Давай мы придумаем мир, где крыльям опорой заря. Говорят мечты — это зря; но нет, — не зря!
Я умею признаваться в том, что сделала что-то не так, хоть это и больно бьёт по самолюбию. Но есть такие темы, в которых честность стоит превыше самолюбия. Например, отношение к людям. Знаешь, когда я впервые увидела тебя, я подумала, что ты — самоуверенная маленькая девчонка, которая пришла на Битву, чтобы пропиариться. Но чем дальше заходил проект, тем большее я видела в тебе глубины и смысла. Я видела в тебе отражение своих мечт и усиленно отрицала наше родство. Я чувствовала, что ты не из тех, кто станет прогибаться под чьи-то представления нормальности. Ты — осознанный одиночный игрок. Акробат на арене этого цирка, что зовётся жизнью. Порой мне казалось, что вот-вот, и мир твой рухнет, ты потеряешь равновесие, упадёшь и сломаешь себе шею. Но тебе это ощущение опасности было только в удовольствие. Ты безумно хотела летать…Мы были, были, были ими прежде; Мы были живы — живы надеждой. Мы восхищались и трепет дарили — Мы были это, мы это были ли?
С каждым новым испытанием, с каждой секундой узнавания тебя, я теряла уверенность в том, что понимаю, кто ты. Но всё больше и больше убеждалась в мысли о том, что хочу это узнать. Я делала это теми способами, которыми могла: я старалась укусить, ранить, вглядывалась в глаза, пыталась разбирать реальность на мозаичные осколки и каждый из них проанализировать, я пыталась понять, что за кубик Рубика подбросила мне судьба. Ты охотно отвечала на все мои выпады, скалила зубы и смеялась над моей наивностью. Мы были полнейшими дурищами, которые находятся в перманентном ожидании чего-то тайного и настоящего, но на деле и сами не знают, чего именно они хотят.Мы и не знали, знали о чуде. Мы никогда не думали о том, что будет. Мы с этой верой расстались — Или остались, или остались ли?
Я не успела уловить момент, когда наши обоюдные подколы и укусы переросли во что-то большее, в какую-то никому не понятную связь двух противоположностей. Сама не понимая, для чего это делаю, я жадно впитывала каждую твою эмоцию… До сих пор вспоминается случай, как ты, Игнатенко, пытаясь то ли запугать, то ли завести, прижала меня к стене в комнате отдыха. Помню, как тогда охренел Раппопорт, и как моё сердце пропустило пару ударов, а в голове пронёсся рой самых смелых и буйных мыслей… Знаешь, мне до сих пор кажется, что ты прекрасно понимала, почему я так себя вела. Но ты молчала, я тоже молчала. Это была добровольная взаимная пытка, которую мы принимали с гордостью и надеждой на то, что она принесёт какие-то бонусы.Взлетай, взлетай, выше над крышами. Взлетай, взлетай! Прости, что так вышло, блин.
Я люблю придумывать людям жизни. У меня получается лучше, чем у них самих. Я думала, что и тебе я придумаю новую, настоящую и счастливую жизнь. Со мной… Но так и не смогла сказать тебе об этом. Я любила тебя, а ты предпочитала быть вольной птицей, ты предпочитала летать. Ты была самой настоящей мечтой, а я так и осталась просто мечтателем и искателем приключений… Игнатенко, я до сих пор боюсь сказать тебе это в лицо, хотя в жизни не боюсь вообще ничего. Но, если сказать честно, сейчас я чувствую себя проигравшей в нашей негласной игре…Я люблю тебя Твоя слабачка — Романова