***
Саше приходиться в экстренном порядке бросать лёд на Лину, суматошно идя в сторону холла, ведь еë там ожидал сотрудник опеки. Тот самый сотрудник, что вел и до сих пор ведëт их семью. Тот, что помог с документами, домом и, что было важным, поверил в то, что Саша может в одиночку воспитать маленького ребенка. — Здравствуйте, Егор Львович. Что-то случилось? — сразу же старается выяснить Саша основную причину внезапного посещения академии. — Здравствуйте, Александра. Насколько нам стало известно, то в вашей академии обучается Косторная Алена Сергеевна, верно? — мужчина поправляет очки на носу, держа перед собой чёрную папку с документами. — Да. Она занимается у меня уже как два года. Что-то произошло? — нервно спрашивает та. — Мне бы хотелось с ней поговорить в присутствии вас, конечно же, и вашего психолога. По нашим данным она уже как год не проживает вместе с родителями, поэтому нам бы хотелось выяснить причину этого. — Давайте тогда пройдем сейчас в мой кабинет, чтобы не было посторонних ушей и там уже всë обсудим. Саша молча кивает охраннику, что в ту же секунду отключает питание в турникетах, позволяя сотруднику пройти внутрь академии. Она проводит его до кабинета, по пути заглядывая и к Полине, приглашая ту пройтись вместе с ними. В самом кабинете Саша вежливо предлагает, а после и наливает всем чаю, продолжая диалог, что был раннее. — Полина Марьевна, правильно? — уточняет мужчина, доставая со своей папки первый документ. Получив кивок, он продолжает. — Вам известно что-то о том, что Косторная Алена Сергеевна уже как год проживает без родителей? — Ну, насколько мне известно, то у Алены был и до сих пор идет очень сильный конфликт с родителями. Они хотели заставить еë бросить спорт, чтобы она полностью ушла в учёбу. Алена же с этим, естественно, не согласна. — понятно объясняет омега, стоя позади Саши около окна, скрестив руки на груди. — Но Алена девочка хорошая. Ни разу после того, как она стала жить одна, не пропускала занятия. Всегда приходит чистая и опрятная. Также ни один сеанс она не пропустила за то время, сколько я с ней работаю. — Эта хорошая девочка, как вы говорите, на прошлой недели была поймана с бутылкой алкоголя в руках. — терпеливо поясняет мужчина, смотря в шокированные лица напротив себя. — Когда-нибудь замечали еë в нетрезвом, либо в похмельном состоянии? — Поверьте, я своих учеников вижу каждый день, если исключить единственный выходной в воскресенье. Я с ними разговариваю каждый день и если бы вдруг я бы заметила что-то подобное, то Алена бы уже была отчислена из академии. Это основное правило нашей работы здесь и о нëм знают все спортсмены и тренера. У нас нет на этот счет любимчиков, которым всë прощают. — спокойно говорит Саша, одновременно с этим пытаясь понять в какой момент она упустила тот факт, что она уже как год проживала одна. — Я вас услышал. Могли бы вы позвать еë сюда, чтобы я мог с ней лично побеседовать?***
Сняв с ног лишь коньки после льда, Аня убирает те в личный шкафчик и быстро выбегает из раздевалки, в которой уже пошли слухи от других омег о скором отчислении Алены из академии. Мол кто-то из ребят из младшей группы мимо кабинета главного тренера проходил и услышал данную информацию. Да еще и это все подкреплялось тем, что Алену неожиданно забрали со льда, никому ничего не сказав. И такое было впервые. Она быстро спускается по лестнице на первый этаж академии и, заметив в конце коридора, что вёл к выходу, Сашу и сотрудника опеки, замирает, не веря своим глазам. Те о чëм-то разговаривали и судя по лицу альфы этот разговор был о чëм-то серьёзном и даже нервном. Попрощавшись с сотрудником, Саша разворачивается, сразу же видя омегу, направляясь к ней. Вот теперь Аня четко читала гнев и отрешенность. — Ты знала, что Алëна уже как год живёт одна? — строго и сердито спрашивает альфа, как только подходит ближе. — Д-да. — испуганно отвечает та, делая шаг назад и врезается спиной в стену позади себя. — А то, что она алкоголь пьëт, знала? — также сердито спрашивает старшая, небрежно беря за руку и подталкивая в сторону своего кабинета. — Аня, мне сейчас нужна только правда. — Ну, она только два раза при мне пила его. На моë день рождения и… — омега запинается, отпуская голову вниз. — и когда она была вместе со мной в твоей квартире. Ну, перед тем, как свет выключили и ты тогда пришла. — А что за запинка? Что-то еще тогда было? — альфа замечает нотки страха и запинку, останавливая около нужной двери, смотря своим строгим взглядом на ту. — Аня, правду. — Ну… она меня тогда ещё поцеловала. — честно признаётся та, быстро понимая, что это было ошибкой. — Но мы с ней потом об этом поговорили и она обещала больше никогда не пить до такого состояния рядом со мной. — оправдывается Аня, видя чуть потемневшие зелёные глаза, что теперь смотрели не на неë, а куда-то в сторону. Резким движением, альфа разворачивает ту к двери, буквально пихая в уже открытое помещение, в котором помимо неë и злой Саши находилась не менее злая Полина и напуганная чем-то серьёзным Алёна. Щелчок двери и Аня вновь ощущает руки альфы на себе, только на этот раз она спокойно вела еë к столу, крепко держа за плечо. Сев на свой стул, Саша пару раз бьет рукой себе по одной из коленок, куда моментально присаживается Аня, пугливо смотря на всех присутствующих. — Доставай свой телефон и заходи в свой телеграм-канал так, чтобы я это видела. — строго произносит та, удерживая омегу у себя на колене при помощи руки, что тихо покоилась на горячем животе под футболкой, ощущая чуть сбитое дыхание. — У тебя же осталось пару минут, чтобы придумать, или же сказать настоящую причину того, почему ты решила заниматься спортом и при этом отравлять свой организм алкоголем. — обращалась уже к Алëне тренер. — А ты выбирай фотографию и делай тот пост, о котором мы говорили на отдыхе. — вновь обращается к омеге Саша, чуть успокаиваясь. Аня сразу понимает о чëм именно она говорила. Понимает и делает то, что от неë требуют. У них тогда не получилось всë же объявить о своих отношениях, но теперь, узнав подробности одной из ночей, для альфы это стало заключительным шагом, чтобы хоть так пометить свою омегу. Пометить и показать всем, что это еë омега, а не чья-то ещё. Что к этой омеге больше лезть нельзя, иначе можно нарваться на чужой гнев. Выбрав самую лучшую фотографию, где они вместе стояли по пояс в море и целовались на фоне заката, Аня подписывает его горящим красным сердцем. Аккуратно дотронувшись до свободной руки альфы, чтобы обратить на себя внимание, она видит, как та, пробежав глазами по экрану телефона, довольно кивает и как только новый пост появляется на канале, то делает его пересылку к себе на канал, мягко целуя в висок. — Теперь иди на заминку и собирайся домой. А вы, Полина Марьевна, едете к себе домой собирать свои вещи и готовиться к переезду. Ты ведь не против, если она с нами теперь жить будет, пока мы будем на сборах и тому подобное? — обращается она к сидящей рядом омеги, заметно расслабляясь и успокаиваясь. — Не против. — младшая быстро встает с колена и подходит к двери, останавливаясь около неё. — А Алëна? — А с Алёной нам предстоит долгий и мучительный разговор. — Саша вновь меняется в лице, включая свою строгость. — Либо она отделается лишь замечанием и отстранением от занятий на несколько дней. Либо ей придется с сегодняшнего вечера искать себе новую школу и новых тренеров. Все зависит от неë.***
Омега медленно шла на носочках к ничего не подозревающей альфе, что занималась готовкой. На плите кипела вода, а рядом с ней нарезались овощи, что сразу же летели в воду. — Бу-у. — Аня громко вскрикивает, пугая старшую. — Аня, чëрт возьми! У меня же нож в руке, ты чего делаешь то? — сильно сердится Трусова. — А если бы я с испугу резко повернулась и в тебя бы им попала? — Прости. Младшая тихо извиняется и делает шаг назад, пряча не пойми откуда взявшиеся слëзы за своими волосами. Она очень хочет уйти к себе в комнату, спрятаться там и пережить этот момент еë жизни, но не может. Еë что-то останавливает. Она не может сдвинуться с места и молча стоит на одном месте с зажмуренными глазами, пока до неë не прикасается Саша, вытаскивая из непонятного состояния полной потери себя. Состояния, когда она потеряла контроль над своим телом. — Ну ты чего, солнце? Я же за тебя в первую очередь переживаю. — отложив ножик в сторону, Саша крепко обнимает свою девочку, стирая пальцами капельки слëз. — Вот так, не дай Бог, что-то случится в следующий раз, у меня сработает инстинкт самосохранения, и я случайно попаду по тебе этим ножом. Я же не смогу простить себе же этого потом, Анют. Ты можешь пугать меня в любое другое время, но не тогда, когда я что-то готовлю на кухне. Это очень травмоопасно, понимаешь? И хоть она это сама прекрасно понимает. Понимает, что альфа боится случайно попасть именно по ней и сделать больно. Но эмоциям, что резко нахлынули, этого объяснить она не могла. Не могла нормально реагировать каждый раз, когда Саша даже на чуть-чуть повышала голос дома. К таким моментам на тренировках она уже привыкла. Привыкла постоянно слышать кого-то из тренеров. Привыкла слушать их громкие и порой даже слишком строгие голоса. Привыкла к ним на тренировках в академии, но не дома. Дом был каким-то особенным местом, где она чувствовала себя в безопасности. Чувствовала себя нужной и любимой. Ей впервые хотелось возвращаться именно домой после долгих и изнурительных тренировок, а не шататься где-нибудь по улицам в поисках тихого местечка. Ей хотелось здесь быть, отдыхать, да даже просто существовать. У неë во второй раз появилось желание жить дальше в этом мире. В первый же раз это желание появилось после рождения Вероники. Сестренки, которую она очень сильно ждала и любила, несмотря на иногда скверный характер, от которого уже почти не осталось и следа. Она вновь полюбила жить. Полюбила гулять и рисовать. Вновь полюбила танцевать, как только поняла, что здесь, в этом доме и в этой семье, за это не ругают, а наоборот, поощряют и радуются каким-либо успехам, даже если те не связаны со спортом. — Посмотри на меня, пожалуйста. — мягко говорит старшая, и омега тут же выполняет просьбу, поднимая свои карие глаза, в которых стояли слезы, на альфу, что бережно гладила еë щеку. — Хочешь, мы с тобой вместе закончим этот супчик, м? Здесь надо лишь морковку дорезать и кинуть её в воду. А потом мы вместе посидим и поговорим на диване, хорошо? Аня, сдержав эмоции внутри себя, улыбается через силу и кивает, понимая, что сейчас ей нужно на что-то переключиться. И то, что Саша будет рядом с ней всë это время не могло не радовать еë маленькое сердечко, что очень ценило каждый подобный момент. Она быстро моет руки и встает к разделочной доске, а сзади неë встает Трусова, что бережно убирает еë волосы в небольшой хвост без резинки, а после прячет их под футболку, чтобы те не попали случайно в суп. Подойдя вплотную к омеге, Саша крепко обнимает ту за талию и, оставив пару поцелуев на щеке и длинной шее, показывает, как нужно правильно резать морковку, отдавая всë в руки своей ученицы. — Смотри, как у тебя красиво получается. — Правда? — с воодушевлением спрашивает омега, поднимая взгляд на Сашу. — Конечно, правда. Зачем мне обманывать тебя? — она быстро целует ту в губы, вновь обращая внимание на морковку. — Смотри на доску, а не на меня. Сейчас порежешься ещё.***
— Ну, рассказывай, какие у тебя планы на будущее? Оставив суп доготавливаться на медленном огне, они перемещаются в гостиную, присаживаясь на диван. Саша вытягивает ноги вперед благодаря угловой части, и Аня, как они уже вместе полюбили, садится на бедра альфы, лицом к той. — Это какое-то интервью? — омега подозрительно косится, чуть улыбаясь. — Это очень странный вопрос, Саш. — Почему странный? Мне вот очень интересно узнать, что ты собираешься делать после Олимпиады. Может, о чем-то мечтаешь и хотела бы воплотить это в жизнь. — уточняет старшая, кладя руки с двух сторон на талию, придерживая, чтобы та случайно не упала. — Ну, сейчас Олимпийские игры. Потом я бы хотела поступить, наверное, на тренера. А дальше как жизнь покажет. Не люблю загадывать настолько далеко, ибо всегда всë идет не так, как хочется. Да и если честно, мне до сих пор кажется, что всë это какой-то очень длинный сон, и вскоре я проснусь и вновь окажусь там, а не здесь с тобой. — Если вдруг это всë окажется сном, то пообещай, что как только проснешься, то сразу пойдешь ко мне и обо всëм расскажешь, хорошо? — чуть смеется альфа, поглаживая мягкую кожу лица. — Тебе вообще понравилось на море? — Очень. — мягко произносит омега, расплываясь в улыбке. — Я думала, что мой первый в жизни отпуск наступит только после Олимпиады. Ну, если я вообще туда ещё отберусь. — Если будешь работать, то обязательно отберешься, солнце. Оценки у тебя очень хорошие, как здесь, так и на международке. Стабильность тоже есть. За эти сборы восстановим тебе четвертные прыжки. Единственное, что в зале и на ОФП придется времени побольше проводить, чтобы твоей дыхалки хватало на всю произвольную. Да и ещё у нашей страны три квоты на игры. Хорошо выступишь на чемпионате страны и точно поедешь. — А с течкой как? — взволнованно спрашивает омега. — Она же там в декабре пойти должна, вроде. — Почему в декабре, если в январе? На конец декабря у тебя по календарю только предтечный синдром будет. А там я буду всегда рядом с тобой, как и потом, во время самой течки. — Саша поднимает руку выше, запутывая еë в волосах напротив. — Ты, главное, никакие таблетки не пей без моего ведома, хорошо? А то случайно собьешь ещё свой цикл и придётся с этим мучатся. У тебя на самом деле сейчас очень хороший цикл. Так и на Олимпиаду, если что, то не попадет. Только предтечный синдром опять будет. — Я даже лекарства от простуды сама не пью, только под твоим контролем. А ты про неизвестные таблетки сейчас говоришь. — отмахивается рукой та, поворачивая голову вбок и говоря чуть тише. — Хотя бы отчиму могу сказать спасибо за то, что изнасиловал меня именно в январе, а не месяцем ранее. — Ань, ты ведь понимаешь, что лучше этого вообще бы не произошло. Почему ты раньше, ещё когда он тебя начал домогаться, не ушла оттуда? Почему в полицию не сходила. Да даже от меня ты бегала, обходя за несколько метров. — альфа сочувственно гладила по голове шатенку, и Аня, не выдержав давления, падает к ней в объятия. — Ну, тише. Я же просто хочу понять, почему ты раньше не ушла, солнце. — Потому что он постоянно говорил, что у него везде есть свои связи и знакомые люди. Я думала, что ты тоже с ними заодно, и никто мне не поможет и вернëт обратно, если я кому-нибудь расскажу про то, что происходило там. До сих пор не понимаю, как я дошла до тебя, ибо до этого даже твой адрес не знала.— честно признаётся младшая, крепче прижимаясь к сильному телу. — Я до сих пор не помню, что произошло после изнасилования и до того, как пришла в себя уже у тебя дома. Я не помню, как шла, сколько шла и какими дорогами. — Может, просто по зову сердца шла? — пытается отшутиться та, чтобы не травмировать юную душу ещё сильнее, и старается перевести диалог в другое русло. — В любом случае, сейчас же все хорошо у нас. Ты, кстати, в интернет не заходила сегодня? Ничего не читала? — Нет. Ты же ещё тогда в Ксего просила не заходить и не читать новости, как только мы опубликуем. Вот я сегодня и не заходила. — вздыхает младшая и трется носом об футболку альфы. — Не знаю почему, но мне теперь будто легче дышать стало после того, как я опубликовала фото в интернет. И намного спокойнее стало. — Если тебе действительно стало лучше, то я очень этому рада, солнце. — ласково и с улыбкой произносит Саша, наклоняя вниз и прижимаясь головой к макушке Ани. Вдохнув аромат клубники, она говорит совсем шепотом, прикрывая глаза. — Я тебя очень сильно люблю, Анют. Я люблю твой запах, твою улыбку и глаза. И очень боюсь, что когда-то настанет тот момент, что ты уйдешь от меня. — И куда, по-твоему, я могу уйти от своей истинной альфы, м? Я даже не знаю, что ты можешь такого совершить, что я захочу от тебя уйти. — Аня поднимает туловище и, положив руки с двух сторон на сильные плечи, заглядывает в самую душу зелёных глаз, видя там еще неизвестную для себя эмоцию. — Единственное, что, наверное, сподвигнет меня к этому, так это если ты отдашь Веронику кому-нибудь другому, чтобы она где-то там жила на постоянной основе. — Я никогда не смогу отдать свою дочь кому-нибудь жить на постоянной основе, Ань. Она мой ребенок. Я из-за этого и попросила Полину, чтобы она переехала к нам и тогда Вероника будет меньше находиться у родителей и больше времени проводить с нами. — Подожди… дочь? Но Вероника же не твоя дочь… — хмурится младшая, пристально смотря на Сашу, что лишь улыбнулась в ответ. — Или… ты считаешь еë своей дочерью? — Считаю. Причем уже давно так считаю. Я же люблю еë, воспитывают, защищаю, учу жить в нашем мире. Я к ней уже очень сильно привязалась и хочу и дальше быть тем человеком, к которому она сможет спокойно подойти за советом или, например, рассказать, если произошло что-то серьёзное. — спокойно объясняет та, видя напротив себя мягкую улыбку. — Знаешь, а Вероника недавно у меня спрашивала, может ли она называть тебя папой. — вспоминает Аня, быстро целуя в губы и падая в объятья Саши. — Получается, что может? Да? — Если она хочет, то я буду только рада. Они разговаривают ещё долго, кажется, обо всем на свете, забывая и про быстро идущее время, и про все проблемы и заботы. Забывают про то, что их беспокоит и волнует, живя лишь теми секундами, что были вокруг них. Аня впервые полностью растворяется в своей альфе, чувствуя теплоту, заботу и безграничную любовь, которую теперь и ей хотелось кому-нибудь подарить. Чувствует прилив сил и вдохновения. Чувствует, что готова свернуть, обойти все горы на этой планете.