***
— Одежду замараешь, — бросил Цзюнь У, наблюдая краем глаза за тем, как Се Лянь рухнул на почерневшую от гари землю горы Тайцан. Принц зачерпнул ладонью горстку обожжённой земли и с безразличием во взгляде обернулся в сторону бывшего небесного императора, позволив пыли и комьям иссохшейся грязи просочиться сквозь пальцы. — Ну и что с того? — он равнодушно пожал плечами, отерев руки о ткань своих белоснежных одеяний — на поверхности остались бурые разводы. Умин тотчас же оказался позади и протянул в его сторону руку, будто бы в бесполезной уже попытке остановить осуществление этого совершенно предосудительного намерения. — Ваше Высочество… — несмело начал он, — пожалуйста, в следующей раз воспользуйтесь моей накидкой. — И с чего вы оба так на меня ополчились? — Се Лянь издал горестный вздох, — я не протяну ноги от небольшого комка грязи. Цзюнь У чуть изогнул тонкую бровь, как бы вопрошая: «Это вызов, малец?», однако всё, что он предпринял, — это тихонько фыркнул носом, ограничившись коротким упрёком: — Ребячество! Се Лянь в ответ показал ему язык, от души наслаждаясь тем, что доводил старого врага до белого каления без каких-либо последствий на свою голову. Цзюнь У закатал рукава и решительно двинулся вперёд, не намереваясь более обременять себя ожиданием. Се Лянь при любом раскладе предпочитал не проводить с Цзюнь У времени больше необходимого, так что ситуация его всецело устраивала. Потому он так и не нашёл пока в себе сил навестить этого человека в заключении. Ладно, так уж и быть, причин тому было чуть больше одной. Се Лянь, положив руки себе на бедра, резко поднялся. На мгновение мир закружился перед глазами, и он остро почувствовал яростные вопли духов, от которых у него уже и без того раскалывалась голова. Он усилием заставил себя моргнуть. Крики моментально подзатихли. Что ж, хотя бы отчасти, но он был в состоянии держать ситуацию под контролем. Се Лянь двинулся вслед за Цзюнь У, а Умин последовал за ним по пятам. Украдкой Се Лянь бросил взгляд на своего молчаливого спутника и увидел, как при ходьбе его длинный хвост хлестал его по спине, вынуждая постоянно откидывать голову назад и смотреть прямо перед собой. Ах, он был таким очаровательным! Несмотря на то, что нежданно-негаданно Се Лянь оказался посреди худшего кошмара своей жизни, любая версия его супруга вызывала в нём непреодолимую симпатию. Верность юного Умина и его неуклюжие попытки выказать свою любовь были бесконечно дороги его сердцу. Что ж, ему выпала прекрасная возможность пообщаться с Хуа Чэном-подростком. Едва только Се Лянь это осознал, его настроение ощутимо улучшилось. И даже вынужденная компания угрюмого Цзюнь У поблизости не могла лишить его приподнятого расположения духа. — О, кстати! Дружок, я хотел у тебя кое о чём полюбопытствовать, — Се Лянь полез в рукав и извлёк на свет крохотный белый цветочек, — знаешь, кто его оставил? Умин моментально покачал головой. Его улыбающаяся маска не выдавала, конечно, ни малейших эмоций, но куда красноречивее слов говорили его застывшие в напряжении широкие плечи. — Ах, всё в порядке! Я лишь хотел поблагодарить этого человека. — …Вашему Высочеству понравилось? — Понравилось, — улыбнулся Се Лянь, — мне всегда были по душе такие цветы. Умин как-то неестественно встрепенулся, вздрогнув всем телом. — Ты в порядке? — с тревогой спросил Се Лянь. — Да, конечно, — Умин быстро кивнул, — прошу меня простить. Я просто уже очень давно не видел улыбки Вашего Высочества. — О… — Се Лянь потёр точку между бровей. Всё верно. Когда Се Лянь впервые проживал этот период времени, он обращался с Умином из рук вон плохо. Всю свою душевную горечь и всё своё отчаяние он совершенно несправедливо проецировал на человека — по сути, совсем ещё мальчишку — чьё единственное преступление заключалось в том, что он возложил Се Ляню на алтарь своё сердце и продолжил поклоняться ему даже тогда, когда лучше бы было оставить это опасное намерение, позволив падшему богу и бывшему принцу валяться в грязи в своё удовольствие в гордом одиночестве. Се Лянь тут же сделал себе мысленную пометку по возможности исправить эту страшную ошибку прошлого. — Тогда я непременно стану улыбаться тебе чаще! Умин в ответ не проронил ни слова, но вскинул вверх правую руку, чтобы потеребить мочку уха, как это можно было бы сделать, ощутив, что оно запылало. В демоническом теле Умина больше не было крови, да он и, судя по всему, не успел ещё осознать, что может заставить себя покраснеть одной лишь силой мысли, если пожелает. Однако подобный жест, вероятно, был свойственен ему ещё при жизни, вот и перекочевал, что называется, по наследству прямиком и в посмертие. Его Сань Лан смущался в присутствии того, кто ему нравится! Восхитительно. Се Лянь покрутил стебелёк цветка в руке. — Уверен, что не знаешь, кто поместил его в мой храм? — Я уверен… — Ах, ну, как скажешь. — Но я… — Умин говорил очень тихо, почти на грани слышимости, — но я не сомневаюсь, что этот человек очень восхищается Вашим Высочеством… Услышав такое, Се Лянь не мог не расплыться в ещё более широкой улыбке. На этот раз Умин сумел сохранить хладнокровие, пока… пока не споткнулся о какой-то камешек по пути. Он пытался, конечно, скрыть это за внешней невозмутимостью, но Се Лянь успел всё заметить, и столь явственная застенчивость вызвала в нём безудержное желание подразниться. Се Лянь продолжал катать стебель промеж пальцев, пока они вдвоём пробирались через пережившее не один жесточайший погром окружающее пространство. Прошло совсем немного времени, прежде чем Умин целиком и полностью взял себя в руки, и Се Лянь чётко осознал, что настал момент действовать. — Умин? — невинно позвал он. — Да? — Ты упоминал возлюбленного, так? — Се Лянь протянул ему цветок, — ты когда-нибудь дарил ему цветы? — …Да. — Это хорошо, ты очень любезный молодой человек. Могу я поделиться с тобой кое-какой тайной? Умин немедленно кивнул: — Всё, что угодно. — У меня тоже есть любимый человек, который дарит мне цветы! Потрясение Умина было заметно даже несмотря на маску, что целиком и полностью скрывала его лицо. Се Лянь открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, как вдруг… — Сяньлэ! — выкрикнул Цзюнь У с вершины Пика Наследного Принца. Лёгкий ветерок развеял длинные тёмные волосы, явив миру сложное и совершенно нечитаемое выражение лица. Когда же Се Лянь моргнул, на смену ему вновь пришёл столь свойственный обычно Цзюнь У фасад отстранённого дружелюбия. Когда они с Умином поднялись, Цзюнь У любезно указал им в сторону колодца, скрывшего вход в императорскую усыпальницу. — Окажешь мне честь? — Нет, — Се Лянь решительно скрестил руки на груди, — старших принято пропускать вперёд. Уголки губ Цзюнь У чуть дёрнулись, и он, изящно пожав плечами, спрыгнул вниз, исчезнув из поля их зрения. Се Лянь глубоко вздохнул, внутренне подбираясь, и повернулся, увидев Умина, замершего в молчаливом ожидании его дальнейших приказов. — Вперёд, — велел Се Лянь. Ему критически необходимо было мгновение наедине, — я пойду прямо за тобой. — Да, Ваше Высочество, — коротко кивнув, Умин последовал за Цзюнь У в глубины подземелья. Се Лянь вдохнул полный дыма воздух и изо всех сил постарался приглушить в голове вой, издаваемый духами. Сердце, конечно, обливалось за них кровью, но исполнить их волю он не смог ни в далёком прошлом, ни, тем более, это не представлялось возможным сейчас. Со вздохом он уселся на край колодца, свесив ноги с каменного борта. Там, внизу, были погребены останки его родителей. Се Лянь почувствовал, как его сковывает оцепенением намертво въевшееся уже в кожу за столетия мытарств такое знакомое горе. Он не мог, не имел ни малейшего права позволить ему сейчас овладеть собой целиком — любой ценой нужно было сохранять хотя бы намёк на трезвость рассудка. Не медля больше ни мгновения, Се Лянь решительно спрыгнул вниз, вмиг оказавшись во тьме. Его ноги достаточно жёстко состыковались с поверхностью земли, что незамедлительно отдалось колотящей болью в основании его и без того раскалывающегося черепа. Се Лянь неловко споткнулся и тут же ощутил, как знакомые руки мягко коснулись его спины и поддержали за локоть. — Спасибо, Сань Ла… ах, Умин, — поспешно поправил себя Се Лянь. Он был достаточно близко, чтобы увидеть, как юный демон склонил в ответ голову, всё так же сохраняя безмолвие. Раздался внезапный скрежет камня о камень, и Се Лянь, вздрогнув, едва не застонал от невыносимой острой боли. По всей видимости, это Цзюнь У так надавил на нужные фрагменты каменной кладки, чтобы открыть потайную дверцу, ведущую непосредственно в гробницу. Поскольку не существовало иного, более элегантного способа оказаться внутри, непревзойдённому бедствию, свергнутому богу и свирепому демону пришлось скрючиться на четвереньках. Медленно, один за другим, они поползли вперёд. Се Лянь даже мог бы найти происходящее забавным, если бы голова его не вознамерилась расколоться на куски. Не скрашивал ситуацию и тот факт, что следом за ними с грохотом затворилась металлическая решётка, обрубив все последние связи с миром живых наверху. Первым из прохода выбрался Цзюнь У. Чинно отряхнув одежду, он щёлкнул пальцами, чтобы зажечь на ладони крохотную искорку пламени, и пространство перед ними озарилось сиянием бесчисленного множества драгоценных камней, вкраплённых в потолок, что отражали свет в чарующей имитации ослепительного полуночного неба над их головами. Се Лянь поморщился и рефлекторно прикрыл глаза, когда Умин помог ему подняться на ноги. — Сяньлэ хорошо себя чувствует? — в вопросе Цзюнь У мог бы, пожалуй, прозвучать намёк на заботу, но тон его голоса оставался сдержанным и ровным, без каких-либо звуковых колебаний, свидетельствующих о реальном беспокойстве. Хватка Умина на локте Се Ляня чуть усилилась. — Я в порядке, — поспешил он заверить своих спутников. А следом за этим он рухнул без чувств.***
Очнулся Се Лянь уже в храме Тысячи Фонарей. И это обстоятельство было более чем странным, потому как мгновением ранее он совершенно точно находился в прошлом и уж точно не вблизи ещё не возведённого даже Призрачного города. Если только всё пережитое и правда не оказалось каким-то болезненным кошмаром… Се Лянь сидел на полу, прислонившись к шершавой каменной стене спиной. Когда он глянул вниз, то увидел подол своего ханьфу, всё ещё бессовестнейшим образом перемазанного грязью с горы Тайцан. Занятно. — Проклятье, — констатировал Се Лянь. Было тут одно «но», конечно. С губ его за всё это время не сорвалось ни звука. Се Лянь повернул голову и не без труда поднял взгляд на божественный алтарь, на котором расположился подозрительно похожий на него самого человек… Так, постойте… — М-м-м… Здравствуй?.. — Воздержись от любезностей, — сердито усмехнулся другой «он», — видал я уже этот фокус. Ты какой-то клон Безликого, да? Так и знал, что за всем этим стоишь ты один! — Нет, я вовсе не его клон, — брови Се Ляня взлетели почти до линии роста волос. Кусочки головоломки о случившемся медленно, но верно складывались воедино, — но отчего-то не сомневаюсь, что я — это ты. Се Лянь осторожно приподнялся, осматривая помещение. На длинном каменном алтаре были выставлены привычные уже глазу предметы: бумага, кое-какие письменные принадлежности и чернильный камень. Все вещи, которые имели тенденцию безбожно валиться на пол, когда они на пару с Хуа Чэном коллективно постановляли, что алтарь более практично было бы использовать для искусства иного толка. Курильница чинно стояла посередине; дым лениво клубился в воздухе и приносил с собой аромат… ничего? Хм, а вот это уже любопытно. Теперь, когда Се Лянь присмотрелся как следует, края окружающего пространства стали казаться ему нечёткими, словно ветхая от времени ткань. Вот это и было сном. И это означало, что… — Я не… Да что ты вообще… — запнулся другой Се Лянь, приложив руку ко лбу, — ты лжёшь! Это всего лишь отвратительный сон, который наслал на меня этот отвратительный Безликий Бай! Ты жалкая фальшивка, как и всё остальное! — Ну, откровенно говоря, я почти уверен, что это и правда сон. Но вместе с тем это и реальность. — Твои слова не имеют никакого смысла, демоны тебя разорви! Ох, ну, что за напасть. Если у Се Ляня и имелись кое-какие сомнения в своей теории, в этот момент они все вмиг порушились. Он неосознанно потёр точку меж бровей. Если его предположение было верным, то в настоящее время он смотрел на себя самого из прошлого. Учитывая, где его угораздило очнуться изначально, данное суждение казалось вполне себе правдоподобным. И как ему следовало обращаться к своему двойнику? Сяо Лянь? Ляньлянь?.. — Где ты находился до того, как потерял сознание? — поинтересовался Се Лянь, — с тобой там был кто-то ещё? — Не твоё грёбаное дело! — Как это не мое дело?.. — Се Лянь не знал, плакать ему или смеяться! Боги, он был таким несносным грубияном в этом возрасте! Се Лянь присел рядом с самим собой на алтарь, оттеснив в сторону блюдце для подношений, и постарался не принимать на свой счёт, когда Ляньлянь отодвинулся ближе к противоположному краю. — Я очнулся в твоём теле в период времени, который я на своём веку уже пережил. Так разве это всё ещё не повод для беспокойства? Разве это не моё дело? — Нет, если ты всего лишь фальшивка, — Ляньлянь равнодушно пожал плечами, покосившись в его сторону, — откуда мне знать, что ты не водишь меня за нос? — Послушай, давай просто… — Скажи мне что-нибудь, о чём известно только мне. Сколько у меня золотых поясов? — Понятия не имею, — вздохнул Се Лянь, — спроси у Му Цина. Лицо Ляньляня исказилось гримасой боли. — Не могу. Воистину язык мой — враг мой. Се Лянь уже и сам пожалел о своей несдержанности. Рваная рана, кровоточащая в сердце его молодого «я», была ещё слишком свежа. — Однажды сможешь. Память Му Цина получше нашей будет. — Я всё прекрасно помню! Не приплетай меня к себе! — Ха-ха-ха, Ляньлянь такой суровый… — Как, во имя всех трёх миров, ты меня только что назвал?.. — Никак, я просто оговорился, — бессовестно солгал Се Лянь, — ну же, поспрашивай меня ещё. На следующий вопрос я точно отвечу. Ляньлянь, смерив его недоверчивым взглядом, всё-таки решился: — Мой любимый цвет? — Обдурить меня решил? У нас его нет, — улыбнулся Се Лянь, — хотя красный мне в последнее время по душе. Взгляд Ляньляня метнулся к его левой руке, где на безымянном пальце была повязана алая нить. Щёки его запылали, и он быстро спрятал руки в длинные рукава белых одежд. Се Лянь сохранил нейтральное выражение лица, но заключил, что этот быстрый жест был сам по себе достаточным подтверждением того, что его младшая версия вступила в контакт с Хуа Чэном. Никто другой никогда не мог заставить его щёки так гореть огнём. Се Лянь прочистил горло, пытаясь дать своему младшему двойнику возможность сохранить лицо. — Ещё вопросы? Что-нибудь посложнее, пожалуйста. Ляньлянь уткнулся глазами куда-то в район его плеча, отчего-то отказываясь пересекаться с ним взглядом. — Скажи кое-что обо мне, о чём я никогда никому не рассказывал. — Ах, ну… — Се Лянь ломал голову, пытаясь воссоздать в памяти события восьмисотлетней давности, — думается мне, я поведал Фэн Синю буквально всё на свете. Ляньлянь решительно покачал головой, не дав Се Ляню и фразу закончить: — Это не так. — Прошли сотни лет, я и правда не… — Ты не я, если этого не знаешь! — Ляньлянь вскочил, вмиг удвоив разделяющее их расстояние, — всего одна вещь! Се Лянь нахмурил брови, а затем… — Ох… — Ох?.. — Наш путь совершенствования оказался таким простым, потому что… то, как другие мужчины относятся к женщинам… я никогда этого не испытывал. И я, то есть мы… мы полагали, что, возможно, нам просто по душе были мужчины, но Фэн Синь почти всё время проводил без рубашки, ха-ха-ха, и мы ничего не почувствовали. Так что… — Хорошо, остановись, — пальцы Ляньляня судорожно сжались в кулаки, — не то чтобы я тебе верил, но если ты Безликий Бай, то я понятия не имею, как ты умудрился это узнать. — Послушай, Ляньля… я имею в виду, Ваше Высочество. Тебе не обязательно верить, что мы один и тот же человек, но я не уверен, как долго продлится этот сон, и потому мне хотелось бы узнать, где ты сейчас находишься? Ляньлянь смерил его негодующим взглядом. — Стою рядом с тобой в… — Храме Тысячи фонарей, — с улыбкой закончил за него Се Лянь, — мило, но ты знаешь, что я не это имел в виду. Ляньлянь проигнорировал его замечание, упрямо уставившись в пол. — Что-то не вижу тут молитвенных подушек. — Верно. И в этом очарование этого места. Но послушай… — Какому божеству здесь поклоняются? — Мне. Так что, технически… тебе. — Но я никогда раньше здесь не был и больше не слышу молитв, — брови Ляньляня сошлись на переносице, и он устало потёр лоб, — никто и никогда не прислушивался ко мне по поводу этих подушек… — Нашёлся человек, который прислушался. — Кто же? — Этот человек, я уверен, находится рядом с тобой в реальном мире, даже если ты упорно отказываешься мне в этом признаваться, — просто сказал Се Лянь, — повстречал ведь уже Сань Лана, я прав? Ну, Хуа Чэна? — он улыбнулся, увидев, как расширились глаза его юного двойника, — мне не доверяешь — так хоть его послушай. По лицу Ляньляня пробежала лёгкая судорога, и он прикусил зубами поверхность щеки. — Ты предвзят, потому что он твой супруг. — Ха-ха… Да, есть такое, — вынужден был признать Се Лянь. Его улыбка стала шире, — И раз уж ты знаешь, что мы женаты, то… — Ладно, ладно! Возможно, мы и правда поменялись местами… Наверно, я тебе даже верю, но… это же не имеет никакого смысла! И что нам теперь делать?! — Не волнуйся, — Се Лянь откинулся назад, опираясь локтями об алтарь, — Сань Лан поможет нам во всём разобраться. Да, и непременно… Внезапно он остался в храме в абсолютном одиночестве. Должно быть, его другое «я» по ту сторону времени проснулось. Се Лянь, простонав, закончил в никуда: — …непременно передай ему, что Цзюнь У застрял тут со мной. Если позаимствовать на время любимое слово Ляньляня — вот ведь проклятье!