Путешествие в гробницу

Записки: Путешествие в гробницу.       Исследуя пустыню следует набрать себе камней, а где песок чуть бледнее – постараться обойти. Зыбучие пески обнаружить не так то легко – на вид их просто не отличить друг от друга, но на самом деле всё ещё чуточку проще. Путешественник бросает камни в те песчаные дорожки, на которых есть подозрение: как правило – зыбучие пески всё утягивают в своё бездонное пещерное нутро. Кактусы смирно стоят и впитывают солнечный блеск, а покамест чистая вода в сосуде регулярно отпивается.       Возвышенная на плоской местности пирамида грозит свалиться кирпичом с небес — её вид устрашает, он зачаровывает и ведёт тебя на смерть. Она использует мимикрию, чтобы подстроиться под песчаную бурю: покрывается слоями блестящего песка, отливает золотыми лучами жаркого дня; ветер дышит изнутри пылью и тлеющим огнём. Настенные изображения выцвели и едва заметны в темноте, но чтобы найти выход они и не пригодятся – достаточно довериться всезнающим ногам, побывавшим в тысячах приключений.       Сундук мерцает: искрится, стареет, тихо рычит нутром. Изнутри он скрипит драгоценными камнями: закрасневшими рубинами, хранящими свет изумрудами. Снять ржавеющие замки помогли камешки – стук, стук, стук. Ключами возиться пришлось бы вечность, а ему ещё следует вернуться с целым товаром. И целым собой.       Расправляется с заданием быстро, шагает уверенно и по памяти. Не путается. Дышит запуганно, но не путается.       С потолков сыпятся глиняные останки, они ударяются в кирпичный пол и создают кучи не одинаковых размеров. Загадки встречаются здесь нередко: выбор нужной двери, лабиринт из сотни стен, поиск выхода во тьме и скрытые задвигающиеся плиты, ведущие прямиком в темницу. Практически – крокодилья казнь, теоретически – дорога в ад.       К вечеру он приходит целый. Удивляется сам своей везучести и цокает языком, отмывая засохшую грязь с рук. Он целый, только страшно потный.       Раздавливает зубами сладкий картофель, пережёвывает медленно и осторожно, проникаясь вкусом до самых ядер всех существующих клеток организма — живот больше не жужжит. Только сладко тянет, удовлетворившись с концами. Запивать приходится водой с колодца, но путешественник никогда не жалуется: хорошо то, что дают. Такая ведь у них жизнь – расхожая да путная. Замечательно бы, если кров на ночь найдётся (но это — настоящее благословение).       Он спит на одолженном матраце, слушая чужой шёпот из кухни: девушка смеётся, её матерь тоже. Едва заметно слышен гогот золотых монет. Звук разливается лёгкой дрожью, ведь голоса — пружины, отскакивающие в разные стороны. Запоминающиеся такие, потому что яркие, совсем ещё живые.       Парень вытягивает ноги, молясь за грядущий день: с солнцем восходит жизнь, а люди – первая роса, наседающая на долголетние растения.