***
Сяо чувствовал себя обязанным всю свою недолгую жизнь. Обязанным родителям за то, что вырастили его, за то, что купили ему дорогой инструмент, за то, что не давали ему опустить руки. Чувствовал обязанность перед Кадзухой, потому что тот был опорой в трудных ситуациях, потому что когда случилось все это дерьмо — он приютил его, несмотря на то, что даже родители готовы были сдать его на пожизненное в психушку. Все переменилось слишком резко. Встало с ног на голову, а Сяо не успел адаптироваться — завис где-то между и пытался то ли выжить, то ли закончить свои страдания. Розовые очки лопнули в одно мгновение, врезаясь осколками прямо в глаза, лишая возможности воспринимать мир сквозь призму очерненной реальности. Сяо хотел бы, чтобы этого с ним никогда не случалось. Хотел бы, чтобы все оставалось так, как раньше. Чтобы родители были хорошими, чтобы музыка доставляла удовольствие, чтобы мечта, к которой он шел всю сознательную жизнь, не сгнила в болоте, куда он шагнул добровольно, поступив в консерваторию. Но изменить произошедшее он не мог, так же как и не мог покончить с собой, боясь сделать тот самый последний рывок. Боялся ли он боли? Или того, что ждет его после смерти? А может он боялся чего-то другого, но не мог докопаться до истины… — Сяо, тебе помочь? — ласковый голос Аяки разрезал тишину, повисшую на кухне, и Сяо крепче сжал вилку в пальцах. Слепые люди могли делать практически все самостоятельно. Сяо знал об этом, вот только самому делать это было куда сложнее. Есть на глазах у брата и его девушки — скорее унизительно, чем подбадривающе, потому что скользкие макароны ускальзывали из-под вилки, и Сяо от этого было нестерпимо обидно. Не из-за макарон. Из-за собственной беспомощности. «Раз вы сейчас в таком положении — вам стоит попытаться адаптироваться. Возможно, когда вам станет спокойнее, зрение начнет постепенно возвращаться, но сказать, когда это случится, практически невозможно…» Сяо резко мотнул головой, вновь аккуратно нащупывая пальцами свободной руки края тарелки. Он должен был хотя бы пытаться есть самостоятельно. Какой бы прекрасной не была Аяка — это не могло продолжаться вечно. Сколько еще она готова терпеть чужого человека в их с Кадзухой доме? Сколько еще она готова помогать Сяо есть, пока Кадзуха отсутствовал? Сяо вновь попытался нащупать макароны на тарелке. Противный скрежет зубьев вилки о стекло раздражал до дрожи, и Сяо пожалел о том, что утром выпил лишь две таблетки — стоило выпить больше, ведь нервы были накалены до предела. Спустя еще несколько безуспешных попыток вилка начала ощущаться иначе — словно тяжелее, и от этого сердце забилось быстрее. У него получилось? Аяка молчала, и в этой звенящей тишине Сяо поднес вилку ко рту. Одна единственная рожка коснулась языка. У него действительно получилось? Спустя столько попыток и унижений под цепким взглядом девушки он смог отправить в рот одну чертову макаронную рожку. Слёзы хлынули из глаз неожиданно, и Сяо нервно отбросил вилку в сторону, слыша громкий стук металла о тарелку. — Прости… Я… я не голоден… — выдавил он сквозь окутывающий изнутри стыд и бестолково подорвался с места, больно ударяясь коленкой о ножку стола. — Сяо… Позволь мне тебе помочь… — Не нужно, — отрезал он и дрожащей рукой нащупал стену, ведущую в коридор. Хотелось исчезнуть. Раствориться прямо здесь, чтобы не испытывать снова и снова все эти терзающие изнутри противоречия. Какой от него сейчас смысл? Может ли он, будучи незрячим, вновь попытаться совершить самоубийство? Может ли он надеяться на то, что после смерти, наконец-то, не будет ничего? Просто бесконечная пустота. «Пожалуйста, пусть это все закончится…»***
— Сегодня слишком солнечно, — послышался знакомый голос совсем рядом, но Сяо был к этому готов. Потому что он заприметил шаги еще несколько секунд назад и едва заметно уловил аромат табака, который сопровождал Итэра в каждую их встречу. — Угу, — односложно отозвался Сяо и попытался уловить шорох одежды и звук соприкосновения ее же с лавкой, но ничего не произошло. Отчетливо были слышны птицы, радующиеся яркому майскому солнцу. Даже несмотря на слепоту, Сяо все равно щурился, ощущая себя несколько странно из-за того, что привычная темнота теперь выглядела странной серостью, сквозь которую пробивались белесые пятна. Всё это было странно. Попытки Итэра завязать разговор из раза в раз — еще страннее. Сколько между ними уже было встреч? Всего, кажется, три. Сяо с трудом мог вспомнить все, но был уверен, что не так много. И сколько раз они нормально разговаривали? Хотя бы попытались познакомиться как нормальные люди? С чего Итэр вообще решился заговорить с инвалидом? Слишком много вопросов. Сяо поморщился, после чего сцепил руки в замок, не поворачивая голову на стоящего, кажется, рядом Итэра. — Каждый день обещаю себе, что брошу курить… — с тихим смешком произнес Итэр и щелкнул зажигалкой. — Ты не куришь, да? — спросил он, и Сяо мотнул головой, почему-то уверенный, что Итэр увидит этот жест. — Никогда не хотелось? Сяо вновь бездумно покачал головой, понимая, что в эту секунду врал не только Итэру, но и самому себе. Потому что в последнее время организм тянуло на всю дрянь, которая как-либо могла навредить и без того измученному организму. Годы отказов себе во всем во имя «великой цели» дали о себе знать. Сяо всегда тешил себя мыслями, что хороший флейтист никогда не станет курить, но теперь… А что осталось теперь? Когда он вообще последний раз касался инструмента? Помнили ли пальцы вообще хоть что-нибудь? Смог бы он сейчас сыграть хоть что-то… — Мне нельзя было курить… — зачем-то поделился Сяо и облизнул искусанные до крови губы. Ему много чего нельзя было. Нельзя было курить, кусать губы, иметь какие-либо проблемы с зубами, легкими, руками и прочее, прочее, прочее… Вот только к чему все это пришло? Стоило ли оно того? — У тебя проблемы со здоровьем? — поинтересовался Итэр, и Сяо снова мотнул головой. — Нет… Просто я музыкант… точнее бывший музыкант, — тут же исправился Сяо, ощущая, как слово «бывший» осело неприятной горечью на языке. — Бывших музыкантов не бывает, — легко отозвался Итэр, и Сяо очень хотел бы поспорить с ним, потому что как же лицемерно звучала эта фраза по отношению к таким сломленным людям, как он, но… слова застряли в горле. Он промолчал, так и не решившись ответить хоть что-то. — Вчера вечером недалеко от дома встретил маленького котенка, — вновь заговорил Итэр, и Сяо ощутил невероятную благодарность за то, что тот не стал развивать эту тему с музыкой и уточнять, почему такой акцент был сделан на слове «бывший». — Он был такой несчастный — весь мокрый, облезлый… Сидел под лавкой и даже не шевелился… У Сяо невольно сжалось сердце. Душа всегда болезненно реагировала на уличных животных, которые с трудом выживали в этом ужасном мире. Что они могли сделать, чтобы облегчить свое существование? Почему вообще были обречены на все это? Почему вокруг царила такая несправедливость, которую раньше Сяо не замечал?.. — Я забрал его домой, — произнёс Итэр и сделал глубокий вдох. — Надеюсь, что у меня ему будет лучше, чем на улице… — Так и будет… — кивнул Сяо, хотя абсолютно не представлял, какой из Итэра в принципе хозяин. Да что уж там — какой из него человек. Разве по этим странным и неловким разговорам можно было сделать хоть малейшие выводы? Сяо не был уверен, но всё равно невольно эти выводы сделал, потому что Итэру хотелось доверять. От него исходило странное спокойствие вперемешку с тоской, иногда сквозящей в брошенных надломленным голосом фразах, а еще в порой нервных вздохах и выдохах, за которые Сяо неосознанно цеплялся. Одних сомнений в собственных силах и осознания ответственности за маленькое брошенное всеми существо было достаточно, чтобы говорить о том, что Итэр — хороший человек. У Сяо не было сил и желания в этом сомневаться. — Уже придумал имя? — из вежливости поинтересовался он, испытывая неприятную тревожность и волнение от того, что совсем не поддерживал диалог. Итэр на это как-то хрипло закашлялся. Сяо не видел его эмоций и от этого чувствовал себя куда более уязвимым, потому что никак не мог понять этого странного парня и эту паузу, повисшую между ними после простого, казалось бы, вопроса… — Люмин, — коротко бросил Итэр сиплым, надломленным, каким-то совершенно не похожим на обычный голосом, и Сяо пожалел, что вообще спросил об этом. Наверное, это острая тема для разговора. Интересно, почему? Что-то связано с этим именем? Кому оно принадлежало? А может дело в другом, о чем Сяо даже не догадывается? Тревожность снова встала комом в горле. В висках запульсировала кровь, и Сяо едва сдерживал себя от того, чтобы извиниться за вопрос и задеть Итэра еще сильнее. Что вообще делать в такой ситуации?.. — Тебя не утомляет мое присутствие? — вдруг снова сменил тему Итэр, и Сяо тут же мотнул головой. — Я не хотел бы причинять тебе неудобства… — Всё в порядке… Спасибо… что составляешь мне компанию, — хрипло выдавил из себя Сяо. — Тебе спасибо. Ты отличный собеседник, — произнес Итэр, и по коже побежали мурашки от этой фразы. Показалось, что она насквозь пропитана ложью, но думать об этом не было сил. Даже если и так — кто они такие друг другу, чтобы быть искренними? Кто Сяо такой, чтобы глупо не поверить в эту сладкую ложь?..***
«Ты правда думаешь, что не заслужил этого?» Голос становился всё более отчетливым, режущим, раздражающим. Хотелось закрыть уши, убежать, спрятаться, но вокруг была лишь пустота. «Правда считаешь, что достоин жизни?» На эти вопросы не было ответов. Они были столь же бессмысленными, сколь и попытки сбежать из этого вязкого болота, засасывающего в себя всё глубже и глубже. Уродливые порезы на руках уже не приносили боли, но странное ощущение приближающейся смерти заставляло сердце сжиматься от липкого ужаса и подкатывающего к горлу хрипа. Он смог перерезать вены? Всё вот-вот закончится? «Кто сказал, что после смерти тебе станет легче?» Хотелось закричать, но язык словно онемел. Хотелось обнять себя, но бледные посиневшие руки словно стали чужими. Хотелось провалиться в забытье, но колотящееся в ужасе сердце не позволяло. «Ты такой жалкий… Ты снова не смог… Снова не смог… Снова…» — Сяо, пожалуйста, проснись, — голос Кадзухи донесся словно из-под толщи воды, но его отрезвляющие касания действительно вывели из этого полусонного бреда. Сяо подскочил на кровати, отчаянно цепляясь пальцами за собственное запястье. Всё тело тут же прошило вспышкой боли. Порезы на месте. Боль тоже. Он всё ещё жив… — Тебя так трясло… ты меня напугал, — отозвался Кадзуха, и Сяо едва сдержал подступившие к глазам слезы. — Прости, — обессиленно прошептал он, вновь откидываясь взмокшей головой на подушку. — Тебе нужно спать… Я буду в порядке. — Не думай обо мне сейчас. Ты пил таблетки на ночь? Сяо уязвлено поджал губы. Тело всё ещё мелко колотило от непрошедшего кошмара, который повторялся из раза в раз каждую ночь. Кошмар, который не позволял нормально спать. Кошмар, который и не был-то кошмаром вовсе, скорее, лишь странным способом подсознания докричаться до владельца этого бренного тела. Каждую ночь он пытался ответить на эти вопросы, но раз за разом терялся в размышлениях, которые приводили его к неутешительным мыслям. Хотел ли он смерти? Возможно. Был ли он готов сделать этот последний шаг? Вряд ли… — Да… Но они все равно не помогают… — прохрипел Сяо и накрыл глаза дрожащей ладонью. — Пожалуйста… Отвези меня в больницу… — Мы это уже обсуждали, Сяо, — спокойно начал Кадзуха, и от этого тона всё внутри натянулось до предела. — Тебе будет лучше дома. — Ты не обязан спасать меня… Я приношу слишком много проблем… — дрожащим голосом прошипел Сяо и вздрогнул, чувствую осторожное прикосновение к взмокшим волосам. — Не обязан, ты прав. Но я хочу тебе помочь. Я действительно верю, что скоро тебе станет лучше. На плечи вновь навалилось болезненное отчаяние.