Папина дочка

      За красивой легендой всегда кроется дикий, охватывающий каждый атом твоего тела ужас. Его трудно описать словами, а ещё труднее – описать ребенку. Она стоит прямо сейчас перед ним и недоуменно хлопает глазами, жадно рассматривая его черную маску, за которой надеется разглядеть и лицо. Но лучшего ей его никогда не видеть. Оно явилась бы ей сущим кошмаром.             – Я вас… не понимаю, – тонкий голосок снизился до шепота. Вот-вот оборвется натянутая нить, и она в панике закричит и попытается снова сбежать от него. Он слышит биение её сердца. Спустя десять лет он слышит, как дышит его дитя. Жаль, что улыбки он ещё ни разу не видел и не услаждал слух её смехом. Наверное, он так же звонок, как был у Падме, и льется, словно ласковый ручей от чистой души.             – Тебе многое предстоит узнать, Лея, ещё больше – познать.             – Не уходите от темы. Что вы говорили о моей маме?             Он и не собирался уходить. Он только что подошел. Подошел настолько близко, что сознание невольно вернулось в озерные края Набу. Там, среди райских островков блуждает хрупкая девушка, чья талия напоминает стебель самого нежного цветка. Он целует её впервые без страха, потому что чувствует, что отныне имеет на это полное право. Целует на глазах у человека, проведшего их тайное венчание. Больше она от него ни на шаг. Все, что с ней связано, ему дорого. Дороже всех планет и галактик, и всех жизней в них вместе взятых. Он ступил на перепутье, сделав её своей женой, он раз и навсегда перестал быть джедаем задолго до того, как стал могучим ситхом.             – Твоя мама была самой прекрасной женщиной, Лея. Других таких мне видеть и знать не доводилось. Похожей на неё, пожалуй, была лишь одна, но её постигла не менее страшная участь… Ни одна моя история не обзаведется хорошим концом, Лея. Но тем правдивее они будут. Ибо правда редко совпадает с счастьем. Чаще они врознь.              – Пока что ничего нового о моей маме вы не сказали. Её все любили.             – Её любили многие, но её угораздило полюбить только одного. Он добивался её с таким усердием, что у бедняжки не осталось выбора. Она доверила ему свою судьбу, пожертвовала своей преданностью законам, чтобы выйти за него замуж. Он фактически толкнул её на преступление, когда сознался, что не представляет жизни без неё. И они поженились в тайне, а потом в тайне они захотели обрести семью. Мама забеременела тобой, Лея.             – Вы так говорите, словно…             – Не перебивай меня, прошу. Решиться на этот разговор для меня непросто. Дай мне договорить, чтобы я вдруг не передумал.             Но Лея, усевшись возле его ног, на гладкий пол, приготовилась в любой момент требовать продолжения, если ему и вправду вздумается оборвать свой рассказ. Она пока ещё слабо понимала, что творится с ней. Её обуяла тревога, и она прятала пальцы в рукавах своего платья, незаметно сжимая руки в кулачки так, чтобы ногти впивались в кожу. В её головке было пока ещё слишком мало места для таких огромных тайн, о раскрытии которых она боялась думать.             – Твоя мама вынашивала тебя, но… ей угрожала опасность. Она в неё не верила. Убеждала своего мужа, что с ней все будет в порядке, но он видел во снах, как она мучается. Он боялся, что однажды это сбудется, что она не сможет родить, что он не успеет и не сумеет ничем ей помочь, что он… потеряет её. И тогда он решил завладеть той силой, что способна будет защитить твою маму. Но завладеть ею не так легко, и, как оказалось позже, только ступив на темную сторону, он достигнет желаемого. Однако происки судьбы неотвратимы. Она избрала твою маму, как жертву, и муж не смог вырвать девушку из её когтистых лап. Ему сказали, что он лично убил её. Он даже не знал, что родилась ты. Ему лгали всю жизнь о том, что ребенок не выжил, что ушел вместе с матерью. Потому он не искал тебя, потому ты осталась жить у людей, не давших тебе ни капли своей крови.              – Моего отца зовут… как… вас?             На миг ему почудилось, что смотрит на него тот славный ангел, в которого он влюбился, будучи совсем юным, таким же, как и Лея. Ему оставалось ответить на главный вопрос, однако он чувствовал, что ответ на него девочка уже знает. Знает и потому дрожит, знает и потому медленно встает и не глядя отсчитывает шаги назад, пока не оступается и не падает, скатываясь по ступеням.             – Дочка! – Дар Вейдер вскидывает руку и мгновенно поднимает девочку вверх, уберегая от сильного удара головы. Напуганная до невозможности, она висит в воздухе несколько секунд и с застывшим ужасом в глазах взирает на повелителя Империи, на родителя вселенского зла, на собственного отца. В последнем теперь тоже не было сомнений. Однако…             – Я вам не дочь, – цедит Лея. – Не дочь! Не дочь!             Ситх осторожно опускает её и наблюдает за тем, как она мчится к двери. Но та заперта.             – Выпусти меня! Я хочу домой! Я хочу к маме и папе! Выпусти!              Дыхание становится громче. Он приближается, и Лея слышит его шаги за спиной. Затравленным зверьком смотрит на него и в очередной раз повторяет:             – Я вам не дочь… Не дочь…             – Мне действительно жаль, принцесса. Люди, которые лгали мне, за все расплатятся. – Он остановился и опустился возле неё на одно колено. – Я не смогу отпустить тебя… Проси меня о чем угодно, но не проси об этом. Здесь твоя настоящая семья. – Осторожно протянув к ней свою ладонь, он заставил её отпрянуть, избежать телесного контакта. – Тебе нужно время, Лея, чтобы привыкнуть, и я готов дать его тебе сколько угодно.