***
Донателло тяжело вздохнул. Всё, что сейчас происходило, ему категорически не нравилось. Это была редкость: обычно он относился к сложившейся ситуации нейтрально, как к тому, что имело под собой причины. Если есть проблема, то действовать надо логично: разобрать её на составные части, устранить опасные моменты. Здесь же… Перед Донателло сидела девушка и её трясло так, как не трясло никого на его памяти. Нет, люди, конечно, пугались мутантов. Кто-то даже падал в обморок и мочился. Но… Донателло догадывался о причине столь бурной реакции. Ему это не нравилось. — Пожалуйста, успокойся, — Донателло говорил тихим голосом, стараясь не напугать человека ещё больше, — здесь тебя не обидят. Мы не враги. Изабелла судорожно замотала головой из стороны в сторону. Не враги! Может, и нет. Но здесь точно был один враг. — Отпустите меня. Я хочу домой, — Изабелла почти что пищала. Донателло лишь покачал головой. Он отказывал, но сам не знал, почему именно. Просто старший брат и отец попросили… Приказали. Мутные объяснения ничего не дали. — Ты пока будешь здесь. Это моя лаборатория. Тут не бывает никого… Постороннего без моего ведома, — отчего-то Дони считал, что должен это уточнить, — я могу понять твои переживания. Ты не первый человек, который встретил нас. Повторюсь: мы абсолютно безопасны. Для Изабеллы слова черепахи-мутанта в фиолетовой повязке были подобны жестокой насмешке. Или этот просто не знал?.. — Дони! Крик заставил девушку забиться дальше в угол и закрыть уши ладонями. — Майки, — устало выдохнул Дон, поворачиваясь к брату, — я же говорил тебе: не надо пугать… Прости его, — теперь мутант обернутся к Изи, — он беспардонный, но… — Беспа-что? — Микеланджело рассмеялся. — Но Дон здесь только ты! Меня зовут Микки, а этого зануду — Дон. А как тебя? — мастер нунчак сделал шаг по направлению к Изабелле, но ты лишь быстро замотала головой. — Ладно?.. — У неё шок, — Донателло ещё раз окинул взглядом девушку, — не пугай её ещё больше. — Да я!.. — Сыновья мои, — голос Сплинтера раздался со стороны входа в лабораторию, и Донателло с Микки, как по команде, выпрямились, — я попрошу оставить меня с нашей гостьей наедине. Изабелла посмотрела в сторону новоприбывшего и поняла, что точно сошла с ума. Говорящие черепахи в разноцветных повязках — это безумие, но огромная крыса-переросток с подносом в руках… Лапах… — Здравствуй, Изабелла, — Сплинтер медленно двинулся к девушке, и той на миг показалось, что он не идёт, а летит. Настолько плавными были его движения, — прошу, удостой меня чести разделить с тобой чаепитие. Крыс поставил поднос перед Изабеллой, и та увидела… Чашки. Какие-то непростые, непривычные. В чашках плескалось нечто, что пахло, как зелёный чай. — Что это? — Изабелла сглотнула вязкую слюну. Она не помнила, когда в последний раз пила. Обезвоживание мучило её, но это, очевидно, было наименьшее из всех зол. — Всего лишь традиционный японский чай, — крыс взял одну из чашек, поднёс к носу. Вдохнул, и нос смешно дёрнулся, усики едва приподнялись, — я сам его завариваю. Уверяю тебя, он очень вкусный. Мутант, чуть помедлив, сделал маленький глоток. Изабелла же, с огромной опаской, залпом выпила всё. Горячий чай задрал горло, обжёг язык: но Изабелла хотя бы избавилась от ужасной сухости во рту. — Меня зовут мастер Сплинтер. Я отец тех, кого ты видела, — Сплинтер смотрел куда-то сквозь Изабеллу и от этого ей сделалось неуютно. — Я хочу домой, — слабо выдохнула Изабелла. Крыс будто выглядел самым главным здесь. Значит, он мог ей помочь?.. — Я понимаю, — Сплинтер кивнул, — но, боюсь, это небезопасно. — Небезопасно — это находиться здесь, рядом с этим ублюд… — Знаешь ли ты что-то про Клан Фут? — Сплинтер прервал ругательство. Лишь уши навострились, выражая вспышку раздражения. Как мастер старой закалки, он не приемлет ругательств с уст девушки. — Ты увидела бой моих сыновей и другого клана; а Клан Фут, в свою очередь, увидел тебя. Они не оставляют свидетелей, — из полов кимоно Сплинтер вытащил фотографию. Изабелле хватило одного взгляда, чтобы на изображении узнать… Собственную квартиру. Сгоревшую дотла. — Мне жаль, но твой дом уничтожен. Футовцы надеялись застать тебя там, но ты была в больнице, — искреннее сожаление наполнило голос Сплинтера. Но в него Изабелла не поверила ни на йоту. — Это… — Я знаю, что мой сын сделал с тобой, — Сплинтер категорически не любил перебивать, но сейчас у него не было выбора, — и я понимаю твоё состояние. Но здесь ты в безопасности куда большей, чем где-либо за пределами Логова. — Вы… Знаете? — Изабелла прозвучала совсем уж тихо и надломлено. — Да, знаю. И я был бы рад что-то изменить, но ты сама должна понимать, в каком положении мы все находимся, — Сплинтер многозначительно посмотрел на девушку. Та отвела взгляд в сторону, не выдержав. — От лица главы Клана Хамато я приношу свои извинения. Этого больше не повторится. И Изабелла, конечно, ни капли не поверила этому обещанию. И извинений не приняла. Но послушно кивнула. Выбора у неё не было.***
Рафаэль был хмур. Если быть честным, он всегда таким был, но теперь… Теперь поводы были куда более реальные и насущные. И Раф не мог не признать себе: он не знал, что ему делать. Садиться за один стол с Леонардо — да что там! — тренировать и жить с ним было невозможно. Раф смотрел на брата, некогда бесстрашного лидера, а теперь видел лишь трусливого насильника. Да ещё и сумасшедшего. Раф не знал, о чём именно договаривались в тот роковой день отец и Леонардо. Не знал, почему в какой-то из дней от брата несло бензином, хотя любитель машин здесь только Раф и Донни. Не знал, пока Донателло ему не рассказал о том, что Изабелла теперь здесь. Под самым боком Леонардо. Без возможности выйти. Рафаэль был в ярости. Он впервые кричал на отца, потому что не понимал, как можно было так поступить. И пусть мастер пояснял ему, что это нужно для их клана, что без Леонардо они не справятся, что есть ещё миллион причин, почему нужно выбрать семью, а не несчастную девушку… Раф был не согласен. Со всем, совсем и со всеми. Сплинтер, когда Рафаэль почти выбегал из додзё, лишь кинул в спину, чтобы он не смел приближаться к Изабелле и провоцировать брата. Рафаэль же не собирался игнорировать нового члена их семьи в собственном доме. Особенно тогда, когда Леонардо выглядел, словно наркоман при ломке. А доза-то лежала очень близко. — Сделай свою лучшую пиццу, Майки, — Раф почти упал на стул, закрыл лицо ладонями. Хотелось к чёртовой матери разбить стол и стул о голову собственного брата и лидера. — О, Рэфаэль снизошёл до непревзойденного повара Мики? — Мики улыбнулся, но улыбку сползла очень скоро. — Это… Не тебе, а нашей новой подруге? Я уже предлагал ей еды, но она отказалась. — Ещё бы она согласилась. — Ты знаешь, что произошло? Я спрашивал у Донни, но тот сказал, что у него лишь догадки. А Леонардо вывалил историю про Клан Фут… Но Шреддера нет уже в Нью-Йорке более года, — Микеланджело звучал задумчиво и напряжённо. — Знаю, — Раф кивнул, — ну где там эта чёртова пицца?.. Микки поспешил достать еду из духовки. Пальцы мастера нунчак едва подрагивали.***
Изабелла научилась отличать всех черепах. Она не знала, за сколько времени ей это удалось, но факт оставался фактом: в какой-то момент она это сделала. Вынужденно, конечно. Знать этих существ не хотелось. В Логове (Изабелла не понимала, почему это место называют так, хотя это, очевидно, была канализация) на постоянной основе проживало пятеро существ. Мастер Сплинтер — отец и наставник черепах-мутантов. Донателло — учёный, тактичный и наиболее приятный… Мутант. Микки — весельчак, умеющий отлично готовить. Леонардо… И Рафаэль. Донателло рассказывал Изи о нескольких людях, что были с черепахами знакомы, но их девушка ни разу не увидела. До этого момента Изабелла не была знакома с Рафаэлем, хотя ей очень хотелось поблагодарить его за спасение. Пусть и временное. И вот, этот момент настал. — Привет, — Изабелла слабо улыбнулась вошедшему. Каждый раз, когда в лабораторию Донни кто-то входил, она с ужасом ожидала увидеть синюю повязку. Тело непроизвольно напрягалось, и Изабелла готовилась кричать, звать на помощь, — ты Рафаэль, верно? — Я… Да, я Рафаэль, — мутант поставил перед Изабеллой тарелку с кусочками пиццы. Вкусный запах наполнил помещение, распаляя голод. Донателло не любил, когда кто-то ел в его лаборатории, но сейчас выбора не было. На кухне Изабелла могла пересечься с Лео, — мне говорили, что ты отказываешься есть. — Я не отказываюсь, — Изабелла несколько долгих секунд посмотрела на пиццу, а после отвела взгляд, — я просто не хочу, — вопреки словам живот заурчал. — М-да? Это заметно, — Раф подтолкнул тарелку чуть вперёд, — оно не отравлено. Если хочешь и не брезгуешь, могу первым попробовать. — Лучше было бы, — горячий кусок пиццы немного обжёг ладонь, но девушка проигнорировала дискомфорт, — спасибо. За всё. — Да не за что. Думаю, я должен… Извиниться, — Раф умолк. Изабелла понимала, за что именно. Но не понимала, почему именно он. — Твой отец уже извинялся, — Изабелла, закончив жевать пиццу, тяжело вздохнула, — знаешь, я ему не верю. Меня похитили, да? И удерживают. И изнасиловали, а моего насильника наказать невозможно… — Поэтому и извиняюсь. Так быть не должно было. Не знаю, почему стало. Это какой-то кошмар, — Рафаэль смахнул со лба капли пота, — я никого не выгораживаю. Я приношу свои извинения за тот Ад, что ты проходишь. Рафаэль поклонился. Изабелла тут же встала, медленно двинулась к мутанту. На миг испугалась, а после заставила пересилить инстинктивный страх. Аккуратно положила тёплые ладони на чужие плечи, заставляя выпрямиться. — Тебе извиняться не за что, Рафаэль. Не после того, как ты меня спас, — девушка едва улыбнулась, — это не может продолжаться вечно. Как-нибудь этот кошмар обязательно закончится. — Мне бы твой оптимизм, — Рафаэль, вопреки ситуации, едва улыбнулся. — Ты здесь не в безопасности, но и вытащить из Логова я тебя не могу. Мой брат… Лео следит. Не заходит сюда — отец ему запретил, как я знаю, — но точно заметит, если ты выйдешь. Изабелла поморщилась, отступила. — Хорошо. Я понимаю, — слёзы потекли как-то сами собой. Изабелла не знала, как ей удавалось так долго держаться и не впадать в истерику. Но психика подводила, — я… Я всё понимаю. Раф покачал головой. Он не знал, чем именно может помочь в этой ситуации, поэтому медленно отошёл к двери, а после и вовсе скрылся за ней. Вслед ему послышался крик и звук разбившейся тарелки. Усилием воли Рафаэль заставил себя не возвращаться. Истерика девушки должна была утихнуть, а если нет, и там уже лежит труп с перерезанными венами, то так будет легче. Наверное.***
Леонардо не считал это нарушением указа отца. Отчасти, конечно, так оно и было: мастер приказал ему не посягать на неприкосновенность Изабеллы, не причинять ей больших страданий. Но дело было в том, что и изначально Лео не желал этого. Он никогда не хотел, чтобы его Изи страдала из-за него. Глупость. Разве можно желать агонии того, кого всем сердцем любишь и лелеешь? Лео всегда защищал свою семью и друзей. Изабелла тоже теперь входила в этот список, встав на самую высокую точку. Но правда была правдой: Леонардо ошибся и ему следовало загладить вину, как и должен поступать воин, не потерявший честь и не болеющий гордыней. Лео должен был извиниться. За всё. Извиниться и наладить отношения. Показать, что он не опасен. Что он хочет сосуществовать мирно. Хочет взаимности, как и говорил раньше. Именно поэтому сейчас Леонардо с придыханием наблюдал за спящей Изабеллой. За тем, как едва приподнималась при дыхании её грудь, оголяя белизну плоского живота; за тем, как едва приоткрылись тонкие губы, и внутри мокрого рта Лео замечал розовеющий язык… От этого зрелища нечто внизу живота вновь просыпалось и требовало к себе внимания. Но не сегодня, конечно. Сегодня вечер исключительно для удовольствия его Изи. У них будут сотни ночей для других утех. Именно поэтому Леонардо всё спланировал так, что Донателло нет в Логове вовсе, как, впрочем, и Рафа. И то, что Изабелла спит непробудным медикаментозным сном. Это вынужденная мера, конечно. Однажды Лео перестанет использовать этот способ. Раздевать Изабеллу почти также приятно, как и просто смотреть на неё. Всё, что связано с Изи, невероятно. Лео не винит всех вокруг в том, что они этого не понимают. Так даже лучше. Леонардо освобождает ноги девушки от штанов и нижнего белья, приподнимает футболку. Едва проводит трёхпальцевой ладонью по мягким бугоркам, а после едва сжимает. Он соскучился. Сильно. Рафаэль, сам того не понимая, отнял у Леонардо нечто очень и очень важное. Лео почти что не винит брата за желание причинить добро. Аккуратно раздвигая ноги своей Изи, Лео всматривается в её лицо. Спокойное, не искажённое ужасом и ненавистью. Так будет всегда — уверен мутант. Просто чуть позже. Леонардо устраивается удобнее, целует внутреннюю сторону бедра Изабеллы. Её тело едва вздрагивает, скорее рефлекторно, чем намеренно, но Лео расценивает этот жест по-своему. Лео в эту ночь поклоняется Изабелле. Целует и касается так, как не делал раньше и о чём, безусловно, жалеет. На вкус его Изи также невероятна, как и на вид, и на слух… Может, Рафаэль и прав. Может, он действительно сошёл с ума от любви. Но разве это грех?.. Разве хоть какой-то кодекс запрещает любить? Когда Изабелла, будучи в бессознательном состоянии, кончает от ласк Леонардо; когда тот облизывает губы, всматриваясь в раскрасневшееся лицо своей любимой; когда двери лаборатории открываются, впуская внутрь Рафа, внутри Лео нечто с громким треском ломается. Леонардо больше никогда не позволит забрать у себя Изабеллу.