Метод Куроо

      На утро, Акааши с трудом разлепил глаза. Он попытался приподняться, но тут же обессилено рухнул обратно в кровать, уставившись в потолок поплывшим взглядом. Но этот потолок оказался чужим.       Это был не его потолок. Не его комната. И уж тем более не его дом.       Собравшись с силами, он снова попытался встать. И во второй раз потерпев поражение, он плюхнулся на подушки. Почему же у него не оказалось сил вообще ни на что? Раза с третьего его попытка все же увенчалась успехом. Но смог он приподняться только на предплечьях, потому что его мгновенно прошила колющая, а потом и тянущая боль в висках. Схватившись за голову, он перенес вес полностью на левое предплечье, а ладонью правой руки усиленно растирал лоб, словно пытался стереть из головы навязчивую мигрень. В глазах потемнело так сильно, что связующему даже померещилось, будто он их и вовсе закрыл. Акааши схватился второй рукой за другой висок и снова изнуренно упал обратно на подушки.       Что произошло вчера? Почему же у него так ноет все тело и так чудовищно раскалывается голова? И где он вообще?       Не успев закончить череду своих мыслей, Акааши зажал рукой рот, пытаясь сдержать уже какой раз за эти полчаса позыв к тошноте. Он только-только проснулся, но чувствовал себя настолько отватительно, будто бы не спал около пяти дней (к сожалению, в конце последнего года обучения в средней школе ему было очень знакомо это состояние недосыпа).       Он попытался закрыть глаза и поспать еще, но сон упрямо отказывался приходить. Поэтому он с неимоверным трудом приподнял левое запястье на уровень глаз, и, отлепив правую руку от постели, обхватил в кольцо запястье левой руки и большим пальцем нажал на сонную артерию. Именно так он и засыпал, когда страдал бессонницей в средней школе. Но это не помогло. Вместо обещанного сонного эффекта, он будто бы получил удар под дых и начал судорожно хватать ртом воздух, панически боясь задохнуться. Но после резкого выдоха с широко открытым ртом, он перестал походить на выброшенную из воды рыбу, и его прошибло еще одним тошнотворным позывом.       На этот раз встать получилось, прилагая куда менее титанические усилия, чем в прошлый раз. Он снова приподнялся лишь на локтях и посмотрел около своей кровати, куда бы можно было блевануть, причиняя как можно меньше неудобств хозяину этого места. Но пробежав взглядом по полу, он с удивлением заметил тазик, в котором на донышке заботливо было налито немного воды.       Перевернувшись на живот, он почувствовал насколько сильно онемели его ноги. Он попытался пошевелить пальцами на них, но получив в ответ лишь еще одну волну жгучей боли, оставил эту затею.       Подтянувшись к тазу за спинку кровати, он, кряхтя, попытался искусственно вытянуть все содержимое желудка, которое просилось наружу. Но совсем ничего не получалось, поэтому он засунул два пальца в рот и нажал ими на язык. После двух ложных позывов, организм среагировал моментально и в качестве ответного действия все-таки выпустил на волю всю съеденную вчера пищу.       Отплевавшись, он снова вернулся в прежнее положение, то есть положение человека больного, у которого от малейшего действия темнеет в глазах. И которого от одного неосторожного движения могло прошить еще больше. После того, как он дал свободу вчера съеденной еде, сразу стало легче и дышать стало как-то свободнее.       Он какой раз уже приподнялся на локтях, и попытался себя осмотреть: ничего необычного конечно же он на себе не обнаружил. Только серые домашние шорты и все. А торс был обнажен. Но потом решив, что беспокоиться все-таки не о чем, он плюхнулся обратно и начал бегло осматривать взглядом комнату. Как будто бы он её уже где-то видел. Только вот где? — О, проснулся уже! — из размышлений о потолке и своей скорой смерти его вывел громкий голос, раздавшийся откуда-то из стороны, где находилась дверь.       Он измученно перевел взгляд на человека, стоявшего облокотившись о дверной проем. Его мгновенно передернуло.       Это был Куроо.       Который по-прежнему нагло улыбался и хитро щурил глаза. Кейджи устало окинул его взглядом: на нем были серые домашние штаны с оттянутыми коленями, растянутая черная футболка, а на плече у него было полотенце. Куроо с мокрыми, спутанными волосами, с которых вода капала на футболку и стекала по шее, прилипшей ко лбу челкой, своим фирменным хитрым прищуром и влажными припухшими губами выглядел как настоящий порноактер преступление против всех эталонов красоты. Прямо как тот парень с журнала. По видимому, капитан только-только вышел из душа.       Конечно, странное состояние бессилия это нисколько не уменьшило, и от появления Тетсуро голова у Акааши даже сильнее заболела. Но тут у Кейджи промелькнула довольно логичная догадка и его пробрала крупная дрожь. У него даже проскочила мысль, что нужно было все-таки блевануть куда-нибудь на кровать, но подальше от себя. Чтобы отстирывал потом, бессовестный. — У нас… то есть… между нами что-то было вчера? — настороженно спросил вице-капитан, зачем-то прикрывая торс одеялом.       Куроо медлил с ответом. Он лишь скукурузил свою фирменную иронично-надменную морду, а потом вытянул губы в трубочку и отвел взгляд. «Вот козлина, еще и издевается. Нет бы прямо сказать, зачем резину тянуть-то!» — Куроо-сан! — нервно вскрикнул Кейджи, после чего кошачий капитан расхохотался, — Ответьте пожалуйста, может вам и смешно, но смеяться — это последнее, чего хочется мне! Трудно сказать «да» или «нет»?       Выпрямившись и смахнув несуществующую слезу, он снова плутовато улыбнулся и, решив продолжать мучить все еще пребывающего в неведении Акааши, лишь сказал: — А сам-то как думаешь? — В каком смысле? — не понял Акааши и чуть заметно напрягся.       Куроо выдохнул. Ну что еще можно ожидать от человека, который вчера так налакался, что имя собственное забыл? Поэтому он решил больше не хитрить, а говорить как есть. — Ну, вот у тебя задница болит?       Связующий на минуту задумался, сел на кровать, чуть поерзал на ней, после чего сказал: — Нет. — Ну вот и ответ, — пожал плечами блокирующий, снимая с плеча полотенце и вытирая мокрую голову, совсем пряча своё лицо за хаотично быстро движущимся полотенцем. Акааши облегченно выдохнул, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. — А что вчера в итоге произошло? Каким вообще образом… — хотел было Акааши начать допрос, в котором собирался разоблачить Тетсуро, как вдруг вспомнил про то, что он сейчас не дома и должен быть в школе, — Я должен позвонить маме!— спохватился Кейджи и хотел уже вскочить с кровати, но Куроо в один прыжок, ловким движением усадил его на место. — Сиди! А то сейчас тебя вообще наизнанку вывернет, если бегать будешь! Ты что наделал-то, алкашня малолетняя? — разозлившись, Куроо покутил пальцем у виска, — Ты хоть знаешь-то как пить правильно? Ты зачем градус понизил, придурок? Если хотел напыхтериться в щи, то узнал бы сначала как правильно это делать. Твоя мама звонила тебе, да. Я ответил ей, что мы гуляли, зашли ко мне в гости и ты уснул. А мне стало жалко тебя будить, поэтому ты сам того не ведая остался у меня с ночевкой. Она попросила не будить тебя. Не смей вставать, сейчас принесу таблетки от похмелья, — всю эту речь он произнес несколько раздраженно, и даже когда вышел из комнаты, то рассерженно хлопнул дверью.       Кейджи распахнул глаза от изумления. Он никогда не слышал в голосе кошачьего капитана и нотки недовольства. Слышал конечно, как тот пару раз ворчал на Бокуто, но в этой ситуации он как будто… заботился о нем что ли? И поэтому злился, что Кейджи так безрассудно поступил. — Дурак ты! — недовольно бросил прямо с порога Тетсуро, протягивая остолбеневшему Акааши блистер и стакан с водой, — По всем правилам градус нужно именно повышать, а ты что сделал? Ты откинуться мог, понимаешь? Знаешь сколько детей от детского алкогольного отравления умирают, нет? Дохрена. Додумался, тоже мне! — Но вы же сами тогда мне говорили, что алкоголь расслабляет! — выпив таблетку, непонимающе выпалил вице-капитан. — Сказал, да, — чуть ли не рыча от раздражения процедил сквозь зубы Куроо, одновременно с резким выдохом, — но это не было побуждение к действию! То есть я тогда сам набуханный был, но я просто призывал тебя тогда выпить со мной. А ты чего надел? Знал бы я, что ты все воспримешь именно в таком ключе, с опозданием почти на месяц, никогда бы тебе ничего подобного советовать не стал. — А как я вообще попал в ваш дом? — молча, с виноватым видом, выслушав все претензии, задал самый правильный в этой ситуации вопрос Акааши. Таблетки были какие-то волшебные. Чувствовать себя отвратительно он не перестал, но зато мог хотя бы понимать о чем говорит капитан. — Совсем ничего не помнишь? — обеспокоено спросил Куроо. Акааши отрицательно замотал головой, все еще сжимая в руках стакан из-под воды.       Но когда Кейджи попытался протолкнуть свой язык в чужой рот, Куроо тут же догадался в чём было дело. От Акааши настолько сильно несло спиртным, что Тетсуро очень сильно удивился тому, что не обнаружил этого сразу. Он плутовато сощурил глаза и улыбнулся в поцелуй одной из своих лучших хитрых улыбок, какие только находились в арсенале кошачьего капитана.       Куроо не любил запах дешевого алкоголя. Он пах настолько отвратительно, что даже пробуя его на вкус казалось, будто туда налили шампунь и смешали с самым обычным спиртом. Но когда он чувствовал этот запах от Акааши, он просто невероятно дурманил разум. Продолжая целоваться с Кейджи, он пробовал на вкус недавно выпитые связующим напитки и отметил, что он никогда не изменял своим вкусам.       Почувствовав, что задыхается, капитан сначала списал это состояние на переизбыток чувств, но когда в горле неприятно затянуло он тут же выступил инициатором в разрыве поцелуя. Они сразу отстранились друг от друга, тяжело дыша. Тетсуро со слегка припухших губ Акааши перевел взгляд на его лицо. Оно все алело, как будто кто-то нанес ему колоссальное количество румян, при этом не забыв покрыть все в два слоя. Его обычно полуприкрытые глаза выглядели так, будто бы он вот-вот уснет. А все его тело просто горело. Наконец подняв руки, которые до этого бесцельно висели, он положил их Акааши на предплечья, ощупывая их. Куроо хорошо помнил, что руки у связующего всегда были просто ледяные, а сейчас от них исходил такой жар, что можно было подумать, что тот температурил.       И черт возьми, это состояние Кейджи все больше и больше будоражило сознание Тетсуро и все больше и больше заводило его. Но раз уж Акааши сам притащился и на шею вешается, то чего отказываться?       И тогда набрав побольше воздуха, он обхватил щеки связующего и снова притянул его к себе, вжавшись в губы. Но учитывая то, что умение Акааши целоваться совсем никуда не годилось, то в данной ситуации ведущую роль на себя решил взять Куроо. Просто сам капитан в прошлый раз чуть не задохнулся, из-за того, что Акааши сам того не ведая, перекрыл ему всякий доступ к кислороду. Надо было все-таки научить его целоваться по-человечески.       И, проникая языком в разгоряченный рот Акааши, капитан одной рукой обхватил его за талию, а другую запустил в черные волосы, длинными пальцами поглаживая их и время от времени оттягивая.       Но все было как во сне, ровно до одного момента. Пока вице-капитан не отстранился и не закашлялся. И он медленно перелез с шеи Куроо, находя новую точку опоры в виде тумбочки, стоящей рядом. Это не на шутку озаботило Тетсуро. Он снова попытался подхватить Акааши одной рукой, а ладонь второй руки приложил к его пылающему лбу. Потом, приложил уже тыльную сторону, чтобы удостовериться в том, что он ошибся. Но и этот вывод его не устроил. Он тогда пододвинулся к нему и аккуратно коснулся губами его лба. Но результат оказался одинаковый, что не прикладывай. — Как ты себя чувствуешь? — тихо, почти шепотом спросил Куроо, аккуратно обхватывая его затылок ладонью и заставляя перевести взгляд с пола на него.       Ответом послужило молчание. Но Тетсуро терпеливо сидел и ждал, когда до Акааши дойдет суть вопроса. Даже на всякий случай повторил его еще раз. А потом еще. Но ответа так и не последовало. А вместо этого, связующий начал издавать какие-то странные звуки, которые были похожи на икание.       А Куроо лишь подхватил Кейджи как пострадавшего и понес в сторону ванной. Там он ногой вытащил коврик из-за зазора между раковиной и ванной и также ногой кое-как постелил его на пол, ногой чуть расправив. Затем он усадил на пол Акааши, открыл крышку унитаза и приказным тоном сказал: — Блюй.       После трех-четырех ложных позывов, еда все-таки с трудом, но покинула желудок связующего, с характерным звуком. Изогнувшись над унитазом и уперевшись на ободок, он около минуты с открытым ртом нависал над ним. А изо рта у Кейджи больше ничего толкового не выходило, кроме каких-то промежуточных плевков. А та слюна, которую не получилось сплюнуть, стекала по губам связующего к его подбородку.       Куроо многое видел в своей жизни. Он не единожды бывал на всяких алкогольных вечеринках, которые устраивали подростки. И уж точно знал что случалось с теми, кто не умеет пить. Они вот точно также сидели как Акааши и открывали и закрывали рот, в попытках облегчить свои страдания, путем очищения желудка. Он кучу раз таскался по туалетам, помогая своим знакомым держать волосы или подавал бумагу. И всегда с таким безразличным лицом, будто бы ничего такого уж прям не случилось.       Но на этот раз, как всегда безразлично наблюдая за Кейджи, у которого изо рта обильно текла слюна, капая на стенки унитаза, он почувствовал как в один момент в домашних штанах стало тесно, а нижняя часть заметно напрягалась. И Тетсуро тут же изменился в лице. Вот это он фетишист, оказывается. Кто бы мог подумать, что у него встанет на блюющего человека? Даже сам он и подумать не мог о наличии у него такого странного кинка. Но решив, что сейчас это не самое главное, он снова посмотрел на Акааши. — Ну что, как себя чувствуешь? — снова спросил он и кивнул головой в сторону выхода, — Ходить можешь или снова на руках носить тебя?       Снова Акааши ничего не понял. Видимо, случай и правда плачевный вышел. И он отойдет от унитаза только к полуночи, если повезет. Поэтому Тетсуро почесал в затылке, вернув себе прежнее выражение лица человека, которого уже ничем не удивить, и решил пойти передернуть, раз уж тут такое дело. Не денется же он никуда. Да и оставить на пять минут его скорее всего можно будет.       Куроо вышел в коридор, но дверь в ванну решил оставить распахнутой, на всякий пожарный. Максимум, что мог вытворить Акааши, как казалось капитану, так это блевануть мимо туалета или обблевать сидушку. Но это ничего, Куроо потом вытрет. За гостями надо же убирать. Хоть и за непрошеными.       Он зашел на кухню, занавесил шторы на всякий случай и, приспуская штаны вместе с боксерами, подумал, что давно он таким не занимался. Тем более около холодильника. Но Кейджи вряд ли встанет сейчас с места и пойдет куда-то, поэтому он ни одну дверь не закрыл. Чтобы хотя бы на слух, как в видеоиграх, ориентироваться, что он там делает. Капитан начал ритмично двигать рукой, под звуки доносящиеся из ванной, которые в других случаях бы убили абсолютно всю атмосферу, но тут только подначивали кошачьего капитана. Кончил он, кстати, под очередной продолжительный плюх, раздавшийся из ванной комнаты. Он усмехнулся и покачал головой. Оказывается, почти забыл, как это делается.       А потом, вернув себе прежнюю невозмутимость, пришел снова проведать Кейджи. Тот уже вместо красного стал белым, а потом резко позеленел. И тут Тетсуро снова решил попытать счастья. — Ну, что, легче?       А Акааши снова ни слова. Вот как воды в рот набрал, честное слово. Хотя откуда, из унитаза что ли? Капитан вздохнул, подошел к унитазу и нажал на слив. А Кейджи лишь устало проводил взглядом его еду, которая сначала крутилась в водовороте, а потом исчезла вместе с ужасной вонью под громкое «п-ш-ш-ш».       Хотя неприятным запашком еще потягивало. Поэтому Куроо не отходя от унитаза, равнодушно помахал рукой у носа, а потом достал из тумбочки под раковиной освежитель воздуха и побрызгал по всей площади комнаты. — Закончил?       Кейджи снова ничего не ответил. На что Тетсуро ему снова померил температуру. Она уже была примерно на градус ниже.       Поэтому он опять поднял Акааши за подмышки, облокотил на себя и чудом минуя смертельное препятствие в виде узких ступенек ведущих наверх, отвел его в спальню, а затем усадил на кровать.       Потом он полез в шкаф, перебирая свои вещи, которые плюсы-минус подошли бы Кейджи. Вытаскивая то одно, то другое, и снова возвращая это на место. Найдя такие же старые серые пижамные шорты, он кинул их на кровать рядом с сидящим на ней Акааши.       Опасаясь как бы не пострадал пол, Куроо снова спустился в ванную комнату и достал все из-за того же шкафчика под раковиной квадратный красный таз, налил в него воды, чтобы вонял не так сильно и принес его в свою комнату, опустив рядом со связующим, которого судя по тому, что он сидел и покачивался, начало клонить в сон.       Еще раз посмотрев на распахнутый шкаф и решив что расклад, в котором ему отстирывать еще и майку его не сильно устраивает, он выдохнул и решил, что Кейджи все же обойдется. А потом перевел на него взгляд.       Куроо медленно подошел к Акааши, наклонился и поставил руки по обе стороны от сонного связующего. Тот еле заметно напрягся и как будто даже начал фокусировать свой взгляд на напряженных руках Тетсуро, ладони которых чуть сжимали зеленое покрывало кровати.       А потом, проморгавшись, Акааши посмотрел прямо в лицо капитану. Тот усмехнулся и приблизился к недоумевающему связующему. После этого, он окончательно перенес весь вес на руки, еще больше наклоняясь к Кейджи, и прошептал ему на ухо, обдав горячим дыханием: — Раздевайся.       По телу связующего, будто бы электрический разряд, пронесся табун крупных мурашек. Он слегка покраснел, что было особенно заметно на его зеленоватом лице и, немного нервничая, попытался отодвинуться, но только запутался дрожащими пальцами в покрывале. И когда оно натянулось, просто свалился на спину, оказываясь совершенно беззащитным. — Ч-что? — заикаясь, тихо проговорил он, лелея надежду на то, что он все-таки ослышался. — Раздевайся, говорю, — невозмутимо повторил Тетсуро, но в его голосе просквозили нотки стали.       Акааши чуть вытаращил глаза и осмотрелся. Скорее всего в поисках того, чем бы можно было стукнуть капитана. — Ну, долго ждать? Или мне раздеть тебя самому? — это прозвучало скорее как издевательство, нежели угроза. Поэтому Акааши немного расслабился, но тем ни менее не до конца, чтобы не грохнуться в обморок, — Ну, что с лицом? Сам же просил. Еще и на шею вешался. Или ты передумал?       Последние слова капитана, прямо как контрольный выстрел добили Кейджи. Он уже готов был упасть навзничь и начинать умолять дать ему лечь спать, потому что он даже не помнил, действительно ли такое вообще говорил.       А потом, судя по перемене в его лице, он все вспомнил. Вспомнил, что там, в беседке, заметил недопитую бутылку от Кока-колы, и она, по одному ему известным причинам (теперь неизвестным никому, потому что он их забыл), напомнила ему Куроо. А поскольку всех знакомых Акааши можно было бы пересчитать по пальцам одной руки, то он решил в тот вечер направиться прямо к нему. И не просто попить чай, а с целью отвлечься. Прямо как и хотел тогда Тетсуро. Ну вот, их желания совпали. А чего это он начал давать заднюю раз уж пришел?       После этого, он опять обхватил шею нависающего над ним Куроо и потянулся за поцелуем. — Эй, стой! Тебя же тошнило только что, ты в своем уме? — резко опускаясь на предплечья и перекрывая ладонью путь губам связующего, начал возмущался тот, — Я же пошутил, у тебя все дома?       И тогда Кейджи, будто бы начиная что-то соображать, тоже обессилено рухнул на подушки, устремляя невидящий взгляд куда-то в потолок. — Снимай худи, — поднимаясь с кровати, и переставая нависать над Акааши, проговорил Куроо, но увидев непонимающий взгляд связующего, продолжил, — Постираю. И штаны тоже. Ты грязный весь, как поросенок. Я, конечно, понимаю, что всякое бывает, но зачем ты по земле катался?       И вот снова вопросы один за другим стали магическим образом превращаться в риторические. Акааши покорно снял толстовку, майку и спортивные штаны, продолжая оставаться нем как рыба, чем временами очень сильно раздражал Куроо.       Он злобно собрал всю одежду в кучу и спустился вниз, бросив в корзину для грязного белья. Устав бегать туда-сюда, он (какой раз, пятый?) уже с трудом поднимался по лестнице. И наконец зайдя в свою комнату, обнаружил, что Акааши лежит и не двигается. Тревожное чувство прокралось куда-то в сознание Куроо, и он почти уже начиная бить тревогу про себя подошел и приложил два пальца к пылающей шее друга. Но сердце к огромному облегчению Тетсуро у него билось. И только тогда он решил надеть на него штаны, а то если отец рано вернется, то он скорее всего не то подумает.       А потом он, аккуратно приподняв его, накрыл связующего одеялом. Сначала Кейджи подозрительно молча лежал, но как только он начал сопеть, Куроо всё-таки решился отойти от него.       Первым делом он захотел померить температуру у Кейджи и посмотреть, нужно ли его будить и давать ему жаропонижающее. Это он и сделал. Откопал где-то давно забытый градусник, потому что он наверно уже год лежал, пылился без дела неизвестно где. Тетсуро еле нашел его где-то в ящиках. Ему с отцом градусник не нужен был. Младшему Куроо болеть скучно было, а у старшего не было на это времени.       Он встряхнул его и посмотрел, рабочий ли он. Потом снова поднялся наверх, посмотреть как там себя чувствует Акааши. Он по-прежнему сопел, закутавшись в одеяло. Куроо аккуратно померил температуру и понял, что она повысилась всего на один градус от нормы и таблетки давать не пришлось.       Футон был убран далеко, потому что Куроо вот уж никак не ждал гостей у себя сегодня. А если он ляжет рядом с Акааши, то точно очень сильно этим смутит проснувшегося утром Кейджи. Поэтому Тетсуро решил всю ночь бодрствовать. Включить плойку там, или еще чего-нибудь. Спать ложится не надо будет, а заодно и за самочувствием связующего приглядит. — Спасибо, Куроо-сан, — виновато проговорил Акааши, сжимая еще крепче кружку из-под воды. — Да не за что, — отмахнулся капитан, — А ты чего напился-то? Случилось чего? — Бокуто-сан влюбился. Он начал за ней ухаживать и эта девушка стала отвечать ему взаимностью. И он совсем перестал со мной общаться! — тихо, дрогнувшим голосом, проговорил Акааши, дрожащими пальцами продолжая ощупывать кружку. — Бокуто?! Влюбился?! В девушку?! — прыснул кошачий капитан и расхохотался, — Пф-ф-ф, а я думал, что он гей! — Не смешно, Куроо-сан! — быстро, со стуком поставив чашку на место, сказал связующий и спрятал лицо в ладонях. Судя по всему он сейчас еле-еле держался, чтобы не разрыдаться. — Акааши! Ну не надо, я пошутил неудачно, согласен, — протянул он и прильнул к Акааши, обнимая его, — Если тебе станет легче, то он и меня игнорирует. Я его видел в последний раз полторы недели назад. Да и на сообщения не отвечает, пес. Хочешь еще говорить на эту тему?       Кейджи, не отнимая рук от лица, отрицательно замотал головой, и Куроо обнял его еще крепче. — Ну, значит, не будем. Как ты вообще выдержал это? Просто ужас какой-то. Вот Бокуто дурень. Слов просто нет!       Конечно, не сказать, что капитан был мастером поддерживать людей, но плакать Акааши расхотелось. Он просто убрал руки и старательно напуская на себя безразличный вид, уткнулся кошачьему капитану в шею. А тот, почувствовав это, просто медленно начал гладить Кейджи по коротким, спутанным после сна волосам. — Знаешь, что я подумал? — тихо, стараясь не нарушать атмосферу, спросил Тетсуро. — М? — промычал вице-капитан. Сил разговаривать у него совсем не осталось. — Ты когда мне на шею вешался, правда этого хотел? — аккуратно спросил он, и Акааши почувствовал, как он еле заметно напрягся после этого вопроса. — Я не знаю, Куроо-сан, — честно ответил Акааши, слушая чуть сбивчивое дыхание капитана и его судорожно бьющееся сердце. — Я тут тебе предложить хотел. Хочешь ли ты время от времени проводить вместе вечера? — связующий чувствовал, что здесь кроется какой-то подвох, и понял, что капитан просто начинает издалека. «Вот нельзя прямо сказать что ли? Мы что, чай с ним по этим вечерам пить будем? Чаевничать сидеть? Разговаривать? Что мы будем делать?» — В каком смысле? — поэтому Кейджи решил прикинуться дурачком, чтобы Куроо уже наконец-то прямо сказал, чего он от него хочет. — Ладно, видимо ты пока все еще туго соображаешь. Я хотел предложить тебе секс без обстоятельств, как ты на это смотришь? Просто изредка встречаться, скажем, по вечерам? Просто снять стресс. Хочешь, можем даже просто один раз попробовать. Отвлечься. Тебе и мне. Тут же наши интересы пересекаются как я сегодня понял, не так ли? «Ну да. Хотел просьбу прямо в лоб, вот и получил, спасибо. Нечего сказать» — Знаете, Куроо-сан, мне необходимо подумать, — выпутавшись из объятий капитана, заявил ему Акааши. — Хорошо, я буду ждать твоего окончательного решения. Ты уже домой? Тебя проводить? — когда вице-капитан вставал с постели, Куроо тоже подскочил вместе с ним. Но видя, как Акааши ломается, не желая причинять ему еще больше неудобств, продолжил, — Давай, я все же провожу тебя. А то будет обидно, что я вокруг тебя сегодня всю ночь прыгал, а ты тут под ближайшим деревом свалишься. А, погоди, ты у меня футболку в прошлый раз оставил, сейчас как раз отдам.       С этими словами он ушел, и вернулся уже через минуту с чистой одеждой Акааши и его забытой синей футболкой. Как же хорошо, что он все постирал. А то штаны капитана были ему явно великоваты, поскольку все утро сваливались.       Переодевшись, оба вышли из дома Тетсуро. Всю дорогу они сохраняли какое-то странное молчание. Но тем не менее, кошачий капитан довел Акааши прямо до порога и проследил, чтобы он зашел в дом.       Как оказалось позднее, сегодня был выходной, а вчера был день учебный. И в школу ходить сегодня вовсе не нужно было.       И то, что пугало Акааши больше всего — то что он действительно решил подумать над предложением Куроо.       И он опять почувствовал, что находится во власти неразрешимых противоречий, которые завели его в тупик. Ведь он знал, как был воспитан.       Его воспитывали, принимая во внимание все правила морали, где представления о добре и зле играли не последнюю роль. Они требовали, чтобы он не смел поступаться своей гордостью, из-за воя одиночества. Потому что это настоящее извращение. Ведь он знал Куроо-сана всего-ничего, а уже получил такое предложение. Он должен быть верен своей несбыточной мечте, и твердо верить в то, что когда-нибудь всё же Бокуто обратит на него внимание. Ведь это уже не похоже на простую подростковую влюбленность. Это уже точно было любовью. Благосклонной к одним и жестокой к другим.       Если конечно они с этой девушкой не начнут встречаться.       Но к сожалению Кейджи помнил о том, как мечтал о ней Бокуто, и эта девушка с огромной вероятностью тоже была теперь как и он сам, во власти таких мыслей и настроений, которые граничили с самыми гибельными проявлениями таинственной алхимии любви.

Куроо-сан, я согласен.

Вы: 23:56