⊱ ━━━━.⋅❈⋅.━━━━ ⊰
После ухода Ким Докчи Хан Суён и Ю Джунхёк начали вместе делить постель. Они, правда, не занимались сексом, по крайней мере, не часто. Просто было лучше спать рядом с кем-то, кто помнил Ким Докчу, чем ощущать пустоту кровати, или, ещё хуже, делить её с кем-то, кто вовсе его забыл. Они шли разными путями, но было проще, когда они могли опереться друг на друга и вспомнить человека, которого оба любили. Даже если Ким Докча больше любил Ю Джунхёка, это не имело значения. Хан Суён тоже любила Ю Джунхёка, потому что ты не можешь быть приличным автором и ненавидеть, кого-то, с кем провёл так много времени, создавая. И чёрт, она была одной из лучших писателей, у неё даже был читатель, который жил ради неё. Ю Джунхёк проложил свой путь сквозь чернила её слов, и она полюбила его. «Возможно, Ким Докча был прав с самого начала», — подумала она, и захотела заглянуть в прошлое, чтобы вразумить его. Этот дурак должен был поцеловать своего драгоценного протагониста, пока у него был шанс. — Я не сдавался, потому что ты не могла мне этого позволить? — спросил Ю Джунхёк в одну из тихих ночей. Он растянулся на кровати рядом с ней, без футболки и весь в шрамах. Хан Суён только мельком на него посмотрела, задержав взгляд на перекатах и изгибах его тела, прежде чем обратно повернуться к своему экрану. Она снова писала книгу, создавая наброски, пока пальцы не начинали болеть от старых ссадин, а боль не становилась нестерпимой. Она отмахнулась от этого и продолжила писать. Тендинит был незначительной штукой, и она уже сталкивалась с ним раньше. Она потратила десять лет на писательство, не думая не о чём кроме историй и Ким Докчи. Ещё один год не убьёт её, если у неё будет достаточно кофе. — Ты бы винил меня, если бы я сказала «да», Ю Джунхёк? — спросила она язвительно и уставше. Она всегда была уставшей в эти дни, но старалась не показывать этого. Когда почти все уже сдались, слабость была бесполезна. Хан Суён стала писательницей, не потому что это было просто, и она любила Ким Докчу, не потому что это он был обычным человеком, которого можно любить. Она писала для него, потому что он заслуживал жить, и потому что он изменил целый мир, чтобы спасти их всех. Любовь действительно дурацкая штука. Она хотела закурить. Ответом была тишина и лишь бесшумное плавное движение. Даже спустя годы после окончания сценариев Ю Джунхёк всё ещё двигался словно хищник. Хан Суён не знала, написала ли она его, опираясь на свои вкусы или вкусы Ким Докчи. «Возможно и то и то», — думала она, размышляя о том, насколько красив был протагонист. Или, может быть, она создала героя, который любил бы Ким Докчу так же сильно как она. Кто разберёт эти чёртовы путешествия во времени. — Ты написала персонажа, который никогда не останавливался, но ты никогда не писала о моём финале. Ты никогда не писала о том, как я спасаю его, — сказал Ю Джунхёк, и это звучало беспощадно. Свет мигал между ними, но она не прекращала писать. Если она остановится, то ей придётся столкнуться с тем, что он сказал без брони из слов, без плана или… Она перестала печатать и повернулась к нему лицом. Он выглядел таким же уставшим как она, но его взгляд был твёрдым. Как всегда. — Я не знала, что у нас не получится, понятно? Я не знала, что должна была. — Никогда не пиши о том, что я сдался, Хан Суён. Ким Докча не может умереть. — Его взгляд стал только твёрже, но она могла видеть пустоту, таившуюся глубоко внутри. Она была в каждом из них, пустое место, где должно быть сердце; место, которое, даже не пытаясь, занял Ким Докча. Хан Суён не могла выдержать этот взгляд дольше одного удара сердца. Это было слишком. Это всё было частью её души — каждая история, которую было слишком больно рассказывать, и каждый вздох, который было тяжело сделать. Создание его истории было самой жестокой вещью из всего, что она могла сделать с Ю Джунхёком, но это было ради Ким Докчи. Это было ради Ким Докчи, и герой говорил ей не останавливаться. — Как будто ты бы сдался, даже если бы я написала об этом, чёртов упрямый протагонист. Мужчина подался вперёд, придвинул её стул к кровати и сел одним плавным движением. Он взял её за руки, и она подавила желание высвободиться. Если бы он держал её пальцы, она бы не могла продолжать писать. Ей нужно поскорее закончить историю. Это заняло слишком много времени, остальные забудут слишком много деталей. Это заняло слишком много времени, они могут не выдержать, сломаться. — Хан Суён, — сказал он, будто её имя было полноценным диалогом, и передавало достаточно того, что он хотел сказать. Хан Суён не могла поверить, что написала больше трёх тысяч глав с речами этого протагониста. Это было настолько банально и скучно, что могло понравиться только подростку с синдромом восьмиклассника*. Она не могла поверить, что поняла, что он имел в виду. — Заткнись, я знаю. — Тогда спи, — ответил он, и притянул её к себе. Она поддалась, добровольно, с болью. Его руки были тёплыми, и она любила их так же, как любила мужчину, который обнимал её. Она просто хотела, чтобы они были не одни в этой кровати. Они оба спали, видя сон о читателе, который значил больше, чем кто-либо ещё. Хан Суён действительно ненавидела видеть сны. Она возненавидела это ещё больше, когда Ю Джунхёк в одиночку поднялся на борт корабля и отправился спасать человека, которого они любили. Ну, может быть, спасать. Кто знает что бы произошло, если бы им действительно это не было нужно. Они оба должны были что-то сделать ради Ким Докчи, даже если это было всего лишь прощаньем. Хан Суён ненавидела прощанья. Ю Джунхёк поцеловал её перед уходом в сумеречной тени книги, которую она написала. Остальные ещё не пришли, а может, и вообще не придут. В конце концов, они помогали помнить истории. Это стоило не меньше, чем такое мимолетное прощание. — Хан Суён, — сказал он и прижался своим лбом к её лбу. Это был краткий жест для краткого мгновения. Хан Суён думала, что она может расплакаться. — Заставь Ким Докчу сдержать своё обещание, ты слышишь меня? «Заставь его прочесть это», — хотела она сказать, она хотела прокричать свою историю для единственного читателя, который когда-либо имел значение. Она не сказала, потому что ей не нужно было произносить это вслух. Протагонист, который больше не был персонажем, всё понял. Ю Джунхёк снова поцеловал её, медленно и нежно, а затем ушёл. Он не возвращался долгое время, а когда вернулся, в его волосах появились седые пряди и он шёл так, будто нашёл то, что давно искал. Когда он вернулся, он тоже был читателем, значащим столько же, сколько Ким Докча. Хан Суён действительно ненавидела то, как сильно их любила. Она стала ненавидеть это меньше, когда они услышали, как их истории снова разлетаются по всему свету. Ким Докча был жив. Ким Докча был жив, сидя на больничной койке с улыбающимися глазами. Ким Докча был жив, и Хан Суён писала не напрасно. Это всё было ради него, и оно того стоило. — Придурок, — сказала она и упала на него сверху. Остальная компания последовала за ней, плача и улыбаясь, цепляясь за каждую частичку его тела, до которой только могли дотянуться. Она могла чувствовать Ю Джунхёка, стоящего за её спиной, протягивающего руку мимо неё, чтобы прикоснуться к шее Ким Докчи. Впервые за все годы Хан Суён почувствовала боль в пальцах, и ей не нужно было продолжать писать. Это всё стоило того, каждый наполненный болью и одиночеством момент, каждая слезинка, которую она чувствовала на своей шее в самые тяжёлые ночи, каждая слезинка, которую она выплакала на плече Ю Джунхёка. Её читатель наконец-то вернулся домой. Она, возможно, ударит его.⊱ ━━━━.⋅❈⋅.━━━━ ⊰
Она действительно ударила его позже, когда дети уже заснули, а остальные в неудобных позах растянулись на стульях. Каждый пристроился неподалёку, чтобы можно было дотянуться до Ким Докчи даже во сне. Они все могли дотянуться до него. В конце концов, они все были людьми Ким Докчи, и их сердца наконец-то забились снова. Они должны были знать, что он настоящий. Потребовалось три недели, чтобы каждый из них, смог покинуть его хотя бы на одно мгновение. Они никогда не оставляли его одного, даже когда сражались за право дежурить, пока он выздоравливал. «Он больше никогда не будет снова один», — думала она, подсовывая ему следующую страницу. Ким Докча обещал прочитать все её книги, не смотря ни на что, и она так долго писала только для одного читателя, что не была уверена, что сможет продолжить писать без него. «Или, ладно», — думала она, почувствовав тепло от покрытой шрамами руки на своей талии. Может быть, она могла бы писать для двух читателей. Может быть, всё было бы в порядке. Не то чтобы Хан Суён признала бы это, не выругавшись. Эти два идиота были слишком умными. Она подалась навстречу прикосновению Ю Джунхёка и перевернула страницу. — Ты думаешь это плохой сюжетный поворот, Ким Докча? Ты можешь придумать что-то получше? Тогда расскажи мне, чёрт возьми. — Это небрежно, — сказал он, но его тон был равнодушным. — В следующей главе нет никакого смысла. Что ты собираешься делать с этим персонажем? Его глаза скользнули между ними с чем-то похожим на понимание. Хан Суён была почти так же удивлена как опечалена. Неужели вечность, проведённая за просмотром снов в вагоне метро, одарила Ким Докчу крупицами эмпатии. Хан Суён надеялась, что это не так, потому что он выглядел опечаленным. На первый взгляд, это трудно было заметить, но она могла видеть грусть, затаившуюся в уголках его глаз и спокойной улыбке, которой он одарил их. Он думал, что они сблизились, пока его не было. Он был не прав. Они были всего лишь двумя кусочками. История не может завершиться без читателя. — Хватит думать, ты абсолютный читатель-идиот, — сказала она, и словно чувствуя, что-то нужно сделать, Ю Джунхёк наклонился вперёд. Мужчина медленно поцеловал Ким Докчу, держа рукой подбородок их читателя, словно он был хрустальным и мог в любой момент разбиться. Раздался тихий вздох, и затаившая дыхание Хан Суён улыбнулась в такт своему сердцебиению. Ю Джунхёк был так же хорош в поцелуях, как и во всём остальном. Она написала его слишком всемогущим. Она забыла о себе. Когда Ю Джунхёк отстранился, что-то напоминающее ухмылку мелькнуло на его лице, а на лице Ким Докчи появилось что-то, вроде шока. «Он выглядит так, будто прочитал действительно хороший сюжетный поворот», — подумала Хан Суён. Она хотела, чтобы такое выражение появилось на его лице ещё не один раз, благодаря словам, губам и чернилам на кончиках её пальцев. Она хотела, чтобы Ким Докча знал: его любят. — Если ты не закроешь свой рот, то я тоже тебя поцелую, — сказала она и прижалась ближе. Но на самом деле, этого было не достаточно, не так ли? Хан Суён хотела прикоснуться к Ким Докче так же как хотела писать — одержимо и всепоглощающе, так что это можно было описать только одним словом — «любовь». — Забудь. Я собираюсь поцеловать, тебя не смотря ни на что, так что если ты этого не хочешь, скажи что-нибудь прямо сейчас. Ким Докча моргнул своими прекрасными глазами, глазами, которые она встретила и поверила, глазами, которые смотрели на них сверху вниз и оберегали все эти годы. Ей стало интересно, не увлекался ли он вуайеризмом, учитывая как долго, он наблюдал за ними, как созвездие. Что ж, теперь они были втроём. Они могли бы всё повторить, если бы он захотел. — Ты хочешь поцеловать меня? — наконец спросил он, с одной стороны это было так очевидно, а с другой — это не «нет». Хан Суён наклонилась и поцеловала его прежде, чем он смог продолжить говорить. Читатели никогда не умели правильно пользоваться словами. По правде говоря, они должны были оставить это писателям. Хан Суён будет говорить за троих и начнёт прямо сейчас. Она целовала Ким Докчу, пока он не ставил все попытки заговорить снова, пока его руки не легли на её плечи, пока не притянул её ближе. Она целовала его и думала, что, может быть, в этот раз он останется. Может быть, в этот раз они будут сражаться с миром, пока он не сможет остаться, и этого будет достаточно. Может быть, в этот раз любить Ким Докчу будет не так больно.⊱ ━━━━.⋅❈⋅.━━━━ ⊰
Они лежали в одной кровати. Ким Докча был зажат между людьми, которых он оставил позади. Никто из них не спал, не когда видеть сны было так рискованно. Но пальцы Ким Докчи успокаивали, руки Хан Суён не болели, а меч Ю Джунхёка лежал на полу, а не в ножнах на его поясе. — Хан Суён, — сказал Ю Джунхёк, и она нахмурилась, чтобы не рассмеяться. У него был тихий вкрадчивый голос, такой, каким не был не в одной из арок у его персонажа. В следующий раз она напишет что-нибудь получше, но сейчас, она не могла заставить себя сожалеть о том, что написала Пути Выживания. Не было ничего дороже, чем их история, разделённая на троих. — Да, я знаю. Ты любишь меня. Я тоже тебя люблю, эмоционально заторможенный протагонист.