Sketches.

Брэм любит спать, потому спит много, Говард также пристрастен много спать. Однако не смотря на сию их схожесть, у них абсолютно разные сновидения. Стокеру после их знакомства стало снится что-то фантастическое и мистическое, потому он так много и спал — предвкушал и ждал с энтузиазмом нового незабываемого сна и отдыха в этом фееричном мире снов. Лавкрафту же, никогда ничего не снилось: сон для него всегда был блаженным отсутствием любых мыслей, чувств или видений. Поэтому он и спал — дабы избавиться от бед в реальности. Брэм, спустившись со второго этажа по лестнице, подходит ближе к гостиной, и сладко потягивается. — Доброе, — говорит он, замечая сидящего на диване Говарда. — Угум... Он погружен в свои мысли. Хотя, Брэму уже не удивительно видеть его таким даже с самого утра. Размышлять и философствовать на любые своеобразные темы, казалось, было его хобби: начиная с того, почему же у табуреток именно четыре ножки, заканчивая смыслом бытия. И, самое приятное, что подобные размышления было интересно поддерживать. Брэм каждый раз с улыбкой встречал возможность поговорить с ним о том, о чем сам много думал лежа в одиноком гробу. Да, ведь он далеко не все время спит там. Наверное, он спит лишь немногим больше обычного человека, все остальное время просто пытаясь скоротать время, глядит завороженно на закрытую крышку гроба перед собой. Тогда и появляется время для размышлений. — Что снилось? — наконец оторвавшись от мыслей выдал Филиппс, кажется, пытаясь наладить "человеческий" контакт. — Ох... сегодняшний сон был странным. Будто я стал обычным человеком без сверхспособности. Я шёл возле обрыва, открывающий вид на бриз и море. Меня неожиданно туда потянуло, и, на удивление самому себе я прыгнул туда... А как только окунулся полностью в воду, я стал русалом... С хвостом рыбьим, перепонками, жабрами и так далее. Сам знаешь. И моему взору открылся красивый подводный мир: огромные, яркие корявые коралловые кусты, торчащие из песка на дне, полупрозрачные водоросли, что немного развивались, морские экзотические цветы и растения... А ещё там были весьма странные обитатели... Один огромный ярко красный краб меня ущипнул за локоть. Тогда я и проснулся. Брэм, хоть и рассказывал все привычно монотонным голосом, на самом деле весьма воодушевился сим сновидением. — Мм. Типа... человек-амфибия? — Возможно. А тебе ничего не снилось? В ответ легкий кивок. Вопрос был риторический, ибо все очевидно: ему снова ничего не снилось. А во всем повинен он сам. Поскольку Лавкрафт может контролировать свои сны и чужие, он специально сделал так, дабы ему ничего не снилось. От греха подальше. Спросите, откуда Стокер знает об этой его способности? Все до человеческого просто. Раньше, когда они знать не знали о существовании друг друга, то Брэма часто мучили кошмары. О прошлом, о людях, о способности. Да много о чем, на самом деле... И всего через неделю их с Лавкрафтом знакомства, эти сны исчезают, заменяясь разнообразными картинками морского и околоморского мира, сродни тому, что он рассказал. А Говард как раз морской житель. Вот и вывод напрашивается сам собой. В прочем, они и говорили об этом, и не раз, так что догадки Стокера лишь оправдались, а не были целиком и полностью его заслугами. Он сел на стул подле Филлипса, спросонья сделал полуулыбку и взял его за руку. Его рука холодная и бледная, с вытянутыми худыми пальцами. Этот жест был немым "спасибо" от Брэма. Лавкрафт же, медленно проморгавшись, слабо выдавливает улыбку в ответ. Это своего рода было "не за что". В такие моменты, стоит молчать, говоря лишь аккуратными движениями. Даже нелюди это понимали, предаваясь человеческой нежности.