Atrium

      Эва медленно опустила свои руки, ещё пронизанные тенью ужаса, на небольшой стульчик. Её взгляд скользил по комнате, пытаясь найти утешение в острых углах. В этом пространстве, пропитанном запахом лаванды и ещё каких-то трав, всё равно ощущался аромат страха и стальной вкус крови. Ресницы тяжело дрожали, когда она поднимала взгляд с алых пальцев.       То, что ещё несколько минут назад было борьбой за жизнь, теперь стало молитвой к тем силам, которые могли бы вернуть целостность утраченной жизни. Коса, смешанная с кровью, спадала по её плечам, напоминая чёрное знамя трагедии. Эва подняла взгляд, встретившись со светлыми глазами Амена.       Было ли ей жаль египтянку? Определенно. Зажмурившись, она погружалась в собственные мысли, пытаясь разобрать голос охотника на фоне шума своих внутренних тёмных волнений. Но слова эпистата расплывались, как призраки в тумане, искажаясь в неопределённости.       Эва проводила взглядом очередного покупателя, словно зоркий орёл, замечающий каждую деталь. Мужчина предстал перед ней в обрамлении дорогого костюма, на котором металлизировались отблески запонок. Девушка ухмыльнулась, постукивая красными ногтями по дубовой поверхности стола. Этот звук, тяжёлый и мерный, проникал в тишину кабинета.       По центру стола лежали документы, листы с мелким шрифтом гипнотизировали взгляд, раскрывая детали сделки, скрытые от посторонних глаз.       — Молодец, Аэсен, — в кабинет вошёл начальник, протягивая запечатанный конверт.       Эва взглянула на главу с заметным выражением спокойствия. Её руки медленно поднялись, принимая долгожданный конверт. Блеск в глазах говорил о том, что она знала цену времени и усилий, вложенных в каждую обработанную сделку.       — Долго же ты его обрабатывала, — продолжил начальник, сопровождая свои слова лёгкой усмешкой.       — О, мистер Дуглас, — сказала она, поднимаясь из своего кресла и собирая высокий хвост. — В следующий раз попробуйте сами. Уверена, что у вас это займёт вдвое больше времени, — слова были сдобрены лёгкой дозой иронии.       В её голосе не было ни капли сожаления. Что должен чувствовать человек, обрекая другого на явную погибель? Наверное, стыд или разочарование? Но Эва не чувствовала ничего. Совсем.       — Что с ним будет? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ на свой вопрос.       Дуглас пожал плечами, задумчиво оглядев девушку. В кабинете повисла тяжёлая пауза.       — Сначала его акции упадут, — произнёс мужчина, расслабляя галстук, — дальше вся продукция окажется на чёрном рынке. Ну а конец, ты прекрасно знаешь.       Эва на несколько секунд изменилась в лице, в тени её глаз мелькнуло что-то, напоминающее трепетную слабость. Она допустила, чтобы короткий вздох пронёсся сквозь уста, словно мимолётное признание в собственной человечности. Но лишь на миг.       Следом за этой вспышкой эмоций, Аэсен вновь натянула на себя маску безразличия, свою любимую неприкосновенную броню. Её глаза вернулись к привычной холодной ясности, а лицо стало вновь выражением непоколебимости.       Она знала, но предпочитала никогда не думать о подобном. Не раскрывать в себе вопросов: были ли у этих жертв собственной наивности дети или семья? Чем они занимались, какими были людьми? Так было проще. В конце концов, всех их ждала одинаковая участь.       Кто-то просто смирился с банкротством, находя утешение в объятия бутылки, в пламени алкоголя, поглощающее разочарование. Другие, силой своей воли, пытались достучаться до справедливости, но их голоса затихали в беззвучном эхе бюрократического равнодушия. Обычно таких просто убивали, тщательно подтирая за собой следы. Система была беспощадна к тем, кто осмеливался поднимать голову.       Эва восхищалась последними. Теми, кто, несмотря на безжалостность окружающего мира, продолжал бороться за правду. Она видела в них огонь, который сама затаила, скрывая за маской равнодушия.       — Эвтида? — прозвучал грозный мужской голос, вырывая её из состояния транса. — Ты слышишь меня вообще?       Она медленно подняла подбородок, оглядывая Амена пустым взглядом, который казался наполненным не тем миром, в который в этот момент проникал голос. Ей хотелось смеяться. Смеяться от своей же глупости и жестокости. Неужели нужно было увидеть смерть человека, чтобы осознать все грехи?       — Зачем ты убила Феоною? — эпистат грубо приподнял подбородок Эвы, отчего та поморщилась, а затем откинул голову набок.       Девушка выгнула бровь, обхватив его руку своей, пытаясь убрать. Но что значила её сила перед его?       — Зачем мне её убивать? — безразлично спросила Эва. Её глаза, как зеркало бездны, отражали холод и безразличие к собственным поступкам. Она была как тень, медленно стирающая грани реальности.       И даже если в его руках была власть, в её глазах мерцала непоколебимая решимость.       Охотник, наконец, отпустил подбородок девушки, отходя чуть назад, но его грозный взгляд продолжал сверлить её, словно хищное животное, выслеживающие свою добычу. Глаза Эвы скользили по контурам его фигуры, очерчивая бледную кожу предплечья и заостряя внимание на выступающих венах.       — Не поделили что-то, — Амен странно улыбнулся, однако кулаки его сжались, —или, быть может, она узнала твой секрет? — по его глазам Эва поняла, насколько он был заинтригован.       Девушка оставалась безмятежной, несмотря на напряжение в воздухе. Она закинула ногу на ногу, создавая иллюзию невмешательства в это опасное противостояние. Её глаза встретились с его, который были сталью, несгибаемой под давлением.       — Какой секрет? — спросила она.       Она догадывалась, что эпистат лишь пытался выведать хоть какую-то информацию. Но Эва была как закрытая книга, и тот, кто решился её открыть, обнаружил бы в ней страницы, полные неожиданных поворотов и мрака.       Мужчина выдохнул сквозь зубы, пытаясь изгнать раздражение, которое Эва вызывала в нём. Одним резким движением он схватил стул, решив, что ему нужно нечто, чтобы выразить свою позицию. Ставя его напротив девушки, мужчина сел, сохраняя при этом свою непоколебимую решимость.       — Шатаешься где попало по ночам, — начал Амен, — пишешь для писарей уж слишком неумело, — этот упрёк касался не только способностей, но и всей её сущности. — Думаешь, я не знаю, что ты черномаг? — последние слова вылетели из его уст, как меткий удар.       Эва сжала челюсти, её безумно раздражало, что приходилось выслушивать обвинения в свой адрес, которые ей даже не принадлежали.       — Так себе доказательства того, что я шезму, которого ты так отчаянно ищешь, господин, — вновь с безразличием в голосе выкинула она, но чувствовала как ходила по тонкой грани разоблачения и его терпения.       — Хватит язвить, — громче обычного ответил охотник, что заставило Эву вздрогнуть, — Феоноя прямым текстом заявила, что её убил черномаг, а последней с кем она говорила была именно ты, Эвтида.       — Она была при смерти, — ей надоела вся эта ситуация, — в бреду в конце концов. Хватит обвинять меня в том, в чём не уверен, Амен.       Её голос был как лёд, пронизывая воздух словно острый клинок. Мужчина вскинул брови, полностью не готовый к тому, что девушка решится на столь дерзкий поступок — назвать его по имени.       И это было последней каплей, эпистат внезапно поднялся, и стул с грохотом рухнул на землю, нарушая покой комнаты. В этот момент руки Амена, будто сковывающие воздух, схватили девушку за край её тонкого ночного одеяния, вынуждая выпрямиться во весь рост. И теперь Эве стало страшно. Эта давящая хватка оказалась сильнее, чем она могла себе представить, и страх проник в каждую её клеточку.       Плотно смыкающиеся губы охотника, лишённые даже малейшего проявления чувств, казались каким-то мраком, затмевающим свет. Эву охватило чувство безысходности, словно она оказалась в лапах неумолимой судьбы. Внутри зажглось беспокойство, и таинственное мракобесие этого момента пронзило душу, будто тёмный клинок, настигший в самый неподходящий момент.       — Не играй с огнём, Эва, — пронзительно прошипел эпистат прямо у её уха, — зачем ты её убила?       Глаза Эвы, как две противоборствующие стихии, встретились с голубыми радужками Амена, которые давно утратили свои светлые оттенки. В этом взгляде не оставалось ничего из прежней ясности, лишь ярость.       Она ощутила, как его прикосновение оставило на ней невидимый след. Кожа Эвы вспыхнула, словно сожженная молнией, а дыхание становилось труднее, подчиняясь необычному напряжению в воздухе.       — Я не убивала её! — вырвалось из девушки, и крик пронесся по комнате, как отголосок трагического прошлого. Она пыталась ослабить хватку Амена, но он сжимал её слишком сильно.       Прошлое, долго скрытое Эвой, внезапно вырвалось из пут своего затушеванного сознания. В тот момент, когда глаза мужчины пронзили её, как лезвие, вся та мрачная истина, которую она отчаянно пыталась притупить, всплыла на поверхность.       Истории разрушенных жизней и судеб, будто призраки прошлого, покоились на её совести, тяжёлым бременем, которое она несла в одиночестве.       Семьи, расколотые её поступками, стояли перед ней, напоминая немых свидетелей несчастья. Каждая потерянная улыбка, каждая сломанная нить — всё это было результатом её жажды, желания достичь цели, за которую она заплатила слишком дорогую цену. Подпись, как печать дьявольского соглашения, оставила свой след на многих, и теперь тень прошлого преследовала Эву, невольно обостряя болезненные воспоминания.       Из её глаз потекли слёзы. Впервые за долгое время девушка дала волю своим тёмным страхам и мыслям. В каждой капле блеска, отражающей свет свечей, зрело презрение к самой себе, отвращение к той жизни, что она проживала.       Эти слёзы несли в себе муки собственного позора. Эва видела своё отражение в этом солёном потоке, чувствовала на себе взгляд, наполненный осуждением. Это были слёзы не только боли, но и осознания бесполезности, собственной немощи перед той, кого она сама и создала.       Слёзы растворяли внешнюю пелену, через которую девушка ранее воспринимала мир. Теперь каждая капля была страданием за тех, кто рассыпался на атомы, за тех, кто не выдержал вес её поступков. И в этот момент, среди сурового раскаяния, Эва осознала, что переживает собственное восстание.       Амен отпустил девушку, отступая на шаг и приподнимая брови в изумлении. Невероятно, но она оказалась слабее, чем он предполагал. В его удивлённых глазах отражалось непонимание. Эпистат не рассчитывал на такую реакцию. Взгляд охотника метался между девушкой и её рыданиями. В его замыслах не лежало желание довести Эвтиду до слёз; его целью было всего лишь воспользоваться её уязвимостью.       Теперь, глядя, как Эва задыхалась в своих собственных слезах, Амен почувствовал, как что-то сжимало его грудь. Даже привычное хладнокровие казалось покинуло его, оставляя за собой лишь странный осадок внутри. В этот момент в воспоминаниях всплыл образ прошлого, как картина, отражающаяся в воде: платиновые волосы и глаза, разбитые и поникшие, из которых постепенно утекала жизнь.       Сеташ.       Тень трагической утраты окутала охотника, словно тёмное облако, заставляя почувствовать тот самый болезненный момент, который он старался стереть из своей памяти. В голубых глазах мелькнул отзывчивый трепет, который даже суровое прошлое не смогло полностью уничтожить.       — Я не виновата в её смерти, — девушка обхватила себя руками, всхлипывая и бормоча что-то непонятное, — только не в её. Я не хотела, чтобы и она умирала.       Амен снял с себя накидку, что покрывала его плечи, и обернул ею девушку. Тяжелый вдох, будто пытаясь сдержать нечто внутри, зазвучал в молчании. Неужели его душу тронули её слёзы?       Нет, не слёзы.       Он видел их столь часто, что эмоциональный калейдоскоп давно утратил для него значимость. Это было что-то другое, что-то внутреннее, не поддающееся объяснению. В тот момент, когда его накидка покоилась на плечах девушки, в воздухе витала невидимая тень прошлого.       Эпистат вновь взглянул на Эву, пытаясь изгнать призрак бывшей возлюбленной из своего разума. Чем больше он смотрел на неё, тем сильнее осознавал, насколько они были похожи. Каждая черта лица, каждый момент её движения, казалось, оживал в его воспоминаниях, словно эхо старых чувств.       Амен усмехнулся, в памяти всплыли те самые слова Ливия. Раздражение кипело внутри него, как бурлящий вулкан, потому что, как всегда, лекарь оказался прав.       — Иди к себе, Эва, — охотник потёр переносицу, цепляясь взглядом за окровавленные одеяния девушки, — отдохни.

***

      Эва проснулась из-за налетающего грохота и суеты, разносящимися по поселению. С трудом открыв глаза, она промычала, укрывая своё лицо от невидимого вторжения подушкой. Память об этой ночи исчезала, оставляя лишь после себя ощущение полного истощения.       Девушка вздрогнула, услышав знакомые голоса, и подскочила. Одев первые попавшиеся тряпки, она выбежала на улицу. Её глаза ошарашенно бродили по поселению, пока все взгляды сосредоточивались на ней, создавая дискомфорт.       Неужели серьёзно думают, что это я её убила?       Эва, натягивая на себя маску непоколебимости, поджала губы, чтобы сдержать волнение. В её глазах мелькнули грозные вспышки, бросая на людей вокруг вызывающие взгляды. Наконец, она обнаружила Ливия и Исмана.       Перед ней несколько охотников с сосредоточенным видом погружали тело, обитое белой тканью, в колесницу. Исман, погруженный в чтение каких-то папирусов, выглядел серьёзным. Лекарь же, смотрел на всё происходящее с поникшим лицом.       Эва прочла в глазах Ливия нечто большее, чем скорбь. Это было что-то вроде сопереживания, сострадания, однако разбавленное хорошей дозой безразличия, но не тоски. Она догадалась, что у него и Феонои были отношения. Девушка мгновенно распознала на лице мужчины выражение, которое она видела столь часто у врачей в своём времени.       Это была та самая эмоция после трагического момента, когда доктора, возвышали перед смертью невидимую стену, удерживая внутреннюю боль. Это помогало им сохранить в себе чувство невозмутимости, несмотря на волнение и тяжесть утраты, которую они несли на своих плечах.       Девушка крикнула, приближаясь с решимостью. Ливий и Исман, взглянув на неё, перевели взгляды, и первый кивнул помощнику, намекая ему вернуться к своим делам.       — Почему вы меня не разбудили? — воскликнула она, пытаясь рассмотреть папирусы в руках Исмана. — Я тоже поеду.       Лекарь мягко обнял её плечи, поворачивая в сторону, и девушка без сопротивления позволила себя увести в сторону, ещё не до конца осознавая происходящее.       — Не стоит тебе ехать, — спокойно произнес Ливий, закрывая своим телом весь обзор, — я знаю, что ты нашла её на улице.       Эва, наконец, взглянула на мужчину, внимательно рассматривая его лицо. Волнения на его чертах стали заметны: если всего пять минут назад царило безразличие, то теперь во взгляде заиграла дрожь беспокойства.       — Ты тоже считаешь, что это я убила Феоною? — голос её дрожал, будто каждое слово приносило боль. Она отступила, поджимая губы, в попытке сдержать волнение.       Конечно, он не допускал таких мыслей. Даже малейший налет подозрения был неприемлем. Лекарь прекрасно знал, что Эва не обладала жесткостью, достаточной для такого поступка.       — Нет, — он выдохнул, — просто останься сегодня в поселении.       Коричневые брови Ливия нахмурились, и Эва собиралась ответить, но мужчина, будто предугадав слова, опередил её, обнимая.       Вздрогнув, Эва почувствовала тепло мужской груди. Она не ответила на объятия, просто стояла, постепенно расслабляясь под ладонями, которые нежно гладили её открытые лопатки.       — Отдохни, не надо тебе вновь на это смотреть, — прошептал Ливий, его слова ласково касались её уха, — приди в себя. Да и процесс бальзамирования не из приятных.       Его голос действовал на неё, как гипноз. Впервые не было желания противиться; в конце концов, ей действительно стоило отдохнуть, прежде всего морально.       Эва неуверенно кивнула, сжимая ткань льняной рубашки Ливия. Она расслабилась, позволяя себе ответить на объятия мужчины. Девушка была благодарна за то, что он не задавал вопросов и не винил её в чем-то.       Эти объятия были человеческими, такими естественными и непринужденными. Они были странными, но именно в этой странности пряталась невероятная свобода. Она прикрыла глаза, наслаждаясь моментом, и в воздухе зазвучал свежий аромат малины.       На короткий миг разум Эвы погрузился в состояние блаженного расслабления, забыв о мире за пределами его сильных рук. Но в следующую секунду перед её внутренним взором возникла знакомая картинка, как открывающая дверь в другую реальность. Моменты лёгкости смешались с призрачными отражениями прошлого, создавая мозаичный портрет времени.       Солнце скрылось, уступая свою долю кровавой луне, а звёзды едва освещали тёмное небо. Во мраке, где тени становились темнее, чем сама ночь, Эва закричала, но её голос растворялся в хаосе, становясь лишь слабым шепотом, который смешивался с беспокойным песчаным ветром, оседая на древних плитах.       Она видела, как люди падали замертво, разбивая колени в кровь. Видела, как дети теряли родителей и наоборот. Хворь распространилась как чёрная чума, внедрившись в каждый камень и костяк великих городов. Даже пирамиды, столь долгие стражи времени, стали свидетелями собственной гибели, утопленные в огромных валах песка.       Вдалеке маячила фигура, превосходящая обычный человеческий рост. Эве пришлось прищурить глаза, борясь с песчаным ветром, стремившимся заполнить её лёгкие. Это был Аш, его силуэт стройно выделялся на фоне мерцающего песка. Позади величественно сверкал солнечный диск, раскрывая свои лучи в яркой огненной вуали, подчеркивая свою дуальную природу. Его тень проплывала над землей, а холодный смех сливался с воем ветра.       Девушка потёрла глаза, будто пытаясь стереть из памяти ужасное видение, но вновь разлепив веки, она обнаружила перед собой знакомый кошмар. Потрёпанные храмы, от которых сохранились лишь фасады, что когда-то свидетельствовали о величии. Статуи из белого камня, наполовину погруженные в пески времени, напоминали могильные плиты, подчеркивающие угасающую славу.       Египет выглядел так привычно, так бесконечно знакомо. Именно таким, каким она хранила его в памяти из своего времени.       Эва резко отстранилась, обхватив себя руками. Её обеспокоенный взгляд встретил растерянность на лице Ливия. Дыхание перехватило, а слова из пророчества назойливо гудели в самых глубинах сознания — так сильно и громко, что все остальные звуки погасли на фоне этого неотступного шепота.       Девушка зажмурилась, пытаясь избавиться от тяжелого чувства, но с каждой секундой оно становилось только более угнетающим. Она почувствовала, как рука Ливия легла поверх плеча, но Эва резко откинула её, отступив назад.       Хотелось убежать, спрятаться, сорвать с себя кожу, лишь бы не слышать голоса, что сводили с ума и плавили остатки её разумности. Она подняла ладонь в воздух, как бы желая этим жестом остановить лекаря, а затем рванулась в сторону Нила, сжимая гудящие виски, словно пытаясь забыться в мучительной боли.       Острые камни царапали босые ноги, а на горизонте уже маячил берег. Эва, не раздумывая, бросилась к нему, оказавшись по колено в прохладной воде. Погрузив ладони в реку, она почерпнула живительную влагу, обливая лицо. Жидкость попала в глаза, заставляя зажмуриться, но удивление девушки достигло предела, когда весь мир вокруг окрасился в кроваво-красный оттенок.       Вода стала вязкой, и Эва отчётливо ощущала запах крови. В ужасе она вскрикнула, отступая, но споткнулась и упала на песчаный берег. Всё вокруг напоминало кошмар, бескрайнюю яму, в которую она проваливалась с каждым днём всё глубже.       — Хватит! — её крик разрывал воздух, срывая голос. — Это нереально, всего этого не существует…       Эва опустилась на колени, реальность ускользала, как песчинки сквозь пальцы, и ей открылась истина — таинственная, пропитанная пророчеством. Тем самым, о котором без умолку твердил Аш. И в этой драме он оказался богом разрушения, хаоса, войны и неминуемой смерти. Изгнанным, забытым Сетом, чьё имя летело на ветрах времени.       Под гримасой полуразрушенных ландшафтов, взмывающихся к небесам как пыльные колонны, Эва увидела закат древнейшей цивилизации, который в её реальности должен был наступить намного позже.

***

      Захлопнув дверь, девушка скользнула вниз по стене, пока не осела на каменистый пол. В укромном углу комнаты она наконец-то заметила, как сильно дрожали её руки. Сцепив ладони вместе, и попытавшись удержать тревогу, Эва выдохнула. В её взгляде таяли следы неопределённости и самой, что ни на есть сильной, растерянности.       Вдруг за окном зазвучал шорох, когда неведомая тень внезапно проникла в хижину. Девушка, погруженная в свои мысли, вздрогнула и в ужасе подпрыгнула, её рука мгновенно скользнула к сердцу, пытаясь удержать отчаянный стук.       — Чёрт, — прошептала она, просовывая пальцы сквозь волосы, сжимая их, чтобы оттянуть в сторону. Лёгкая боль прокатилась через неё, помогая вернуться в реальность. — Безумие какое-то, — добавила Эва, вглядываясь в окно, где просто какой-то житель поселения прошёл мимо.       Эва истерично рассмеялась. Сомнений не было, она была уверена в том, что видела, хотя никаких доказательств в правдивости видений у неё не было. Ей просто так казалось, да и к тому же она знала, что должно было произойти с Египтом через три тысячи лет.       А что касалось Сета, Эва даже не интересовалась мифологией, никогда ранее не изучала выдуманных богов. Но какая-то её часть будто знала наверняка, и девушка не могла объяснить это чувство.       Ощущая на своём плече холодное дуновение ветра, Эва медленно развернулась. Видеть собственную Ка стало для неё такой обыденностью, что она могла сравнивать это с лёгкой беседой с подругой. Только вот у последней была телесная оболочка, и в облике не отражалась сама девушка, похожая как две капли воды.       — Ты не просто так приходишь, — спросила Эва, хмуря брови, — мы как-то связаны, да?       Ка лишь кивнула, протягивая руку. Девушка мгновенно повторила движение своего двойника, касаясь невесомости. Знакомое тепло охватило её тело, и, вытянув шею, Эва почувствовала, как окружающее пространство преобразилось.       В затенённой комнате свет свечей танцевал на стенах, встречая наступление ночи. Дверь распахнулась, внезапно разорвав мирную обстановку, и вошла Дия, её глаза выражали тревогу, беспокойство. Эва собиралась ответить, но зазвучал другой голос.       — Где ты была? Я искала тебя повсюду в поселении, — раздался упрекающий тон. Эва медленно повернулась, замечая девушку, сидящую на краю кровати. — Спрячь маску и накидку, а лучше временно избавься от них.       Это была она, но не сегодняшняя, а прошлая версия, звучащая как отголосок времени — Эвтида. Эва с интересом рассматривала черты лица своей копии, понимая, что каждая деталь, вплоть до родинки на подбородке, идентична.       Дия извлекла из своей сумки несколько предметов, тщательно обернутых в тёмную ткань, и начала метаться по комнате, стремясь найти подходящее место для временного скрытия улик. Эвтида, вздохнув, внезапно вскочила с кровати, её глаза скатились в сторону с намёком на раздражение, прежде чем решительным движением вырвать атрибуты из рук подруги.       Эва, внимательно наблюдая за её жестами, отмечала, какими чёткими и размеренными они были. Лицо Эвтиды даже не обрамляла тень страха, будто она давно уже умела владеть им, мастерски скрывая. Подняв довольно крупный камень со скрипом на полу, она аккуратно разместила в неглубокой яме вещи, затем усердно засыпала их песком, завершая свой ритуал ковром.       Ка покинула тело, и комната восстановила свой былой облик. Эва, вновь обретая реальность, ощутила пустоту, расплывшуюся внутри неё.       — Почему я вижу это? — вопрос, лишённый надежды на немедленный ответ, висел в воздухе.       После достаточного количества потрясений на сегодня, девушка опустилась на кровать, причём пустота внутри неё казалась не только физической, но и моральной.       Душа умершей, как и предполагала Эва, оставила её без ответа, лишь молча встала на место, где хранились тёмные одеяния черномагов. В мгновение осознания девушка взлетела с кровати, понимая, что теперь у неё была возможность пойти на заказ вместе с Рэймссом, владея всем необходимым для этого.       Не думая, Эва бросилась в расчистку песка, надеясь обнаружить накидку и маску. Победоносная улыбка расцвела на её лице, когда в руках оказались долгожданные предметы.

***

Библиотека.       Девушка уже несколько минут наблюдала за тем, как Рэймсс пытался вывести иероглиф, постоянно бросая напряженные взгляды в сторону выхода. Она едва заметно улыбнулась, продолжая заниматься своим делом, выжидая нужного момента.       За колоннами мелькнул силуэт, и мужчина мгновенно поднялся с места. С удивительной ловкостью он схватил папирусы, пряча атрибуты в скрытых уголках своей одежды. Рэймсс, собираясь выйти, но вдруг замер.       — Хорошего вечера, — он усмехнулся, скрестив руки за спиной, — не сиди слишком долго.       Эва провокационно показала язык, следя за спиной черномага пристальным взглядом. Сразу же, как только мужчина скрылся за колоннами, девушка ухмыльнулась, символично отбросив папирус в сторону. Подойдя к самому дальнему стеллажу, она извлекла свёрток, и ловко спрятала его в сумку. Затем вышла из храма, оглядываясь по сторонам.       Девушка легко догнала Реймсса, восхищаясь тем, как он искусно скользил по улицам. Мужчина, будто призрак, избегал света, смело держась в тени домов. Но и Эва мастерски владела искусством скрытности — её шаги были так же бесшумны и незаметны.       Ей часто приходилось быть тихой в собственном доме, чтобы ненароком не попасться на глаза отчиму. Она действительно всем сердцем ненавидела этого человека, всячески избегая. Юная девочка возвращалась домой, когда все уже погружались в сон, осторожно прокрадываясь по тихим коридорам. А уходила в ранний свет, в тот момент, когда лучи солнца только-только прикасались к горизонту.       Перед ней простирался облик дома Анубиса, и Эва замедлила шаг, спрятавшись в тени одного из окружающих зданий. Недалеко от входа стоял Реммао, беседуя с младшим братом. Сплетая слова, он похлопал его по плечу, затем накинул на себя капюшон и скрылся.       Рэймсс извлек из своей сумки накидку, и девушка повторила его движения, осознавая, что вот-вот он войдет внутрь. В мгновение ока Эва облачилась в чёрные одеяния, и шагнула вперёд. Ткань накидки игриво развевалась на ветру, лаская кожу.       — Эй! — прокричала она, утаив лицо под капюшоном. — Подожди.       Мужчина остановился, медленно разворачиваясь. Однако, как только его взгляд упал на лицо перед ним, брови поднялись.       — Какого…? — Рэймсс вздрогнул от неожиданности. — Исфет, что ты тут делаешь? — он пристально взглянул на девушку. — И откуда у тебя одежда Эвтиды?       Вновь стало не по себе, но проглотив наваждение, Эва выпрямилась.       — Я иду с тобой, — твёрдо произнесла она, — мы ведь в прошлом были напарниками, да и дом Анубиса я знаю хорошо, часто тут с Ливием и Исманом бывали.       Рэймсс отрицательно покачал головой.       — Зачем тебе это всё?       — Хочу узнать, понять, — девушка задумалась, — всё, что происходит — один сплошной ужас. Возможно, я не просто так оказалась в вашем времени.       Черномаг усмехнулся.       — Речь красивая, и я даже немного верю тебе, — он повернулся спиной, оглядывая здание перед собой, — но мёртвый тут причём? Зачем тебе идти со мной на заказ?       Эва промычала, её раздражало, что Рэймсса было слишком сложно провести, даже ей.       — Обратно меня отправишь? — наконец-то она нашла нужный рычаг давления, бросая вызов. — Ну пойду я в храм, ночью, совершенно одна, меня схватят охотники, будут пытать, а я им выдам вас. И всё, — она подняла ладони, маневрируя ими в воздухе, — конец нашей истории.       Мужчина покачал головой, сдавшись.       — Ладно, — протянул он, — но ни слова брату. И веди себя тихо, ничего не трогай. А ещё, когда зайдём, покажешь мне все выходы на всякий случай.

***

      И хотя нужный им зал и находился на самой верхушке, в ибу всё равно было темно. Девушке пришлось прищуриться, чтобы ненароком не задеть что-либо.       — Вот он, — произнес Рэймсс, указывая на приоткрытый саркофаг. Он надел маску, её чёрные контуры полностью поглотили его лицо, — просто наблюдай, и если удастся установить контакт, не вмешивайся. Время на исходе, нужно завершить заказ как можно скорее.       Девушка кивнула, упираясь ладонями о стол. Её пальцы нащупали нечто мягкое, похожее на пластилин. Вглядевшись внимательнее, Эва обнаружила свечу и улыбнулась, осознав, что наконец-то сможет рассмотреть хоть что-то в этой темноте.       — Рэй, посмотри, — прошептала она, воскрешая пламя на уже обугленном фитиле и приближаясь к напарнику.       Мужчина резко обернулся, и одним плавным движением швырнул свечу на пол, погасив её подошвой своей обуви.       — С ума сошла? — грозно прошипел Рэймсс. — Я просил ничего не трогать. Исфет, ты сейчас очень сильно подставила нас. Охотники патрулируют город, а храм Анубиса видно с любой точки Фив.       Даже сквозь маску Эва ощутила, как мужчина поджал губы. Виновато опустив голову, она начала перебирала пальцами ткань чёрного одеяния.       — Прости, — пробурчала девушка, на что Рэймсс простонал, развернувшись обратно к мертвецу.       Спустя несколько минут Эва разглядела очертания Ка покойного, знак того, что мужчина сумел вступить в контакт с его душой. Безразлично наблюдая за происходящим, она вдруг услышала шорох за спиной.       В кладке ночи Эва и Рэймсс в унисон повернули свои головы, уловив загадочный силуэт, вырисовывающийся в полумраке. В приглушенном лунном свете красные пряди плелись в воздухе. Вдруг с губ девушки сорвался едва уловимый смешок, когда она осознала, что перед ней возвышался Аш, как всегда таинственный и непостижимый.       Дыхание перехватило на мгновение, а сердце, в плену болезненных ударов, отреагировало на воспоминание утреннего видения, заставив Эву вновь прочувствовать те ощущение, что пронзили её сознание.       — О-о, — произнёс Аш, его голос звучал как насмешка в тишине, — кто-то, наконец, решил вернуться к прежним забавам, шезмочка.       Рэймсс повернул голову в сторону Эвы, явно находясь в шоке от происходящего.       — Что ты тут делаешь? — девушка сжала кулаки, приближаясь. — Снова следишь за мной?       Аш уселся на подоконник, улыбаясь. Вокруг него пульсировала аура собственного превосходства и величия, будто он был неотъемлемой частью загадочных сил, манипулирующих судьбой.       — Забавно, что ты так думаешь, — мужчина спрыгнул, останавливаясь между двумя людьми, и слегка толкнул плечом Рэймсса, — но на этот раз нет. И надень маску, Аэсен, в ибу пожаловали гости.       Аш посмотрел вперёд, и взгляд его мгновенно сменился, как будто внутри него пробудилась нечеловеческая сущность, а глаза зажглись красным огнём, вырываясь из обыденной реальности.       Эва не успела произнести и слова, как Рэймсс с силой нацепил на неё маску, закрывая своим плечом. Дверь с грохотом раскрылась, и внутрь ворвались трое мужчин. Девушка чуть не потеряла дар речи, узнав Амена и Тизиана. Её ноги подкосились, и она сильнее вцепилась в друга.       — Атрибуты Ра, как же скучно, — Аш склонил голову, смеясь. Было ощущение, будто он видел в этой обыденности что-то более глубокое и захватывающее, чем просто атрибуты древнего божества.       Амен и остальные молчали, и Эва чувствовала, как взгляд эпистата буквально выжигал её кожу. В туже секунду он сделал шаг ближе, но несколько упавших склянок отвлекли его; охотник посмотрел в сторону, осознав, что никто не мог уронить предметы. Его кулаки сжались, прежде чем он махнул рукой, давая команду своей свите. Молодой парень, имя которого Эва не знала, замертво упал, ибо Аш метко кинул в того кинжал, попадая, скорее всего, прямо в сонную артерию.       Девушка лишь хлопнула глазами, а затем, не думая, выпрыгнула в окно. Но Амен успел кинуть тот самый клинок, который всегда носил у себя под накидкой, точно попав прямо в ногу Эвы.       Она заскулила от боли, приземляясь на деревянные ящики, и новые ссадины, из которых начала сочиться кровь, добавились к её болезненному костру. Из бедра торчал острый кинжал, и, зажмурив глаза от боли, девушка решительно вытащила его, вскрикивая, словно сам процесс освобождения приносил не меньше мучений, чем удар клинка.       — Пошли, — кто-то схватил её за руки, поднимая с груды острых досок, — или хочешь дождаться охотников?       Аш буквально закинул девушку к себе на плечо, унося куда-то вдаль. Она не знала, сколько времени прошло, ибо все её чувства сосредоточились на глубокой, истекающей кровью, ране. В этом мгновении был лишь вихрь движения, ведущий их в неизвестность, и беспокойное сердце Эвы, которое билось в унисон с его шагами.       Свернув за угол, красноволосый мужчина отпустил её, хмуря брови.       — За тобой должок. Сегодня я не должен был спасать тебя, Эвтида, — он выделил её имя, собираясь уходить. Однако девушка остановила его, хватая за руку.       — Ты ведь Сет, верно? — прохрипела она, зажимая ладонью порез.       Аш мгновенно изменился в лице. Его ухмылка исчезла, и теперь вместо привычного высокомерия, Эва заметила заинтересованность.       — Уже вспомнила?       Девушка молчала, совершенно не понимая того, о чём ей говорил этот то ли бог, то ли человек.       — О чём вспомнила? — в надежде услышать ответ, она сильнее сжала его ладонь, даже не обращая внимание на то, что касалась кого-то.       Мужчина расслабился, снова ухмыляясь.       — Тогда неважно, — он очертил пальцами контур маски, резко отстраняясь. — Дальше сама, попробуй выбраться, шезмочка. И раз уж ты носишь мою маску, — его слова выделялись, как тёмный шепот из мрака, — постарайся в дальнейшем не позорить честь черномагов.       Ей больше не требовалось слов, чтобы понять истину. Аш, действительно, был Сетом — тем самым повелителем смерти, о котором она мельком читала в школьном курсе истории Древнего Египта. Она помнила, что Рэймсс говорил о том, что черномаги носят именно его маски, ходя по тонкой грани между жизнью и смертью каждый божий день.       Мужчина исчез, оставляя её одну в забытом переулке. Эва хотела переодеться, снимая с плеча сумку, но услышала шум. Выглядывая из тени, она заметила несколько отрядов охотников, которые смиренно склонили головы, получая распоряжение от верховного эпистата.       Девушка зажала рот ладонью, пытаясь скрыть нарастающую панику. Оставаться на месте было подобно смертному приговору; рано или поздно её нашли бы. Поэтому, выждав несколько минут, Эва кинулась вглубь города, понятия не имея о том, как добраться обратно до храма.       Песчаные дома рябили в глазах, и на щеках начали собираться слёзы. Она не знала, где находилась, совершенно не разбираясь в этой местности.       — Я нашёл девчонку! — один из охотников возник перед девушкой, победно улыбаясь. — Снимай маску, тебе некуда бежать.       Эва попятилась назад, замечая кувшин. Ей повезло, что она нужна была охотникам живой, иначе давно бы испустила свой последний вздох.       Девушка схватила кувшин, благо тот оказался пустым и лёгким, и со всей силы ударила им охотника по голове. Глиняная посуда разбилась, а мужчина схватился за затылок, пошатываясь. Эва кинулась вперёд, кусая губы, чтобы приглушить боль в бедре.       — Чёрт! Чёрт! — повторяла она, пытаясь выбраться из уличных лабиринтов.       Ливий.       Эва вспомнила, что его дом выделялся из светло-жёлтой массы окружающих зданий. Сердце забилось сильнее, но решившись на поиск, она вдохнула и понеслась вперёд.       Только спустя мгновение девушка осознала безумие своего решения, это было сравнимо с тем, если бы она искала иголку в необъятном стоге сена.       Разодранная одежда, пропитанная кровью, и маска. Идти к Ливию в таком облике — как встреча с судьбой на пороге, но, несмотря на страх, она ощущала странное убеждение, в том, что он не выдаст её.       Спустя несколько напряженных минут, Эва наконец заметила дом, который искала. Набрав в лёгкие воздуха, она начала стучать кулаками, постоянно оглядываясь, как будто в каждом углу скрывалась тень неведомой угрозы. Когда Ливий распахнул дверь, девушка мгновенно свалилась в его объятия.       — Помоги мне, — шепнула она, последним пламенем взывая к надежде, прежде чем организм, поддавшись страху, отказался дальше сражаться.       Боль от кинжала достигла своего пика, закутывая сознание в чёрные тени. Эва потеряла контроль, ощущая, как её тело начинало падать в бездну. Последнее, что она запомнила, это испуганное лицо мужчины, и чёрную маску в его руках.