«Но там, где есть чудовище, есть и чудо»
Звук мощно бьёт по ушам. Чонгук морщится. Глушитель вроде на месте. Был. Или нет. Но Тэхёнов же. Значит дорогой. Брызг нет. Всё же хороший. Или тот был далеко. Ладонь, закрывавшая глаза, медленно сползает на подбородок и резко поворачивает лицо. — Так что тут забыл, детка? — воздух горячо опаляет губы. Хочется целоваться. Чон распахивает глаза. Зрачок напротив тёмный. Затапливает янтарную радужку. Тэхён близок к бешенству. Или возбуждению. Теперь зависит от Чонгука. — Тебя, — фыркает. Чужие губы не сжимаются. Брови не вскидываются. Тэхён походу слишком привык. Непорядок какой-то. Предсказуемым быть не хочется. — Не интересно, — холодный тон режет. Чонгук строит умилительное лицо. Губу жёстко закусывает. — У меня работа. Тэхён непреклонен. Надменный взгляд в самую душу. Мурашки пробираются по коже. По позвоночнику ползут к ногам. Затекают в чашечки. Чонгук улыбается дико. Взгляд отвернулся от него. Бегает по стенам. Морозный тон шевелит губы. Кому-то раздаёт приказы. Они не одни в помещении? Тонкие иглы впиваются в пятки. Чонгук падает на колени. Стук не отдаётся болью. Есть только Чонгук и взгляд. Руки тянут за ремень ближе. Шум в голове. Пряжка цокает. Чёрные брюки не едут вниз. Дёргает. Сильнее. Да что за молния? Чонгук всхлипывает. Пластырь на костяшках не помогает. — Тише, блять, — где-то над ухом. Борьба заканчивается успехом. Штаны сдаются с бельём. Грубые руки помогли. Улыбка вновь цветёт. Красиво. Губы облизывает. Сглатывает. Под пальцами сталь. Кожа каменная. Напряжён из-за чего-то? Чонгук опускает веки. В темноте — нравится. Не так много… Мыслей. Целует глубоко. Как умеет. Как учили. Вдыхает. Коленки и спину трясёт. Под глазами мокро. Солёный и сладкий вкус. Как под теми таблетками. Даже лучше. Слышно шипение. Другим нет, Чонгуку да. Чон скулит. Мокрый всхлип. Движение ближе. Вдруг под щекой колется. Чёртовы волосы. — Побрейся, — хрипло. Чонгук сплёвывает. Не на пол. Начищенные туфли поблескивают. Теперь и разводом слюны. Как метка. — Жалуешься? — мраморный голос спокоен. Безэмоциональное чудовище. Холодная рука зарывается в волосы. Чонгук стонет вместо него. За тёмные вихры пристраивают на место. Чон отвлёкся. Грубо тянут ближе. Вот же, Тэхён сука. Откусить бы этой твари всё. Но только руки сжимают бёдра крепче. А горло пускает глубже. Чонгук втягивает воздух. Трудно. Раз, два, три. Уродские слёзы. Вечно мешают. Теперь наверное течёт под носом. Толчок. Ещё. Вздох. Слёзы продолжаются. Стоны рвутся сквозь хрип. Толчок. Какой же кайф. Ноги сводит судорогой. Чуть резче. Чонгук набито улыбается. Сглатывает. Ещё раз. Неприятная горечь на языке. Но хочется ближе. Ещё. Он тянется вплотную. Щекой в колючесть. Кусается. Ему тоже хочется. Ему тоже надо. Руки бездумно лезут под рубашку. Дёргают. Изо рта новый всхлип. Нужно. — Ну, тише, — почти ласково. Оттаскивают за волосы. Веки не раздирают. Резкий удар. Чонгук стонет. Его отпускает и трясёт. Щека покрывается красным сильнее. Так хорошо. Что больно. Очень. И мокро. — Иногда я не против, что ты такой, — приводит ледяным в сознание. Чонгук фокусирует взгляд. Блекловатый свет. Пол бетонный. Ремень продевается в шлёвку. Застёгивается. Чудом удержался за чудовище. Щека и слова в сознании полыхают. Челюсть ноет. Тэхён — чёртова тварь. Но руку подаёт. Чонгук смотрит. Снова чернеющие глаза. Заставляют тонуть в тонком кольце охры. Грубые пальцы вытирают щеки. Слёзы. Чон дует губы. Хочется врезать. Ну и секса ещё. Точно мало. Взгляд бежит. Стены тоже серые. Где они? На втором... или? И запах… Тэхён словно увидел что-то на его лице. Хмурится. Притворно. Чонгук точно знает. У чудовищ чувств нет. — Смотри, — касается под глазом холодом, — алое присохло. — И что-то стирает. Стирает. Под глазом. Алое. Чонгук скидывает чужую руку. — Сука-а, — воет жмурясь. Бьёт куда придётся. Тэхён, урод, смеётся. Чон бодает головой в рёбра. Как же Чонгук его ненавидит. Он бьётся и кричит. Умоляет. Больная шутка от монстра. В истерике Чон не разбирается. Его тащат. Сильные руки. Грубо сжимают. Прерывают трепыхания. Капли стекают. Ткань намокает. Смотреть не хочется. Совсем. Яркий свет коридора бьёт. Через веки. В сетчатку. Над ухом — приторно усмехается. — Тише, блять.***
Книга начинает раздражать. На третьей странице. Прочтённой за пару минут. Чонгук хмурится. Кидает взгляд на часы. Пять минут прошло. С озвучивания списка. Списка блюд на завтрак. За окном — серость. Мерзкая осень. И работа Тэхёна мерзкая. Как тучи. Неба не видно. Чудовища тоже. Книга летит в сторону. Что-то падает. Оборот головы. Чонгуку на секунду интересно. Срываются капли. В луже лежат. Книга, блистер, стакан. И не упал же. Улыбка трогает губы. Одеяло скидывается. Чонгук выпархивает в коридор. К вышибале. Охраннику. — Телефон, — обращается чётко. Приказом. Почти подражатель Тэхёна. — Зачем, младший господин? — вопрошает тёмная гора мышц. Чонгук закатывает глаза. Вроде ничего так. Сильный. Накаченный. Ещё бы не тупил. Раздражает. — Позвонить, — грубо. — Тэхёну. Тот смотрит. Как-то недоумённо, видимо. Чонгуку плевать. Он разглядывает мощную шею. Скрытую рубашкой. Белой. Притягательной. Под ней мышцы. И сочность красной кожи. Просачивается в мысли. Запретные. Внезапно. Выбивает. Пелена алого марева. Застилает глаза. Чонгук жмурится. Отворачивается. Трясёт головой. Стальной привкус слюны. На языке. Уйди, уйди. Запах железа в рецепторы. Уйди. Раз, два... Слышит гул. Царапки слов в перепонки: — Вы в порядке? Чонгук промаргивается. Выныривает из сжиженного багрянца. Под спиной твёрдо. Оглядывается осоловело. Ничего красного. Ничего и не было. Ни вкуса. Ни запаха. Ни рубинов. К счастью не пол. Стена. Под пальцами. Просто Тэхён — сука. Ничего больше. — Телефон, — голос не дрожит. Почти. Теперь пихают. Сразу же. По-хорошему не получается. Никогда. Конечно у Чонгука есть. Стационарный телефон в доступе. Всегда. Чонгук улыбается. Но так не интересно. Ни ему звонить. Ни Тэхёну брать. Другое дело номер охранника. Личного вышибалы-няньки Чонгука. Который по пустякам не звонит. Нельзя отвлекать Тэхёна. Всем. Остальным. Не ему. Гудки шипят. Гораздо веселее. И не так скучно. Раз, два, три. — Что случилось? — улыбка растягивает губы. — Скучно, — кокетничает. — Детка? — вздох через динамик. — Не звони с этого номера. — Мне скучно было, — повторяет Чонгук и дует губы. Неважно, что не видно. — Меня ебёт? — рваный выброс. На фоне шум. Цех и всхлипы. Чонгук прислушивается. Дыхание у того ровное. — Ты во второй? — с интересом. Чонгук не против прогуляться. В ответ долгое молчание. Сопровождаемое хрустом. Чон пытается вспомнить. Чем разозлил Тэхёна. С утра. Продолжает: — Хочу к тебе, — просяще. Сидеть в башне вымораживает. Сводит кости. Бездейственной судорогой. — Сходи-ка в зал на часик, — вскользь отвечают. Чонгук хмурится. Разочарованно. — А сейчас… — тянет. — А сейчас тихо, детка, — глубоким очарованием. — Я в третьей. — Звонок обрывается. Чонгук бросает телефон. В сторону. Охранник кидается следом. Глупость какая. У Чона вырывается смешок. Из горла. Зал этажом ниже. Тишина отдаёт эхом шаги. Чон выкручивает звук. На максимум. Мельком оглядывается. В зеркале футболка и боксеры. Такое себе снаряжение. Знакомый плейлист бьёт. По перепонкам битами. Расслабляет. Сначала дорожка. Разминочный бег. Чонгук вспоминает. Что забыл. Тэхён не хочет видеть. Он его разозлил? Скорость на три. Точно. С утра же. Кажется. — Пей, — звучит рядом. Настойчиво. Чонгук не реагирует. Сон не прогнан. Лень укутывает. Одеялом. Следом что-то приземляется. С шуршанием рядом. С лицом на подушке. Чон едва продрав глаза. Различает блистер. Таблетки. В нём. — Ну, Чонгук, — приглушённо. Но твёрдо. Копошится где-то. Наверное в гардеробе. Чон мычит. Не более. Ему лень. Ему не надо. Ни таблеток. Ни контроля. Ни слежки. И так нормально. Просто уснуть. С улыбкой. Нутро чует. День будет долгий. Свободный. — Ну что опять? — риторически. Уже рядом. По тону — Тэхён не злится. Но уже начинает. Рядом. Блистер исчезает в руке. На еловой подушке след. На наволочке. Веки тяжёлые. Щелчок. Пластиковый. Голову поворачивают. За подбородок. Холодные пальцы. Лицо у Тэхёна спокойное. Красиво затемнённое. Губы на нём открываются. И вместе со словами. Чонгук чувствует. Кругляшок под пальцами. Прижатыми к губам. — Давай сам, — легко. Чонгук хмурится. Несогласно. — Ну, детка. Слышится. То ли недовольно, то ли утомлённо. Чон вздыхает. Уступает. Настроение хорошее. Под внимательным взглядом. Размыкает. Губы. Зубы. Даёт проскользнуть кругляшку. На язык. Делает глоток. Вода в стакане. Прижата вовремя. Рука на затылке поддерживает. Приятно. Глоток. И можно расслабиться. Доспать. Только вот. Взгляд напротив не меняется. Бокал исчезает. Вместо него пальцы. Резво просачиваются внутрь. В полость. Чонгук приоткрывает глаза. Недоумённо. Они исследуют. Между дёсен. Ощупывают под языком. Хозяйски осматривают всё. Касаются зубов. И выскальзывают. Тэхён откланяется. Возвращаясь к сборам. Чонгук провожает взглядом. Кусает губу. Нижнюю. В ушах глушит больно. Ему не доверяют. Тэхён Чонгуку не верит. Думать не хочется. Проще закрыть глаза. Но он не отстаёт. — Просыпайся, — обычным утренним ритуалом. — Завяжешь? Спокойно спрашивает Тэхён. Будто ничего не произошло. Совсем. Чонгук жмурится и мычит. В комнате полумрак. — Чонгук? — вкрадчивым бархатом. Солнце не встало ещё. Только чудовища не спят. В ночи. И перед рассветом. — Иди на хуй, — Чонгук обижен. Недоверием. Стиранием эпизода. Чонгук хочет спать. Не Тэхёна. Может потом. Глаза закрыты вновь. Слышит замерший шорох. После предложение: — Со мной поедешь? Если бы мог. Закатил глаза. И что Тэхён сделал? Ничего. У Чона нет настроения. О последствиях — потом. Чонгук высовывает руку. Со средним пальцем. — Ну и вешайся, — тон мрачнеет. На руку приземляется. Что-то. Тяжёлые шаги отдаляются. Чонгук приоткрывает глаза. На ладони галстук. Мягкий шёлк. Громкий хлопок двери. Стук сильный. Трещины по стене не пошли. До сих пор. Тэхён, что, разозлился? Пятая скорость. Глубокие вдохи. Частые. Раз, два, три. С полотна спрыгивает. Мышцы тянут. Приятно. — Завтрак готов, — раздаётся от двери. Чонгук оборачивается. Охранник учтиво кивает. Долго ли ждал? Пока Чон закончит разминку. — Не сейчас, — на будущий вопрос кивает. — Закончу. После. Дожидаясь ухода, отбивает ритм. Ногой в такт. Без Тэхёна скучно. И в спортивном зале. Панорамные окна насмешкой. Призрачная прозрачная свобода. Чонгук идёт. К следующему снаряду. Груша привлекает внимание. Продолжить на ней? Первый удар. Сладко оттягивает. Ещё несколько ударов. Дыхание учащается. Поддаётся гипнозу. Падает в мысли. Зря. В голову лезет Тэхён. Удары становятся сильней. Активней. Пульсация больше. Тэхён — его мужчина. Обычно успокаивает. Удар. Но его нежелание. Видеть Чона. Запереть. Оставить дома. До вызова. Удар. Грёбанный контролёр. Занят. Работа важная у него. И почему. Удар. Чонгук должен слушать Тэхёна. Удар. С чего это? Это самовлюблённое чудовище. Удар. Не может приказывать. Сам неизвестно где, сука. А ему сиди. Удар. Сейчас прям. Чонгук что — принцесса с чудовищем? Удар. Раз. Два. Кожа жжётся. Посадили — сиди. Удар. В башне, сука. Свет с улицы слепит. Но как же хочется. Пелена вновь застилает. Смотреть больно. Думать хуже. Удар вслед за ударом. Тринадцать, четырнадцать. Не успокаивает. Техёна всё ещё хочется убить. Или завалить. Тело входит во вкус. Жжение в руках исчезает. Заполняется долгожданным выбросом адреналина. Мощным. Головокружительным. Удар. Со счёта сбивается. В который раз. Чёрная кожа глушит шум. Сильнее. Как хватка Тэхёна. На шее. Звук ударов не слышен. Только музыка. И нарастающий гул пульса. В висках. Ещё раз. Удар. Кулак проскальзывает. Сбивает с ритма. Удар не летит вслед за битом. Онемевшим костяшкам скользко. Мокро. Что-то течёт. Не то. Чонгук опускает взгляд. Рассматривает тыл ладони. Багровые капли не похожи на сок. Или смазку. С вишней. Чон оседает. До мозга запоздало импульсы. Не передали соединение с ногами. Красное марево вновь кроет. Сегодня проклятый день. И Тэхён. Сука. — Вы в порядке? — мельтешат над ухом. — Господин же запретил. На губах усмешка. Как у него. Как у чудовища. Руки куда-то тянут. Что-то говорят. Чонгук различает лишь белое. Оплетает пальцы. Между. Бежит к запястью. Белоснежные наручники завязываются. Сначала на левой. После другая. — Вот и хорошо, — говорят странное. Заботливое. Конечно. Тэхён хорошо им платит. И Чонгуку тоже. Заплатит. Только бы увидеть. — Пойдёмте на завтрак, — Чонгук не хочет. Желудок против явно. — И не смотрите. Господин будет злиться. Как не видеть кра… Уже белые руки. Тэхён не имеет права злиться. Не Чонгук виноват. Диктует правила. Собственность. И видеть не хочет. Приковал без цепи. Не оторвёшься. И скоро к нему? Взгляд скользит по руке. Замирает на часах. На запястье. Над чёрным в коже. Контур отсвечивает. Девять шестнадцать.***
Светофор. Красный. Чонгук отворачивается. Не смотреть. На агрессивный цвет. Долго стоят. Поворачивает голову. Кондиционер шумит. Вывески бутиков. Пёстрым в окне. Отвлекают. Это хоро... Костяшки шипят. Под белым блеклым. Кошмар яркий. Чонгук хмурится. Кусает губы. Невозможно. До Тэхёна далеко. Нужно выиграть что-то. Почему идея работать рядом отвержена? Как и многое. Снова стоп. Раз, два, и... В мыслях. Алый. Как переключатель. Не смотреть. Не думать. Тэхён, просто. Раз, два, три. Чонгук распахивает дверь. Идёт. По асфальту. Через сплошную и машины. Крики сливаются. С шумом сигналов. Шумом машин. Моторов. Людей. Несколько шагов. Взглядом по баннерам. Направление к синему. Дверь приветственно легко открывается. Нейтральная музыка окутывает. Стоит закрыться входу. Сотрудник здоровается. Невысокий. Хилый. Не интересный. Чонгук спрашивает. Самый лучший, не складной. Его окрикивают. Спокойно. Негромко. Чонгук игнорирует. Долго догонял. Остолоп. А ещё хранитель тела. Только катафалк возить. Закатывает глаза. Уходит с телефоном. Мило кивнув. На прощание. Подкаты от тюфяков скучны. До смеха однообразны. С шутером быстрее. Дорога скользит незаметно. Чонгук залипает в стрелялку. В ней нет остановок. И рубинов. Несколько тысяч вон списывает. На донат. Тэхён не обеднеет. Чонгук улыбается. До второй Чонгук успевает. Выиграть. Наорать. Слить катку. Удалить игру. Сунуть телефон в карман. Разозлиться. Купить билеты. В театр. На спектакль через шесть месяцев. Удачно. Чонгук осматривается. Очередное серое здание. Не больше. Не меньше. Обычное. На входе кланяются. Приветствуют. Внутри все вышколены. У Тэхёна других не водится. За стойкой — девчонка. Совсем молодая. В чёрно-белой форме. С иголочки. Улыбается белозубо. Чонгук перехватывает диалог. Раньше приветствия. — В кабинете? — Господин Ким ещё занят, — мило отвечает. Спокойно. Чонгук закатывает глаза. Час давно прошёл. — Вы можете подождать наверху. Как обычно. — Где он? — стальным спрашивает. Сегодня не как обычно. Даже не как вчера. Сейчас. Ему нужно сейчас. Дольше Чон ждать не будет. Не собирается. Девушка переглядывается. С амбалом за спиной. Нервно тянет губы. Молчит. Чонгук кладёт ладонь на стойку. С пластырем. Телятся они. Значит Тэхён запретил. Говорить. Пускать. Указания дал. Заботливый. Видеть не хочет что ли? До сих пор. Её оправдательный лепет пропускает. Не интересно. Но ясно. Кое-что. — Занят? — хмыкает. — Он внизу, да? — по округленным глазам понятно. Она понятия не имеет, где. Делает, что сказано. И не лезет больше положенного. Молодец. Чонгук дарит улыбку. Разворачивается. Идёт к лестнице. К женскому окрику не прислушивается. За дверьми — очередной амбал. Тэхён предусмотрителен. Во всём. Помешанный псих просто. Столько сложностей. Чтобы просто увидеть. Чонгук морщится. Не пускают. Что он там не видел? Ну серьёзно. Тэхён достал. Секретничает. Хуже былого. Всё равно ничего не удивит. Хуже ничего нет. И не будет. К чему маскарад. Точно. Нужно сходить в цирк. Показать чудовищу правильное шоу. — Достали, — выплёвывает зло. Ему хочется. Просто увидеть. Сейчас. Ещё врезать. За непреступную крепость. Говорить не желает. Наорать. Может. Подходит ближе. К амбалу. Оправдания не слушает. Не интересно. Чонгук бьёт резко. По наклону. В солнечное. Удар уводят. По касательной выбивает в плечо. Скрутить не успевают. Чонгук разворотом с ноги. Вспыхивает в костяшках. Кожа разошлась. Наверное, опять. Раз, два, три. Не зря платит. Пару косых ударов. В ответ — защита. И только. Чонгука трогать нельзя. Все знают. — Господин Чон. Господин! — криком давят. Руки внезапно в тиски. Чонгук и забыл. Амбал, который с ним. Пришёл. — Мы можем идти. Господин Ким ждёт вас на пятом. Тело расслабляется мгновенно. Улыбка ползёт. Неконтролируемо. Сразу бы так. Рука саднит. Не сильно. Чонгук шагает вперёд. Вниз по лестнице. И сразу легко. Свет давит. Чересчур светло и тихо. Как в морге. По коридору. Дверь в стене. Без табличек. Раз, два, три, четыре. Пять. Идентичная предыдущим. Звукоизоляция в совершенстве. Чонгук распахивает. Свет такой же. Белый. Больничный. Тэхён с идеальной укладкой. Возвышается чёрным. Чонгук шагает ближе. Тот даже не оборачивается. Чёрная рубашка. Вызывает блеск в глазах. Хмурый взгляд в сторону. Желание. В таком виде его аура. Давит. Заставляет Чонгука плыть. В руках бита. Чон не скользит взглядом ниже. Вверх. На скулы и мышцы. Мычание и скулёж отвлекают. Из-за угла. В стороне. Куда смотрит Тэхён. Чонгук подходит ближе. Обнимает. Лицом к лицу. Быстро касается. Губами скулы. Подбородком съезжает на плечо. На спине поглаживания. Лёгкие. Одной руки. Вдыхает его запах. Глубже. И хочется сразу. Всего. — Отвлекись. Никакой реакции. Его слова продолжают срываться. Обращённые не ему. Чонгук хмурится. Руками соскальзывает ниже. По пояснице. К ремню. По лаковой коже. К металлу. Чонгук цепляет рукоятку. — Детка, я занят, — горячий шёпот опаляет. Сталь в голосе теряется. Для восприятия Чонгука. — Заканчивай скорее, — тянет Чонгук. Прикусывает через ткань. Плечо. Макушкой под подбородок лезет. Метал приятно ложится. В ладонь. Движения пальцев скованны немного. Бинты. Не страшно. — Или закончу я. Волосы треплют. Приятное тепло растекается. По венам. Через кончики. Поглаживания. Но не сбивают. Под грудью стук. Не в унисон. У Тэхёна спокойно. Мерно. У него же бьётся. Будто в клетке. Зверь в груди. — Я серьёзно, — отстраняется. От тепла. Уверенно заглядывает в глаза. Чёрное золото давит. Оплетает. — Он пока нужен, — губы сухие. Манят. Сбивают. Хуже нового увлечения. Но Чонгук привык. Почти. — А я нет? — оружие в руке. Задевает Тэхёна. Стволом в рёбра. — Хорошо, — Чонгука резко разворачивают. Зажмуриться. Едва успевает. Тёплая ладонь накрывает глаза. Другая рука направляет. Выравнивает ствол. Заставляет целиться. Горячий воздух обжигает. Обострившиеся чувства. Шею. Бархат слов доводит. — Ну, давай, детка. Мурашки накатывают. Сбивают. Но его рука поддерживает крепко. Губы жалят загривок. Раз, два, три. Чонгук спускает курок.***
Сознание проясняется быстро. Не так, как у Тэхёна. Но Чонгук не бесчувственный. Не такой. Слишком эмоциональный. На фоне чудовища. Если смотреть. В кабинете стерильно. Серые стены. Клацанье клавиш. Чонгук ёрзает. Глаза с потолка на Тэхёна. Кожа под ним скрипит. Волосы уложены. Рубашка идеальной выглажки. Взгляд в компьютер. Будто ничего не было. Ни подвалов. Ни коленей. Чонгук усмехается. Рывком встаёт. Чона отпускает быстро. И челюсть не особо ноет. Привыкший. Тэхён продолжает пялить. Никакой реакции. Если и была. Слишком коротка, незначительна. Не для Чонгука. Осматривается. Ничего нового в кабинете. Как обычно. Пару шагов. Ещё эхом. По паркету. Раз, два, три. Приземляется на стол. Документы шуршат. Под тканью брюк. Безжизненный свет оттачивает скулы. Лицо Тэхёна ещё суровее. Соблазнительнее. Хочется вновь. Вместо вопроса: — Я тут. Вообще-то, — болтает ногами. До пола далеко. — Ну и что? — не отрывается. Будто монитор интереснее. Глупость. Чонгука не злит. Заставляет улыбнуться. Коснуться ладонью плеча. — Соскучился, — старается добавить равнодушия. В голос. Выходит плохо. Учитывая текст. Чонгук чувствует кончиками пальцев теплоту. Исправляется. — Ты. Тэхён хмыкает. Резко. Пуская мурашки. По коже. Чонгуку внезапно хочется. Тэхёна не только сейчас. Но и навсегда. Его чудовище. Наконец оборачивается. Чонгук в нетерпении. Закусывает губу. Ёрзает. — Ведь и спать сегодня не дашь, — тянет. Будто предвкушающе. Чонгук качает головой. Тэхён лучше всех. Читает его. Знает, что Чону нужно. Всегда. Вдруг руку перехватывает. Тянет к лицу. Чон хмуро следит. Но поддаётся. Пластырь потрёпанным выглядит. Где-то выступает красное. Чонгук отворачивается. Резко. За неведеньем изучают. Цокают. — Надо будет сменить после, — дыхание опаляет. Тыльную сторону ладони. Мягкие касания. Невесомо. Как будто... Чонгук оборачивается. Тэхён склонился над рукой. И губами. Целует. Костяшки. Пластыревые перчатки. Чонгук вспыхивает. Краснота разливается. По щекам. Как когда-то. Давно. Не от чудовища. Ласку принимать. — Тшш, — тянет, отрываясь. Руку Чона возвращает на место. Свою на чужое колено укладывает. Цепляет. А в глазах темнота. И всё продолжается. Распаляя огонь. Будто тишина померещилась. Чонгук вздрагивает. Прикосновение ползёт выше. По бедру. По ткани. Чонгук улыбается. Слишком. Ноут захлопывается. Улетает в сторону. Дальше. Стол большой. Будто специально. Рывок. Чонгук проезжается ближе. Наклон. Губы сладко тянут. Потрясающе. Языком в рот. Глубже. Ближе. Как нужно. Со стуком пульса. Ладони сжимают. Тянут рубашку. Пальцы Чонгука — расправляются с причёской. Укладка желания. Укус. В поцелуй. Стон. Рывок со вдохом. И Чонгук соскальзывает. Со стола в кресло. Верхом. Ноги по бокам от бёдер. Ближе. Чтобы чувствовать. Стук сердца. Теплоту кожи. Тела. Пуговицы раскрываются. К счастью — без галстука. Быстрее. Резче. Укус. Мокро на подбородке. Губы нагреваются. Глаза закрыты. Вздох. Раз, два, три. Рубашка съезжает. И... Тэхён отрывается. С влажным звуком. Чонгук дезориентирован. Его голову прижимают ниже. Руки держат спину. Крепко. Под языком ключицы. Над ухом: — Какая блядь упустила? — холодно и резко. Чонгук ёжится. Кожу кусает. — Кто послал туда Чвана? Голос Тэхёна чёток. Плавен и безжалостен. Будто Чонгука нет на коленях. И рядом. Тэхён продолжает беседу. Над головой. Кого-то ругает. Чон замирает, прислушиваясь. Но его, внезапно, подталкивают. Тэхён приподнимает бёдра. Врезается. Намекает — не отвлекайся. Чонгук хмурится. Но целует жёстко. Оставляет следы. Голос Тэхёна не дрожит. По тону ничего не заметно. Чон стонет. Что за безэмоциональное животное. Чонгук стягивает рубашку. И вторую. Возбуждение накрывает. Мощнее. Под глазами вспышки. Прикосновение ближе. Фейерверками по нервам. Кожа к коже. Губы немеют. Приятно. Нужно. Вдруг — взлетает. Стальная хватка. Под бёдра, на спине. Чонгук лопатками на стол. Моргает потерянно. Гул вокруг рассеивается. Пропуская бархат. — Тише, детка, — горящий холодом взгляд. Хищная улыбка. Чонгук раскрывает губы. Широко. Зубы врезаются. Под челюстью. Мельком замечает. Работающая гарнитура в его ухе. Не вынимает. Кусает косточку ключицы. Не отключая наушник. Зверь.***
Кристаллик выпадает. Опять. Чонгук прицепляет заново. К этой штуке. Осторожно. Лампа яркая. Готовая часть картины бликует. Режет глаза. Квадратики впихиваются. С горем пополам. Чон жмурится. Свободной рукой трёт глаза. Третий шот был лишним. В клубе скучно. Было. Может и не лишним. Держать больно. Отрезвляюще. Или чьё-то лицо. Разбитое. Было лишним. Или не состоявшийся танец. На столе. Неважно. Боль — показатель здравости. В любом случае. Душ после смыл. Раз, два, три. Ещё ряд. Готов. Язык закушен. Меж губ. Сосредоточенно захватывает. Ещё кристаллов. Оказывается, мозаика нетрудна. Алмазная. Обычная тоже. Нормально. Чонгук отрывает ещё немного. Новый квадрат липкого. Касание на шее. — Чёрт, — выругивается задушенно. Кристаллы рассыпаются. Алмазным дождём по столу. Кресло крутится. — Чем так занят? — нагло ворвавшись в пространство. Непрошено. Пугая Чонгука. Отвлекая. — Всё из-за тебя, — Чонгук фыркает. Недовольно осматривает. Тэхён уже в домашнем. — Вижу. Красиво, — Тэхён склоняется ближе. Картину особо не разглядывал. Чон уверен. Вызывает улыбку. Радужки янтаря. Ярче кристаллов. — Спать не собираешься? Опять. Любовь к контролю раздражает. Сильно. Но слово спать. Путает мысли. — Я ещё не закончил. — Давай сейчас потрахаемся, а потом ты закончишь свои алмазики. Мне завтра надо в Сеул смотаться, — Тэхён смотрит строго. Усталость на дне. Но не в позе. Незаметная. Чудовища не показывают слабостей. Чонгук знает. Намёк понимает. Чтобы он не будил. Когда закончит. С требованием. Чон усмехается. Секс сейчас не избавит. От секса потом. Это не так работает. Даже в первый день. Отказываться Чон не собирается. Как и ограничиваться. Желанию не воспретишь. Особенно его. Особенно сейчас. — Как скажешь, — Чонгук подрывается. Запрыгивает на руки. Хватается за шею. Внезапно. Тэхёна хочется. Всегда. Бёдра сжимают. Подбрасывают несильно. Перехватывают удобнее. — Хорошая детка, — выдыхают сверху. Чонгук целует шею. Скользит языком. По коже. Тэхён пахнет свежестью. Душем. Домом. Его сжимают. Оглаживают каждый кусочек. Где могут дотянуться. Чтобы Чон не свалился. До спальни близко. У Тэхёна дыхание не сбивается. Под ухом тихий воздух. В комнате темно. Непривычно. Глазам малость приятно. Отдохнуть. Простынь под телом. Мягкая. Тэхён отстраняется. Куда-то. Заставляя ёжиться. Без тепла. Его тела. Взгляд в расфокусе. Не помогает. Чонгук стягивает футболку. Наощупь. Отбрасывает. Вдыхает полной грудью. Возбуждение накатывает. Сжирая кислород. Волю. Мысли. С нависшим телом Тэхёна. Поглощает разум. Отдаваясь простым. Диким столкновением. Губ. Тела. Тепла. Чонгука размаривает. Бьёт оголёнными. Нервами. На каждое касание. К нему. Язык сплетают. Кусают. Всасывают. Чужие пальцы разминают кожу. Превращают в пепел. Заставляют жмуриться. Ловить вздохи. И задыхаться. Раскрывать рад. Плавиться. Выдёргивают звуки из горла. Надрывные. Вперемешку. С пятнами перед глазами. Скользкостью на бёдрах. Отключением сознания. Мыслей. Превращая в марево. Скудного рычания в перепонки. Доводящего Чонгука дважды. Прежде себя. Чонгук дышит. Раз, два, три. Вынырнув. Из кокона нервов. Сплетения белого. Тэхён мельтешит. Что-то делает. Трогает ненавязчиво. Перед тем, чтобы лечь. Рядом. Дать Чонгуку лишённое тепло. Вернуть. Сердце под ухом. Быстро возвращается в ритм. Покоя. Чонгук так не может. Раз, два, три... И рядом уже сопят. Не прошло и пяти минут. Устал что ли? Чон смотрит. На тёмное одеяло. Цвета не разобрать. А он и не помнит. Пальцы крадутся. Выбираются из-под ткани. Считают шажочки. По груди. Раз, два, три. Пластырь сидит неровно. Неаккуратно. Семь, восемь. Спать не хочется. Совсем. Чудовище рядом украло сон. Чонгук улыбается. Начинает тормошить. Сильнее. Невнятно мычат. Реакция неудовлетворительная. Чонгук двигается. Щекой по груди. Примеряется. Кусает. Сосок. — Чонгук, блять, — подрывается с хрипом. Чон соскальзывает на подушки. Смеётся. — Чего тебе? — Хочу ещё, — его одаривают выразительным взглядом. — Спи давай, — обречённо. Тэхён отворачивается. Чонгук не даёт. Дёргает руку. Прижимается ближе. — Ещё один раз, — каючит. — Ну, Тэхён. — Ну, детка. Мне уже давно не двадцать, — строго. Чонгук знает. Что выносливости Тэхёна можно позавидовать. Он не устаёт. Особо. Просто ему не так много надо. Чонгуку тоже не всегда. Хочется. Сейчас. — Хочу ещё. Сейчас. И меня не волнует, — хмурится. Чонгук разве много просит? — Ну и что ты сделаешь? — с вызовом. Чон теряется. Что сделает? А что можно? Губы поджимает. Смотрит в хищное. Нутро. Чонгук тоже. Может так. Выбивать из колеи. — Найду того, кто может, — мысли о последствиях. Не опережают слова. Руки складываются. На груди. В защите. — Найдёшь? — голос понижается. Пускает мурашки. По коже Чонгука. — Ну что же, детка, — Чон не заметил. В темноте. Скольжения чужих рук. Под подушку. Слышит щелчок. Характерный. Для предохранителя. — Ищи. Кивает на дверь. Чонгук пялится. На чёрный метал. Сухие руки. Красивые. И возбуждение вдаривает. Напополам. С воспоминаниями. Со стальным запахом. И солёным железным. На языке. Дрожь прошивает тело. Насквозь. Чонгук пятится. Хватает конвульсивно. Воздух. Простынь. Ладони сжимаются. Глаза распахнуты. Нет. Раз, два, три. Красного нигде нет. Темнота. — Ну, тише детка, — откуда-то далеко. Вокруг тепло. Спасительное. И мерный стук. Раз, два, три. Вдох и выдох. Тэхён рядом. Без багряного ужаса. Напряжённые до придела. Мышцы успокаиваются. Под поглаживаниями. По спине. И пульсацией. Согревающей. — Видишь, всё в порядке, — мерный голос успокаивает. Чонгук считает. Всё нормально. — Ты пошутил, я пошутил. Ничего не случилось. Слова режут. Больно. Ничего. Не случилось. Чонгук кусает. Без разбору. Шипит. И лягается. Тэхён — бесчувственная сука. Больное чу-до-ви-ще. Возятся недолго. Чонгук чувствует шершавые. Подушечки на щеках. Утирают влагу. Слёзы. Проигрыш, как обычно. За ним. Звери не проигрывают. Не в компании. Не в постели. Язык лижет его щёки. Губы. Шею. Чонгук прикрывает глаза. Наслаждаясь. Ругая себя. Секунду. В мыслях. Если Чон хочет. До сих пор. Человек ли он сам? Руки разводят бёдра. Гнут. Как надо. Удобно. Лучше. И силы у Тэхёна. Появились. Чонгук закатывает глаза. Чертит ногтями. Сильнее. Делясь чувствами. Стонет. Тот сильнее вжимается. Врезается резче. Раз, два, три. Будто питается. Беспомощностью. И ужасом. Во второй раз. Заканчивает быстрее. И Тэхён тоже. Тихое дыхание не смаривает. Чонгук выводит узоры. Кончиками пальцев. По груди. Рисуя. Бездумно. Пока не хмурятся. Над головой. Со вздохом. Руку перехватывают. Осторожно. Рассматривают. Будто это возможно. Чонгук морщится. Слов ожидает. Но не желает. — Надо снимать. Иначе... ты знаешь, — Тэхён говорит строго. Чонгук жмурится. Знает. Иначе заживёт. Очень не скоро. Долго придётся взгляд отводить. От собственных рук. Не смотреть на мясо. Красное. Сквозь треск кожи. — Давай на ночь, — касается подушечками. Чонгук выдёргивает руку. Шипит. Злится. — Нет. Нельзя, — отползает. Тэхён хватает прежде. Сильно. Чонгук дёргает. Вырывает. Не помогает. Ногу сгибает в колене. Пнуть не успевает. Тэхён перехватывает. Нависает сверху. Зверем. Прижимает тело. К постели. Вдавливает. — Тише, блять. Успокоился, — холодом режет. Чонгук машет головой. Пока подбородок не сжимают. В тиски. Ладонью. Запястья скованы одной. Но легче не становится. Хватка не ослабевает. — Сейчас ночь. Ночью ничего не видно. Ты закроешь глаза, — Чонгук дёргается. В последний раз. — Да, блять! Замирает. Под громкостью. Хлопает глазами. Приходит в себя. Раз, два, три. Голос Тэхёна остужает. Чонгук прислушивается. Глядя в лицо. Следя за движением век. Раз, два, три. — Ты закроешь глаза, уснёшь, и ничего не увидишь. А утром проснусь, забинтую, и только потом разбужу тебя. Ты ничего не увидишь. Хорошо? Чонгук молчит. В ответ. Хватка на руках тяжелеет. Приходится кивнуть. Страшно. Тэхён принимается отклеивать. Раскрывать рану. Над головой. Сидя верхом. Прижимая к постели. И не выползти. Пластырь отлетает в сторону. Чонгук судорожно вздыхает. Кислорода не хватает. Лёгким. Почему-то. Раз, два, три. Внезапно легчает. Воздух глотками влетает. Вдыхается. Тэхён укладывается рядом. Тепло. Чонгук видит потолок. И только. Ночь. — Всё, закрывай до утра. Чонгук кивает. Послушно закрывает глаза. Укладывается на плечо. Головой. До сих пор горячее. Но Тэхёну не верит. Может, вчера. Или в другие дни. Поверил. Но не сейчас. Не ближайший месяц точно. До рассвета теперь просыпается Чонгук. Как чудовище. Или вместо.