Визитёр

      С тихим щелчком дверь камеры открылась, и это событие ознаменовалось крайне злорадной улыбкой на лице Анриеты. Очнувшись от подозрительно крепкого сна посреди незнакомой и запертой комнаты без окон, заснувшая в собственных тщательно защищенных покоях Ночная Хозяйка всего Среднего Города не стала глупо и нелепо паниковать, спешить с бесполезными реакциями и действиями. Пут на ней не оказалось, кандалов тоже, даже ее одежда, словно в насмешку, оставалась той самой, в какой она засыпала - тонкий прозрачный халатик из эльфийского шелка и больше ничего, с чего бы и не оставить, верно? Впрочем, комплект повседневной одежды, ее собственный, собственноручно снятый перед сном, и даже вычищенный похитителями после носки, лежал сложенным у кровати. Разумеется, все амулеты, скрытые иглы и другие полезные вещи были из потайных карманов предусмотрительно извлечены.       Мыслей у доверенной подручной агентов Леса, по совместительству считающейся очень многообещающим криминальным авторитетом, а также владелицей лучшего борделя Морграфа или даже всей округи, было в эти моменты не счесть, но озвучивать их она не спешила. Первым делом была проведена проверка тела, не поставили ли где следящий маячок, скрытую татуировку или что-то в этом роде - пусть она и не была одаренной, но прошла прекрасное обучение и потому самые базовые вещи могла обнаружить и сама, как и множество вещей продвинутых, какие даже опытные чародеи пропустили бы. Следом осмотр комнаты, большой, просторной, неплохой мебелью обставленной, где даже постельное белье было высшего качества, Анриета и сама на похожем спала. Следящих чар или тайных смотровых щелей она не нашла, а чуткие и чуть заостренные уши кватеронки с четвертью эльфийской крови не уловили шума стоящей под дверью стражи.       Вообще никакого шума не уловили, и это смущало, сбивало с толку намного сильнее, чем если бы ее уже склоняли к сотрудничеству, тем или иным методом, перемежая физическое, моральное и магическое насилие выгодными предложениями, от которых никак не отказаться. Классика похищений к ней не применялась, и Анриета, прекрасно владеющая теорией, а часто и практикой, методологии похищения и допроса, просто не могла понять, какой сценарий к ней применяют и в чем вообще план похитителей.       Да и того, кто именно ее похитил тоже не выходило узнать - большей части криминальных авторитетов даже помечтать о том, чтобы провернуть ее, ха-ха, изъятие прямо из ее же укрепленной твердыни, могли разве что в своих влажных снах. И даже если ее все-таки предала та же Лада или кто-то из других сто раз проверенных девочек, то все равно не сходилось: Ночная Хозяйка не дура, никому не доверяла и ничего не сообщала, ни Лада, ни Тея, ни, если речь идет о не связанных с борделем напрямую подчиненным бойцам, Штарс, о двух ее личных защитных контурах не знали, только подозревали. А о еще двух даже подозрений иметь не могли!       Вобщем, вопросов у женщины было столько, что даже перечислять их пришлось бы пару часов, не говоря уж об ответах. И этих ответов ей никто не собирался давать, как бы ни хотелось обратного. Похитить ее могли, конечно же могли, но очень немногим такое по силам, а еще меньше из этих немногих найдут причину это делать. Неужто герцог де Монт Рос узнал о третьем слое ее маски и решил предварительно устранить (или попробовать перевербовать) подручную эльфийских эмиссаров? Или кто-то из конкурирующих разведок, да хоть бы тех же ублюдков из Сахиб-Нере? Последние славились своими мастерами прийти туда, куда не звали, вполне будучи способными спеленать и ее тоже. С паскудой Бажжей, опять же, она все время была на ножах и уже подводила к заключительной фазе план его устранения, а у того и на Островах и в Халифате много влиятельных знакомцев.       Мысли в голове не мешали Анриете действовать, пусть даже она и подозревала какой-то хитрый план или изощренную игру, пусть подозревала, что шанс для побега ей лишь показался существующим, а не существует на самом деле. Ловко перебирая в пальцах хорошенький кусок медной проволоки, оторванный кусочек узорного литья с кровати, на которой она проснулась, Анриэта попробовала открыть сложный и далеко не рядовой замок на тяжелой дубовой двери в ее камеру. И, к ее глубокому удовольствию, у нее это получилось, пусть и не без труда!       Дверь открылась, вернее распахнулась, совершенно бесшумно и миг спустя Анриета уже выскользнула наружу в боевой стойке, отведя руку с острой проволокой назад и готовясь быть схваченной. Коридор в какой она выпала был совершенно и полностью пуст. Только едва слышно скрипнула единственная нестойкая половица под тяжелым ворсистым ковром темно-коричневого цвета. Где-то далеко слышался неразборчивый шум и голоса, но здесь, рядом с ней, правила только тишина. Ее что, просто заперли здесь и решили дать настояться, вообще не опасаясь побега и даже не предоставив охраны? Нет, это уже даже не наглость, а оскорбление. Да за кого они ее держат!!? А, впрочем, пусть держат, ей же проще. Легонько улыбнувшись своей мысли, предпринимательница, злодейка и агентесса осторожно принялась осматриваться, внимательно прислушиваясь к окружению и готовая в любой момент среагировать, если шум и голоса приблизятся к ней.       Позволив себе полминуты на раздумья, понимая, что в любой момент ее побег, судя по всему, действительно удавшийся случайно, а не запланированный в качестве демонстрации тщетности ее усилий, мог оказаться раскрытым, женщина принимает решение двигаться вперед, к свободе и, если выйдет, к мести. Пошла она, однако, не в сторону звуков, а в чуть менее приметную боковую дверь, здраво рассудив, что с местными обитателями лучше лишний раз не пересекаться. За дверью оказался еще один коридор, длинный и чуть хуже освещенный, все еще без окон, чем вызывал все больше вопросов к местной архитектуре.       Она двигалась вперед не крадясь, лишь стараясь ступать максимально мягко и держа при этом равнодушно-вежливое выражение лица, будто бы она принадлежит этому месту, имеет полное право быть здесь и идти куда хочет. Не волшебство, не магия, но тоже своеобразная техника, освоенная благодаря помощи ее покровителей, а она была прекрасной ученицей. Заходить старалась в те двери, какие были наименее пышно украшенными, про себя молясь Лортану о том, чтобы не вляпаться в незаметную даже для нее магическую сигналку.       Очередной поворот и дверь, - что-то здесь с застройкой изначально безумно, здесь слишком много невозможно длинных коридоров и мало комнат, - привели ее в гардеробную, где лежали, висели на одежных плечах или вовсе были надеты на манекены образчики того, чем покрывают свое тело люди. Весьма специфические образчики, а если точнее, то исключительно униформа горничных и служанок в классической нейратской компонировке. Все комплекты были более-менее похожими: приталенная юбка, аккуратная блузка с характерным воротничком в черно-белой гамме, передник, чепчик, высокие перчатки, белоснежные чулки, туфли на каблуках и, разумеется, никакого нижнего белья. Классика, выполненная из таких тканей и с таким мастерством, что прислуга эльфов в их дворце могла бы обзавидоваться. Впрочем, пусть длина юбки была в рамках приличий, как и глубина выреза, но общее впечатление эти костюмы производили совершенно точно не целомудренное, не говоря уж об отдельных образчиках, исполненных в том стиле, какой она своим девочкам одевать приказала бы и даже они бы хоть на миг, а смутились.       Невольно проведя пальцами по ткани, Анриета аж вздрогнула от шокирующе приятной и нежной мягкости этого материала, так и льнущего к ее коже. Чувствительные подушечки пальцев, модифицированные особыми зельями, парой ритуалов, а также знатным пожертвованием Покровителю Воров, уловили вложенную в эту ткань магию. Умение касанием определить алхимический яд в бокале, а по покалыванию в ладошках узнать расположенный рядом сигнальный барьер, не раз выручавшее ее, не подвело Анриэту и теперь. Заставив с легким шоком по-новому оценить униформу, какая тянула на работу очень даже компетентного мага, настолько много в нее было волшебства вложено. Даже если и была мысль замаскироваться под местную прислугу, она быстро пропала, потому что на такой ценности просто обязаны быть маячки самого разного рода. "Не удивлюсь, если эта ткань выдержит удар зачарованным кинжалом". - Невольно подумалось кватеронке, а короткое размышление еще и дополнило пришедшую в голову мысль новым выводом. - "А если удар все же пробьет ткань, то чары сами остановят кровь, зашьют рану, проведут диагностику и вызовут подмогу".       Ощущая, как по телу бежит волнами предательский жар и холод, Анриета начинает осознавать, что даже если ее похитили дилетанты, то это очень влиятельные и безумно богатые дилетанты, с какими она уже не желает ссорится. Ну, не получив гарантию поддержки и прикрытия от ее патронов, но это дело не сегодняшнего побега. Ладонь, казалось, до сих пор покалывает от магии, а кожа все еще хранила память о чувственном касании невесомой ткани, когда пришедшая в себя беглянка покидала эту комнату в еще одну дверь, расположенную в противоположном углу гардеробной.       Ощущение давящего безумия от окружающей архитектуры становилось только сильнее и сильнее, каждый коридор имел несколько совмещенных с ним таких же коридоров, у каждой комнаты, кроме той, в какой она сама очнулась, было по меньшей мере два входа-выхода, а обилие магических светильников не отменяло полного отсутствия окон. Неправильность тревожила, подтачивала решимость и в какой-то миг, когда она едва не наткнулась в очередном коридоре на тройку идущих ей на встречу мужчин, что-то усердно обсуждающих и на ходу тыкающих пальцами в какие-то записи, ей едва удалось разминуться с ними. Отметив в памяти то, что они обсуждали цену на закупку кристаллического песка из Подземелья, Анриета осмотрелась, оценивая, куда она попала.       Еще одна комната, когда-то бывшая каминным залом, с тем самым большим, с нее ростом, камином, множеством мелких столиков и кресел, а также уютным общим интерьером в сдержанных тонах. Но сейчас он был нежилым и заброшенным. Слой пыли достигал в некоторых местах едва ли не пальца, а ей самой пришлось идти крайнее осторожно, чтобы в этой пыли не оставить следов. Каждое движение требовало сноровки, общее напряжение последних десяти минут непрерывного брожения по лабиринту отзывалось теснотой в груди и нехваткой дыхания, а степень непонимания этого места только росла. Она была почти полностью уверена, что это переплетение комнат и коридоров расположено под землей, потому что таких размеров дворец снаружи не спрячешь, пойдут слухи, даже если и скрываться. Особенно если у дворца настолько чокнутая планировка и особенности размещения комнат, что любого гнома-архитектора или просто обладающего вкусом человека аж тошнить начинает. Да гномы за такое строительство архитектору и строителям кровную вражду объявят!       Следом за пыльной комнатой, от которой чистоплотную женщину воротило, беглянка почти сразу, - лишь один коротенький коридор на пяток шагов, - попала во внутренние помещения для прислуги. Большой, со множеством входов-выходов, зал совмещал в себе свойства кухни, предбанника для прислуги и ритуального зала. На столе, огромном, каменном и покрытом множеством знаков и узоров, располагались как большие серебряные подносы, так и отдельные тарелки с закусками, наполненными бокалами, ведерками со льдом, готовыми блюдами и напитками. Даже ее магического образования, - не самого ужасного для мага и отличного для немага, - хватало, чтобы понять предназначение этой штуки: массовый телепортационный круг, позволяющий доставлять разные виды снеди и выпивки в нужные места вообще без единого шага.       Прикинув стоимость одного только этого столика, а также затраты на его поддержание в рабочем состоянии, сравнив оный с изначальной целью приспособления, Анриета испытала легкий психический надлом и такую черную и лютую зависть, что с трудом удержала рвущиеся с языка ругательства. Лишь потому удержала, что прямо здесь, в этом зале, было еще несколько человек, увлеченно занимающихся своими делами.       Высокие, плавно двигающиеся, и, судя по чертам лица, исключительно северянки, как на подбор с алхимически улучшенными формами (формы - само почтение, любая из них в "Розе" вызвала бы недельный ажиотаж), были одеты только в одни лишь высокие фартухи под самое горло, поварские перчатки и поварские же колпаки. Вся спина и ягодицы были открыты любому взгляду, как и перекатывающиеся под кожей мышцы, выдающие в этих девочках воительниц не из последних, ловких и подвижных, но при этом достаточно сильных. В прошлом, потому что сейчас они сменили латы на вот эти фартухи, а клинки на поварские лопатки и черпаки.       Анриета едва не начала бить на поражение мгновенно обломанным черенком от швабры, какой здесь полы мыли, когда одна из них повернулась к ней, прошла всего в трех шагах и поставила на стол еще одно блюдо, но вовремя остановилась. В глазах рабыни с явно обработанным сознанием было только сосредоточенное намерение выполнять поставленную задачу, невероятное наслаждение своей жизнью, а также бездна отсутствующего интеллекта. Несмотря на кажущуюся, - или настоящую, - тупость, двигались они споро и дело свое знали. Сами девушки еду не готовили, а лишь правильным образом сервировали и расставляли на стол, а уже там ее должны были разложить по подносам и либо отнести вручную, либо, простите все боги сразу, телепортировать.       Проигнорировавшую ее рабыню, Анриета проигнорировала в ответ, осторожно обойдя и стараясь ничего не сдвинуть, направившись в еще один дверной проем. Там, за дверью, был уже демон-знает-какой коридор, а потом она зашла в странную комнату, словно разделенную стеклянной стеной на две части. Одна часть была обставлена диванчиками, креслами, маленькими столиками с закусками и питьем, а вот вторая была тем еще зрелищем. Там, за той стеной, висела в воздухе удерживаемая магией женщина, судя по виду островитянка, причем из плавающих на кораблях, а не домашний цветочек - темно-смуглая кожа, рельефные мышцы, коротко стриженные кудри, а также губы и формы той сочной привлекательности, какую имеют смески от чернокожих обитателей юга.       Подвешенная за стеклом смотрела строго перед собой, не отвлекаясь, а перед ней парил широкий и плоский стального цвета диск, с голову быка размером. Смотрящая на него женщина пускала ниточку слюны из уголка рта, эротично и задорно подмахивая задом, словно прямо сейчас занималась с кем-то любовью. И, такое мелькнуло у Анриеты ощущение, с каждым мигом у нее получалось все лучше и лучше, а движения ягодиц приобретали плавность и резкость, создавая завлекательный такой ритм любовного танца тех самых южных племен. Невольно засмотревшаяся профессионалка плаща и кинжала пропустила момент, когда пленницу плавно и постепенно развернуло, как-то совершенно по-глупому задержав взгляд на этой ее шикарной заднице.       А когда все-таки вспомнила о том, где и в каких условиях она находится, так сразу и зацепилась взглядом за тот диск, причем за ту его сторону, какую рассматривала с таким вниманием островная пиратка. Сперва Анриете показалось, что стекло фильтрует любые воздействия и она вообще зря испугалась, невольно отшагнув, едва не упав в подвернувшееся сзади кресло. Всего-то переплетение линий, одновременно изгибающихся и ломанных, цельных и рваных, словно растущих в самих себя и самих же себя и сплетающих. Окончательно расслабившись, Анриета раскинулась в том кресле, куда невольно упала, широко разведя ноги и смотря в потолок, но видя только плетущийся и меняющийся невероятно важный узор. С каждым проходящим мигом этот образ казался все более неправильным, незаконченным, незавершенным, требующим понять и разобраться-таки с этим рисунком, который теперь не выходит из головы, из головы, из головы, из...

***

      Анриета с тихим смешком и довольной ухмылкой открыла запертый замок той темницы, в какую ее засунули похитители. После пробуждения и попытки вспомнить смутно запомнившийся сон, она немного попаниковала, немного подумала над тем, кто именно мог ее вот так похитить, а потом решила, что нужно заняться делом по собственному спасению, а то надеяться на помощь покровителей можно, но лучше все же ее не дожидаться. Нужно же демонстрировать самостоятельность и превосходство, а не только просить вытащить ее из всякого дерьма, иначе зачем им вообще такая подручная?       Выйдя наружу и прислушавшись к окружению, женщина повинуется чистому наитию, двигаясь в однозначно верную и нужную сторону. Она словно знает наверняка, какой именно коридор выбирать, куда повернуть, чего ожидать за дверью. Ее собственная одежда, пусть и вычищенная похитителями, то ли села от стирки, то ли они сами намеренно ее ушили в груди и бедрах, чтобы подколоть пленницу, но дышать было довольно тяжело, несмотря на сначала две, а потом и три пуговички, какие она расстегнула на своей рубашке.       Потому, когда она проходила мимо гардеробной, где располагались всевозможные образчики униформы для горничных, пришедшая в голову идея показалась весьма умной, уместной и чуть ли не гениальной. Никогда она не любила нейратскую моду, но это и вправду могло помочь притвориться своей в этом странном месте, да и магические зачарования на ткани внушали всяческое уважение. Брать чужие зачарованные вещи казалось не самым умным решением, но не отказываться же от такой возможности, особенно если никто не мешает и не скажет кривого слова. Касание ткани к обнаженному телу было настолько приятными, что Анриета начала тяжело дышать еще на этапе примерки. А уж когда она натянула на свои ножки эти великолепные чулочки, то невольно застонала, промокла и почти кончила, только волевым усилием удержавшись от того, чтобы не закончить почти настигший ее финал прямо там.       С трудом вернув себе ясность сознания, женщина двинулась дальше, остановившись в полностью покрытой слоем пыли комнате, через какую вела едва заметная цепочка следов, словно здесь совсем недавно кто-то проходил, только очень-очень сильно старался свои шаги по пыльному полу спрятать и не оставить этих самых следов. Понимая, что на своих каблуках, - не особо высоких, но все же мешающих методике верного шага, - она незаметной здесь не прошмыгнет, Анриета осмотрелась вокруг, найдя неприметную кладовку, а в той набор очищающих амулетов высшей пробы. Ну, хоть не шваброй работать, слава Лортану.       Взмахами водного амулета она выпускала потоки воды на пол, а следом активировала вторую итерацию вложенной магии, собирая эту воду и грязь в отвратно выглядящие комки, какие бросала в специальный контейнер расщепитель, - тоже недешевое удовольствие, - до тех пор, пока паркетный пол не стал сверкающе чистым. Со вздохом осмотрев окружающий пейзаж и поняв, что на этом фоне оставшаяся на мебели и стенах пыль с паутиной только заметнее стала, она потянулась за небольшой, с полтора локтя, метелкой с пучком перьев на конце. Тоже артефакт, только шаманский, с нужным духом внутри.       Активировав игрушку, Анриета приятно удивилась тому, как пыль буквально втягивалась в перья, собирая все ее проявления, включая паутину. Пришлось немного полазить на карачках, залезая под столы и кресла, но зачарованные одеяния, казалось, не только отрицают возможность испачкаться, но еще и ее саму очищают от пота и грязи. Решив, что если уж делать дело, то делать хорошо, беглянка взялась за третий из артефактов, простую шелковую тряпицу, стирающую черные и дымные следы с камина одним движением.       Во всем этом было два недостатка - потеря времени, а также постоянные касания нереально приятной на ощупь ткани к ее телу. И если в неподвижном состоянии или неспешном передвижении, Анриета сохраняла хотя бы внешнюю невозмутимость, то столь активное движение ткани, особенно в районе объемистой груди или не прикрытой даже трусиками киски, приводило ее в настоящее исступление. На последнем движении, вытирая самую дальнюю черную кляксу в глубине камина, она все-таки перешагнула грань, лишь силой воли удержав себя от падения в тот камин, вывалившись наружу, прислонившись спиной к стене, и, не успев даже потянутся руками к промежности, кончая изо всех оставшихся сил. Прикусив собственную ладонь для удержания стонов, она просидела так почти минуту, прежде чем оргазм успокоился.       "Мне бы такую форму в юности, то полюбила бы уборку." - Лениво размышляла Анриета, приходя в себя после накрывшего ее наслаждения. - "Впрочем, я и сейчас ее полюбить могу".       Придя в себя, она пошла дальше, быстро выйдя к большой кухне-сортировочной, где одетые в одни фартучки рабыни-северянки раскладывали и подготавливали еду для каких-то, наверняка ужасающе важных гостей. Они не обратили на нее никакого внимания, но она, прекрасно осознавая, что одета в форму служанки, а потому должна отыгрывать ее роль, принялась, под пустыми и тупыми, но внимательными, взглядами поварих расставлять блюда по подносам. Закуски к закускам, выпивку в выпивке, мясо к мясу, рыбу к рыбе и так далее - опыт и образование, а также множество посещенных балов, включая таковые в самом высшем свете, позволяли примерно понимать, как должны выглядеть блюда на подносах и в каком порядке их нужно подавать.       Как назло, активные движения снова и снова сказывались на контактирующей с проклятой тканью коже, грозясь в любой миг довести ее до еще одного пика. И угроза была исполнена, стоило только последнему из подносов оказаться укомплектованным. Закатив глаза и применяя всю свою волю, что дала ей взобраться к достигнутым вершинам, Анриета прикусила губу и, опершись об стол, удержалась от криков, стонов и оргазменных судорог. - Ты из новеньких, сестрица? Да, точно из новеньких! - Если бы не абсолютно удовлетворенное состояние свежекончившей женщины, то она бы наверняка среагировала ударом, а так ничего, даже не вздрогнула, успев прокачать ситуацию и не натворить самых очевидных глупостей, раз ее маскировка под одну из слуг сработала. - Я тоже поначалу каждый раз, как что-то делала так взлетала сразу, то стонала, то падала, то вот так застывала. Ничего, к этому быстро привыкаешь, сестрица! Сейчас я, когда взрываюсь, даже с шага не сбиваюсь, лишь немного забываюсь, но ни минуты не теряюсь.       Миловидная, примерно одного с ней роста девица с темно-русыми волосами, заплетенными в тугую косу до самой задницы, была одета в точно такой же костюм, что и сама Анриета, только что чуть иного фасона и тона, причем опытный взгляд агентессы сразу эти отличия приметил, относя их к аналогам меток для своих или тех же агентурных шифров. Новоприбывшая девица, какую она бы взяла в розочки, вообще не задумавшись и за почти любую разумную и даже не очень разумную оплату, явно не заподозрила в ней шпионку, беглянку или вовсе врага, а только глупо, но заразительно и очень мелодично захихикала от неожиданно получившейся рифмы. - Я сестрица Шери, а тебя как звать? - Без тени смущения и не отвлекаясь от раскладывания тарелок, мисок и бокалов по мгновенно телепортируемым подносам, она еще и находила силы на беседу. - Вот, кстати, смотри, я сейчас тоже лечууууу, ух, хорошо. Это поначалу неудобно, но наши сестрицы осваиваются быстро, да? Хорошо работаешь, значит тебе хорошо, не так ли сестрица... эмм, сестрица?       Внешне она и вправду не показала, что кончила, - если она вообще кончила, - а только чуть напряглась всем телом, особенно в бедрах, прижимая их друг к другу. Работающий на полную разум, немного сбоящий от необычности обстановки, а также трения нежнейшей ткани о торчащие двумя алмазами соски, помогал не провалиться в беседе, сохраняя маску нескомпрометированной. То, какой ценой ей давалась эта невозмутимость, описать словами было все равно невозможно. - Ари, сестрица, меня зовут сестрица Ари. - Кое-как прокачав слова собеседницы, Анриета сократила свое имя и добавила к нему дурацкую приставку "сестрица", последовав логике беседы. - Мы, кажется, закончили, а у меня еще много дел, увидимся позже, сестрица, и не будем злить наших поварих. - Не поварих, а кухарок, глупенькая сестрица! - Мило захихикав, словно шпионка ей сказала какую-то веселую шутку, поправила ее собеседница, вызывая тревогу и желание либо отделаться поскорее, либо тихо придушить, да ведь наверняка в огромном доме с таким количеством магии на прислуге стоят смертные чары, улавливающие гибель и поднимающие тревогу. - Поварихи готовят через три перехода отсюда, шлюшки задорные. Это тоже новенькие, но такииииие смешные, сестрица Ари! - Так что в них смешного, сестрица Шери? - Поняв, что девица либо очень глупая, либо столь же поглупевшая после той магии, какую ей в голову вбили, Анриета старается как можно надежнее увести тему от ее незнания базовых для этого чокнутого места вещей. Просиявшая от вопроса Шери только пододвинулась ближе, взяв Анриету за плечо, чем, похоже, заставила их костюмы резонировать, потому что приносимое касанием ткани удовольствие стало в разы активнее и сильнее. Не особо понижая голос, она заговорила, едва не касаясь щеки шпионки губами, щекоча заостренное ушко своим пахнущим мятой дыханием: - Ой, сестрица Ари, там все смешно! Каждая из этой пятерки кухарок, они какими-то там налетчицами были, своему, этому, очень страшному богу всяких военных штучек молились, а потом их сюда привезли. И каждая, представь только, считает, что всем вокруг очаровали разумы злые чародеи, и только она одна смогла магии сопротивляться. Но чтобы ее не раскрыли, нужно делать все-все, как бы делала рабыня с очарованной головкой, вот. И каждая из них не подает виду, а уж если с ними поиграть, то каждая будет стараться вести себя развратнее, чем остальные, чтобы точно не подумали на нее, что она свободная северная воительница, какая вот-вот-вот кааак раскроооет себя и кааааак всем нам покажет, представляешь? Ну и нас, сестрица Ари, тоже согласно их глупым выдумкам, ой не могу, очаровали и все такое, нет, ну я серьезно, не смейся! Такие глупенькие дурочки, что просто смеялась до слез, правда в постели хороши, это да, но ты никому, ладно. Я знаю один секретик... - В этот миг Шери, ничуть не стесняющуюся рассказывать эту историю при каждой из очень тщательно делающих вид, что они не подслушивают, северянок, резко распрямило, ее глаза закатились, а рука судорожно сжалась на предплечье Анриеты, пока закусившая губу служанка кончала особенно сильно, что пробивалось сквозь ее броню самоконтроля. - Мне пора, какое-то важное задание, а я задержалась, дорогая сестрица Ари. Бывай, не буду отвлекать от твоих дел, еще увидимся!       С этими словами Шери подхватила один из подносов, полный самых разных сладких десертов, подвинула его к одному из самых дальних кругов, а следом неторопливо, но и не слишком медля, вышла из странной кухни, оставляя Анриету наедине с пятеркой кухарок. И если беглянка считала, что после того, как касание Шери пропадет, сверхчувствительное касание ткани снова ослабеет, то она ошибалась - первое же движение заставило повторить недавнюю ситуацию, едва ли не всем телом навалившись на стол и только остатками воли она удержала тянущиеся к промежности ручки.       Под внимательными взглядами северянок, которые, как теперь было видно, хоть и оставались странно-тупыми, но были сделаны такими намеренно, будто каждая их них старательно корчила из себя самую тупую, самую покорную и самую порабощенную заколдованную живую игрушку для секса, какую только могла таковой вообразить. И, если хоть одна из них вдруг придумывала что-то более подходящее для такого образа, остальные тут же ее подхватывали, - пришла догадка в голову шпионки. Неплохо представляющая себе масштабы задачи по столь тонкому и хитрому воздействию на целую группу волевых, - а иные в налетчики, в молящиеся Кровавому девы клинка, не идут, - личностей, Анриета чувствовала себя откровенно вне пределов своей компетенции. "Нужно побыстрее отсюда валить, пока меня не хватились, иначе стану такой же как эти шлюхи". - В пустой после оргазма голове мелькает удивительно четкая мысль. - "Или, скорее, такой же как эта Шери, раз сама этот триждыблядовысранный костюм надела".       Выскользнув из кухни-распределителя на подгибающихся от позорной слабости ногах, скользнув в одну из неприметных дверец, она прошла сквозь короткий коридорчик, войдя в еще одно странное помещение. Разделенное надвое прозрачным стеклом, оно представляло из себя этакий зрительный зал, где главным зрелищем была находящаяся на противоположной стороне женщина. Смуглая и кудрявая островитянка с огромной грудью и невероятно завлекательными ягодицами, стояла на сверкающем от рун полу широко расставив ноги, выдавая дикарский любовный танец племен эбенового передела, - Анриета сама заставила своих черненьких розочек такой танец выучить, - настолько ритмично тряся громадной и при этом подтянутой жопой, что беглянка позорно на нее засмотрелась, прямо в движении и оттого споткнулась об одно из кресел, невольно падая прямо в него с тихим и возмущенным писком.       Придя в себя, женщина, со всеми силами подавляя сожаление, отвела взор от смуглых ягодиц на одной из которых была татуировка классического пиратского якоря, аналог Морграфской метки Розы, для самых дорогих и качественных девочек. Только вот, отведя взгляд от жопы шлюшки, неожиданно мускулистой и подтянутой, как для элитной портовой девочки, Анриета зацепилась взглядом за странный узор на парящем диске, лицом к которому была повернула островитянка. Странный узор казался незаконченным, заставлял думать изо всех сил только о нем, не оставляя места ни для каких других размышлений в ее, Анриеты, голове, в голове, в голове, в голове...

***

      Ари осторожно открыла незапертую дверь, выбираясь из чужих покоев и пытаясь понять: как так получилось, что она, всегда такая исполнительная и хорошая служанка, очнулась без своей любимой униформы и в чужой постели? Нет, что в чужой постели, то это ясно, ведь хорошие горничные облегчают жизнь господам любым способом, но как она, божечки, умудрилась остаться без своей униформы? Кое-как открыв дверцу и придерживая рукой свои сисечки, чтобы не тряслись при ходьбе, потому что если у девочки трясуться сисечки, то мозги в головушке тоже трясутся, она неслышно прошмыгнула в ближайшую дверцу, активируя переход, чтобы миг спустя оказаться на одном из складов с униформой.       Подобрав себе одежду по размеру, чтобы не сдавливала ее прелестные сисечки, с пару спелых дынек размерами, она немного поласкала их, прежде чем принялась одеваться. Не для развлечения, а потому что хорошо обласканное тело куда легче переносит первые минуты контакта с волшебным шелком, позволяя нормально одеться и не обкончаться до потери сознания, а то и пульса. Нет, чары в этой волшебной одежде вновь запустят слишком далеко улетевшей девочке седчечко, только за потерю времени не погладят по головке, но отшлепают по попке. И если бы только это, она и не против, так ведь еще и работой, скучной и тупой, как сама служанка, завалят по макушку. В общем, если ты идеально спокойна и ничего такого сладенького не хочешь, то одевая чулочки служанки почти гарантированно если не полетишь на облачке, то будешь громко и забавно стонать. Но если сначала сама себя заведешь, то оденешься почти без труда, хотя и очень-очень захочется довести дело до конца.       Полный комплект одежды молоденькой служаночки, младшей сестрицы и верной подружки для остальных, укрывает ее тело, волосы собираются в тугой пучок на макушке, подчеркивая чуть заостренные ушки, следом идет легчайший макияж, включая совсем особую помаду, которая любого или любую, кто не служанка, от одного поцелуя в щечку сделают просто образцом послушания. Приодевшись, Ари снова проходит сквозь дверь, следуя инстинктам служанки, оказываясь в покрытой слоем пыли комнате. Она почему-то одновременно знает об этой комнате потому, что так говорят ее инстинкты, интуиция и "чуйка попкой", как говорят сестрицы друг другу. Именно чуйка и позволяет им всегда быть там, где нужно господам. Но все равно ей на миг показалось, что она здесь уже была, причем совсем недавно.       Покачав милой головушкой, Ари принялась за уборку, быстро и сноровисто орудуя зачарованными амулетами, ощущая, что чем чище становится комната, тем приятнее ей от хорошо выполненной работы, тем чище у нее в головушке, тем меньше там глупеньких мыслей. В момент, когда последний клочок пыли растворился под взмахами метелки, женщина быстро прикусывает зубами подол собственной юбки, изо всех сил сжимая бедра и удерживаясь на ногах. Мгновенно промокревший и пустивший сок цветочек быстро очищается чарами одежды, но задранная юбочка позволяет оросить идеально чистый пол своим наслаждением. С глупенькой улыбочкой, Ари убирает и это пятнышко, делая себе еще приятнее и добиваясь повторной вспышки. Маленькая невинная хитрость, пользующаяся популярностью между служанками.       Только между служанками и младшими горничными, между прочим, потому что горничные старшие, как и тетеньки-гувернантки, имеют почетное право носить шелковые трусики. Подружки, лица которых почему-то с трудом вспоминаются, если милую сестрицу Шери не считать, только хихикают и шепчутся в ответ на вопросы о том, что же в тех трусиках такого необычного, обещая, что если глупенькая сестрица Ари разочарует или даже попробует сместить кого-то из старших сестриц, то они ей сами покажут. Ари же только хихикала вместе с ними, обещая себе, что о-бя-за-тель-но все разузнает и сместит - она и сама не знала откуда, но в ее обрамленной милыми ушками головке было много-много совсем не маленьких амбиций.       Закончив с уборкой, Ари быстро мелькает в следующий проход, оказываясь на раздаче к подносам, помогая мускулистым кухарочкам раскладывать еду и распределять их по нужным точкам. Буквально спустя минуту-другую из соседней дверцы выбежала, смешно тряся своей косой, что та аж шлепала по ее сочным ягодицам, сестрица Шери, тут же обняв подругу и чмокнув ту в щечку. Возросшая от контакта платьев чувствительность отозвалась игольным уколом чистого удовольствия прямо в ее любовный бутон, заставив Ари прикусить губу от удовольствия под победной ухмылкой сестрицы Шери - ей по-прежнему с трудом удавалось контролировать приступы удовольствия, чем подружка бессовестно пользовалась, обожая прямо во время беседы или обмена колкостями доводить Ари до пика и потом задорно посмеиваться.       Дальше работали в тишине, в тишине же раскладывая блюда по подносам и направляя те на нужные портальные круги. Как именно она знала, что нужно делать, Ари даже не задумывалась, это знание словно прорастало в голове многомерным рисунком из одной сплошной непрерывной линии, заставляя хихикать и прижимать ножки одна к другой, тереться щелочкой о стол, прямо сквозь платье и вообще вести себя непослушно, а потому хорошая служаночка о глупостях не думает. В таком бездумном рабочем ритме они и отправили последние подносы по нужным точкам, выдыхая и вместе захихикав над тем, как старательно кухарки делали вид, что они такие скрытные и готовые восстать в любой момент заговорщицы. - Смотри, сестрица Ари, какую я веселенькую шуточку знаю. - Не скрываясь и не понижая голосок говорит сестрица Шери, подмигивая непонятно почему покрасневшей квартеронке. - Мне про нее сестрица Тери рассказала.       С этими словами, она подошла к временно не занятой кухарке, которая просто притворно-бездумно смотрела в стенку, тупая дурочка, а потом чуть склонилась к ее открытой попке, отодвинула бантик завязанного сзади фартучка и звучно чмокнула ту в верхнюю часть левой ягодицы. До этого неподвижная и нарочито равнодушно настроенная кухарка резко развернулась, посмотрев на захихикавшую сестрицу Шери со смесью превосходства, желания наказать и абсолютной самоуверенности, а следом начала действовать. Одним могучим движением она подняла чуть пискнувшую служанку на руки, уложила спиной на теперь пустой каменный стол-телепортер, задрала ноги вверх, закидывая те аж за голову не особо и сопротивляющейся служанке, а платье, наоборот, опустила вниз, открывая вид на мокренькую щелочку.       И в этот миг, с видом абсолютного превосходства, презрением и пониманием своей силы, рослая северянка-воительница, проглянувшая из-под притворной маски, намотала косу сестрицы Шери на кулак, а после... вжалась всем лицом в ее текущую щелочку, принявшись остервенело и с огромным удовольствием лизать ту, словно изголодавшаяся волчица, словно измученный жаждой путник в пустыне. Если бы они были в лучшем борделе Морграфа, - подумалось Ари неясно почему, - то за такую приверженность ей бы заплатили, конечно не золотом, но и не парой серебрушек точно, потому что такую неподдельную страсть вылизывать цветочек не часто увидишь даже в лучшем борделе. - Ох, сестрица Ари, она мне так мстит за нааааглость, что посмела ее, таааакую могуууучую, трогать с насмешкой, ага. - Поясняла сестрица Шери между стонов и вскрикиваний, пока невозмутимая и на весь мир не обращающая внимания кухарка самозабвенно отлизывала той щелку. - Всегда левая полупопка, чуть сверхуууууух! Один поцелуйчик, на всех-всех из пятерых. Ох, мамочки, мамочки, я сейчас-сейчас-сейчаааааас! - Спасибо, сестрица Шери, я такого секретика не знала. - Честно и с благодарностью призналась Ари, примеряясь к оставшимся незанятыми кухаркам, потому что ей тоже хотелось. - А целовать можно только тех, кто не занят да? И что они думают, ну, они же, как бы, это самое...       Приступ косноязычия немного затуманил сознание, будто ее стала преследовать какая-то умная мысль, но Ари все равно оказалась быстрее. Привычно разобравшись с такой ситуацией, - глупо захихикав и пожамкав сисечки под блузкой, - служанка позабыла о том, что спросить хотела и не смогла сформулировать, но подружка не подвела, сразу поняв, что именно у Ари было на язычке. - Да-да, только не занятых, сестрица Ари. - Закивала та, судорожно дыша от непрекращающихся ласк. - Сестрица Лори так попробовала отвлечь занятую дурочку от работы, так ее потом вееееесь деееень стыд мучил. Каждой подружке признавалась в том, какая она нехорошая и просила дать полизать кисонькуууууу, мамочки, я опять-опять-опяяяять! Ох, так вот, лучше не надо, или под вечер язычок болеть будет. А кухарочки все равно каждая считает, что она одна тут нормальная, а остальные такие дурочки околдованные, что чего с них взять. Стоит только поцеловать той попку, так сразу и начнет лизать этих шлюшек-служаночек, хи-хи. Только она одна делает это не от поцелуйчика, а потому, что хочет показать шлюшке место, хи-хи-хи, отлизав той так, что она сразу поймет, кто тут главная, а кто просто дурочка в платьице.       Ари только кивает, усваивая подаренную мудрость и уже прикидывает, как бы половчее знание использовать в будущем, быть может, спровоцировав их старшую горничную, - кстати, а кто же у них старшая, почему-то не вспоминается, - чтобы она попробовала поиграть с занятой кухаркой, и сама начала стыдиться сделанного, это будет неплохим поводом подвинуть ее на должности, а там и вверх забраться. Почему-то Ари казалось, что она уже делала что-то похожее, восходила по чужим головушкам, но это были просто ее глупые выдумки, она же просто тупая и похотливая служанка с большими сисечками, а не какая-то там шпионка, леди, Ночная Хозяйка и все такое - просто фантазия глупая, но под нее тоже можно будет поласкать цветочек перед сном, чтобы сны были приятными.       "А можно и не перед сном". - Подумалось Ари, осознавшей, что она теряет свободное время на глупые мысли, вместо того, чтобы дать глупой северянке-кухарке полизать ее цветочек. Такое, хи-хи, наказание она готова терпеть хоть днями напролет, даже искренне скажет этой дурочке, что она главная, могучая, крутая и вся такая воительница, что куда ей, милашке-шлюшке Ари, думать, будто она может ее как-то унизить.       И вот, чмокнув попку еще одной стоящей без дела кухарке, она оказалась положена на спинку с закинутыми за голову ножками в чулочках и задранной юбочкой. Вжавшаяся губами в ее нижние губки северянка метала глазами молнии, с яростью вылизывая щелку до неизбежного оргазма своей жертвы, такой глупой и покорной, полностью во власти могучей воительницы-притворщицы находящейся. Ари закатила глаза, разрывая контакт взглядов, позволяя кухарке упиваться своим превосходством и победой - какая же все-таки дурочка она, честное слово, будто бы и вправду околдовали их, но это невозможно, верно ведь? Накативший оргазм, смывающий легкую усталость и любые мысли о дурочках и приворотах, только подтвердил мысли Ари и она, под рычащие стоны лижущей ее северянки-кухарочки, продолжила улетать уже к следующей вспышке наслаждения. Упомянутая следующая вспышка наступила, казалось, еще быстрее, а вот третья уже растянулась надолго, достигалась медленно и со вкусом, давая прочувствовать каждую секунду, каждое движение верткого язычка. - Бывай, сестрица Ари! - Подружка, уже успевшая встать на ноги и поправить юбочку, чмокнула ее щечку, и, обойдя довольно вытирающую лицо северяночку, скрылась в каком-то из проходов вместе с очередным подносом. - Бывай, сестрица Шери. - Пропела ей вслед Ари, понемногу приходя в себя под взглядом ее собственной лизалки, такой же довольной своей победой и тем, как заставила шлюшку-служанку аж повизгивать от удовольствия.       Встав на ноги, поправив одежду и оценив состояние удивительно не пострадавшего макияжа в зеркале, она показала зеркалу свои сисечки, потрясла ими, подергала их за соски, а после быстренько закрыла девочек тканью и двинулась работать. Шаг, переход, новая комната, разделенная на сцену и зрительный зал, перекрытая посередине стеклянной стеной. Там, за стеной, плясала какой-то дикарский танец смуглая женщина с огромными сиськами и жопой, а также отчетливо просматривающимся, особенно в моменты максимально выраженных движений, мышцами.       Двигая попкой в завлекательном ритме и едва ли не шлепая ягодицами друг о дружку, она прямо-таки завораживала зрителя. Ари невольно смотрела на эту попу, даже не попу, а вульгарную задницу, сраку, шлюшью жопу, начиная пускать слюни и тупеть-тупеть-тупеть, потому что это была действительно превосходная жопа, настолько классная, что кроме нее в глупой головушке Ари ничего и не помещалось. Глаза все равнодушнее скользили по татуировкам якоря на ягодице, по сплетающимся в страстном любовном танце русалкам на спине, по плывущим на волнах корабликам, по плавным и мастерски исполненным линиям.       А потом она невольно упала в кресло, споткнувшись в движении из-за того, что слишком сильно отвлеклась, а падая зацепилась взглядом за подвешенный под самый потолок железный диск. Сама смуглянка на него, похоже, внимания не обратила, а вот ее приковало сразу, хотелось смотреть и смотреть на этот странный узор, пытаясь понять каждую из скрытых в нем тайн, пока они не поселятся у нее в голове, голове, голове, голове...

***

- Сестрица Ари, сестрица Ари, а ну проснись, негодница! - Звонкий голосочек дергающей ее за плечо сестрицы Шери вывел широко раздвинувшую ножки и закинувшую их вверх, развалившись в кресле, служанку из какого-то очень странного состояния, заставив перестать мерно и неспешно поглаживать бугорок ее бутона и перевести взгляд на подружку и стоящую рядом с ней улыбающуюся тупой улыбкой смуглянку. - Быстренько вставай, проведи хорошенькую гостью в большой зал, и сама там оставайся на поддержке. Давай-давай, у тебя мало времени!       С этими мотивирующими словами подружка умотала в очередную дверцу, оставив двух женщин наедине, смотреть друг на друга оценивающими взглядами. Смуглянка быстро поняла, что Ари явно долго держала себя на грани, не давая себе кончить, просто гладя щелочку, а потому сейчас она за себя постоять не в силах. Улыбнувшись невероятно наглой и столь же тупой и пошлой улыбочкой, та потянулась к блузке Ари и, раскрыв ее, дернула бедняжку за соски. Хорошо так дернула, блядь островная, что перевозбужденная Ари только пискнула и кончила, а щелка аж брызнула во все стороны! - Ну, чо там, буем идем, брасом плывем, а? - Словно и не обратив внимание на то, что после таких взлетов хорошей девочке стоило бы полежать немного в кресле, расслабляясь и отходя, завязывает беседу островитянка. - Харе медузой лежать, мля, веди меня, мля, к моим морячкам, ага. О, кста, я Дра-Дра, лучшая жопа Куордемара, левый рукав Королевской Гавани, Шестой причал. А ты чо буш?       Закатив глаза от столь грубого обращения, Ари, будучи хорошей служаночкой с большими сисечками, восприняла новую подопечную совершенно спокойно. Мало ли кого там пригласили господа в каких-то своих целях, хотят общаться с островной продажной девкой, не искренней и послушной шлюшкой-служаночкой, а вульгарной блядью, то это их право и дело. Она может оценивать выбор господ, но не оспаривать его и уж точно не противиться ему, как и положено милой шлюшке-горничной. А то, что шлюшка-служанка считает вот эту рослую мускулистую портовую давалку, одетую в короткую тканевую юбку, даже щель толком не закрывающую и ожерелье из морских ракушек, явно не самой лучшей целью для занятия с ней любовью - это только ее проблема и ее мнение. - Идем за мной, милашка Дра-Дра. - Подскочив на ножки, она мигом поправила свою форму, так что уже спустя пять секунд ничего и не показывает, как она совсем недавно кончала и себя ласкала. - Меня зовут Ари, и да, у тебя, милашка, действительно прелестная попка. - Пиздолизки из отмелей тебе милашки, ушастая ебалка. - Вроде и грубо, но скорее по инерции, а не реально стремясь оскорбить, отвечает ей проблемная подопечная. - Моя жопа монет зарабатывает больше, чем ты, мля, за всю жизнь видела, да. А ты только и годна, чо хозяйский хер глотать, мля. - Может и так, милочка, но у меня есть дом, работа, подруги и добрые господа, которым, ты права, иногда угодно взять мое тело. - Дверь, коридор, вторая дверь, и снова коридор, каким Ари быстро, но и без лишней спешки ведет свою подопечную. - Да и не тебе упрекать меня количеством отсосанных членов. - Ха, а ты, мля, ну, норм шлюха, язык в жопу не суешь. - Подобная похвала не того вида, какую Ари хотела бы получать. - А ваще, сосут отмельные хвостоногие шлюхи, которым кроме рта и сисек и трахать морячка нечем. А я жопой зарабатываю, на. Морячки меня любят ебать, это да. Вот пока, тип, сама не сможешь команду рейдовую без гроша оставить и, мля, чтоб довольные все, нехер мне вякать, ага.       На моменте про работу задом, Дра-Дра шлепнула сама себя прямо по якорю, заставив Ари невольно покоситься в ту сторону и чуть не споткнуться. Гневно стрельнув глазками, покраснев кончиками ушей, служанка только насупила личико, тогда как явно заметившая ее заминку блядь портовая только заулыбалась все довольнее. - Я ваще, на деле, не причальная, а на корабле хожу, квартирмейстером, глава абордаж, чо, а причалом промышляю так, для души, мля. - Вот здесь Ари уже точно не удержала скептического выражения лица, но ни слова не сказала, избегая продолжения конфликта. - Ты там чо лыбишь, шлюха ушастая? Тип, не веришь, мля? Так я счас как сяду на твою рожу, кончать буш до потери дыханья, на.       Этого Ари уже не выдержала, любому хамству и терпению есть предел, а эта невежественная хамка отнюдь не ее госпожа-гувернантка, чтобы иметь право так говорить с ней! Стремительным движением, служанка приблизилась к нагло лыбящейся портовой девке, крепко, но быстро целуя ее прямо в ее большие-большие губки, заодно позволяя себе ощупать ее монументальную грудь с темно-коричневыми сосками, что то и дело выглядывали из-под морского ожерелья. У нее даже татуировки морских звезд на сосках были, какая вульгарная пошлость! Сначала попытавшаяся было что-то там возразить островитянка после поцелуя резко расслабилась, опуская ручки и не мешая служанке уже неспешно закончить ощупывания ее груди, мстительно выкручивая соски в память о том, как это недавно делали с ней. И, как и в тот раз, жертва тут же пустила соки прямо на пол, к радости кого-то из сестриц, какие будут отвечать за уборку - все же губки у служанок подкрашены очень по-особенному.       Расслабившаяся девка-пиратка, заулыбалась тупой улыбочкой и стала послушной-послушной, с радостью выполняя все-все, что только не говорила ей Ари. Она на миг подумала было попросить новую подружку отлизать ей прямо там, за углом, но она ведь хорошая служаночка с большими сисечками, а потому обязана была ответственно подходить к своим обязанностям и довести эту давалку к приглашенному гостю-господину. А также проследить, чтобы все-все прошло самым лучшим образом.       И вот тут у нее появились проблемы, проблемки, проблемочки, прямо даже неудобно уходить, честное слово. Приглашенный господин - высокий, уже не молодой мужчина, с печатью затаенной боли на лице, смотрел прямо в лицо похотливо улыбающейся давалки, какая прямо сейчас рекламировала свою лучшую на причалах Куордемара жопу, и смотрел не так, как должен был. Не похоть, а боль, не желание нагнуть раком эту тупую суку, а жажда крови и отмщения - опытный, непонятно откуда опыта набравшийся, взгляд Ари такие вещи подмечал сразу. А путеводная линия-рисунок где-то в глубине тупой головушки прямо указывали на то, что нужно делать, как реагировать и какие решения принимать хорошей служаночке с большими сисечками. - Ну, тип, да, мля, я так-то большая сучка, эт самое, в рейды тож ходила, ага, абордажную группу, тип, водила. - Соглашается Дра-Дра, выпячивая сиськи и не сводя взгляда с паха собеседника. - Ток, морячок, я тут, это, не в заплыв, я тут, тип, это, ну, причальная, эт самое. Ты, ну, это, давай лучше мою жопу позырь, ага. Прям буш потом меня до утра ебать, ага.       В глазах приглашенного гостя узнавание, боль и такая ненависть, что аж странненько становится, а ручки, ручки-то так и тянуться к засунутому в рукав стальному штырьку для жарки мяса, а глазки-то уже примеряются к шейке глупенькой-тупенькой Дра-Дра, на которую он почему-то таааак зол, что аж сил нет. Нет бы нагнуть ее и отодрать как следует, желательно еще чем-то рот заткнуть, предпочтительно тоже чьим-то членом, но нет же, нужно все-все усложнять и добавлять Ари работы. Переглянувшись с промелькнувшей рядом сестрицей Рери, - имя сестрицы, какую раньше, вроде бы, не видела, удалось вспомнить-узнать так легко, что аж смешно, - хорошая девочка Ари в два шага прильнула к напрягшемуся мужчине, дорогому гостю, шепча ему на ушко, едва касаясь губками кожи: - Зачем злиться, зачем обижать эту островную давалку, а? - Шепчет она, пока ее сестрица шепчет ему на ушко что-то свое. - Грешно это злиться на такую жопу, а, сестрица Рери? - Вот-вот, сестрица Ари, нельзя злиться на такую сочную, большую, манящую жопу. - Сестрица подхватила игру так, словно они всю жизнь тренировались вместе говорить. - Да ты только представь, как она станет ею трясти. Она же блядь причальная, она жопой деньги делает, ты представь. - Да, сестрица Рери, представляю, представляю, как буду смотреть на эту трясущуюся жопу, аж вся мокрею. - Подмигнув недоуменно смотрящей на эту сцену Дра-Дра и намекающе пошевелив бровями, сама Ари полезла одетой в перчатку ладошкой в штаны проблемного гостя, сразу же начав надрачивать ему в такт их с сестрицей словам. - Да ты гляди, она уже трясет своей жопой!       Понявшая намек островитянка медленно и красуясь развернулась к ним всем спиной, развила ноги пошире, полуприседая в особенно пошлой позе, а после начала трясти булками в дикарском танце. Впрочем, сами сестрицы, что Ари, что Рери, старательно на это зрелище не глядели, отводя взгляды, но Ари интуитивно подрачивала гостю в такт движениям колеблющихся ягодиц. - Она, она, она уби... убийца... - Гость, такой проблемный дяденька, что-то пытался сказать, но сестрица Рери заткнула его быстрым, на секунду, касанием губами к губам, а Ари особенно крепко сжала член в ладошке, заставив прервать глупости и начать стонать. - О-о-ох! - О, она плохая, правда сестрица Рери? - Ари не останавливается, продолжает двигать ладошкой и знает, как обжигающе приятно касание ее перчаток к стоящему колом стержню. - Надо ее трахнуть, да? В наказание, да? - Точно-точно, сестрица Ари, надо трахнуть. - Улыбается невинной и наигранно серьезной улыбочкой ее новая подружка. - Надо выебать эту наглую, подлую, коварную жопу. - Выебать до крика, до стона, до визга. - Поддерживает ее Ари, уже почти доводя гостя до того, чтобы полить ее перчатку. - Трахни ее, нагни ее, отомсти ей, мсти ей, мсти каждой островной бляди, каждой портовой шлюхе, каждой причальной давалке, мсти их сладким, нежным, манящим жопам, мсти! Трахай! Мсти! Трахай! Мсти! Трахай!       Со злобным и мучительно-удовлетворенным рычанием гость выливается на обернутую в зачарованную ткань ручку Ари, вместе с семенем выпуская всю свою боль, ненависть, грусть, печаль и потери, взамен приобретая манящее и очень-очень сильное пристрастие к смуглым ягодицам островитянок вообще и красивых портовых девок в частности. С рыком повалив довольно хохотнувшую Дра-Дра на каменный пол, - благо, они сейчас были в дальнем уголке и особо никому не мешали, не слишком выделяясь на фоне того, что в большом зале происходило, - гость принялся трахать ту раком, то и дело с остервенением шлепая ладонями по чарующе колышущимся ягодицам.       Про себя Ари подумала, что теперь, когда гость оказался слишком поверившим в то, что он тут самый умненький, а также перейдя в категорию гостей проблемных, эти сочные булки островитянки будут для него столь же чарующими, как и для самой Ари, а потому он с ней, похоже, надолго, может, вообще до конца всего званого вечера. Поцелуйчики с особой подкраской для губ в исполнении двух сестриц-служанок, точно дадут ему достаточно мужской силы, чтобы не слезать с ранее ненавистной, а теперь такой желанной девки. С улыбкой Ари захихикала, снова становясь почти нормальной служаночкой с большими сисечками, которая не умеет вот так вот правильно говорить и подчинять проблемных гостей, а потом вообще забывает проблемного дяденьку, продолжая заниматься своими делами.       Принести поднос с закусками, еще один с куордемарским ромом и кубиками льда, потом сделать скромный и нежный минет какому-то юному аристократу гостю, потом оказаться положенной голыми сиськами на стол, когда какой-то опирающийся на декоративную трость изрядно прихрамывающий в ходьбе приглашенный гость начал с таким остервенением пользоваться ее безотказностью, что Ари аж покраснела от его внимания. Нет, она, конечно, никогда бы и не помыслила отказать гостю, даже если он просит чего-то непристойного, но тут была такая бездна чистого желания, что она не могла даже помыслить об отказе.       После того как гость, - он представился и что-то говорил про Ночную Хозяйку Морграфа, но Ари внимания не обращала, занятая тем, что максимально качественно подмахивала ему всем тазом, - все же выдохся, она некоторое время кормила его виноградом и засахаренными розами, позволяя то и дело есть "случайно" упавшие ягоды прямо из ложбинки между ее больших сисечек. Он почему-то особенно довольно улыбался, когда ласкал ее соски засахаренным цветком розы, доведя бедную Ари до оргазма одними только этими прикосновениями, но даже попытка подумать о смысле шутки не удавалась. В конце концов устав думать над непонятным, она сама запрыгнула на гостя и уже весьма жестко вынудила того перестать закармливать ее сладостями, но он был тому очень довольный. Отправил ее восвояси он только тогда, когда никаких сил у него больше не осталось, а сама Ари, понимая, что ей еще работать и работать, чмокнула его в щечку своими подкрашенными губками только в самый последний момент, чтобы новую страсть сгонял уже на других гостьях или сестрицах-служанках.       Следом были несколько мужчин, северян, островитян и даже один солнцепоклонник, которые попросили ее помочь им поиграть в какую-то карточную игру. Ей отвелась важная роль - залезть под их стол и время от времени сосать кому-то из них, причем медленно, неспешно и не доводя до пика. Она пробыла там, на коленках, не меньше пары часов, но потом ей на смену пришли еще две сестрицы, а сама Ари выскользнула и пошла работать дальше - такая уж судьба хорошей служаночки с большими сисечками.       Первым делом, она помогла какой-то очень высокой женщине с невероятно огромной грудью и странно-смешным кольцом в носу, оттягивающим милый носик наверх. Дамочка, представившаяся Сулой-Свинкой была слишком сильно заляпана мужской страстью, пришлось помочь ей очиститься, заодно и сама полизала немножечко. Следом за Сулой пошли новые и новые женщины, самые разные, но всегда очень красивые. Потом она помогла огромной, в два ее роста тавре подоить вполне соответствующую и росту, и видовой принадлежности грудь, чтобы помочь ей наполнить несколько емкостей. Пара капелек невольно попали Ари на лицо и губы, а она, рефлекторно их слизав, почему-то совсем потерялась, но Мамочка Мууня ей помогла и дала время отдохнуть, прийти в себя.       Лица, члены и киски сливались воедино и даже подкрепляемая чарами на одежде и во всякой полезной алхимии выносливость Ари подходила к концу. Окончательно отключилась она под каким-то полуорком, рьяно берущим ее сзади, одновременно отсасывая непонятно кому спереди, не находя ни сил, ни желания убрать задранную юбку с лица и понять, кому она вообще делает хорошо. Потому что ей самой было слишком-слишком хо-ро-шо.       Ари все сделала верно, как надо, всем помогла, всем дала, всех спасла и вообще она сегодня просто восхитительно хорошая служаночка с большими и перепачканными семенем сисечками, а потому заслужила отдохнуть, так сладко-сладко кончить и отдохнуть.

***

      Проснувшаяся после особенно сладкого сна Анриета, глава лучшего в Морграфе борделя, о чем всякая собака знала, Ночная Хозяйка Среднего Города, о чем знали немногие, а также доверенная агентесса Леса, о чем вообще почти никто не знал, с новыми силами бросилась в работу. А работы было очень много, настолько много, что аж с ног сбиваешься иногда. Иногда ей казалось, что ее грудь прямо аж заносит на поворотах, но привычка жить с большими сиськами, - а также регулярно заставлять всякую мразь воспринимать тебя смертельно опасным человеком, а не парой этих самых сисек, - давно избавила Анриету от проблем с балансом.       Дела шли неплохо, один из довольно крупных торговцев и вовсе изрядно зачастил в ее бордель, причем у него, после длительного времени непосещения Порочной Розы, изрядно поменялись вкусы и теперь драть он предпочитал исключительно смуглых островитянок. Несколько однообразно, исключительно поставив раком и временами шлепая по ягодицам, но зато очень долго, да еще и с таким пылом, что ни одна из девочек не оставалась недовольной, признавшись подружкам в пересудах, что ждут щедрого и очень умело доставляющего удовольствие клиента едва ли не подобно празднику.       Даже вечно недовольный и постоянно старающийся демонстративно зажимать любые взносы и доли Хромой Бажжа и тот несколько присмирел, даже подобрел немного. Ей богу, но у нее, давно уже подготавливающей план ликвидации слишком несговорчивого Ловчего, даже удивление прорезалось тому, что кажущийся необучаемым дегенерат показал-таки способность к договору и диалогу. Более того, у него во взгляде пропала та злобная и бессмысленная жестокость, с какой он на нее каждый раз смотрел и за какую она его и приговорила заочно - с тем, кто таким взглядом на тебя смотрит дел вести не выйдет. План по ликвидации ублюдка она не отменила, даже не замедлила, но мысленно дала гнойному выползню маленький шанс на выживание, если продолжит вести себя вежливо и начнет знать меру.       А еще Анриета заметила, мимоходом и не придав тому особого значения, что уборку в собственном кабинете и покоях она начала делать сама, если времени хватало. Это помогало собраться, хорошенько обдумать полученную за день информацию, а также имело какие-то прямо медитативные свойства. Да и приятно было, спору нет, но о том, что после уборки ночную хозяйку то и дело неодолимо тянуло ласкать себя, она никому не говорила, да и сама не задумывалась об этом.