Звонкая пощечина и голова безвольно мотнулась в сторону. В ушах, словно на повторе, застыл звук удара.
Тирис низко опустила голову и сжала кулаки на коленях. Боль отрезвила, подействовала как холодный душ. Только сейчас она поняла, что действительно испытывала в этот момент. Ненависть смешанную с похмельем. Бессильную ненависть.
Тирис буквально ощущала, как вокруг нее кружится жар из гнева, раздражая, едва ли не заставляя выть и метаться от ярости. Кожа горела, ногти в глубине крепко стиснутых кулаков впились в ладони. Едва ли хватало самообладания удерживать рвущуюся в каменные стены встревоженно гудящую и подрагивающую посуду на столе перед собой. Хорошо, что она догадалась оставить свою волшебную палочку в спальне и та в этот момент не чувствовала состояния своей хозяйки!
Ненавидела. Как же она его ненавидела! Больше всего на свете ей сейчас хотелось плюнуть ему в лицо, а еще лучше раскроить и растоптать каблуком его поганую физиономию. И… если бы не застывшая на его лице кровожадная и до усрачки пугающая усмешка — она бы действительно сделала хоть что-то, как минимум, подняла бы крик и осыпала его бранью.
ОН вновь неторопливо поднял руку.
Что? Не понравился ее взгляд «непокорного взбешённого зверька»?
Тревожный звон и вибрация столовых приборов резко усилилась. Тирис инстинктивно зажмурилась, но все равно успела увидеть перед самым лицом его длинные пальцы с черными крапинками на кончиках ногтей, словно подведённые черной тушью или сажей. Он снова звонко ударил ее по лицу. Но… Тирис не могла даже думать о том, чтобы ударить в ответ.
Так на нее не похоже. Но она боялась. До усрачки боялась его! И не могла ничего с этим поделать. Даже если бы захотела, у нее все равно ничего не получилось. Не сбежать, не уйти, не дать отпор! Слабачка. Такая слабачка! Как же унизительно.
«
Я убью тебя…», — сквозь крепко едва слышно процедила она сквозь стиснутые зубы, как только он отстранился. — «…Не знаю как, но я тебя заставлю заплатить
за то, что ты сделал со мной», — и не сдержавшись издала позорный всхлип. — «
За то, через что ты заставил меня пройти».
Глубокий дрожащий вздох. Тирис резко откинула голову назад, пристально вглядываясь в размашистую расплывающуюся перед глазами рожковую люстру на потолке и изо всех сил не давая горячим слезам перекатиться через нижние веки.
Огромная мрачная комната с высоким узким проходом и белыми мраморными колоннами, среди которых расположился длинный стол с ажурной черно-пурпурной с золотом скатертью, обильно заставленный золотой посудой, хрустальными кубками и подсвечниками — дивными, как из античных руин, изящными и немного зловещими. В самом центре стола, гордо возвышаясь над всем остальным, поблескивал высокий канделябр.
Вокруг стола и его гостей суетились побитые жизнью домовые эльфы в миниатюрных, залатанных и подвязанных тесемками у подмышек холщовых мантиях. В дальнем углу гудел огромный камин, на полке над ним чинно отмеряли время старинные часы с узнаваемыми отличительными завитками герба семьи Бэтт — лосинные рога на фоне скрещенных волшебных палочек и оплавленными свечами на вершинах костяных отростков.
На стенах висели огромные портреты и гобелены в тяжелых золоченых рамах, на которых тихо бормотали и злобно ворчали «пра-» дедули и бабули Бэтт, а между рамами пестрели зеленые знамена со змеями и обои с нарисованными, но вполне живыми устрашающими лосями, знаменующими родовое величие семьи.
Рогатые исполины по-хозяйски бродили вокруг по стенам, грозно рыли нарисованную землю, а завидев соперника с громоподобным грохотом сцеплялись рогами. Впрочем все присутствующие волшебники и домовики привыкли к этому нескончаемому гулу поединков и не обращали на него внимание, за исключением Тирис которая невольно дергалась, когда за ее спиной раздавался резкий треск.
Здесь было все: и золото, и серебро, и фарфор, и хрусталь, но все это богатство было каким-то неестественным, словно было взято из какого-нибудь музея. Витражные двери в дальнем конце комнаты, ведущие на широкий балкон, заливал яркий свет парящих свечей.
Подул сильный ветер, вздыбив невесомую тюль и едва ли покачнув тяжелые гардины. Он принес с собой успокаивающий запах моря, водорослей и сырой земли.
Тирис облизала пересохшие губы. Щека еще саднила от удара, а во рту перекатывался со слюной противный привкус металла. Наконец, оторвав взгляд от потолка, она проследила взглядом за трясущимся домовым эльфом, положившим перед ней на стол начищенные до блеска столовые приборы.
Комнату поглотила напряженная атмосфера, присутствующие молча ждали начала трапезы.
Террорус по левую руку от дочери небрежно откинулся на спинку стула.
— Как здорово, что вся семья снова в сборе. — тихим манерно-ленивым голосом протянул он, подняв пузатый бокал с вином на уровень глаз. — Сегодня я решил устроить семейный ужин, как и обещал. Надеюсь, вы довольны?
Тирис промолчала, поджав губы. Да и никто не ответил. Присутствующие сидели, молча уткнувшись каждый в свою тарелку. Повисла тишина, которую не мог нарушить даже звуки за окном, предвещавшие скорое наступление ночи. Никто не хотел… нет, не смел нарушать эту траурную тишину, боясь сказать что-то неуместное или неверное.
И… никто не решался поднять глаза на полноправного хозяина дома. Хозяина семьи Бэтт.
— А теперь… — сказал Террорус, сделав глоток из бокала. Внезапно выражение его лица изменилось. — Я знаю, что вы все меня ненавидите. — задумчиво протянул он и после недолгой паузы обвел каждого присутствующего тяжелым взглядом. — И, представьте, блядь, я вас тоже всех ненавижу!
Он резко поддался вперед с силой отбросив от себя недопитое вино. Хрусталь лопнул — рубиновая жидкость и осколки брызнули в стороны. Но никто не пошевелился, лишь маленький эльф-домовенок без уха трясущимися ручками тут же поставил перед хозяином поместья новый наполненный до краев кубок.
Дромера — бабушка Тирис, она же мать Терроруса сидела с идеально ровной осанкой. Взгляд уткнулся в одну точку и ничего не выражал, плечи как и всегда, гордо расправлены. Она одна из присутствующих сохраняла показное самообладание.
Справа от нее — молодая напуганная девушка, едва закончившая Хогвартс — ее невестка.
Ее муж (двоюродный младший брат Терроруса) — Терриус сидел рядом, хмуро уставившись на нетронутый кубок на столе. Его взгляд был полон бессильной ненависти. И хотя его жена незаметно держала его за руку под столом, он не мог успокоиться.
Чуть поодаль сидел дородный старик, казалось бы, он не понимал, кто он и где находится. Хотя скорей всего, так и было. Кто это — для Тирис осталось загадкой. Кажется, какой-то пра-пра-дедуля Бэтт.
С другой стороны стола — вдова с малолетним сыном, едва начавшем свое обучение в Хогвартсе. Тирис была весьма удивлена, когда в этом году услышала свою фамилию на распределении первокурсников. Тихий, спокойный мальчик, который как и все до усрачки боялся… ее и едва ли за весь этот год выдавил пару слов в ответ на ее любопытные вопросы.
— Ну, что ж, — наконец, холодно протянул Террорус. Он сделал новый глоток. — Давайте попробуем еще раз… Я рад видеть вас всех вместе.
Он снова поднял кубок на уровень глаз:
— За нашу семью! За долгожданное воссоединение семьи!
Террорус Бэтт внимательно оглядел присутствующих. И его лицо оставалось спокойным до тех пор пока он не перевел взгляд на Тирис. Нет, она не плакала. Теперь она вообще ничего не чувствовала. Просто сидела, опустив взгляд и стараясь не смотреть в его сторону.
— Блядь, как ты похожа на свою долбанную мать… — не сдержавшись протянул он.
Тирис подняла голову. Она не сразу поняла смысл его слов.
— Она была такой же, как ты, — негромко продолжил он. — Не внешне, нет. Но блядская кровь вейлы тебе передалась. Такая же… красивая, такая же… — он оценивающе взглянул на девушку, — трусливая. Как и вся ее долбанная семейка. Да… Она не успела ничего достичь. Они все были слабыми трусливыми тварями.
Тирис молчала. Лишь почувствовала, что ее щеки запылали от стыда и унижения. Как в клетке.
— Хочешь знать, что произошло? С долбанной семейкой твоей матери? Этой блядской вейлой рода Монморанси?
Тирис до крови впилась пальцами в острые края скоб под обивкой стула.
— Монморанси всегда были уродами. Настоящие тролли. Но, сука, талантливые. — Террорус ухмыльнулся, обнажив неровные желтые зубы. — Знаешь историю про Лаверну де Монморанси, которая до самой смерти пичкала себя любовными напитками? — хрипло спросил он, а затем мерзко скривившись хохотнул. — Ее даже поместили на карточку шоколадной лягушки. Их ведь до сих пор выпускают?
Бэтт пристально посмотрел на дочь. Тирис едва заметно кивнула, стиснув зубы.
— Они ВСЕ были настолько повернуты на своей внешности, что в какой-то момент одна из ветвей Монморанси связала себя с вейлами… Искусные зельевары… — насмешливо протянул он. — годами пичкали себя зельями с их кровью, да так успешно, что даже в поколениях этот блядский разврат удалось закрепить.
Его голос стал каким-то странным — то высоким, то низким, и так резко повышался до фальцета, словно он на какое-нибудь мгновение терял контроль над собой.
— Даже ходили слухи, что подвалы их домов когда-то были оборудованы клетками с заточенными в них вейлами.
— Террорус, это всего лишь легенды. — отрезала Дромера, бросив тяжелый взгляд на сына.
— Блядь, легенды говоришь? — брезгливо кивнул он в сторону красной, едва ли не кипевшей, словно чайник, Тирис. Она ненавидела этого человека, ненавидела его за то, что он видел ее слабость. За то, что заставил так страдать. За все.
— Не знаю. Но результат налицо. — Террорус потер кулаком щетинистый подбородок. — Копия своей никчемной матери. Боишься меня? Ты думаешь, у тебя есть шанс сбежать? Ты ошибаешься. Можешь снова попытаться, если хочешь. — он многозначительно хмыкнул. — Посмотрим, что с тобой будет. Ты — принадлежишь мне. Я могу сделать с тобой все, что хочу. В моих силах заставить тебя подчиняться мне. Как и твою долбанную мамашу… Но не скрою, я хотел бы убить тебя за
ЕЕ заскоки, но не могу, — Террорус снисходительно с явной ноткой кровожадности пропел, —
ты будешь жить.
Девушка закрыла глаза, боль усилилась, казалось, что сейчас ее голова взорвется.
— В конце-концов, ты ведь и моя
блядская кровь.
Тирис резко дернулась. В этот момент она поняла, что он не просто сумасшедший, а самый настоящий убийца. Неуравновешенный, эксцентричный и мстительный маг.
На его губах заиграла презрительная улыбка. Девушка вздрогнула и непроизвольно попыталась отстраниться, когда он положил руку ей на плечо.
— Не бойся, — сказал он тихо. Так могли бы говорить гиены своей жертве. Его голос был таким же холодным, как и глаза. Он привычно криво ухмыльнулся. Улыбка — от которой по спине в очередной раз пробежал озноб.
— Успокойся! — уже требовательно повторил он.
Его слова, его взгляд словно пронзали насквозь, вызывая отвращение, страх и бессильную ярость, хотелось лишь одного — убить его.
***
Теперь у нее была своя шикарно обставленная комната в поместье Бэтт. Холодная, просторная и очень большая. В лучших традициях чистокровного факультета.
Она попалась. Как жалкая рыбешка в рыболовную сеть. В ее собственную золотую клетку. И она не знала, как из нее выбраться. И что делать дальше… Все попытки — лишь обречены на провал. Она попыталась бежать — он настигал ее. Ломал. Беспощадно.
Если бы только можно было выйти отсюда… хотя бы на день! Она готова была отдать все. Все — и все потерять. Она ненавидела этот мир — он был слишком нелогичен, слишком несправедлив, и ненавидела себя за то, что не может его изменить.
***
Она встретила Снейпа в поместье. Так неожиданно. Даже сперва не поняла, что это он. Растерянно смотрела на до боли знакомую худую фигуру в черном дорожном плаще, застывшую на пороге. А вокруг… рассыпаясь в поклонах, кружили побитые жизнью домовики, настойчиво предлагающие гостю кружечку кофе с глотком бренди. Скривленные, больные и измученные.
Северус молча скользнул по девушке взглядом, та, вздрогнув и словно очнувшись, сделала нетерпеливый шаг ему навстречу.
Он ждал, что она сейчас сорвется с места и побежит, но Тирис лишь резко замерла в панике вскинув голову, едва услышав знакомые шаги наверху.
— Снейп! — громогласный хриплый бас. Девушка резко отпрянула, стараясь выскочить из поля обзора лестницы. Она широко раскрыла глаза, и он встретился с ее молящим взглядом.
***
Она вернулась в Хогвартс после весенних каникул… Как будто ничего не произошло. Униженная, подавленная, раздавленная. Разозленная на весь мир, ненавидящая всех и каждого. Ей не сбежать, не уйти, не спрятаться. Она должна будет вернуться к нему летом. На каникулы. В это с помпой обставленное поместье. В этот пафос, во всю эту театральность. Смиренно, без сопротивления.
Тяжело, невыносимо… Еще раз смотреть ему глаза. Терпеть наказания. А потом? Что будет потом?! ТАМ она будет одна. Дамблдор не защитит ее. Никто не защитит. Снова увидит его, услышит его мерзкий голос… В очередной раз будет унижена, растоптана в собственной гордости.
Раньше для Тирис — Террорус Бэтт был лишь чем-то фантомным. Да, страшным, пугающим, но… все же далеким. Теперь же она знала его лично: знала его запах, голос, манеры, помнила каждое сказанное им слово, вновь и вновь пережевывала в мыслях ненавистные фразы. Он любил повторять: «
Ты моя собственность». И это было правдой. И самое страшное, что она должна будет вернуться к нему. Добровольно! Не могла не вернуться... И когда тяжелые мысли захлестывали с головой, Тирис невольно тянулась к чемодану, вновь и вновь бессмысленно перебирая его, жалобно надрывно всхлипывая.
Да. Теперь она была далеко от этой чертовой семейки… И более того — могла сбежать! МОГЛА! Хоть прямо сейчас! Привычно собрав вещи, накинув на плечи безразмерный внутри и потрепанный снаружи джинсовый рюкзак, набросив на плечи и шею согревающие чары, и, наконец, сев на верную метлу — просто исчезнуть. Раствориться в сумерках у стен Хогвартса.
Ведь так просто под зельем невидимости улететь далеко-далеко! А затем ей бы пришлось скрываться, прятаться, постоянно перемещаться и даже… если понадобится, она могла бы... сбежать из страны! На свой страх и риск проскользив над взволнованным Ла-Маншем. Но все это были лишь глупые мысли! Жалкая иллюзия свободы. Почему она не сбежит?
…Потому что пообещала Снейпу. Он уговорил ЕГО отпустить ее обратно в Хогвартс. И каких трудов это ему стоило! Под свою ответственность, призвав на помощь всевозможные доводы и аргументы, усиленные непомерным бархатным красноречьем. И, наконец, Бэтт нехотя сдался, раздраженно кивнув, что подозрительное отсутствие его дочери в Хогвартсе всколыхнет с новой силой магическое сообщество и впоследствии скажется на Темном Лорде, который все еще прятался где-то.
