между нами минут пятнадцать максимум

      Всё, что он видит перед собой, расположившись на кровати, — это рыжее пятно, ослепительно яркое и маняще красивое. Марк протягивает руку, запуская пальцы в пряди и не совсем осторожно направляя Сашу. Она поднимает глаза. Свои зеленоватые, большие и временами (уж точно не сейчас) невинные глаза. Опуская взгляд ещё ниже, Кондратюк замечает, как её розоватый кончик языка медленно, издеваясь, движется по направлению к его члену. И эта еле уловимая пытка длится бесконечно долго. Пока Марк не хрипит: — Давай же, возьми его! — и приближает голову Саши ещё ближе. Она ухмыляется и приоткрывает рот, заставляя его застонать. Удовольствие постепенно начинает растекаться по всему телу Марка. Саша, замечая его взгляд на себе, тянется одной рукой к груди и слегка сжимает её, другой проводя по всей длине члена. Марк видит её распущенные волосы, падающие на лицо, он пытается собрать их в кулак, но у него получается лишь потянуть назад и снова насадить Сашу на член. Её расширенные глаза, дергающаяся щёка и открытый рот. Из-под ладони выступают капельки сока, и всё это как нельзя заводит. До безумия. Марк снова открывает глаза, но на этот раз не сдерживается и, потянув Сашу вверх, на себя, влажно целует её в губы. Почему-то именно в этот момент ему хочется сказать все слова о любви, но придерживая их до момента попозже, Марк молчит. Проводя руками по спине, очерчивая длинными пальцами позвоночник, лопатки, расцеловывая сладкую шею, он успевает лишь шептать что-то о том, какая Саша красивая. И как он её хочет. Марк всегда позволял вести Саше. Она выбирала как ей хочется, а парень, поддавшись влиянию и её очарованию, соглашался с этим. Лишь бы им двоим было приятно. Она легла на спину, а Марк сразу всё понял. Процеловал дорожку от уха до плеча, прошептал что-то пошлое, но такое красивое и заметил на спине девушки мурашки. Разве могло быть что-то приятнее этого? Никакие слова любви не заменили бы сейчас ему этого вида.

***

Лучшее ощущение, которое можно вообще испытывать. Конечно, победы тоже удовольствие ещё то, но это — нечто другое. Во время победы ты можешь думать о чём тебе угодно. Над ошибками в программе, например, или над тем, смотрит ли одна особа с рыжими волосами награждение. Здесь же не получается думать ни о чём. Мозг отключается, остаются только какие-то физические ощущения. Накрахмаленные простыни, шёлковые волосы, которые пахнут солёной карамелью, теплая кожа. Марк накрывает их обоих одеялом, и Саша прижимается спиной к его груди. Она такая прекрасная, знаете? Всё так правильно и волшебно, что невозможно быть несчастным. Только не с ней. Парень зарылся носом в её волосы, уже привычно проводя большим пальцем по шейным позвонкам. Традиции формируются людьми. Их вкусами, предпочтениями, желаниями. Естественно, уже за целый год, с лишним, отношений, у них с Сашей сформировались свои обычаи. Раз в месяц они ездили в приют для собак, после особенно тяжелых тренировок смотрели фильм, а если захочется сладкого, то они обязательно испекут сами, вдвоём, а не спустятся в булочную во дворе дома. Была ещё одна, которую Марк очень любил. Эта традиция — его фаворитка. Немного сентиментальная, но невероятно милая. Рука переместилась на плечо девушки. Глубокий вдох. — Готова? — шёпотом спросил Марк. Пальцы Саши, что было немного странно, просто покоились на простыне, изредка царапая черными ноготками ткань. Обычно она постукивала ими в предвкушении. Это немного смутило парня, однако желание поскорее «соблюсти традицию» явно перевесило всякие сомнения. Саша не ответила. Палец аккуратно скользят по гладкой коже. Прямая линия, закругленная, витиеватая. Все они складывались в три слова, в десять букв. Я тебя люблю. Простое, лаконичное. Искреннее. Не совсем обычное признание в чувствах. Когда Марк был маленьким, бабушка укладывала его спать именно таким способом. Она всегда давала пару слов, мальчик их отгадывал, не всегда с первой попытки, а потом сладко засыпал.  После первой близости с Сашей он вспомнил именно это. Решил, что это — самое подходящее время и не самый ординарный способ для признания.  Девушка угадала с первого же раза, после чего громко засмеялась, крутанулась в его руках и долго-долго его целовала, не забыв перед этим ответить счастливым «я тоже». С тех пор это стало традицией. Каждый раз движения на плече, каждый раз одна и та же фраза, которую уже и угадывать то не нужно было, каждый раз один ответ и озорной блеск в глазах. Саша замялась, а потом, прочистив горло, неуверенно спросила: — М-м, а ты можешь повторить? Я немного не поняла… Марк во второй раз смутился. И если движения пальцев — сущий пустяк, то фраза… Парень, выдохнув, провел линии ещё раз, более медленно. Чтобы наверняка. — Кхм, Марк, ты знаешь, я что-то сегодня совсем не в форме, — замялась Саша, а потом, хихикнув, продолжила: — И оно понятно. Секс сегодня был просто улёт! Я ещё не отошла, я думаю. Давай поспим лучше. Парень оторопел. Что? — Саш, ты чего? Всё хорошо? — Ага, хорошо. Марк, ложись, я правда устала. Он приподнялся на локте, пытаясь взглянуть на её лицо. — Что происходит? — спросил Марк, развернув девушку к себе. Саша тяжело вздохнула. — Ты считаешь, что сейчас самое время это обсудить? Она не отрицала, что всё-таки что-то происходило. Конечно, на задворках сознания, он уже понимал, к чему это ведёт, но принимать отказывался. — А когда ещё? Саш, давай ты скажешь просто прямо и всё, — определенно глупым решением было давать ей такую возможность. В прямолинейности Трусова плоха никогда не была, а от переломных моментов Марк отходил долго. Глаза девушки сверкнули, и парень уже было подумал, что параноик ещё тот. Что-то себе напридумывал, а теперь сидит и переживает. — Марк, я не хочу с тобой ругаться, — тихо произнесла Саша, — и врать тебе тоже не хочу. Марк окончательно сел, потирая виски. Тело, ещё пребывающее в волнах удовольствия, не могло прийти в рабочее состояние, как и мозг, собственно говоря. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил парень, вскидывая бровь. Саша отвернулась к окну, садясь и подтягивая одеяло на груди. Осень. Листья опадают, облака сереют, холодает. Солнце уже зашло за горизонт, оставив после себя шлейф различных оттенков: от светло-желтого, до бурого. Завтра будет ветрено. Если, конечно, после предстоящего разговора Марку будет какое-либо дело до погоды. — Я думаю, ты и без моей подсказки всё понял, — проследив глазами за ласточкой ответила Саша. Парень оглядывает комнату. Станет тесно, слишком тесно, в этой комнате одной. У входа шкаф. На вещи Марка там выделены полки три от силы. Остальное же — владения Саши. И он честно удивится, если кто-то скажет, что у какой-либо другой пары не так. Стеллаж. Десять полок. Как букв в той самой фразе. На каждой полке по одной их совместной фотографии. Дубай, Тайланд, соревнования, Сочи. Некоторые из личного архива, которые фанаты никогда не видели. На стене напротив кровати картины Марка. На одной из них изображена рыжеволосая девушка. В самом центре висит. Марк этой картиной гордится безумно. И пока для себя не решил, что всё-таки больше на это повлияло: невероятная красота Саши или же то, что над этой работой он старался больше всего. Письменный стол у окна. Самый лучший секс был именно на этом столе. Когда Саша тренировалась в другом штабе, и её тренировки начинались порядком раньше, на этом столе она оставляла записки с пожеланиями доброго утра и указаниями, что и куда нужно поставить, чтобы позавтракать, не спалив при этом квартиру. На столбиках кровати красиво висела гирлянда. Пока Саша её, не без помощи Марка, вешала, умудрилась навернуться и разбить коленку. Потом весь вечер мазали, обрабатывали и заедали «горе». Вместе. Парень услышал шорох сбоку. Саша натягивала топ, а за ним и юбку. Оглянув в последний раз комнату, она подхватила телефон с тумбочки и ушла. Даже не взглянув на него. Марк Кондратюк остался совершенно один в квартире, пропахшей сексом, в полнейшем ахуе. Саша Трусова от него ушла.