***
В глиняном доме не горела ни одна свеча, лишь серый луч из маленького отверстия в стене падал на висящую над кроватью саблю. В комнате было двое. —Азамат! —жилистый юноша, лет 18 возмущенно смотрел на близкого друга, —Как ты мог об этом умолчать?! Как мог спокойно терпеть шпиона в нашей деревне?! Азамат, —юноша годом младше, —потеряно смотрел в пустоту, опиревшись о стену. —Хурат, прости, я не мог быть уверен.. —послышался тихий вздох, — ..слишком поздно увидел очевидное.. А ведь он за нашим отцом следил!—помолчав мгновение, добавил, — Этот мерзавец заслуживает только смерти! —Да! —разгоряченный злостью черкес встрепенулся: взгляд упал на окно,—Смотри! Он здесь!—он ошеломленно стоял, указывая на рыжеволосого юношу на улице. —Беги скорее за саблей! —Азамат нетерпеливо заколотил друга по плечу, —Я прослежу за ним! Дважды упрашивать не надо —через мгновение за Хуратом захлопнулась дверь. Юный черкес сам торопился собраться, поглядывая в окно. —Азамат, —в дверях стоял младший брат. —Кареж! —на плечи легли руки старшего, —Я так рад тебя видеть! Полагаю, ты всё слышал? Собирайся скорее, а то не успеем! —Зачем ты обманул Хурата?—13-летний мальчик сверлил злым взглядом брата, чьё лицо сразу же изменилось, —Зачем сказал, что он шпион?! Неужели ты так зол из-за Затырах?! Более Кареж не успел сказать: покрасневший от гнева брат подскочил к нему, едва ли сдерживаясь, чтобы замахнуться и ударить. —Заткнись!—вспомнив о рыжеволосом, Азамат заторопился, —Ты идёшь с нами или нет?! —Нет! Я не хочу лишать жизни человека только из-за твоей ревности! —младший приостановился, но вновь ужаснулся тому, какой грех желал взять на душу брат и бросил почти отчаянно, как последнюю попытку вразумить, — Она ведь даже не твоя невеста! —Будет! —Азамат напоследок сверкнул злым взглядом, прежде чем захлопнуть за собой дверь.***
...Грудь изнутри стянуло, —и сам не понял, в какой момент быстрый шаг сменился на бег, —жжение в лёгких усугубила накатывающая с каждым шагом вглубь леса паника. Отдышка не щадила и, вновь оперевшись рукой о дерево, князь судорожно пытался восстановить дыхание. Однако бесполезно: ни на мгновение нельзя перестать оглядываться, выискивая облик страха. Казалось, опасность совсем рядом. И он её услышал. Прозвучала едва уловимо, звякнула двумя ножами в полной тишине леса, откромя собственного дыхания, непонятым сначала, но испугавшим угадыванием языком. "Черкесы..." —пронеслось в голове князя. Пусть, на мгновение успокоился,—не обязательно же они хотят навредить? —чуйку решил послушать. Сразу поднялся и рысцой продолжил путь, обернувшись на всякий случай. Местность была холмистая, где сами холмиками выступали подножия гор. Проходя по ней, спускаясь в низины и поднимаясь на возвышенности, невозможно было видеть, что находится на расстоянии, как минимум метров пятнадцати. Любой, кого нелегкая заносила сюда, испытывал настороженность. Потому и была необходимость в оружии. Алексей, приостановившись на пригорке, выдвинул из-под полов пальто ножны с шашкой.***
—Азамат, кажется, мы не совсем туда идём. —жилистый юноша ухватил друга за предплечье, прося остановиться, —Наверняка, он должен идти в сторону Тифлиса. —Да нет же! Я точно видел, что он пошёл в ту сторону! —указал левее от направления города. —Незачем тащиться так глубоко в лес, а в городе могут быть другие докладчики.—Хурат говорил твёрдо и убедительно, как полагается старшему,—Как-никак грабеж повозок этих неверных привлек внимания властей. И в лесу им делать нечего! Азамат задумался. Твердо уверен, в какую именно сторону пошёл чужак, но, если так подумать, тот мог в любой момент свернуть в город. Был риск потерять след. В голове всплыл образ Затырах. Низкорослая, необычайно красивая девочка, двумя годами младше самого черкеса. Еще с малолетства обещанная ему в жёны. Азамат терял голову, при одном лишь виде пухлых розовых, как ягодки, губ и бездонных чёрных глаз и жил последние года мечтой о прекрасной невесте. Но заявился этот неверный. Черкес с болью в сердце вспомнил, каким взглядом Затырах провожала незнакомца на выходе из их деревни. Азамат своими глазами видел, как юная красавица мечтательно смотрела, пыталась запомнить бледное лицо рыжеволосого, спрятавшись за углом чужой хаты или прислонившись щекой к окну изнутри собственного дома, что аккурат напротив дома Азамата. Юноша вздохнул и обернулся к Хурату. Желание мести пересилило упрямство. —Хурат, возможно, ты прав, но мы можем потерять его, если пойдём вместе в одном направлении.—проговорил юноша сдавленно. —Предлагаешь разделиться? —Да, ты идешь по направлению к городу, я—в лес. В любом случае, мы сможем найти друг друга, если я или ты найдем его—крикнем.***
Алексей сбавил шаг—увидел пару знакомых полусгнивших брёвен, значит выход в город недалеко, он успеет выбежать. "Нет сил бежать." —на секунду стало не совсем понятно, чьи это мысли: самого князя или изголодавшегося по нормальному дыханию организма. Под грубой кожаной перчаткой щелкнула кора дерева, у подъёма на очередной холмик. Юноша неуклюже оперся плечом, прикрыв глаза. Близость Тифлиса дала определенное спокойствие и позволила восстановить дыхание—с каждым вдохом боль в лёгких сходила на нет. Однако кратковременное успокоение обернулось боком: в ином случае, он бы почувствовал чужой взгляд. Хурат, обнажив обе шашки, медленно, как можно тише, спускался с холма. В голове быстро выстроился план, как убить шпиона быстро, не позволив ему закричать. Иначе прибежит Азамат. Черкес втянул воздух сквозь сжатие зубы. Нет и малейшего желания разделить славу с напыщенным сопляком, —юноша мечтательно посмотрел на собственную шашку,—ведь превосходная возможность показать себя: убить неверного, замешанного в шпионаже против мусульман, повинного в смертном грехе. Хурат такой шанс упускать не собирался. Но Всевышний бы его поступок не одобрил —по-другому не объяснить, почему именно в момент, когда до неверного оставалась пара-тройка шагов, под ногой хрустнула еловая ветка. Резкий звук вырвал князя из томной пучины спокойствия. Весь вскинувшись, истерично замотал головой, в первую секунду даже не обратив внимание на стоящую в черной черкеске фигуру. Алексей замер, испуганно смотря на черкеса. Мелькающее движение заставило отскочить подальше. Где он стоял—в дерево ударила черкесская шашка. Казалось, шок лишил любой возможности думать. Губы потерянно задрожали —он почувствовал надвижение страха и пока тот окончательно не застелил кровью глаза, вновь отбежав подальше, Романов вытащил шашку. На лице стали в неверных руках сверкнуло тусклое солнце, напугать врага, не более. Колебался князь секунду: черкес теперь стоял напротив, буравя взглядом оппонента. По спине остолбеневшего князя прошлись мурашки от гулкого звука —хмыкнул черкес и со взглядом полного превосходства задвинул одну из шашек в ножны. Предстоит биться на равных? Первый неожиданный удар плосонул бы по плечу—чудом онемевшие руки успели подставить гурду. В шее разлился холод, действительность поплыла в глазах юноши. Больше он ничего не видел, только пятился назад, дрожащими руками отбивая атаки черкеса. Сознание провалилось в небытие вместе с хозяином, когда в одночасье земля ушла из-под ног, и тут же раскалило голову нажимом. В потуге перевернуться на дне широкой впадины, промытой одной из многочисленных горных рек, Алексей прокажённо замер, лежа на левом плече. С пригорка на пути в канаве, порывисто шагая, спускался черкес. Вокруг сердца стянуло мышцы, словно бы их прошили железными нитями и по какой-то нелепой случайности сделали затяжку. Сквозь шум в ушах до князя донеслись слова. Они слишком гулкие и неизвестные, он не мог понять значение сказанного. Однако.. Нет. Одно. Одно единственное слово... Оно знакомо, кажется, знахарь произносил его, когда князь в очередной раз пришёл к нему.. «...Мяхё...» В эпицентре помутневшего мира возникла спесивая улыбка черкеса—юноша навис над своей жертвой, крепче перехватывая шашку для удара. «Что..» —Алексея прошибло током. Он вспомнил. Вспомнил.. Также улыбался... Баязид? Вспомнил.. "Слабак" В глазах потемнело, —словно бы кипяток в груди вытолкнул весь кислород, —князь едва чувствовал себя. Понял, как резво оторвался от земли, когда тонкая черная вуаль расступилась и он смог увидеть очертания лица черкеса напротив. Прежняя спесь наложилась на его лик неким трафаретом в голове Романова, и теперь, с каждым новым, —никак неконтролируемым, будто диктуемым неописуемо ловким уголком сознания, —движением терялось, смешивая очертания старого и нового. Мир предстал перед князем лишь за секунду, прежде его шашка не ударила по рукояти черкеса, отрубая ему выступающие, поломанные в малолетстве, средний и указательный пальцы. Одна из капель крови, —фонтанчиком брызнувшей из ужасной раны, —дождинкой упала под ноги Алексея. Черкес неуклюже повалился на левый бок, не сколько от чувства боли,—вероятно, сейчас пресечённой страхом и адреналином, —сколько от того, что уронил шашку из пораженной руки. Князь по инерции замахнулся, ни рассчитывая, ни целясь. По спине пробежал холодок—только ощутил, как пропала земля из-под ног. Поскользнувшись на гниющем листе, Алексей ударил чуть ниже, куда бы должен попасть. Разрубив выставленную в защиту со второй шашкой руку черкеса. Нечеловеческий крик пробудил князя. Теперь-то он сумел разглядеть алые разводы на клинке. Из груди вырвался рваный выдох. —Что я натворил?... —глазные яблоки зацарапали изнутри. Колотило всего, как от лихорадки. Романов рывками переминался на ногах, словно на качелях: бежать в город или помочь черкесу? Взор боязливо опустился на лицо старшего юноши: в чёрных щелках нельзя было разгадать глаза, когда шла невообразимыми складками от перекошенного болью рта. Князь не знал, чем оправдать свой выбор: страхом стать жертвой мести черкесов,—хотя стоит признать, что так далеко он на тот момент думать не мог, — если останется или напугала сама гримаса предсмертной, —в этом можно быть уверенным, —агонии на лице юноши, немногим старше его самого.***
—Иосиф! Иосиф!—он колотил по обшарпанной двери съёмной комнатушки, словно прокажённый, заставив выкуриться из щелей всю мелочь, потипу мышей и крыс. —Спит чахоточный. —как ни странно, появилась хозяйка квартиры, живущая в соседней со съёмной комнате. Тучная женщина стояла, черными, цыганскими глазами презрительно оглядывая нежданного гостя. Очень уж не любила, когда к квартирантам приходил кто-то. Однако было Алексею абсолютно всё равно на неё и уж тем более на её взгляд, ведь дверь открылась и нескладный хозяин с извинением в глазах предложил войти. Вид у грузина пусть и был болезненный, но бледен менее, чем за последнее время. В тесной комнатушке места хватило лишь узкой кровати и стопке книг, выполняющей также роль тумбочки, куда обычно клали фляжку для воды. Иосиф усадил друга кровать, поглядывая в маленькое, закостеневшее от времени окно над ней, и поинтересовался, не произошло ли что, от чего всегда сохраняющий спокойствие друг оказался пороге истерики, судя по его голосу. —Не знаю, поверишь ли ты мне, —умалишенно спокойный голос князя напугал, бледное веко дернулось, прикрыв серый зрачок. Иосиф настороженно продолжил слушать, —когда я возвращался из черкесской деревушки... На меня черкес напал. —Алексеевы плечи дернулись. Грузин мигом придвинулся и выставил руки,—готовый поймать, если князь потеряет сознание,—со страхом оглядывая бледного друга. —Что? Как напал? Убить хотел? Ограбить? —по-кавказски гнусавый и хрипой от продолжительного кашля голос панически выкидывал вопросы—Иосифа прошиб холод. Алеко могли навредить. Верно, случись худшее, корил бы себя в неспособности помочь тогда-то. —С шашкой кинулся, —Романов могильным взглядом уставился в стенку, —я отходил... В канаву упал.. потом поднялся и.. Сам не понял.. как руку ему отрубил... Потом убежал. —глубоко вздохнул и прикрыл глаза, почувствовав, как худая рука гладила его щёку. —Алеко.. —Джугашвили, в красках представив, что (!) могло произойти, парализованно облокотился о стену, дрожащей рукой притянув князя к себе. Алексею его состояние напоминало едва ли не беспамятство. Он, защищенно устроившись на груди грузина, слушая частое теперь биение его сердца, чувствуя, как мозолистые руки гладят по плечу, спине, покровительственно, —как то может делать только мать, —касаются растрепанной рыжей копны тонкие губы, прокручивал этот, —прости Господи! —поединок. Неверяще было осознавать, что это произошло в действительности, что какими-то жалкими десятью минутами ранее смерть стояла рядом, заворожённо наблюдая, выбирая: кого она заберёт? Но вот он, Алексей, сейчас сидел живой, а черкес, верно, уже смертельно истёк кровью. Ведь отчетливо помнил, как упал и, тем самым, распрощался с жизнью. Сердце прошило льдом. Вспомнил и не поверил, что заставило его подняться и.. победить? спастись? Не суть. —Знаешь, Иосиф, —он неловко поднял голову и стукнулся темечком о подбородок грузина, —он пока шашкой махал.. я отходил и упал в яму от горной речки, —Иосиф обеспокоенно слушал, продолжая поглаживать его по плечу. Князь говорил с гордым спокойствием, —Ни о чем подумать не успел.. Черкес этот подошел и говорил что-то. Я их язык-то не знаю.. Но вот, пока к знахарю шатался, с ним пару выучил. В общем, я понял слово "слабак", —непроизвольно на уставшее лицо налезла улыбка. Алексей рывком поднялся и продолжил говорить, смотря в глаза Иосифу, —..И не представляешь! Я вскочил, хоть и сил у меня не было! —он усмехнулся в поднесенную к лицу ладонь, —Ты знаешь, я тебе много раз говорил о том, что.. быть трусом и слабаком у меня, считай, страх..—казалось, в очередной раз вспоминая об этом факте, он должен расстроиться или сколько-нибудь измениться в лице, но остался с тем же подобием радости, — ..Рассказывал про случай с тем поляком, когда моим страхом.. Воспользовались? Ладно, но что я сказать хотел... —Романов прислонился к стене плечом к Иосифу, смотря со странным задором от своего вывода, — ..В тот раз мой страх обернулся боком, а сейчас.. он меня спас... —он нервно посмеялся, — ..Стало быть.. Страх может быть во благо.. Если научиться им управлять? Верно, Джугашвили схожего чувства от умозаключения не испытал и сам вывод не особо оценил. Он беззлобно, —скорее от переживания, —нахмурил брови, глядя на Алексея: —Одного тебя я больше никуда не пущу! Князь примирительно кивнул. Позже он об этом ещё подумает, ведь действительно: ненавистный и презираемый страх был во благо!