Воспоминания о будущем

      Тьма. Ничего не вижу. Я стою в бескрайнем черном поле. Трава покрыта пылью, что перекрасила местность в соввершенно иной, чужеземный цвет. Тут не уютно. Вдали виднеются редкие кроны деревьев, что превращаются в большие и острые колья, куда скорее всего упадут те, кто не смог проснутся, кто не смог встать.       Я осмотрелся. Вокруг нету ни души, лишь тихий гул гуляет в невысокой траве. Зима видимо тут давно прошла, даже следа не оставив. Я тихо и аккуратно начал идти вперед. Ноги болели, голово трещала, а глаза мутнелись. Каждый шаг проминал траву с темной дымкой. Вдали я увидел лежащую девочку. Тело очень знакомо. Я ускорил шаг. "Это Оля!" - понял наконец я. Я ускорил шаг, постепенно переходя на бег. Сколько бы я не бежал, она всё отдалялась. Кроны деревьев будто подошли ближе и сформировались в густую чащу леса, где каждая ветка хочет схватить и утащить тебя. Неожиданно поднялась жутка пурга, ещё больше затмевая мой взор. Снег вновь стал ложится крупным одеялом, но если Оля укроется этим шерстяным покровом, я её больше никогда не увижу. Шаг ускорялся, дышать уже бцыло сложно, ведь холодный от метели воздух рвал горло своими лядеными кристалами. Всё же удалось добежать до тела Оли, которое уже замело снегом. Я голыми руками копал белые кристалы, что до крови раздирали мне руки.На глазах наворачивались слёзы, пока холодный ветер бил своими кинжалами моё лицо. Сколько бы не копал, сколько бы не искал, нету Оли. Я упал на колени и закричал от безыскходности, заплакал от своей бесполезности. Неожиданно метель стихла. Я заметил, что сижу на тропе, по которой идет человек в шубке и теплых сапогах. Приглядевшись, узнал лицо рыжей плутовки Алисы. - Вот он, мой зайчик! - начала Алиса, - не смог найти свой самородок? - Не смог, - ответил я. - Значит найдёшь в следующий раз, - сказала Алиса, поднимая правую руку и выставляя два пальца. Вдруг, она ударила меня в глаза двумя пальцами из-за чего я вскочил с кровати.       Я сидел на кровати в холодном поту и жадно хватал ртом воздух. Быстро осмотревшись, стало ясно, что это был всего лишь кошмар. Я потрогал голову и осмотрел разные предметы. "Глаза на месте, не ослеп" - тихо произнес. Я ещё некоторое время посидел, чтобы прийти в себя. Время спустя, поднялся с кровати, взял очки, что лежали на столе, зашел в ванную, умылся и отправился на кухню. Посмотрел календарь и заметил, что завтра уже нужно будет идти в школу, чего я вообще не хотел.       Даже представить не могу почему, но Олю, которая сидит у окна и трескает печенье с чаем, я не заметил. Мама тоже заявила о своем присутствии. - Антон, давай садись, я уже кашу наложила, - сказала мама. - Добвое утво Тофа! - сказала Оля с набитым ртом. - Не говори с набитым ртом, - упрекнула мама Олю. Оля успокоилась и в тишине продолжила поедать печенье. Я сел и начал медленно жевать кашу, чей вкус так приелся. Наконец доев, взял тарелку, помыл и убрал. Оля ещё ела, всё отвлекаясь на причудливые узоры на окне, будто пыталась найти то, чего в нашем мире не найти. Я поднялся в свою комнату, лег на кровать и начал думать, чем же занять свой последний день отдыха. Новый Год уже отметили, было бы лучше без него, а остатки выходных не знаю, как провести. Если я хочу влиться в новую школу, нужно получить хорошие воспоминания. На столе стоял стакан воды и таблетка, которую утром не стал пить. Я встал с кровати, подошел к столу и взял таблетку. В руках заблестела маленькая пилюля, которая помогала мне, пускай и мутно. Я сжал пальцы и раздавил таблетку. Оболочка лопнулась, а содержимое высыпалось на пол. Я вытер пальцы об футболку и сел за стол. Взял листок, карандаш и ластик. "Сегодня нарисую Оле динозавра" - промелькнула такая мысль в голове.       Я начал лениво водить карандашом по листку, постепенно вырисовывая трицератопса. Ноги, хвост, рога - все части тела древней рептилии были легки в исполнении. Когда я вошел во вкус, начал вырисовывать позади джунгли и разные причудливые закорючки. Меня было не останосить. Закорючки стали ударятся друг в друга, всё преображаясь во что-то иное и необычное. Они сложились в общую пасть, а сам трицератопс был обвит этими линиями. Они превращались в копья и протыкали его насквозь, заставляя кровь выливаться и удобрять подстилку леса, которого скорее всего сегодня вырубили.       Я пришел в себя и перед глазами оказался рисунок, где место трицератопса лежит кровоточащий кусок мяса, что весь истыкан кольями, а над ним усмехаются длинные и черные фигуры. Их лица искажены в уродливой и наигранной улыбке, будто притворялись друзьями, а на деле в удобный момент убили его, чтобы в дальнейшем съесть. Я очень испугался, что нарисовал такое, даже не понимая этого. Рука дернулась, выкинула на пол испорченный рисунок, а вторая схватила чистый лист. "Нарисую лису" - промелькнуло молнией в голове. Для начала я аккуратно выводил тело будущей лисицы. Начертил овал и пририсовал четыре таких же овалика, только чуть меньше. Начал выводить голову. Мордочка лисицы получилась смеющейся. При попытке вычертить ноги, на лисице стал нарастать мех. Сама она неожиданно встала на две ноги и пыталась что-то танцевать, пока за её спиной подпевали грозные сосны, в ветвях которых можно было заметить тела. Сама она плясала под чью-то дудку вокруг костра, пламя которого грозным алым ветром поднималось до луны, обжигая то белую сестру солнца, то бескрайний небосвод. Я пришел в себя. От увиденного, рассудок помутился, руки выронили карандаш, а глаза забегали из стороны в сторону. "Что я наделал?" - кричал здравый рассудок внутри. Дыхание участилось, а по щекам потекли слёзы. Руки тряслись так, что даже стакан не мог ровно держать. Я сел на кровать, чтобы успокоится, но не заметил, как отрубился. Я упал на незастеленную кровать и уснул.