По грани

*Свет и тень. Как оказалось, в его «новом сегодня» была суббота. В принципе всё правильно — он уснул у себя в чулане в пятницу. Но времени думать про своё загадочное перемещение у Гарри не было — сначала он старался закрыть руками своё лицо. Мальчишки безжалостно били его ногами куда придётся, совсем не жалея его. Потом он застилал кровать. Застилать, впрочем, особо было нечем. Подушка, голый матрас да тонкое одеяло — вот и всё постельное бельё. Ему выделили полку в шкафу. На неё он положил свою старую одежду. В свёртке, что принесла Марта, оказалась приютская форма: белая рубашка, брюки на подтяжках, носки и ботинки. Там была и куртка — тонкая, но лучше, чем ничего. Затем — удивительно, что время пролетело так быстро — колокол пробил двенадцать, всех позвали обедать. Столовая, поддерживая гнетущую атмосферу приюта, была выдержана в серых тонах. В огромной комнате стояло пять столов, около них — длинные скамейки. Ковров, картин, даже штор на окнах здесь не было. На столах стояли подсвечники, на каждом по два, в которых тускло горели свечи. Комната выглядела жутко пустой, и этому явно помогали выкрашенные в белый стены, и, в то же время, тесной — между столами был один узкий проход. За одним столом сидели взрослые. Гарри заметил Марту, были там и незнакомые ему мужчины и женщины. Миссис Коул за столом не было. Пока Гарри осматривался, почти все сели. Место осталось лишь на самом краю стола, ближе всех стоявшего у двери. Он быстро опустился на него. В тот же момент с места поднялся высокий мужчина в рясе. Священник. — Дети, попросим же Бога благословить нас и нашу пищу, подтвердим нашу от Него зависимость, укрепим нашу веру, — голос священника был тихий, но звонкий. Чистый и ясный, он будто бы проникал во все уголки души. Он отдавался в голове, в душе и в каждой клетке его тела. Накрывал с головой и погружал всё глубже и глубже. Гарри бы сравнил это чувство с огромной волной, накрывающей с головой неосторожного человека, если бы когда-нибудь был на море. Все дети вокруг приготовились к молитве, сложили руки. Гарри поторопился сделать так же, — Благослови нас, Господи, и эти твои дары, которые мы собираемся получить от твоей щедрости через Христа, Господа нашего. Аминь. Гарри до этого момента никогда не молился, — Дурсли были атеистами — однако ему понравилось. Хор голосов волновал душу, придавал трапезе какую-то торжественность. Позже Гарри узнал от Марты, что приют построен при церкви, и поэтому её влияние на него очень велико. Священник приходит и читает молитву перед каждым приёмом пищи. На ужине молитва произносится и после еды. По воскресеньям хороших детей водят в церковь на службу, уроки иногда ведут священнослужители. А пока Гарри оставалось лишь удивляться. Подали пищу — сухую гречку и стакан чая. Но Гарри был рад. Завтрак он пропустил, поэтому был голодный. Дома у Дурслей кружка чая была для него огромным праздником, что уж говорить о целой тарелке гречки. Гарри попробовал немного. Еда оказалась вкусная. Всё ещё под впечатлением от молитвы, он принялся быстро-быстро есть. С ним никто не разговаривал, но ему этого и не хотелось: приняли его не особо тепло, живот, спина и ноги болели от ударов. Около получаса спустя — Гарри только что допил чай — снова прозвенел колокол и через пять минут в столовой уже никого не было. Гарри же в растерянности остался сидеть за столом. Огляделся. Мимо него шла Марта. Погруженная в себя, она вдруг заметила, что не все столы пустуют — новенький мальчик все ещё сидел в столовой. Вероятно, приняли его не очень хорошо. А жаль, он выглядит мило. Яркие зелёные глаза, а в них горит тёплый огонёк, который сейчас, правда, немного тускловат. Пухлые, ещё детские, щёки, аккуратный носик. В общем, загляденье, а не ребёнок. — Ты чего расселся? Иди давай, сейчас свободное время. Тебе что же, никто об этом не сказал? — Марта внимательно на него посмотрела, — А пошли-ка со мной, малец. Проведу тебе экскурсию за твои красивые глазки. Красивые глазки! Марта не переставала его удивлять. Гарри подскочил и подбежал к девушке. Марта улыбнулась. Оказалось, что в приюте есть учебные комнаты, одна игровая для детей до шести лет, несколько туалетов на разных этажах, маленькая библиотека и несколько пустых помещений. Жилых комнат было всего двадцать семь — девять для девочек и восемнадцать для мальчиков. Также был маленький задний двор, Марта сказала, что они пойдут туда в пять часов, чтобы убраться (во дворе они убираются сами: сметают опавшие листья, красят бордюры, ухаживают за цветами и деревьями) и погулять. Марта оказалась прекрасным рассказчиком и ей совсем не нужно было задавать вопросы — она придумывала их за него. — Ага, после обеда по выходным у вас, ребятишек, свободное время, но только до пяти часов. Затем общественные работы — должны же вы еду отрабатывать. Но уборка здесь совмещается с прогулкой. Многие совсем не убираются, спихивают работу на более послушных детей. Правда, плохих у нас иногда делают хорошими. — Тут на её лице промелькнула тень. Что это была за тень? Разве есть что-то плохое в том, что плохие люди становятся хорошими? А что такое хороший человек в понимании приюта? — Не советую сразу отказываться от работы, посчитают неженкой и побьют. Тебе, кажется, и так несладко. Марта, показав ему библиотеку (при виде неё у Гарри загорелись глаза), повела его в свою комнату: «Ну и устала я за сегодня! Думаю, ты не откажешься выпить со мной по чашечке чая? Нет? Вот и славно». — Кстати, я до сих пор не знаю твоего имени. Как дойдём, напишешь мне его на бумаге. Ты же умеешь писать? Славненько. Какой ты замечательный собеседник! В этом противном месте нет никого, кому бы я могла выговориться. Хорошо, что ты появился — безмолвный слушатель моих мыслей. Комната Марты оказалась крошечная. Тем не менее тут было окно, шкаф, кровать, кое-как помещались маленькая плита, письменный стол и кресло. Стены выкрашены в светло-коричневый, на пару оттенков темнее было кресло, на полу лежал мягкий бежевый ковёр. Комната была похожа на саму Марту — тёплая и лёгкая. Гарри понравилось. К тому же Марта сразу повела его к креслу, и он с радостью сел. Оно оказалось очень мягкое, слегка под ним проваливалось и как бы укутывало в свои объятия. Пока он усаживался, Марта поставила чайник. — Мой чай, обещаю, будет ещё вкуснее, чем в столовой! Я мастер по завариванию чая. Обучилась со скуки пару лет назад. Нигде особо не пригодилось, зато я сама наслаждаюсь. — Марта явно была горда своим умением. Гарри её понимал. Он так же хорошо умел жарить бекон, как Марта заваривать чай, — Так, вот блокнот и ручка. Я жду. Гарри открыл блокнот. Если честно, он не знал, как правильно пишется его фамилия, поэтому решил не писать ее вовсе. Здесь хватит и имени. Взяв ручку он аккуратно вывел — Гарри. — Ага, значит, Гарри! Ну, будем знакомы. А фамилии у тебя нет, Гарри? — он помотал головой, — Что ж, тогда подождем до завтрашней встречи с миссис Коул. Неизвестный мальчик. А откуда ты взялся? Странно писать, что тебя, пока ты спал, куда-то перенесла умершая мама. Была бы на свете магия — Гарри бы сказал, что это она. Но Дурсли всё детство говорили ему, что её не существует, и он склонен был им верить. А по телевизору, он как-то краем уха слышал, говорилось, что если существует магия, то не может существовать религия. Но священник же стоял перед ним, читал молитву. Значит, Бог точно существует! А магия нет. Хотя вроде есть еще и дьявол… Но все же эта ситуация была, мягко говоря, странная. Гарри даже в восемь лет это понимал. Именно поэтому на листке появилась надпись «Я не помню». — Ах, вот как! Впрочем, это неважно. На уличного мальчишку ты не похож. Выкинул тебя кто-то, как котёнка. На всё воля Божья. — тут засвистел чайник, — Ну ладно, не раскисай. Давай лучше я расскажу тебе что-нибудь интересное. За её болтовней быстро пролетели часы, остававшиеся до прогулки. Ничего важного Гарри больше не узнал. Марта болтала много, пожалуй даже слишком, но вся эта болтовня была пустая. Ближе к пяти они вышли — Марта решила проводить его на улицу. Сад оказался не то чтобы большим, но и маленьким не был. Больше сада Дурслей, но меньше парка рядом с его бывшей школой, он выглядел даже приятно. Была в нём полянка, несколько скамеек, пруд с кувшинками, старая беседка. Обрамляли сад серые, уже совсем сбросившие с себя листья, деревья. Благодаря Марте, он пришёл чуть раньше пяти, но поляна уже была заполнена, а инструментов почти не осталось. Гарри решил взять грабли — привычное ему орудие. Тёте Петунье не нравились листья на лужайке. Марта тепло попрощалась с ним — ей пора было бежать на кухню, помогать с приготовлением ужина. Дети, стоявшие рядом, с удивлением и подозрением поглядывали на Гарри. Снова раздался звон колокола. Ребята приступили к работе. Гарри тоже — ему не хотелось выделяться ещё больше. Внимание Марты к нему и так привлекло много взглядов. Неужели было так необычно видеть хорошие отношения ребенка и воспитателя в этом месте? Может быть, Марта и есть тот близкий человек, к которому мама отправила его? Наверняка она! Она ещё ни разу на него не накричала. Гарри радовался, даже ликовал. Единственный недостаток — мальчишки из его комнаты, но с ними он как-нибудь справится. Увлеченный мыслями, он не заметил, как зашёл в самый дальний угол сада. Здесь почему-то никто не сидел и никто не убирался. Это было странно. В таком прекрасном месте и никого нет. Ветер дул слабее, на некоторых деревьях всё ещё оставались листья. Да тут даже лавочка была со спинкой! А за этой самой лавочкой стояла статуя, вся увитая плющом. Это был ангел, прекрасный ангел, но крылья у него были обломаны. На его лице застыло печальное выражение. Точно, он расстроился из-за того, что не сможет больше взлететь. Грустно. Почему такое место было пусто, Гарри так и не понял, но задерживаться там не стал — быстро сгреб листья и побежал обратно на поляну. Все инструменты уже лежали без дела. Пришло время прогулки. Для Гарри оно пролетело незаметно — с ним все также никто не разговаривал, да и что он мог им ответить? Гарри, присев на бордюр у тропинки, просто смотрел вокруг. На ужин он шёл с предвкушением. Он снова увидит священника! Помолились перед едой– на ужин давали рис — начали молиться после неё. — Поблагодорим Бога за еду нам ниспосланную, за все его решения, за жизнь нашу. О Отец, твои дары для нас, и мы к твоим услугам; ради Бога, аминь. — голос священника показался Гарри ещё более таинственным и торжественным, чем днём. Мало будет сказать, что Гарри был под впечатлением. Человек, впервые увидевший океан, испытывает похожие чувства. Гарри с нетерпением ожидал завтрашнего похода в церковь. Священник опустился на своё место. Встала миссис Коул. — Спасибо Богу за спокойный день, пусть дарует нам и спокойную ночь. Доброй ночи, воспитанники. Ужин на этом закончился. Все встали со своих мест, начали расходиться. Гарри немного подождал, пока толпа рассосётся. Путь до комнаты он запомнил, так что не боялся потеряться. Тёмный коридор, ни одного человека. Всё таки он ждал слишком долго, можно было пойти и пораньше. Лондонское небо — а Гарри был именно в Лондоне, как ему успела поведать Марта — сегодня было на удивление ясное. В оконца светила Луна. Вдруг впереди послышался какой-то шум. Кто-то шёл ему навстречу. Это оказался мальчик. Выглядел он постарше Гарри года на два, но, возможно, это его одногодка — Гарри сам был маленький для своего возраста. Одет он был во всё тёмное, из-за чего почти сливался с коридором. Всё, что Гарри смог рассмотреть — у него были кудрявые волосы и яркие глаза. Такого цвета он ещё не видел: карие, но при этом отливающие красным, они были похожи на вишнёвые ягоды, такие он видел пару раз в магазине. Но всё-таки сравнивать эти глаза даже с самыми красивыми ягодами было кощунством — они, как и собственные глаза Гарри, не имели аналога. Их глаза встретились лишь на секунду, а Гарри показалось, что у него в груди разверзлась бездна. Стало жарко и одновременно холодно, пусто и заполнено, тихо и запредельно громко. Гарри поперхнулся воздухом. Чувство прошло. Оно появилось всего на секунду, но он как будто провел в этом мгновении вечность. В этот момент они прошли мимо друг друга. Гарри обернулся. Мальчик обернулся тоже. Оба резко развернулись и пошли дальше, уже не оглядываясь. Они не догадывались, что эта встреча для них — судьбоносная.