я тебя хочу. Давно. С твоих семнадцати примерно. Вот такой я извращенец, детка, — отсалютовав онемевшему Питеру бутылкой, он уже готовился всосать в себя ее содержимое до дна, да только Паркер оказался быстрее, выдернув бутылку и молниеносно забравшись на колени Тони. Он был испуган. Напряжен. Растерян. И, кажется, чуть-чуть очень сильно счастлив от того, что его престарелый (по оценке исключительного этого самого «престарелого») продюсер только что признался, что дрочил на его светлый образ с тех пор, как Паркер был еще подростком. Не хотелось больше говорить и топтаться на месте. До одури хотелось целоваться — как утром, перед входом, до боли в штанах и слетевшего с колес рассудка. Что, собственно, Питер и сделал, на пробу коснувшись губ Старка своими — сначала очень нежно, а потом настойчивее, показывая в этом действии все свое желание и нескончаемую преданность. — Я тоже, — тихо признался Питер и улыбнулся так ослепительно, что у Тони сердечко екнуло. И не важно, что на самом деле екало оно сейчас скорее от недосыпов, нервов и щедрой порции алкоголя в крови — катализатором все равно был Паркер. — Тоже тебя люблю. С моих семнадцати, — веселясь, уточнил он. Допился ты, Старк. До галлюцинаций. Но галлюцинаций до того охренительных, что Тони только яростно поддался навстречу, сминая невыносимые губы поцелуем и крепко прижимая к себе желанное тело. Эти двое понятия не имею (да им и не до этого сейчас, если уж начистоту), что этажом выше, в комнате начальника службы охраны Наташа принимала заслуженную награду за победу в пари. — Это было жульничество, — хмурится Бартон, как от сердца отрывая сотню баксов. — Нихрена подобного, — ухмыляется в ответ Наташа. — Они ж сами признались в итоге? Сами. А про то, что нельзя называть их мудаками, уговора не было. Черт его знает, кто первым озвучил эту глупую и неуместную шутку, но прижилась она очень и очень быстро и привела к закономерному итогу: Тони Старк и Питер Паркер перестали существовать. По отдельности. Потому что всем, кто провел рядом с этими двумя хотя бы пару минут, становилось ясно: друг без друга они уже не смогут. И когда через полгода все газеты мира взорвутся заголовками, что Питер Паркер стал единственным, кто смог утащить Старка под венец, Тони признает, что вся эта пиар-кампания была лучшим решением в его жизни. Долгой и счастливой. Рядом с Питером.