И как она среди руин во мраке,
Смогла найти нелёгкий путь ко мне?
Девушка почувствовала, как пальцы мужчины сжимали её подбородок. — Думаешь, что можешь прикасаться ко мне, просто потому, что ты бог? — прошипела Эва, сузив глаза в знак неприязни. — Говори уже, — рявкнула она, попытавшись освободиться от его захвата. Сет, с издевательской ухмылкой на лице, медленно обвил талию девушки своими сильными руками. Он откинул её волнистые волосы, пройдясь языком по тонкой шее. Эва сжалась и тут же отвернулась, всячески желая избежать его прикосновений. Руки вытянулись вперёд, пытаясь оттолкнуть его навязчивое приближение, но мужчина сам отпустил, смотря на всё происходящее с усмешкой. — Советую впредь быть более вежливой, — он подошёл к обрыву и обернулся, медленно подзывая Эву к себе, но та прижала руки к груди, с застывшим страхом в глазах. — Ой, да брось, как женщина ты меня не интересуешь. Девушка стиснула зубы, но осторожно подошла, всё ещё настороженно взирая на мужчину. Кожа до сих пор пылала от его прикосновений, а зловещий воздух Дуата делал это ощущение ещё более мучительным. — С этой скалы я скинул Эвтиду, — начал он, — её душа должна была пройти через Чертог двух Истин и попасть на суд Осириса, а после возродиться. Скорее всего она переродилась в какого-нибудь жалкого насекомого, ибо Аммат целиком сожрала бы её сердце за все грехи, что отразились на весах справедливости. Эва вдохнула разреженный воздух, позволяя ветру коснуться волос. Она, медленно пинала камушки под ногами и ждала, когда Сет соизволит рассказать ей правду её существования в этом времени. — Прознала про пророчество, испугалась и убила себя, — девушка вздрогнула, распахнув глаза. — Поэтому пришлось действовать другими путями. Я разделил её душу на две части, и одну из них отправил в новый мир, всё ожидая, пока ты родишься. Пазл в голове Эвы начал складываться в мучительную картину. Теперь она осознала, почему они так похожи с Эвтидой. Поняла, почему её Ка могла разговаривать с ней. Всё стало ясно и глупо — Эва и была той самой Эвтидой. В горле пересохло, будто влажная нить жизни стала невыносимо сухой. Она попыталась отстраниться, хватаясь за грудную клетку, хотела удержать внутри себя разлетающееся вдребезги самоощущение. Но Сет мгновенно обхватил её запястье, не давая сделать и шага. — О нет, Эвтида, — он оскалился, победно улыбаясь, — я слишком многим пожертвовал, чтобы провернуть этот ход и вернуть тебя из будущего обратно в прошлое. Девушка вздрогнула, взгляд её был полон недоумения и удивления. Сомнения медленно проникали в сознание, будто туман, окутывая её. — Но как? — спросила она, нахмурив брови, полностью не готовая к тому, что только что раскрыл перед ней мужчина. — Ты ведь не бог времени, как вообще такое возможно? Немыслимо. Сет вдохнул воздух, наполненный тёмной энергией, он наслаждался этой атмосферой, которая, видимо, для него была слишком привычной. В то время как мрачная реальность царства мёртвых угнетала Эву, делая каждый её вдох всё труднее. — Хаос, время, — произнёс он, задумчиво вглядываясь вдаль, — порядок. Все эти понятия — всего лишь тень воображения, выдуманные смертными. Простые метки, лишённые смысла. Убив себя, ты лишь удвоила уже существующий долг. — Какой к чёрту долг, больной ты псих, — Эва начинала заводиться, совершенно не понимая происходящего. Её слова, как искры в сухой траве, разожгли пламя внутри мужчины. В его глазах, горящих красным, отражалась неутолимая ярость, которая, словно рёв вулкана, угрожала вырваться наружу. В мгновение ока он оказался рядом, дыхание было тяжёлым и неровным. Руки сомкнулись на горле девушки, сжимая тонкую шею. Эва поняла, что ей не стоило дерзить, но осознание этого пришло слишком поздно. Злость застыла в ноздрях Сета, а его глаза, будто врата в ад, грозили излучить языки пламени, попадающие точно в её лицо. — Не смей мне дерзить, Эвтида, — прошипел бог, заметив, как девушка отчаянно пыталась ослабить его зажатые пальцы у горла, что лишили её возможности дышать. — Ненавижу объяснять всё с самого начала, как же с тобой сложно, — он отпустил Эву, словно игрушечную куклу, позволяя ей упасть на грубую поверхность скалы. — Твоя мать, в этом времени, ещё давно, продала тебя в обмен на свои плотские желания. Именно поэтому ты принадлежишь мне. И как удачно я встретил прошлую тебя, когда ты стала шезму и очернила свою душу. Эва, обхватив себя руками, встретила его свирепый взгляд. Она была уверена, что на шее остались следы, учитывая, с какой силой он сжимал её. — А тут и лекарь с Пеллы так удачно прибыл — чужестранец, — девушка наконец-то начинала понимать смысл слов бога. — Ты ведь поняла значение пророчества и знаешь, что в любом случае древняя цивилизация обречена на погибель. Просто я хочу ускорить этот момент. Сет молчал, но его взгляд был полон предвкушения. Он видел, как Эва начинала соединять точки в сложную картину и раскрывала смысл происходящего. — О чём говорится во второй части? — почти прошептала девушка, с трудом хватая воздух. Мужчина подошёл ближе, присев на корточки, и намотал кудри Эвы на свой указательный палец. — Плеяды, что взошли весной ранним утром, исчезнут в лучах Солнца, а после поднимутся на небо поздним вечером. Именно тогда первая душа падёт перед чашей весов. Сердце перо перевесит, а за ним и всё остальное со священной земли Ра исчезнет, — текст пророчества эхом отразился в ушах девушки. — Конечно, не все погибнут, предупреди, если хочешь спасти кого-то, — он говорил это так легко, будто человеческие жизни для него ничего не стоили, — считай это моим одолжением. Волны страха плыли по телу Эвы, напоминая ледяной поток, когда шепот Сета коснулся её ушей. В тот момент всё вокруг исчезло, а мир сократился до одной единственной альтернативы: или Ливий, или она сама, обречены на гибель. Она прикусила губы, пытаясь скрыть волнение, но в глазах всё равно мерцал страх, как дрожащий светильник в этой бездонной тьме. Девушка подняла голову, встретив взгляд Сета — тех красных глаз, что казались ей теперь источником угрозы. Улыбка на его лице была как зловещий купол, пленяющий в сети своей загадочности. Эва чувствовала, как его взгляд пронизывал её душу, словно невидимое оружие, нацеленное на слабости. Но кроме страха в ней зияла ненависть, сырая и насыщенная мраком. Эва его ненавидела. Тишина начала сгущаться и давить на виски, Эва резко открыла глаза. Её взгляд был настойчивым, грудь вздымалась, а разум всё ещё продолжал бороться с жестокой реальностью. — Я должна умереть? — звучал вопрос, тяжёлый и неотвратимый. И даже если глаза девушки излучали решимость, она не могла скрыть трепет внутри себя. Сет, скрестив руки у груди, кивнул. — Когда? В этом кивке звучала холодная уверенность, и роковой приговор был вынесен. Эве стало легче. По крайней мере, это не касалось Ливия, не его судьба висела на волоске. Раньше смерть была лишь тенью на её пути, которую она наблюдала издалека, не испытывая страха перед ней. Теперь же, в тени этой угрозы, она осознавала свою зависимость от жизни, связанной с человеком, который, возможно, в данный момент закончил все свои водные процедуры и искал её. — Через четыре с половиной месяца, когда звёзды вновь будут виднеться на ночном небе, — ответил Сет. Он вглядывался в лицо Эвтиды, надеясь уловить хоть какую-то реакцию. Но она была непроницаема, будто высечена из камня равнодушия. Это равнодушие потрясло его. Мужчина привык, что люди обычно реагировали на предвестие своей смерти с ужасом, страхом или, как минимум, недоумением. Сет был поражен, но мгновение наваждения быстро уступило место ухмылке. Эва нахмурила брови, пытаясь оградить свой разум от надвигающейся бури. Она прикрыла глаза, желая стать невидимой и маленькой, хотела убежать в безопасное укрытие, где могла бы сохранить ровное дыхание. Ей казалось, что за все эти мучительные месяцы, что она провела здесь, происходящее вокруг уже не сможет её удивить. Но девушка ошибалась. Глубоко и сильно. В тот момент, когда Сет произнёс суровый приговор, внутренний ком сжал её горло. Разум раскололся на крошечные части, и казалось, будто беспощадный молот разбивал её силу воли на мельчайшие осколки. Хотелось плакать, но не перед этим мужчиной. Перед ним она не могла позволить себе быть слабой. Он уже управлял её жизнью, и слёзы представляли собой слишком высокую честь, чтобы сдаться перед тем, кто держал в руках её судьбу. — Зачем тебе всё это? — вымученно спросила Эва. — Египет всё равно потеряет своё могущество, для чего нарушать обычный ход событий? Сет снова рассмеялся, раздражая девушку сильнее. — Чтобы меня помнили, — гордо ответил мужчина, выплёвывая каждое слово, — чтобы великая Эннеада, — он презрительно произнёс название главного пантеона богов, сжимая кулаки, — наконец-то почувствовала свою беспомощность. Чтобы меня помнили как того, кто разрушил всё, что создал Ра. Хочу, чтобы моё имя действительно стояло рядом со смертью, разрушением и хаосом. В его голосе звучала горечь и бунт, будто он стремился переписать судьбу и навсегда вписать своё имя в историю величайших катастроф. Сет уже был богом хаоса, а теперь его целью было стать самим хаосом, который оставит невосполнимую пустоту в сердце Египта. С каждым его словом картина разрушения становилась ярче. Дышать было всё сложнее, как будто воздух стал гуще, заполняя лёгкие тяжёлым бременем. — Не пытайся снова убить себя, — произнёс Сет. — Ты ведь не хочешь потерять того, кого любишь? Своего лекаря, к примеру? — Я не люблю Ливия, — она ответила честно. Эва всегда считала, что чувство любви — нечто слишком сильное, чтобы возникнуть мгновенно. В её представлении любовь была долгим процессом. Она не поддавалась столь радикальным колебаниям, не была похожа на пламя, вспыхивающее за мгновение. Скорее, это было что-то медленное, неуловимое, подобное ветру, который менял направление со временем. — Но он тебе дорог и слишком сильно, — заметил Сет, внимательно рассматривая её лицо. Девушка прикусила губу, пытаясь заглушить внутреннюю бурю чувств. — Для человека, чтобы полюбить, достаточно просто дорожить кем-то, — продолжил он. — Тебе дорог даже этот эпистат. До сих пор не понимаю, какую роль он должен сыграть во всей этой заварушке. Ливий, действительно, был ей слишком дорог. Он был тем редким искренним светом в её мраке, который она долго берегла от посторонних глаз. Впервые Эва позволила кому-то проникнуть в самую глубину своей души, раскрыв себя так, как не делала ранее. В этом Сет был прав. А Амен? После того, как Эва узнала о его прошлом, отношение к нему изменилось. Не то чтобы ей было его жаль, скорее она разглядела настоящую сторону мужчины, столь тщательно скрывавшуюся под фасадом. Девушка не ощущала к нему жалости, но было что-то, что она не могла проигнорировать. — Просто живи, шезмочка, — Сет обхватил её запястье, заставив подняться. — А сейчас нам пора, живой человек не должен находиться в Дуате. Если вдруг я тебе понадоблюсь, то просто позови. Лёгкий смешок сорвался с её губ, и уже через секунду мрачный пейзаж загробного мира растворился, уступив место знакомой тёмной улице. Эва повалилась на кувшины, что стояли около дома лекаря. Глубокий вдох наполнил её легкие свежим воздухом, но в этот момент, когда звуки Дуата уступили место мирному шуму улицы, все защитные барьеры её души обрушились. Слёзы, долго удержанные, наконец, освободились, стекая по щекам, как невидимые ручьи боли и изнеможения. Руки, казавшиеся такими крепкими в странном мире за границей смерти, предательски затряслись. Её мозг, сознание и разум полностью дали сбой. Сейчас, среди тёмной улицы, Эва поняла, что по-настоящему устала. Слёзы стали метким отражением её сломленной души, и каждый вздох казался последним осознанием тяжести истины, которую она только что обрела. Она не вернётся обратно в Эдинбург. Этот город исчез из её жизни, как иллюзия, слишком долго державшаяся в реальности. Она никогда не принадлежала тому миру и времени, что когда-то казались ей домом. Вся её жизнь была заранее спланирована зловещей рукой какого-то идиота, жаждущего мести за неизвестные обиды. Дверь со скрипом открылась, из неё выглянула слегка кудрявая макушка мужчины. Эва взглянула на Ливия стеклянными глазами, и, не размышляя, обняла его. Пальцы утопали в ещё влажных волосах, девушка прижалась сильнее, будто хотела убедиться, что он настоящий, что он рядом. Он был таким тёплым и всё также пах малиной. — Что ты делаешь на улице? — спросил лекарь, обнимая Эву в ответ. Она плакала, и на этот раз он уловил в её глазах сильный страх. Девушка покачала головой, зарываясь лицом в его грудь. Он же в ответ положил руку на её спину, медленно поглаживая. — Я…просто, — голос сорвался, Эва хотела рассказать ему, но понимала, что это всё испортит и неизбежное наступит в любом случае, — просто вспомнила ту ночь, когда убегала от охотников. Ей не нравилось врать ему. Это было, как яд, затмевающий прозрачность искренности в их отношениях, и от этого на душе становилось до ужаса паршиво. Ливий отстранился, обхватив лицо Эвы своими ладонями, как будто пытаясь удержать отток её боли. Затем большим пальцем он ласково убрал слёзы, чуть приподнимая уголки губ. Этот жест успокаивал её, создавая ощущение, что в мире все ещё есть место для безопасности, хотя бы на короткое время. В тот момент, когда его пальцы касались её кожи, вся ложь и тяжесть давления слов растворялись, оставляя лишь тёплое, успокаивающее ощущение в объятиях человека, который был ей по-настоящему дорог. — Нет тут охотников, милая госпожа, — мужчина поцеловал её в лоб, носик, а после накрыл и губы, чувствуя солёные слёзы. — Только ты и я, — прошептал он, углубляя поцелуй. Эва тут же поддалась, выдыхая. Она ощущала его вкус на кончике языка. Сладкий и лёгкий. Он заполнил её, проникая под кожу и смешиваясь с кровью, а затем по венам перетекал прямо в сердце. Они целовались под ночным небом, в то время, как тишина окутала Фивы, и только прерывистое дыхание двоих людей нарушило эту идиллию. — И ты снова разбила кувшины, — усмехнулся Ливий. Эва хотела было ему ответить, но он заткнул её новым поцелуем, прикусывая нижнюю губу, а после провёл по ней языком, не желая, чтобы девушке было больно.***
Эве посчастливилось поспать каких-то жалких два часа. Остальное время было высушено бессонницей, а ночь превратилась в испытание, где каждая минута тянулась мучительно долго. Глаза, уставшие от пустоты, беспомощно вглядывались в потолок, ища ответы в его бесформенных пятнах. Мысли, как зловещие тени, проникали в её разум, заставляя воспроизводить самые ужасные сценарии. Она думала о смерти. В деталях представляла, как будет умирать. Ей было интересно: медленно и мучительно или же наоборот, судьба смилуется, и всё пройдет быстро. Несколько раз она решалась проникнуть в ту комнату, где спал Ливий. Девушка тихо садилась на край кровати, чтобы насладиться мгновением спокойствия, которое даровал его ровный сон. Её слёзы, обжигая, стекали по лицу, и она медленно смахивала их, возвращаясь в свой мир одиночества. Каждый визит в его комнату становился своеобразной терапией. Мужчина был её спасением от собственных мыслей, временным приютом. Она не хотела умирать. Она могла бы просто сбежать, затаившись в каком-нибудь уголке этого мира. Реальность была непреклонна, а её руки, казалось, были связаны невидимыми нитями судьбы с человеком, с которым она никогда не сможет быть рядом, с тем, кому принесёт в конечном итоге боль. Сбежать, уйти навсегда, оставить всё это позади, в руинах разбитых надежд. Однако Эва оставалась слишком глубокой приверженицей логики, чтобы позволить оптимизму взять верх. Её разбудил Ливий, когда солнце только взошло в зенит. Ничего не объяснив, он просто попросил её поехать с ним, взяв с собой небольшую сумку. — Куда мы едем? — девушка начинала злиться, когда повозка в очередной раз наехала на мелкие камушки. Она вцепилась ногтями в колесницу, пытаясь устоять на месте. Стоило признаться, что машины — лучшее, что придумало человечество в будущем. Ливий накрыл её ладони, чуть отодвигая в сторону. — Выпрями корпус, — он положил руку на её спину, заставляя расправить плечи, — если ты будешь стоять как бревно, то точно упадёшь. Эва бросила на мужчину грозный взгляд, на что тот лишь театрально выгнул бровь. — Это я бревно? — зазвучал вызов в её голосе, смешиваясь с гордостью. Она откинула волосы, демонстрируя, что способна устоять даже на краю пропасти. — Я могу… Однако колесница внезапно остановилась, и Эва потеряла равновесие. Ливий в последний момент подхватил её, отчего девушка избежала падения. Улыбка, играющая на его лице, была своего рода триумфом. — Да, я вижу, что ты можешь, — протянул тоном, наполненным сарказмом, — мы приехали. Фивы остались далеко за горизонтом, и теперь Эва оказалась лицом к лицу с бескрайней красотой земли, обрамленной золотистыми песчаными дюнами. Солнце, находившееся на своём зените, ласково согревало этот уголок природы, придавая всему вокруг особый блеск. Девушка выезжала за пределы города и поселения лишь однажды. И если тогда её преследовала лишь знойная пустыня, то сейчас она рассматривала приближающийся к ним оазис. Эва не могла даже вообразить, как прекрасна была природа Египта в своей красоте. Это был мир чистый, невредимый промышленным вмешательством и бегством времени. Всю свою серую жизнь в Эдинбурге она едва ли встречала яркие краски, и даже не подозревала, насколько мир вокруг может быть красив. Мужчина остановился около берега реки, протягивая руку девушке. Она несколько мгновений смотрела на раскрытую ладонью, прежде чем смело вложила в неё свою. Ливий крепко обхватил её пальцы и, без колебаний, вошёл в холодные воды. Эва вскрикнула, испугавшись глубины, но обнаружила, что дно оказалось совсем недалеко. Они продвигались по реке, ловко избегая и маневрируя между камнями, прежде чем, наконец, вышли на другой берег. — Куда мы идём? — спросила она, но тут же замолчала, замечая перед собой небольшое озеро кристально-чистой водой. Ливий шагнул вперед, опустив корзину на зелёную траву, и пристально следил за блеском в глазах девушки. Подойдя поближе, он стал позади неё. — Прислушайся, — прошептал тихо мужчина. Эва закрыла глаза, ощущая, как влажный воздух, несущий запах озона, обволакивал её кожу, а издалека доносился шёпот воды. Впервые она стояла перед водопадом, не глядя на него через экран или страницы книги, чувствуя его величие непосредственно перед собой. Внезапно она повернулась, будто искала подтверждение своих чувств в глазах Ливия. — В Египте водопады — настоящая редкость, — начал он, — прихожу сюда иногда, это помогает мне на время забыть заботы и расслабиться. Умеешь плавать? Девушка медленно повернула голову, поднимая брови в знак удивления. Плавать она умела, всегда наслаждалась этим танцем с водой, который дарил ей мгновения спокойствия. Но в настоящей обстановке это представлялось непростым. Она не была готова к тому, чтобы окунуться в воду, не прикрыв своё тело, а плавать в платье было бы крайне неудобно. — Что в корзине? — Эва быстро сменила тему, отступив чуть назад. Ливий не стал настаивать, лишь тихо вздохнул, доставая из корзины нечто, напоминающее современное покрывало, а за ним — глиняную тарелку, полную чёрных виноградных гроздей. Она улыбнулась, осознавая, что он старался сделать что-то для неё. Это было искренне приятно — получать заботу, не связанную с какими-то заслугами, а просто за то, что она существовала. Мужчина не ставил условий, не требовал ничего взамен, не осуждал её, и, что более важно, не пугал. Эва знала, что будь они в современном мире, то она не заслуживала бы его. Её жизнь была запутанной, полной ошибок и неправильных решений, она сама была неправильной. Она не хотела умирать ещё сильнее. Печальная улыбка омрачила губы Эвы, когда она попыталась изгнать из своей головы тяжёлые мысли. Девушка помогла Ливию расстелить покрывало, а затем беспечно накинулась на тарелку с виноградом, поднося большую гроздь к своим губам. Мужчина усмехнулся, слегка наклонив голову в сторону. Эва в данный момент выглядела такой живой и расслабленной, и Ливию нравилось видеть, как она улыбалась. Здесь и сейчас она не дрожала от страха, не скрывалась за маской, из-за которой её могли лишить жизни. Эва просто была рядом и чувствовала себя в безопасности. Внезапно мужчина осознал простую, но глубокую истину: ему хотелось видеть её улыбку намного сильнее, чем обнаженное тело, как это бывало со всеми остальными женщинами. — Ты ешь виноград с такой скоростью, будто никогда не ела, — Ливий рассмеялся, получая от девушки грозный взгляд, — шучу, для тебя ведь принёс, сам не особо люблю, слишком сладкий. Эва, привыкшая к странным и не всегда приятным кулинарным экспериментам в поселении, где ей приходилось есть непонятные лепёшки, от которых иногда даже тошнило, не могла скрыть радости от свежих ягод. Лекарь внезапно приблизился, унося виноград прямо из губ Эвы, легко касаясь их, а затем встал. — Да, — он поморщился, — сладкий. Присоединяйся, — добавил мужчина. Она хотела было что-то спросить, но внезапно заметила, как Ливий начал снимать свою рубашку. — Надень, если стесняешься. Эва несколько раз моргнула, провожая взглядом Ливия, который, наполовину обнаженный, двигался к озеру. Её рука, сама потянулась к ткани его рубашки. Она не понимала, каким образом он узнал, что ей будет неуютно в воде, но была благодарна. Эва не отрывала взгляда от него, следя, как мужская спина выступала в изящных контурах. Ливий, сделав плавные движения, размял плечи. Следом за взмахом рук мужчина исчез в водной глубине, оставив лишь вихри и круги на поверхности. С любопытством и желанием разглядеть его получше, она поднялась, приближаясь. Девушка опустилась на корточки, задев влажным подолом платья поверхность воды. Едва успев насладиться мгновением спокойствия, её тишина была нарушена внезапным криком, когда Ливий, неожиданно обрызгал её водой. — Эй, — воскликнула Эва, прикрываясь рукой. Мгновение недоумения сменилось мимолетным насмешливым взглядом. Она прищурилась, предвкушая возмездие. Но Ливий скрылся под водой, уклонившись от её слишком очевидной атаки. — Ты всё равно вынырнешь, и тогда… — начала было она, но слова прервал второй брызг со стороны мужчины. Эва сжала зубы и повернулась, встретив весёлую улыбку и полукруги на водной глади, сотканные из его проделок. — Ну же, милая госпожа, — раздался голос Ливия, его глаза оценивающе скользили по её недовольной гримасе, — зайди в воду и отомсти мне. Девушка лишь вздохнула, закатывая глаза. — Ты слишком уж плохой манипулятор, знаешь? — сказала она, возвращаясь к покрывалу и взяв в руки рубашку. — Не смотри, я переоденусь. Ливий усмехнулся, отвернувшись. Он до последнего думал, что Эва не согласится в силу своей упрямости. Мужчина чуть повернул голову набок, боковым зрением замечая ровную спину, которую обрамляли пряди тёмных волос. Проглотив напряжение, Ливий стянул волосы на затылке, благо холодная вода озера помогала сохранить самообладание. Он вдохнул влажный воздух, прикрывая глаза. Это место, вдали от суматохи и города, действовало на него слишком умиротворённо. Сегодня утром ему почему-то захотелось показать его и Эве. Заметив колебания воды, мужчина развернулся, увидев девушку, которая прикрывала себя руками. Рубашка, надетая лишь для формальности, утратила всякий смысл, ткань прилегла к её телу, изящно подчеркивая каждый изгиб. — Здесь мелко, — Эва отвела взгляд в сторону, прикусив нижнюю губу. — И не смотри на меня так, — добавила она с лёгкой улыбкой, — ты ведь лекарь. Тебе, наверное, не раз приходилось видеть обнажённые тела девушек. Это не должно вызывать беспокойства. Слова, казалось, были адресованы не столько ему, сколько самой себе. — Заметь, это не я весь сжался, — Ливий коснулся её предплечий, медленно опуская руки, и был приятно удивлён, когда Эва даже не попыталась противиться или начать спор. — И я рад, что ты изменила своё мнение. Мужчина приподнял её подбородок, вынуждая встретить свой взгляд. На лице играл лёгкий румянец, а губы дрожали от резкого перепада температур. Ливий прижал Эву к себе, увлекая в поцелуй, а его ладони утонули в её волосах. Она ответила ему страстным выдохом, опустив ладони на грудь. — Просто расслабься, я не сделаю ничего, пока ты не будешь готова, — прошептал он. Девушка кивнула, поддавшись вперёд, желая получить ещё один поцелуй. С каждой секундой, с каждым его прикосновением, чувство напряжения улетучивалось, словно растворяясь в воде озера, сливаясь со звуками шумящего водопада. Она не хотела умирать, потому что ей было хорошо с ним. Эва медленно опустила голову на мужскую грудь, желая впитать каждую мельчайшую деталь этого момента. Он был для неё особенным, уникальным — мгновением, которое она хотела сохранить в своей памяти навсегда. Девушка жаждала наслаждаться им до предела, зная, что больше никогда не будет рядом с этим мужчиной у водопада, так легко и непринужденно целуя его, растворяясь в объятиях, которые казались ей бесконечно тёплыми и безопасными. Они стояли так, словно время замедлило свой бег, и мир вокруг них прекратил своё вращение. Эва, взглянув решительно в глаза Ливия, разорвала молчание: — Давай вернёмся на берег. Когда мягкая трава, перемешанная с раскаленным песком, коснулась её ступней, девушка остановилась. Эва прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, что излучало палящее солнце, которое ласково грело её мокрые щеки. Она медленно прикусила нижнюю губу, чувствуя, как каждая капля воды, оставшаяся на коже после водопада, игриво обжигала тело. В сознании всплыли мужские руки, плотно обхватывающие её талию и плечи. Волосы, пропитанные водой, что обрамляли его лицо, и глаза, такие манящие и сверкающие цветом самого красивого янтаря. Девушка ощущала, как взгляд мужчины скользнул по её фигуре, словно невидимые пальцы, прикосновения которых оставались лишь в её воображении. Желание, что он продолжал смотреть, волновало слишком сильно, будто она сама становилась частью его пылкого взгляда. Она перекинула волосы через плечо с лёгкой игривостью, а затем медленно приспустила рубашку. Улыбка озарила её губы, когда Эва увидела движущуюся тень, медленно приближающуюся к ней. Девушка вздрогнула, ибо мужская ладонь, горячая и большая, как сейчас казалось, легла на её плечо. Эва наклонила голову, находя пальцы Ливия, а после поцеловала. Он тяжело вздохнул, опуская руку чуть ниже, скользя по спине, перебирая каждый позвонок. Эва окончательно опустила рубашку, и та упала на траву. Она ещё никогда не стояла перед кем-то вот так. Полностью обнаженная, открытая, и слишком уязвимая. Четыре с половиной месяца. Это всё, что у неё было. Она сравнивала это с раком, который медленно, но верно, пожирал жизнь. В её представлении бог смерти являлся всего лишь обычным врачом, озвучивающим безжалостный диагноз, ставший неизбежным: последняя четвертая стадия, после которой не оставалось ничего, кроме пустоты. Ведь пятая была лишь несуществующей фантазией. Предсмертные месяцы стали для неё периодом несравненной свободы. Она рассмеялась в лицо судьбе, ведь в этом времени, кажущемся столь коротким, она обрела смысл и радость. То, чего ей так долго не хватало. Сет сказал ей жить, и как же абсурдно было воспринимать эти слова из уст бога смерти. Жизнь и смерть всегда стояли рядом, напоминая нечаянных соседей в доме судьбы. Эвтида встретила этот парадокс с улыбкой, ибо в абсурде она нашла свободу. Эва повернулась, взгляд столкнулся с глазами мужчины, они сверкали жизнью, как огонь в тёмной ночи, в отличие от её собственной тусклой сущности. Медленно проводя пальцем по его выразительным скулам, она быстро облизнула губы. — Ты дразнишь или соблазняешь? — Ливий попытался сформулировать предложение в своём обычном расслабленном стиле, но на этот раз у него не получилось. Слова застыли в воздухе, она была слишком близко, а его взгляд слишком долго и пристально следил за ней. Напряжение в паху лишь подчёркивало ясность момента. — Всё вместе? — вопрос был риторическим. Ливий выдохнул, прекрасно понимая, что с каждым разом держать себя в руках становилось всё сложнее. Взгляд, пронизывая пространство, встречался с её глазами, где отражалось вожделение, и он чувствовал, что теряет последние остатки самообладания. Её обнажённое тело было как магнит, притягивающий к себе, словно песчинка, неотвратимо поглощаемая в вихре страсти. Мужчина склонился к Эве, его губы легко коснулись её шеи, по коже пробежали медленные волны его поцелуев, играя в танце с желанием и предвкушением. На выемке около ушка он нашёл тот идеальный угол, который вызывал дрожь во всём её теле. Горячий язык провёл по хрящу, добавляя волнение, что проникло в каждую её клеточку. Именно в этот момент с губ девушки сорвался тихий стон, который являлся ответом на воплощение её собственных таинственных желаний. Воздух был пропитан знойной страстью, будто сам климат подчинялся неотвратимому танцу их чувств. Ливий вздохнул, ощущая, как каждый момент наполнялся её теплом, словно влажный ветер, уносящий в далёкие дали всякую рациональность. Руки мужчины обхватили щёки девушки, он приблизился, чувствуя её тёплое дыхание. Язык Ливия легко проник внутрь, находя второй, и, прикусив его, он словно подчёркивал напряжение этого мгновения. Едва заметный стон растворился в их поцелуе. Эва сделала шаг вперёд, её желание стало явным и непреложным. Ливий, ответив на это невербальное приглашение, подхватил её за бёдра, и они направились в сторону небольшого покрывала. Влечение было сильнее гравитации. Сильнее логики и здравого смысла. Их влечение было живым, настоящим и дико притягивающим, как сильный магнит, бросающий вызов реальности. Опустившись, он убедился, что она не ударилась головой, положив свою ладонь под её макушку, а после начал целовать шею, улыбаясь каждый раз, когда Эва выгибалась сильнее, ибо понял, что ей там нравилось. Ливий столько раз представлял этот момент, что сейчас реальность казалась каким-то сном. Его пальцы обхватили возбужденную грудь, мягко сжимая. И если быть честным, он боялся делать всё слишком быстро, боялся напугать. В её оливковых глазах засверкал огонь, тот, которого Ливий так долго ожидал. Огонь страсти, поджигающий не только её, но и его собственные желания. — Эва… — прошептал он. Но она не дала ему договорить. Серебристая цепочка, украшающая его грудь, стала свидетельством её решимости. Девушка потянула Ливия к себе, увлекая в поцелуй. Она хотела его. Как мужчину. Хотела и доверяла. Несправедливо. Она провела почти всю свою жизнь в тени страха, избегая близости, как огня. И когда, наконец, решимость и желание взяли верх, время не давало никакого шанса. Четыре с половиной месяца — всего лишь мгновение вечности, и Эва поняла, что независимо от обстоятельств, исход которых всегда казался неизбежным, она сделает этот период своей жизни настоящим. Эгоизм, как скрытая тень, всегда притягивал людей, и Эвтида не могла утверждать, что была исключением из этого правила. Но судьба настойчиво направляла её по своим непредсказуемым путям. Девушка знала, что ей придётся уйти от Ливия, бросить, оставить одного, но даже мысль о том, что она сможет на некоторое время быть ближе к нему, грела душу, словно редкая вспышка света в глубине ночи. — Я хочу почувствовать тебя, — прошептала она, проводя своей ладонью по его груди, спускаясь ниже и пальцем задевая мокрую ткань штанов, — очень хочу. Ливий на мгновение отстранился, позволяя себе получше рассмотреть её лицо. Каждая черта, каждый изгиб казался ему идеальным. Эва была красива, неотразима и желанна, словно запретный плод, от которого он не мог оторвать взгляда. Да, она была самой желанной в его мире, самой совершенной. Снова прикоснувшись к ней, Ливий поцеловал её в выемку за ухом. Её тело задрожало, и с губ сорвался тихий стон, который был самым честным признанием. — Это твоё любимое место, да? — спросил он, пока пальцы медленно скользили по шее, рисуя невидимые узоры на коже. — Хочу найти еще одно. Каждое касание Ливия оставляло за собой трепетное послевкусие, наполняющее её. Кожа Эвы реагировала на его прикосновения жаром, словно огонь в венах разгорался под влиянием этого момента. Страхи, что долго терзали её душу, теперь растворились, превращаясь в лёгкий пепел. Ветер времени нёс их далеко, за пределы этого особенного места, где существовали только они. Ливий поднес её запястье к своим губам, ласково оттягивая тонкую кожу, а затем провёл по ней языком. Улыбка мелькнула на губах Эвы, и она вновь прикрыла глаза, погружаясь в океан удовольствия, который сопровождался протяжным вздохом. — Это второе, — произнёс он, повторив тоже самое с другим запястьем, медленно поднимаясь к её плечам. Он заметил белые отметины на рёбрах, которые она старательно скрывала, даже сейчас, возможно, не осознавая этого, просто потому что привыкла так делать. — Ты позволишь? Эва подняла веки, её глаза отражали смесь удивления и испуга, когда она осознала, что именно Ливий намеревался сделать. В это мгновение весь мир вокруг исчез, и девушка устремила свой взгляд только на мужчину перед собой. Удивительно, но Эва совершенно забыла о существовании своих шрамов, словно они стали несущественными в сравнении с тем, что её ожидало. Её внимание было полностью поглощено другими ощущениями, которые пробуждал в ней Ливий. Однако, несмотря на волнение, все её мысли вновь сосредоточились на тех участках кожи, которые долгое время она старалась скрыть. Руки рефлекторно прижались к рёбрам, пытаясь укрыть это уязвимое место, но мужчина остановил её. — Ты доверяешь мне? — спросил он, вглядываясь в её глаза. Эва кивнула, вздыхая. Она доверяла ему сильнее всех, кого когда-либо знала. — Тогда позволь. В этих шрамах нет ничего ужасного, — продолжил Ливий, — они остались в прошлом, в том моменте, которого больше никогда не будет. Не стоит каждый раз, смотря на них, туда возвращаться. Чёрт, как же он был прав. Эва столько раз себя заставляла принять их, двигаться дальше, но снова и снова возвращалась назад, так и не доходя до финиша. Она расслабила руки, позволяя мужчине поднять их у себя над головой, и покрылась мурашками, когда он поцеловал каждый её шрам, словно забирая из них всю боль прошлого, которая сдавливала её. Закончив, Ливий спустился ниже, целуя живот и вдыхая сладкий аромат, что исходил от её кожи. Она снова пахла им, и это сводило его с ума. Он осознавал, что эта девушка с каждым днём впитывалась в него всё сильнее, проникая в самое нутро. Одна его рука скользнула вниз, поглаживая внутреннюю сторону её бедра, а другая рука сжала набухший сосок. — Самая желанная, — прошептал Ливий прямо в её губы, подчеркивая эту истину, а затем коснулся возбуждённых складок. Эва вздрогнула и заёрзала, но мужчина чуть надавил на её плечи, удерживая на месте. Он гладил медленно, с каждым разом увеличивал темп, надавливал сильнее, пока его палец не проник в неё. Девушка вцепилась в мужскую спину ногтями, распахнув глаза. Ливий не просто наблюдал, он читал её, стремясь заметить даже малейшие изменения. — Скажи если тебе будет больно, — он приспустил ткань штанов, и Эва приподняла голову, замечая уже возбуждённый член. Не было испуга, наоборот, она хотела почувствовать его, ощутить тепло и стать ближе. Ливий дотронулся головкой до клитора, слегка тот массируя. Оба тяжело вздохнули, чувствуя напряжение друг друга. Девушка вскрикнула, когда его член немного вошёл в неё, мужчина поцеловал её в лоб, останавливаясь и давая возможность привыкнуть к нему. И хотя внутри всё пылало, сейчас Ливий отбросил свои желания. Эва была важнее. Намного важнее. Он толкнулся бёдрами вперёд, чувствуя как её мышцы сжали его внутри. Было слишком приятно, отчего Ливий вымученно простонал в женское плечо. — Мне не больно, — тихо прошептала Эва, перестав впиваться ногтями в его кожу. — Всё хорошо. Он кивнул, целуя уголки её губ. Первые толчки были немного неприятными, но вскоре и это чувство прошло. Острое покалывание внизу живота, которое почему-то отдавало в ноги, постепенно исчезало, а новые ощущения, приятные и вызывающие лёгкое дрожание на кончиках пальцев, взяли верх. Мужчина коснулся большим пальцем её клитора, прежде чем начал двигаться в более быстром темпе. Она откинула голову назад, кусая губы и чувствуя, как с каждым толчком внутри становилось более влажно. Её стоны затуманили разум Ливия, Эва была слишком прекрасна в этот момент. Открытая и свободная. Девушка расслабила плечи и чуть поддалась бёдрами вперёд. Это усилило ощущение, мужчина совершенно не ожидая подобного действия с её стороны, нахмурил брови, кусая женскую шею. Теперь он вошёл в неё во всю длину, чувствуя волну напряжения, которая прошлась от тазовых косточек и ослабла на уровне поясницы. Его руки скользили по её бедрам и талии, задевая каждый изгиб, сжимая и оставляя покраснения. Шлепки, исходящие от соприкосновения двух тел, растворялись в шуме водопада. Он шептал её что-то, но Эва уже не слышала, лишь тяжело вздыхала, пытаясь быть к Ливию как можно ближе. Она не хотела умирать, потому что стала зависима от его янтарных глаз.***
Два дня спустя. Эва пробудилась под ласковыми прикосновениями, ощущая, как чьи-то заботливые руки освобождали её лицо от нежелательных прядей волос. Она медленно раскрыла свои веки, встречая пару ярких глаз. Солнечные лучи окрасились их в оттенки золотисто-жёлтого. — Доброе утро, Эва, — Ливий склонил голову набок, внимательно следя за контурами её бровей. Это было, вероятно, самое доброе утро за всё время. — Доброе утро, — улыбнулась девушка, вытягивая шею в ожидании утреннего поцелуя. Для Эвы вся эта история казалась сказкой, где она балансировала на грани собственной реальности. Несмотря на тень предстоящей угрозы смерти, жизнь здесь была спокойной, размеренной и, самое главное, наполненной счастьем. Она всё ждала услышать, что тело Реммао было найдено в водах Нила, но этого до сих пор так и не случилось. А ещё девушка переживала за Рэймсса, которого, по словам Исмана, выпустили из пыточной, оставив в закрытой хижине под стражой. Ей пора было возвращаться в поселение, мелкие ссадины затянулись, а рана на ноге больше не вызывала беспокойства. Однако Эва не спешила покидать уютный дом Ливия, где каждый момент создавал иллюзию временного убежища от реальности, от её прошлого и будущего. Поднявшись с кровати, мужчина надел лёгкий халат, собирая волосы в небрежный хвост. Эва прикусила губу, внимательно оглядывая лекаря. — Ты так смотришь на меня, как-будто до этого никогда не видела, — усмехнулся он, извлекая из сундука нечто, завёрнутое в ткань. — Я хотел тебе кое-что показать. Сев на край постели, Ливий представил перед ней две блестящие цепочки, вынутые из мешочка. Эва, поднимая брови с любопытством, дотронулась до кулонов. Луна и Солнце. Золотистые символы, сходившиеся друг к другу, словно тяготеющие магниты, создавали волшебный союз в центре. Девушка прежде видела подобные украшения и в своём мире, но тогда они казались ей нелепыми и даже слегка нахальными. Пары, которые носили их, будто восхищались своими отношениями. Раньше она осуждала это показное проявление чувств, убеждённая, что подобного не бывает в настоящих отношениях. Но её убеждения менялись в геометрической прогрессии с каждым днём. Теперь, когда перед ней лежали эти кулоны в ладонях мужчины, на душе стало тепло. Эва ещё раз прикоснулась к украшениям, ощущая каждый их изгиб и блеск. Она хорошо отличала золото от подделок, ведь в прошлом ей часто приходилось впихивать их клиентам. Но эти кулоны сияли так ярко и прекрасно, как никакие другие, даже в тени. — Как красиво, — прошептала она, глядя на кулоны в своих руках. — Они парные? Ливий лишь кивнул в ответ, взяв одно из украшений, ловко отцепив замочек. Легко перебросив волосы девушки через плечо, он надел кулон на её изящную шею. — Луна, — произнёс мужчина, поцеловав её плечо, и обнял со спины, — символ перемен и вечного цикла, магии и таинственности. А солнце… — Символ жизни, — перебила его она, грустно улыбаясь. Взяв второй кулон в руки, девушка надела его на Ливия, — света и вечности. Да, нам определённо это подходит. Они так красивы. Спасибо. Приятная идиллия продлилась недолго, ибо через пару минут Ливий возмущенно простонал, услышав стук. Он поднялся, предварительно взъерошив волосы девушки, а после с лёгким раздражением открыл дверь. На пороге маячил Исман, чьи глаза невольно расширились при виде своего наставника, прикрытого всего лишь халатом. Мужчина хотел было что-то сказать, но заметил Эву. Она медленно подошла к Ливию, положив руку ему на плечо, а после зевнула. — Эва, — начал он, а голос его звучал глухо в тишине, — Реммао мёртв, охотники нашли тело. Тебе нужно вернуться в поселение. Девушка попыталась хотя бы изобразить на своём лице каплю удивления. Театрально приподняв брови, она прикрыла рот рукой. Слишком долго.