***
Ребенок растет. Он всегда один, но, в целом здоров. Некоторые даже не знают его имени. Они называют его просто мальчиком Сукуны.Вон мальчик Сукуны, держись от него подальше...
Юджи так привык к постоянному шепоту, что даже не обращает внимания. Но все же он проводит мало времени в деревне. Вместо этого мальчик часто бродит по лесу среди черных сосен, окружающих основание горы. Он не очень высокий для своего возраста, но сильный и крепкий, а также Юджи обладает почти нескончаемой энергией и выносливостью. Он взбирается на высокий тис, легко качается на толстой ветви, болтая ногами в воздухе и вглядываясь вниз. Слева он может увидеть деревню, маленькие крыши и дымовые трубы, оттуда веет ароматом соленой рыбы и молотой пшеницы. Справа стоит зловещая гора. Пик не особенно высокий, но кажется, что он всегда отбрасывает тень на землю в два раза больше собственного размера. Местность там наверху другая. Нет снега и мороза как в остальных горах. Вершина у пика всегда зеленая, переполненная мерцающей дымкой летней жары. Это место наполнено магией божества. Место отдыха Сукуны. Царя богов, который правит миром и терроризирует его временами. Часто Юджи чувствует, что тот зовет его, иногда бог навещает Итадори во сне. Даже сейчас, если мальчик закроет глаза, он все равно сможет ясно увидеть это. Древняя красная святыня, расположенная на черепах, запутанных в кустарниках. В этих снах Юджи тоже его слышит. Этот коварный голос...Где ты, мальчишка? Я жду.
Конечно, Юджи никогда не идет к нему. В темноте ночи, когда он просыпается от своих кошмаров, пропитанный потом и с болезненно быстрым дыханием, Юджи напоминает себе: «я человек», «я человек». Он принадлежит миру живых так же, как и дерево, на котором он сидит, так же, как и птицы в небе и жуки в грязи. Он имеет право быть здесь. Он родился в этом мире. ... не так ли? Далекий вой отвлекает его от мыслей. Так не должно быть; волки не охотятся днем, но что-то в этих лесах всегда было странным. Сверху доносится щебетание птицы. Смелый жаворонок с ярко-желтыми пятнами садится рядом с ним, голова наклонилась от любопытства, когда он увидел Юджи. — Ну, разве ты не красивый, - говорит мальчик, доставая из кармана несколько бисквитных крошек и протягивая руку. Птица прыгает ближе, она проголодалась после зябкой зимы, и с энтузиазмом начинает клевать крошки с пальцев. Что-то нагревается в груди Юджи. Непреодолимое тепло из-за того, что он так близко к другому живому существу. Его часто избегают, как смертельной чумы, поэтому чувствовать сердцебиение птицы, ощущать её трепетание и мягкость на пальцах заставляет что-то внутри него ярко светиться. Юджи достает остальную часть печенья из кармана и отламывает небольшой кусочек. — Посмотри на нас, мы делимся едой, - смеется он, - это значит, что мы теперь друзья. Это больше похоже на вопрос, чем на утверждение. Опять же, какое-то существо воет вдалеке, что заставляет жаворонка испуганно взлететь в небо на хлопающих крыльях. Юджи просто наблюдает; он не обижается из-за того, что его так резко бросили. В конце концов, мальчик сделал бы то же самое, если бы у него были крылья. «Ну…» - он думает, - «было приятно познакомиться.» Он спускается с дерева и возвращается в деревню под бдительным взглядом горы.***
Ночью Юджи снится Сукуна. В один момент он находится в постели, глядя на лунный свет, пробивающийся через плохо скроенную крышу, а затем он стоит у ступенек красной святыни. Цикады поют среди деревьев, раздается непрекращающийся гул, который наполняет его душу ужасом. Луна высоко над головой, яркая и круглая. За исключением того, что цвет неправильный. Тусклый и ржавый, как кровь. Белые осколки костей засоряют землю; разбитые черепа, ребра и бедренные кости. Затем раздается высокий звук безумного смеха. Резкий скрипящий шум, который эхом исходит из глубины стен святилища. — Бедный, маленький, несчастный, - насмехается над ним знакомый голос, - чувствуешь себя одиноким, не так ли? Как жалко. — И кто в этом виноват? - отвечает Юджи. Звучит тихо, как шепот, но он знает, что бог все равно слышит его. — Глупый мальчишка. Пантера чувствует себя одинокой? А змея или ястреб? Пока Сукуна говорит, из святилища исходит колеблющееся свечение, как будто внутри горят большие костры. — Я думаю, что нет, - продолжает он, - только добыча сбивается в стаи. Как овцы, настоящие хищники охотятся в одиночку. — Я не хищник, - шепчет Юджи, чувствуя, что что-то внутри него словно скручивается. Смех становится только громче. — О, но ты уверен в этом? В его тоне есть что-то болезненно сладкое. Сахарное послевкусие яда. Это заставляет ледяную волну страха пройти через тело, Юджи спотыкается, шагая назад, оглушающий треск пронзает воздух. Звук вибрирует в его костях. Почему-то больно. И когда он смотрит вниз на ноги, он сразу же начинает жалеть об этом. Под его ногой что-то есть. Мягкое и красное. Юджи делает резкий вдох, когда видит перья. Когда-то желтый цвет, теперь пропитан кровью. Он видит, что крошечная грудная клетка треснула, как грецкий орех, сердце размером с наперсток сплющено и измазано грязью. Юноша все еще может вспомнить ощущение сердцебиения на его коже и большие, теплые глаза.Это значит, что теперь мы друзья.
Смех сейчас звучит повсюду, как будто Сукуна хихикает прямо у уха. — Почему, - шепчет Юджи, слезы застилают зрение, - почему ты это делаешь? — По той же причине, по которой я вообще что-то делаю, - отвечает вездесущий Сукуна, - потому что мне это нравится.***
Юджи решает сбежать. Ему надоело это место. Тошнит от презрительных взглядов, шепота, который встречает его, когда он возвращается в свою хижину на краю деревни. В конце концов, он знает, что мир - это большое место. Он залезал на возвышающиеся деревья и увидел край горизонта. С такими просторами, где-то точно должно быть место для него. Должно быть где-то… В ту ночь он наполняет мешок вяленым и сушеным мясом, черствым печеньем, которое не будет гнить, вместе с кожаной фляжкой с водой и заточенным лезвием кинжала. Он не беспокоится о том, чтобы быть аккуратным. Если кто-то увидит, что он убегает из деревни в темноте ночи, никто не поднимет тревогу. Юджи не сталкивается ни с одной душой, когда бежит в лес, дорогу освещает только полная луна. Что-то летит над головой и машет темными крыльями. Он старается не пугаться. В конце концов, что-то было в лесу на горной вершине, что всегда заставляло паниковать птиц. Но Юджи силен и хорошо обращается с лезвием. Он сжимает ручку, выточенную из кости, пугаясь, но продолжая двигаться вперед. Юджи бежит в противоположном направлении от горы и пика Сукуны, и по какой-то причине, чем дальше он идет, тем труднее становится каждый шаг. Словно к нему прицепили цепь с грузом, что замедляет его и делает движения вялыми. Это все в голове, думает он. У Юджи нет никаких обязательств, и он отказывается быть марионеткой. На следующем шаге юноша чувствует, что что-то словно скребется внутри него. Тревожное чувство, оно пугает. Внезапно сзади что-то кричит. Это громко и близко, и Юджи с громко стучащим сердцем понимает, что, возможно, чудовище из головы было не воображаемым. Когда он поворачивается, по его коже бегут мурашки, каждый волосок на теле поднимается. Сначала Юджи думает, что это призрак. Теневой дух из мертвого царства. Но затем тень издает еще один рев, выходя на свет, показывая ряды острых сверкающих зубов. Юноша понимает. Это не призрак или дух, а голодный медведь. Юджи скидывает свою сумку и бросает ее в животное, но она только разрывается в клочья между зубами. В конце концов, зачем соглашаться на несвежее печенье и вяленое мясо, когда рядом есть живая сочная еда? Юджи хватается за нож, но он чувствует себя жалким. Лезвие меньше даже половины когтя. Медведь поднимается, становясь в три раза выше, полностью закрывая луну. Остается только тьма. Юджи вспоминает, что несколько раз он был на похоронах. Он помнит старейшин со спокойными улыбками, когда покойников опускали в землю. Смерть приближается. Тогда мир становится странным. Луна, когда-то белая, теперь становится малинового оттенка. Лес вертится перед глазами. Раздается до боли знакомый голос. — Бесполезный мальчишка, - он насмехается, - почему я должен делать все для тебя? Наверное, Юджи упал в обморок. Потому что, когда он снова открывает глаза, солнце стоит высоко в небе и сияет. Он садится, суставы хрустят, от движений облако мошек пляшет перед глазами, как жужжащее безумие. Вся территория вокруг него в руинах. Залита кровью, внутренностями, окровавленные комки меха и куски мяса раскиданы повсюду. Воняет. Хуже, чем все, что он нюхал, и когда Юджи поднимает свои трясущиеся руки к свету, они окрашиваются в красный цвет. Но это не его кровь. Поодаль он видит медведя. Вернее, то что от него осталось. Отрубленная голова валяется в нескольких шагах от мальчика, она покрыта мухами и черной сухой коркой. Его снова рвет. Опять. Пока в желудке не останется ничего, кроме желудочной кислоты. Кажется, что проходят часы, наконец, он смог собраться и найти холодный водоем, чтобы искупаться. Кажется, это не помогает. Даже когда кровь смывается, очищая кожу, Юджи не может забыть. Воспоминания остаются с ним, всегда. Он, хромая, возвращается в деревню, а воспоминания все так же с ним. Кровь. Мухи. Вонь. Юджи запомнит на всю оставшуюся жизнь.***
По правде говоря, удивительно, что Юджи вообще доживает до своего возраста. Он купается в ручье (с того случая с медведем, он ненавидит быть грязным), и когда юноша смотрит на свое мерцающее отражение, на мгновение его застигает врасплох человек, который глядит на него в ответ. Он подрос, так странно… Старейшины и глава деревни говорили ему, что он ненадолго в этом мире. — Родился под проклятием, - сказали ему, - проживешь, столько сколько тебе разрешат. — Сукуна всегда забирает свое. И все же, вот он жив. Юджи не думает, что он выглядит проклятым. Скорее, просто нормально. Возможно, даже красиво. Однажды к нему подходит девушка по дороге домой. Он узнает ее смутно. Золотоволосая красавица, которую часто видели, торгующейся на деревенском рынке, флиртующей с продавцами за хорошие цены. Она представляется как Мэй и приглашает встретиться в местном баре на следующий вечер. — Чтобы отпраздновать окончание сезона сбора урожая, - говорит она. Юджи не может ответить, его челюсть отвисает, как у мертвой рыбы. Он понимает, что должен отказаться. Но… Почему-то юноша согласился. Почти все остальные посетители уходят, когда они заходят в постройку, но это не имеет значения, потому что девушка с ним. У Мэй трепещут ресницы, очаровывая Юджи застенчивостью. Это первый раз, когда он попробовал ликер, сладость оседает на его губах и накапливается в желудке. Когда Мэй кладет нежную руку на его предплечье, это тоже кажется невыносимо милым. — Ты сильный, - бормочет она, улыбаясь, - бьюсь об заклад, ты мог бы поднять меня, как будто я перышко. И что Юджи может сказать на это? Перед глазами возникает образ, как он поднимает девушку за бедра. Спустя время Итадори пожалеет об этом моменте. Но прямо сейчас, когда так тепло и когда он пьяный, юноша просто дрожит, когда Мэй наклоняется вперед, чтобы прижать мягкий поцелуй к его щеке. — Как мило, - хихикает она, - ты не так опасен, как говорят. По какой-то причине эти слова пронзают дымку блаженства. Опасно. Это опасно. — Я... мне нужно идти, - заикается он, вскакивая со своего места и убегая, как преступник, обратно в свою хижину. У него позорно затвердел член в штанах, Юджи хлопает за собой дверью. Кровь стучит в висках, а сердце бьется в ушах. — Мне это не нужно, - говорит он себе, - мне ничего не нужно. Но его эрекция видимо считает по другому. Юджи чувствует себя невероятно хорошо, когда опускает руку в штаны, проводя ладонью от основания до покрасневшей головки. Как бы мальчишка ни старался, он не мог остановиться. Юджи представляет её золотые волосы. Мягкость ее бледной и гладкой, как медовое молоко, кожи. Он не может перестать вспоминать ощущение ее ладони на его руке, как движение заставило её грудь покачнуться. Боги, сколько времени прошло с тех пор, как его трогали? Он яростно гладит себя, пальцы цепляются за головку истекающую предэякулятом, фантазии заставляют его задыхаться и дрожать. Он чувствует, как его яйца тяжелеют, а мышцы живота сжимаются. Она была права. Он сильный. Юджи мог бы запросто прижать ее к стене... Как только это приходит в голову, он находит эту мысль отвратительной. Но его тело слишком перевозбуждено, Юджи уже на грани. Высокий стон слетает с его губ, когда он изливается в свой собственный кулак, настолько обильно, что семя капает через его пальцы и вниз по запястью. По мере того, как удовольствие исчезает, приходит стыд, и он только усиливается. В конце концов, Юджи не находит никакого облегчения. По какой-то причине он боится.***
В эту ночь он просыпается не за пределами святилища, а внутри него. Повсюду красные колонны и выступающие арки. Грубая ткань татами царапает его колени. Он лежит и может видеть только две мускулистые ноги под длинным кимоно, широко расставленные на троне из черепов. Одна нога в сандалии нетерпеливо отбивает ритм по земле. — Иди сюда, грязный маленький идиот. Его голова поднимается, но не по его собственной воле, а какой-то невидимой силой. Он не может с этим бороться. Голову сжимает в хватке. Теперь он видит остальную часть тела. Фигура облачена в шелковое кимоно. Рукава, накинуты на две большие мускулистые руки с черными татуировками. Лицо бога, однако, остается в тени. Независимо от того, что факелы мерцают ярким огнем, его тело наполовину остается спрятанным в темноте. Юджи пытается встать на ноги, но затем рука на подлокотнике двигается. Один палец с черными когтями едва дергается, а через секунду юноша врезается в пол. — Сопляк. Кто дал тебе разрешение встать? — Я... я не... - задыхается Юджи, тело ноет от боли. — Животные должны ползать. Но Итадори пытается встать вновь, ещё одним рывком. Но еще раз, достаточно всего лишь движения пальцев Сукуны, и Юджи бьется вновь о пол головой. — Я часто разочаровываюсь в тебе, - голос сейчас звучит ужасно близко, - но это новое дно, даже для тебя. Юджи смотрит вверх и, наконец, находит лицо бога. Он не уверен, что ожидал увидеть, но точно не это. Юноша слегка отползает назад. Сумасшедший малиновый цвет глаз. Татуировки. Каждая линия и черта заточены жаждой крови. Но больше всего удивляет другое. Такое чувство, как будто Юджи смотрит на свое лицо в отражении воды. Темный двойник. Ну может быть немного крупнее его. Красные глаза вспыхивают, губы искривляются. —Тебе было хорошо, когда она прикоснулась к тебе? Это заставило тебя затвердеть между ног? Возбудило твой грязный маленький член? Юджи юн, его желания нормальные. Но все же щеки загораются от стыда. — Отвратительно, - выплевывает Сукуна, - ты как свинья, визжащая от удовольствия. Юджи чувствует, что не может сдвинуться с места. Он ничего не может сделать, кроме как наблюдать, как бог поднимает руку к его лицу, черные ногти проходятся по его лбу, почти нежно, прежде чем вонзиться в плоть. — Маленький ублюдок. Это происходит слишком быстро. Плоть рвется. Юджи не видит, но чувствует. То, как Сукуна снимает кусок кожи его щеки, на том месте, которое Мэй поцеловала всего несколько часов назад, и отбрасывает его в сторону как мусор. — Так, - вздыхает бог, - намного лучше. Юджи, должно быть, прокусил свой язык, потому что вдруг все, что он чувствует - это кровь. А затем наступает боль. Мальчишка кричит. — О, не будь таким драматичным, - вздыхает Сукуна, как будто Юджи просто капризничает, - тебе повезло, что я нахожу твое тело приятным. В противном случае я бы без колебаний снял с тебя шкуру. Богу явно нравится слышать крики; он даже не приостанавливает свою речь во время того, как Юджи мучительно хнычет. — Ты как животное, - продолжает он, - не умеешь контролировать свою похоть. Раб собственных крошечных желаний. Тошнотворно наблюдать, как ты радостно катаешься в грязи. Боль не утихает; но есть странное ощущение. Всю свою жизнь Юджи ждал этого момента в страхе. Момента, когда Сукуна устанет от игр разума и, наконец, выполнит свои угрозы. Сейчас юноша испытывает облегчение, как человек в камере смертников, стоя перед виселицей. Юджи злится, но и радуется одновременно. И именно со странным весельем он смотрит на бога почти с улыбкой. — Я не жалею об этом...- говорит он сквозь боль, - это было хорошо... отлично… — Что? - голос Сукуны словно ледяной. — Я бы сделал это снова... поцеловал ее, - Юджи задыхается, - миллион раз, если бы она позволила мне. Глаза бога, кажется, светятся ярко-красным. — Она грязная, - шипит он, ноздри раздуваются, - они все. Как и ты. В его словах странный тон. Как будто Юджи как-то расстроил его. Одна только мысль об этом сладка. Сладка, как разогретый мед. — Мы все, да? - Юджи вздыхает, борясь, чтобы не отключиться из-за потери крови, - звучит довольно хорошо для меня. Бог замолкает. На полу, Юджи может только наблюдать, как Сукуна встает со своего трона. — Животное, - он подошел ближе, - ты действительно просто грязный маленький ублюдок. Каким-то образом Юджи удается засмеяться сквозь боль. — Ага, - слабо отвечает он. Голос Сукуны теперь звучит далеко, доносясь через затуманенное сознание юноши. — У тебя нет контроля над собой. Но ты ответишь за это, - затем голос бога становится бархатистым. Волосы Юджи встают дыбом, - но, возможно, это недостаток твоего тела. Вот. Позволь мне исправить. — Испра… Но это все, что Итадори успевает сказать, прежде чем ему отрывает ноги.***
Удары по двери выдергивают Юджи из его залитого кровью кошмара. Сначала он не может успокоить дыхание. Ему кажется, что часть его все еще истекает кровью на полу святилища, смотря на свое тело. Вернее, то, что от него осталось. В своем сознании юноша видит, как его ноги оторваны и выброшены, как какой-то мусор. Он видит пустоту под своими ребрами, зияющую дыру, где должно быть сердце. Сейчас легче. Теперь стучат громче. Громкий звук, который отвлекает его от его ужасных видений. Вообще, это глупо. Глупо идти и открывать дверь, когда никто и никогда в жизни не навещал его. Но он слишком растерян, чтобы заметить странность. Юджи все еще потрясен видениями о том, что его разрезали пополам. Он открывает дверь и видит деревенского старейшину с дикими глазами и трясущимися руками на его ступеньках. Его обычно спокойные черты искажены от гнева. — Что ты сделал? - он шипит, слюна слетает с его губ, как у бешеной собаки, - что ты сделал? Но прежде чем Юджи отвечает, старик дергает кого-то вперед за запястье, фигуру, скрытую за дверным проемом. Мальчик раньше слышал истории о мертвецах, поднимающихся из могил. О нежити, которая бродит по равнинам, жаждущая человеческой плоти. Это первое, о чем он думает, когда видит это. Забинтованное существо, изуродованное шрамами. Настолько уродливо, что на это трудно смотреть. Оно словно плачет. — Почему... Почему? Голос заставляет кровь застыть в жилах как лед. Он чувствует, что слышал это уже раньше. Как будто все еще во сне.Ты не так опасен, как говорят.
Этого не может быть… не может! Это существо, с изорванной кожей и медными волосами, отличается от девушки, которая только вчера поцеловала его в щеку. Золотоволосая красавица с алебастровой кожей и розовыми губами. Но когда существо снова говорит, знакомый голос пронзает его до глубины души. — Юджи... Холодное понимание омывает его. То, что говорит с ним, это все, что осталось от Мэй, которую он помнит. Жестокое наказание за гнев бога. — Помоги мне... - она жалко шепчет, - дедушка, помоги. — Я знал это, - рычит старейшина в дикой ярости, - я знал, что должен был убить тебя, когда у меня была возможность. Морщинистая рука мужчины движется к бедру, хватая что-то. Старик поднимает вещь над головой, солнце отражается от нее, на мгновение ослепляя Юджи. Это нож, сверкающий на свету. Следующий момент - это то, о чем юноша будет вспоминать снова и снова в ближайшие годы. Момент страха, превращающегося в ненависть. Момент, который разрывает его жизнь на до и после. Он видит, как нож приближается к нему, и все, что Юджи думает это: «почему?» Почему он должен так жить? Почему он должен страдать? Почему он должен быть наказан, когда единственное, что он хотел это, чтобы его любили? Внутри него воет буря тоски. И в этот момент Юджи смотрит в глаза старшему и не чувствует ничего, кроме черной кипящей ненависти. Юджи не думает. Просто действует. Он хватает свой собственный кинжал, и мокрая кровь окрашивает сталь. Старейшина деревни, когда-то возвышавшийся над ним, теперь спокойно лежит у его ног. Его молочные глаза все еще широко раскрыты от шока. Рот тоже открыт, словно он что-то хотел сказать. Мэй падает на колени. — Дедушка? - она шепчет, но ответа нет. Внезапно ужас поражает Юджи. Как это страшно. Серьезный грех, который он совершил. Юноша бросает нож, падая вперед на руки и колени. — Я не... - он хрипит, - я не хотел... Но в этом он не уверен. Неужели мальчик действительно хотел убить? — Просто уходи! - изуродованная девушка визжит, - Уходи! Уйди! И, возможно, он только и ждал этого, Юджи бежит, он не оглядывается назад.***
Несколько лет назад деревня была охвачена безудержной вспышкой ядовитой болезни. Странное растение расцвело на дальнем пике, и из-за несезонного тепла и сильного ветра его семена попали в деревню. Принесенные быстрым ветром, они осели на грядках урожая, отравили питьевой колодец, а некоторые даже попали в печи через трубы, создав после токсичный дым. Куча местных заболели лихорадкой и покрылись сыпью. Один Юджи обладал естественным иммунитетом. Тогда всем казалось, что деревня обречена на гибель. Это был первый и единственный раз, когда его соотечественники пришли к нему за помощью. Тогда он очистил почву от ядовитых семян; задача, на которую ушло несколько недель, ведь он работал только своими руками. Юджи сжег сами растения, вдыхая ядовитый дым в течение нескольких дней подряд. Он вычерпал мокрые лепестки из колодца и прокипятил воду, пока она не стала прозрачной и питьевой. Это была ужасная работа. Очень трудная. Но это одно из лучших воспоминаний, которое у него было. Это было время, когда он был полезен. Даже был особенным. Но на этот раз в хорошем смысле. Когда работа была закончена, всего на несколько мгновений он испытал, каково это - когда на тебя смотрят не со страхом. Только сейчас Юджи понимает правду. Правда в том, что Юджи не защищен от яда. Он и есть яд. Он разрушает все, к чему прикасается.***
Юджи не думает о месте назначения во время прогулки. Он просто идет, шаг за шагом. Шаг. Нож в его руке. Шаг. Кровь скапливается у его ног. Шаг. Шаг. Шаг. Когда он видит колонны красной святыни появившиеся вдалеке, это кажется каким-то неизбежным завершением; как будто все это было предназначено с самого начала. Святилище отличается от его снов. Менее страшное, почти спокойное. Если и есть какие-то черепа и кости, возможно, они закопаны под землей. Вокруг только дикая природа. Юджи спотыкается о корень и падает в грязь. Хорошо, он все равно устал ходить. Юноша бродил часами, возможно, днями, насколько он истощен. Когда солнце садится за склон, он думает о том, как хорошо было бы поспать. Только ненадолго. Или, может быть, навсегда. Подкрадываются сумерки, и когда ресницы Юджи трепещут, он готов поклясться, что слышит шаги. Темная фигура приближается, прогоняя светлячков, парящих над травой. Голос знаком. — Это заняло у тебя достаточно много времени. Сопляк.***
В течение первых нескольких дней он не делает ничего, только спит. Когда он просыпается, все как в тумане. Юджи видит крошечную комнатку с письменным столом в углу. Звук шагов в коридоре. Стрекот цикад. Вода капает. Воспоминания приходят вскоре после этого. Воспоминания о белых глазах, крови на ноже, о ходьбе по бесконечной горной тропе. Тогда он решает снова закрыть глаза. Лучше просто поспать. Юджи вот-вот снова заснет, но внезапно его сдергивает с кровати мощная рука, ухватившаяся за воротник его туники. — Встань. Юноша держит глаза закрытыми и ждет сна. Сейчас его так сильно трясут, что его зубы гремят в черепе. — Что с тобой не так? Твое сердце все еще бьется, но ты ведешь себя так, как будто уже мертв. Тон насмешливый и жестокий. Он узнает его где угодно, будь то сон или нет. Мальчишка открывает глаза, моргая, владелец голоса появляется перед ним. Сукуна. На нем юката. Простой дизайн, но она вышита из самой тонкой и шелковой ткани, которую когда-либо видел Юджи. И, конечно, его лицо. Эти сузившиеся глаза и черные отметины, исказившиеся в гневе. — Ты должен был оставить меня там, - шепчет юноша, - ты должен был просто позволить мне умереть. Хватка Сукуны на воротнике усиливается, когти почти прокалывают кожу. Он держит Юджи, как будто он легкий, как тряпка, и снова трясет его, как сломанную игрушку. — Наглый мальчишка, - шипит он, - ты смеешь приказывать мне? Я научу тебя вести себя правильно в присутствии короля. — Я осмелюсь на что угодно, - закрывает глаза Юджи, чувствуя усталость и вялость, - просто убей меня уже. Разве это не то, чего ты хотел с самого начала? — Я убью тебя, - отвечает бог, не моргая, - когда я захочу. Как я захочу. Твои желания не имеют значения. — Какой смысл ждать, - говорит Юджи, - мне нечего терять. Ты убедился в этом с тех пор, как я родился. На мгновение Сукуна кажется почти удивленным. Застигнутый врасплох, глаза широко раскрыты, как и рот. Восхитительное выражение, и юноша думает, что он может спокойно теперь умереть счастливым, увидев это. Внезапно его отпускают и Юджи падает на землю, но прежде чем он успевает снова заснуть, его хватают за волосы и тащат куда-то. Мальчик кричит, прижимая пятки к полу, пинает и ругается. Но это бесполезно, как и обычная детская истерика. Сукуна не отстает, шагает быстро и уверенно, тащит Юджи через залы и коридоры. Вскоре он бросает юношу на передние ступеньки святилища. Пыль разлетается в облаке, когда он падает на землю, упираясь на руки и колени. Юджи поворачивается и видит, как Сукуна закатывает рукава своего кимоно. Ткань раскрывает твердые мышцы и татуированную кожу под ними. Отметины идут вокруг его предплечий и плеч. В руке материализуется посох вырезанный из дерева. — Ударь меня, - приказывает он. — Что... Что?! — Ты меня слышал, - говорит бог. Он бьет посохом по земле, вызывая небольшой порыв ветра, дующий над Юджи. Это намекает на невообразимую силу и скорость. Когда Юджи смотрит вниз, он также видит посох перед собой. Он отходит от него, как будто в любой момент у того могут вырасти зубы для укуса. — Не хочешь? - бог делает шаг вперед, глаза сверкают. Затем внезапно, прямо на глазах Юджи, Сукуна меняется. Юноша смотрит на него: малиновые глаза, розовые волосы, вьющиеся на ветру, острые зубы сверкают. Но потом кожа сморщивается. Розовые волосы становятся белыми. Внезапно на мальчика смотрит старейшина деревни. Но когда он злобно ухмыляется, выражение лица похоже на Сукуну. — А сейчас? - хихикает он. Юджи вздрагивает. Он бросается на него, выбрасывая посох вперед. Но Сукуна уже ушел. Оружие ударяет пустой воздух, и юноша чувствует, как что-то движется на ветру, тело появляется позади него. — Слишком медленно. Юджи толкают на землю. Он резко переворачивается, едва избегая удара деревянного наконечника, который устремляется в землю. Такой сильный удар, что мог бы разбить череп… Юджи крепче хватается за свое оружие, но вдруг все по-другому. Оно изменилось, и теперь он держит в руке знакомый кинжал. Орудие убийства. — Ловкий, как птица, - Сукуна хихикает. И это просто ужасно - видеть такое коварное выражение лица, в чертах обычно мрачного лица старейшины. — Прекрати это, - шипит Юджи, - убери это. Хватит! — Заставь меня. Они дерутся. Или, точнее, Юджи сражается, а для бога это только игра. Такое ощущение, что каждое его движение известно наперед, Сукуна уклоняется, избегая атак с легкостью пера на ветру. Из-за всего этого бог не перестает смеяться. Он ударяет Юджи; недостаточно сильно, чтобы сломать кость, но достаточно, чтобы оставить ярко-красные раны и жалящие синяки. Такое ощущение, что проходят часы, пока один удар по спине не заставляет Юджи заплакать, выбивая нож из руки. Свободная рука хватает юношу за подбородок, дезориентируя, прежде чем нога ударяет его, заставляя отлететь на пару метров. Когда он снова пытается встать, ему мешает лезвие у горла. Мальчик глядит на знакомую ручку собственного кинжала, теперь обернутого против него. Юджи смотрит на бога, взгляд наполняется отвращением. — Ты сражаешься без чести. Сукуна просто смеется в лицо. — Да. Наконец, его лицо снова превращается в свое собственное. Красные глаза загорелись от радости. — Итак, как ты себя чувствуешь? - он спрашивает, - ты все еще хочешь спать? Это бесит, драка совсем не вымотала бога. Он полон сил как после сна. Это заставляет что-то внутри Юджи воспламениться и загореться. Он смотрит на бога, клинок все еще приставлен к его горлу. — Я тебя ненавижу, - говорит юноша. Но это заставляет Сукуну улыбаться ещё шире. Он двигает лезвие вперед, оставив тонкий порез на горле Юджи. Он слабо кровоточит, трепещет от сердцебиения. Смутная боль, которая заставляет дыхание дрожать, а сердце греметь в груди. — Запомни это чувство, Юджи, - Сукуна ужасно доволен, - это хорошо тебе послужит. Лучше, чем храбрость, честь или любые другие из тех фантазий, которые придумывают неудачники и дураки. Юджи смотрит на него. — И зачем мне вообще тебя слушать? Бог отдаляется, убирая лезвие от шеи и рассматривая его на солнце. Он поднимает его до уровня глаз, осматривая, как будто очарован видом крови Юджи. — Потому что я король. Он приставляет окровавленное лезвие к губам, а затем, к ужасу Юджи, проводит языком по нему. — И ты моя вещь. Юджи только вздрагивает, словно продрог до костей. — Ты зло. — Не бывает такого, - смеется Сукуна, - добро. Зло. Честь. Бесчестье. Эти вещи люди используют, чтобы оправдать свои решения, но это все иллюзия. Позволь мне сказать тебе кое-что, Юджи, - он бросает нож в сторону и приближается, - перестань оправдываться. Хватит ждать разрешения. Ничего не нужно заслуживать. Можно только брать. Вот почему я правлю на троне, пока ты валяешься в грязи. Сукуна пугает вблизи. Отметины на его лице, кажется, пульсируют. Еще один набор глаз ужасает. Он насмехается, как будто говоря: "Я прав, ты знаешь, что я прав". Хуже всего то, что Юджи это чувствует. Когда бог говорит, его слова отражаются в душе, нанося глубокие раны. Так долго юноша страдал, ему говорили, что он недостойный, проклятый, или чтобы он был лучше мертвым. Как прекрасно думать, что в конце концов нет никаких правил. Теперь Сукуна наклоняется над ним, глаза светятся ярко-красными. В его взгляде есть что-то странное, жестокое и ненавистное, и даже голодное. Трудно предвидеть его намерения, и Юджи не знает, поцелуют его или ударят. В конце концов, он атакует первым. С бешеной решимостью загнанного в угол зверя он выбрасывает руку между ними, выставляя пальцы вперед. В результате три красные царапины от ногтей образовываются на лице Сукуны, его зрачки расширяются, а острые зубы обнажаются. Секунды тянутся словно годы. Юджи понимает, что он пересек черту, но он не уверен, что это значит. Затаив дыхание, он ждет, когда бог накажет его за преступление. Проткнет рукой грудь Юджи и вырвет его сердце. Но смертельного удара не наступает. Вместо этого на лице Сукуны появляется сияющее выражение злой радости. Он поднимает руку к лицу, где уже раны затянулись новой незапятнанной кожей. Бог ухмыляется. — Вот так, мальчишка, - говорит он, - добро пожаловать домой.***
Во второй раз в своей жизни Юджи размышляет о том, чтобы сбежать. Он уходит на дальний холм, где высокая трава поднимается до колен, цепляясь за его ноги, а затем останавливается. Глаза бродят по туманным долинам внизу, юноша вдруг оказывается парализованным своею нерешительностью. Он всегда был дерзким, действовал без раздумий. Но сейчас... Просто осознание того, что ему некуда идти. Юджи стоит там, наблюдая, как солнце скользит за холмами, и к тому времени, когда он возвращается назад, уже становится темно. Храм Сукуны стоит в лунном свете. Дом ужасов и сцена его кошмаров. И все же по какой-то причине на холме было хуже. Когда он стоял на нем, Юджи не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри. В некотором смысле, забавно, что у него есть выбор, хотя в то же время нет. Когда-нибудь… Когда-нибудь Юджи найдет место, куда можно бежать. Место, которому он принадлежит. Но пока он ждет. Юноша находит работу, чтобы занять себя на время; например, он подметает полы, вытирает пыль или расчищает землю от сыпучих листьев и ветвей. Святилище изобилует магией, внутри оно больше, чем кажется снаружи, Юджи постоянно изучает его, находя скрытые комнаты и двери, которые он никогда раньше не видел. Он находит двор с бамбуковыми стеблями и открытой ванной. Находит библиотеки, полные свитков, которые выглядят такими же древними, как и сама Вселенная. Святилище больше похоже на бесконечный дворец. Настолько огромный, что просто от уборки он устает и покрывается потом. Однако в некоторые дни он менее продуктивен. Юджи залезает на крышу святилища и просто смотрит на небо, наблюдая, как луна сменяет солнце. Погода всегда приятная. Температура мягкая, несмотря на то, что в остальном мире меняются сезоны холода и жары. А здесь каждый день тепло. Идеальный летний день. Иногда это тоже кажется проклятием. Как будто он в ловушке времени и места, которых на самом деле не существует. — Что мне здесь делать? - однажды вечером Юджи спрашивает Сукуну среди фиолетовых сумерек и блестящих звезд. Бог не всегда рядом. Часто уходит по делам, чтобы выполнить свои королевские обязанности. В конце концов, Юджи большую часть времени остается один, хотя Сукуна порой решает явиться раз в неделю или около того. Сегодня он появляется на крыше, а точнее, рядом с крышей, паря в воздухе. Он долго затягивается из своей трубки, выдувая сладкий дым в лицо Юджи, прежде чем ответить. — Что ты имеешь в виду? — Почему ты держишь меня здесь? — Сопляк, - хмурится бог, - ты сам прекрасно знаешь, что я этого не делаю. Это как пощечина по лицу. Тот факт, что Юджи не держит ничего здесь, кроме собственного желания. — Позволь мне угадать, - ухмыляется Сукуна, отстраняясь от трубки, явно забавляясь, - тебе надоели твои маленькие обязанности. — Я просто... - Юджи разжимает кулаки, чтобы посмотреть на свои ладони, - какова моя цель? — Это легко, - говорит бог лениво, - такая же, как и всех остальных в этом мире. Твоя цель - угодить мне. Мальчик только закатывает глаза от этого раздражающего тона. Сукуна - это кошмар, бог и король, и все же иногда он ведет себя как младенец. — И что же тебе нравится, ваше величество? Сукуна только поднимает брови, игнорируя сарказм, пронизывающий слова. — Все просто, - ухмыляется он, - борьба и секс. Между ними повисает напряженная тишина. Юджи отчаянно заливается краской и отводит глаза, игнорируя, что бог все ещё смотрит на него. — Ну, тогда ясно, - отвечает Юджи через некоторое время, прежде чем встать. Юноша не придумывает ничего лучше и начинает спускаться с крыши. Он больше не упоминает об этом разговоре и просто убирается.***
Иногда бывают посетители. Смертные оставляют в качестве подношений саке и свежие туши животных, которые собирает Юджи и убирает (саке в шкафы, животных в могилы вдоль холма). Тем не менее, они гораздо менее запоминаются, чем другие посетители, которые приходят к ним. Определенно они не смертные. Нет какого-то четкого графика, может, это связано со сменой сезонов или, возможно, фаз Луны. Ничто не предупреждает их прибытие, кроме внезапной тишины, которая зависает над пиком. Даже цикады молчат в ветвях. Ветер не издает звуки, когда дует сквозь листья. Каждый месяц или около того они собираются под крышей Сукуны. Фантастические существа, духи, младшие боги и монстры приходят, чтобы отдать дань уважения королю. Трудно не смотреть, когда Юджи проходит мимо них в коридорах. Он видит существо, полностью сделанное из пчел с лепестками цветов вместо глаз и жалами вместо зубов. Он глядит на красивую нимфу, проходящую мимо него. Она движется по воздуху, как по воде, у нее хлопающие и чешуйчатые жабры. Посетители едят и пьют, сидят на шелковых подушках на полу тронного зала, кормят друг друга сладкими блюдами и поднимают свои бокалы за короля. Они веселятся с утра до восхода луны, а затем однажды ночью происходит ужасное. — Подарок для короля! - один дух провозглашает, стоя у центрального входа. Существо выглядит точно так же, как обычная жаба, за исключением того, что жабы не часто бывают размером со взрослых мужчин. Юджи выглядывает со своего скрытого места в тени за троном Сукуны, ему очень любопытно, что это за «подарок». Жаба хлопает три раза подряд, и группа слуг с капюшонами на головах заносят на спине какой-то большой ящик, покрытый тканью. Это странная вещь, совсем не роскошное сокровище, которое Юджи ожидал, но все же тишина зависает над залом, гости, кажется, шепчутся в тихом волнении. — Спасибо за гостеприимство, - говорит дух жабы, прежде чем откинуть ткань. Юджи чуть не прокусил нижнюю губу, стараясь заглушить громкий крик. Это не ящик. Это клетка. А внутри неё десятки голых тел с завязанными глазами. В клубке конечностей Юджи замечает девушек и красивых юношей, а также некоторых, которые кажутся смесью обоих, все пытаются укрыться внутри. — Для вас, - заявляет жаба, - идеальный набор девственных подношений на ваш выбор. Юджи чуть не вырвало, когда он услышал гордость в тоне существа. — Как щедро, - отвечает Сукуна, но выражение лица не меняется. — Это честь для меня, - говорит жаба, не зная, как реагировать на неразборчивое настроение короля. Внезапно он поворачивается, - а что это? - его глаза расширяются, когда он смотрит на Юджи, - я вижу ещё одного мальчика, мы можем раздеть его и добавить ко всем остальным. Любопытство юноши сгубило его. Было глупо выходить из укрытия. Внезапно он чувствует, что все взгляды в зале направлены на него. Он шарахается обратно в тень, но уже слишком поздно. Взгляды следуют за ним, они словно пробираются под кожу, неприличные, похабные и хищные. Юджи успевает только залиться пунцовой краской, ведь затем Сукуна щелкает пальцами, и жаба взлетает в воздух, поднятая за горло невидимой хваткой. Глаза теперь устремлены на это зрелище. Сбоку пленники плачут и хныкают. Даже с завязанными глазами, они чувствуют опасность. Жаба хватается за воздух, пытаясь освободить глотку перепончатыми пальцами, задыхаясь. — Ваше величество... — Как ты смеешь? Голос Сукуны мрачный. Он сжимает руку в кулак, и невидимая хватка, кажется усиливается, сжимая так, что Юджи кажется, что глаза существа выскочат из орбит. — Не этот, - приказывает Сукуна, красные глаза обводят остальную часть зала, как будто говоря со всеми сейчас, - это мое. Его тон рычащий и низкий. Что-то горячее проходит через вены Юджи, гнев или, возможно, смущение, из-за того, что с ним обращаются как с какой-то безделушкой. — В-ваш... ваше величество... этот скромный гость просит вашей милости... Я-я всегда был вашим верным последователем... это никогда не повторится, я обещаю! — Довольно. Сукуна снова щелкает пальцами, и жаба убита, расщеплена. Юджи даже не уверен, что произошло, только секунду назад существо висело прямо в воздухе, а в следующую оно исчезает, рассыпаясь на части, что оседают на землю с кровью. В зале смертельно тихо, все молчат, кроме пленных, которые не могут не ныть. Без слов Сукуна поднимается с трона и приближается к клетке. Бог проскальзывает рукой через решетку, хватая первого попавшегося человека. Это темноволосая девушка, которая хнычет, когда чувствует прикосновение. Юджи так сосредоточен на зрелище, что ему требуется некоторое время, чтобы понять, что Сукуна смотрит не на девушку, а на него. В его взгляде что-то странное, как будто Юджи - это уравнение, которое нужно решить. Юноша сжимается в тени, боясь совершить еще одну ошибку, на этот раз потенциально смертельную. Проходит всего несколько секунд, кажущихся вечностью, прежде чем Сукуна, наконец, отводит взгляд. Он возвращается к девушке, как будто впервые замечая ее присутствие. — Я принимаю это предложение, - говорит он, несмотря на то, что жаба уже мертва и не может ответить. А затем король открывает дверцы клетки и поворачивается к остальной части толпы. — Наслаждайтесь, - говорит он беспокойной толпе, - никто не покинет мою обитель голодным. Подходите. Ешьте. Берите их. Давайте отпразднуем, пока земля освещается луной. Внезапно наступает безумие. Боги и духи сражаются за девственниц и девственников, тащат их в углы, некоторые даже не удосужились подождать, прежде чем взять их прямо там. «Животное» – так Сукуна однажды назвал Юджи. Но за всю свою жизнь мальчик никогда не видел ничего более животного чем это. Это хаос. Армагеддон. Юноша крадется вдоль стены, надеясь выскользнуть незамеченным. Когда он достигает двери, последнее, что он видит, это Сукуну в дальнем конце комнаты, ведущего темноволосую девушку за шею к его покоям. На секунду Юджи думает, что их глаза встречаются, но затем дверь между ними захлопывается, и он уходит. На следующее утро святыня полностью пуста. Духи и люди исчезли, как лихорадочный сон, который рассеивается при пробуждении. В поисках какого-то знака, что это не просто сон, Юджи натыкается на Сукуну во дворе, он купается среди бамбуковой рощи. Его татуировки резкие и черные на фоне молочно-белой воды. Его глаза все еще закрыты, ресницы покрыты каплями, когда он говорит. — Спал в лесу, малявка? Юджи что-то бормочет о том, что было слишком многолюдно и ему некомфортно. Честно говоря, он боялся ночевать в своей крошечной комнатке с маленьким письменным столом. Вместо этого он разбил лагерь в лесу, прячась до рассвета. Юджи оглядывает тело Сукуны, ища доказательства вчерашнего, возможно, поцарапанные бицепсы или укусы на шее, но ничего не находит. В конце концов, любопытство берет верх. — А девушка? - Юджи спрашивает. — Кто? — Девушка? Та, что была прошлой ночью? — О, - веки Сукуны поднимаются, - ты имеешь в виду подношение. «Бедняжка», - думает Юджи, - «бедная испуганная девушка». — Нормально, - отвечает Сукуна беззаботно, - туго и влажно, как и было обещано. Щеки Юджи заливаются краской от этого ответа, он отводит взгляд, нервно перебирая складки туники между пальцами. Сукуна погружается глубже, плечи исчезают в воде. — Хотя, - лениво вздыхает бог, - какая жалость, ее крики были не такими прекрасными как твои. Затем он снова закрывает глаза и прогоняет Юджи взмахом руки.