Кому теперь довериться, а кого — отвергнуть?
***
— Дазай-сан, ты сильно занят? — Для тебя, Аика-чан, я всегда свободен! — с воодушевлением ответил Дазай. — Не хочешь со мной пройтись по магазинам? — Думаю, Куникида не будет против. Хотя, будет конечно, но ничего, потерпит, не в первый раз, — сказал суицидник, отстраняясь, потрепал скрипачку по голове. — Тогда пойдëм, пока Куникида не хватился за тебя, — ответила Дзюнко, вставая с мягкого дивана. — Йосано-сан, благодарю за радушный приëм, — улыбнувшись доктору, Аика поклонилась, и ведя за руку Осаму, пошла на выход. К их счастью, Куникида их не заметил, ведь был с головой погружëн в работу, которую остальные сотрудники не горели желанием выполнять.***
— Ты ведь не просто так меня любезно вытащила с работы? — догадался детектив, когда они шли по мосту, где трепыхало море. — Верно, Дазай. Я могу тебе довериться? — Не думаю, что ты выбрала именно того, кто тебе нужен. — Мне некому больше открыться. Ты единственный, кто знаком с Достоевским. — Как давно я не слышал о нëм. — Меня "пригласили" вступить в «Смерть Небожителей». — «Смерть Небожителей»? Что это? — Террористическая организация, которая, как я думаю, в скором времени нападëт на Йокогаму. В эту организацию входят Очи Фукучи, Фëдор Достоевский и Сигма. Про ещë одного члена этой организации я не знаю, мне не рассказывали, — про Гоголя Аика почему-то решила промолчать. Дазай напряжëнно молчал, обдумывая сказанное. — У них есть страница из Заветной книги. Это я уже подсмотрела у Сигмы в кабинете. Сигма — владелец Небесного казино, туда меня доставили после того, как я сбежала из тюрьмы в России. — Ты была под арестом? Почему? — Это пока неважно, чуть позже расскажу. Но, Дазай... Я не знаю что мне делать. Это город, который я всем сердцем люблю, но и также не хочу предавать «Смерть Небожителей», даже с их целью уничтожить этот Йокогаму, чтобы добыть эту чëртову книгу, — Аике было морально тяжело. Стоя на мосту, где внизу разливалась лазурная вода, под красочным закатом солнца, она хотела последовать по стопам родителей — утопиться или повеситься. Отец утопился после того, как мать повесилась; она изменила отцу и не могла дальше жить с этой мыслью дальше, а отец еë любил всем сердцем. В итоге, они оставили их семнадцатилетнию дочку, на произвол, который обещал быть вовсе не светлым. И она прекрасно знала, какие будут последствия после того, как она рассказала всë Дазаю — его другу детства, с которым она работала и Чуей в Портовой мафии, когда родители из-за пожара их дома в России на несколько лет приехали обратно в Йокогаму. Она редко шла на задания с этими двумя, поэтому про неë почти ничего не было слышно. Как она туда попала и как смогла сбежать? Очень интересная история. Дазай, мрачно стоявший позади неë, подошëл к ней, развернул к себе и резко влепил пощëчину по светлой, девичьей щеке. — Не то время ты выбрала, чтобы тут стоять и тешить себя мыслями о суициде, — серьëзно сказал Осаму. Он часто так делал, когда они были в Мафии. Она не обращала внимание на боль, лишь приложила холодную руку к своей щеке. Это помогло ей прийти в чувства. — Прости... — Хватит. Что ты планируешь делать? — Мне нужно раздобыть больше информации о них. — Верно, Аика-чан. — Дазай... Прошу, не рассказывай никому. Иначе они убьют меня. Я хоть и не выдерживаю, но не хочу умирать от чьей-то руки... — Не расскажу, это будет наш маленький секрет, — Дазай ободряюще улыбнулся, снова потрепав по голове Аику, которая обняв его, крепила ему на пальто незаметный жучок. Как жаль, что просьба о помощи была сплошной ложью, а Дзюнко искусно врала, что даже Дазай не смог понять обмана. — Спасибо... — спасибо, Осаму Дазай, что купился на столь правдоподобную ложь.***
— Аика-чан, как всë прошло? — Ох, Федя, мы ведь оба говорим на русском, незачем продолжать на японском, — Аика уверенным шагом зашла в тëмный кабинет Достоевского. В этой угрожающей комнате был включëнный компьютер со множеством экранов, со специальными панелями; в одной стороне стоял небольшой чайный стол, на котором стоял стеклянный заварник с горячим чаем, три элегантные чашки и, немного жестковатый, диван, куда Дзюнко и села; на другой стороне расположилась чистая, скромная односпальная кровать. Еë доставили сюда, как только они попрощались с Дазаем и ушли в разные стороны. За поворотом стояла чëрная машина, с охранником снаружи, который подозвал к себе Аику и всë объяснил. Идея залезть в машину какого-то дяденьки не показалась скрипачке странной, поэтому со спокойной душой зашла в автомобиль. Слава богу, еë всë таки доставили до места назначения в подземную недо-парковку. — Что же, ты права, Аика, — Достоевский – тоже друг детства Дзюнко. Они познакомились в той же музыкальной школе, когда проходили вступительный экзамен и стали не разлей вода. А позже, в ту же музыкальную школу поступил и Николай. Так и собралось трио музыкантов — Фëдор играл на виолончели, Николай на флейте, а Аика на скрипке (тогда она ещë не открыла для себя свою способность). Эта троица была гордостью школы (но только именно по музыке, в поведении отличались Николай и Аика, делая различные шалости и иногда вовлекая в них Фëдора), плюсом среди учащихся их уважали и не смели в их сторону даже пискнуть. Потому что знали, что с ними будет, если косо взглянешь на них. — А Коля где? — спросила скрипачка, подзывая на чаепитие Фëдора. Горячий чай в заварник явно налили совсем недавно. — Ох, Николай ушëл на очередное убийство нескольких людей, которые узнали о нашей организации, — ответил Достоевский, усаживаясь напротив девушки и принимая от неë чашку. — Меня довольно потрясла новость о том, что во время того, как ты сидела в тюрьме, потеряла память. Как же ты смогла еë заново восстановить за столь короткий срок? — Ты умеешь удивляться? А вообще, незнаю. Единственный вариант – когда я наконец воспользовалась своей способностью, ко мне вернулись воспоминания о тебе и Коле. Скорее всего, Николай откуда-то узнал о том, что я потеряла на время память, и вëл себя так, будто мы никогда и не были знакомы. — Хах, забавно. И что же такого случилось, что ты потеряла память? — Хм-м-м, дай-ка подумать... Наверно, после того концерта. Я была в глубоком шоке, да и плюсом меня тогда знатно ударили по голове, когда арестовывали, — спокойно отвечала Аика, не чувствуя угрозы для жизни от Феди, хотя сейчас был идеальный момент, чтобы от неë избавиться. — Также, когда вы отправили меня к Сигме, по-тихоньку восполнялись и остальные воспоминания. — Кстати, что насчëт Сигмы? Как я успел понять, ему в последнее время не здоровится, — поинтересовался Фëдор, даже не думая убивать Аику. Не то чтобы он ей дорожил, но убивать еë было бы не выгодно, и скрипачка это прекрасно понимала, поэтому они оба почти доверяли друг другу. — Я давала ему специальньный раствор из нескольких трав, которые мне любезно одолжил персонал казино, под предлогом, под моей ложью, что якобы мне не здоровится. — Ясно, ясно. Что же, благодарю за огромную помощь, Аика. Предполагаю, наш план начнëт действовать сразу же, когда Вооружённое Детективное Агентство победит Гильдию. — Это очень скоро, Федя. Ты уверен что стоит так торопить события? — Дорогая Аика, мои планы идут ровно по шву, который я наложил, — спокойно ответил Достоевский, допивая чай. — Не сомневаюсь, но всë же... Ладно, что с Шибусавой? — Ты узнала о нëм по документам Сигмы, которые я ему прислал, верно? Уже начал делать то, что ему велели — по-тихому убивает ненужных эсперов. Пока никто ничего не заподозрил, и это нам на руку, — Достоевский загадочно улыбнулся, отставляя чашку на стол. — Ты как всегда прав. Ну, значит всë замечательно! — Аика улыбнулась, также ставя пустую чашку на стол. — Я пожалуй пойду, с твоего позволения, уж сильно умоталась я. Нелëгкая работа — обманывать людей! — Твоя комната в конце коридора, самая последняя дверца. К Сигме в казино ты пока не пойдëшь, поскольку будешь нужна здесь. — Сигма знает? Достоевский одобрительно качнул головой. Дзюнко слегка успокоилась и вышла из кабинета, следуя по коридору. — Вспомнила наконец про нас? — внезапно раздался голос Николая за спиной скрипачки. — Да, Коля, вспомнила, — спокойно ответила Дзюнко, развернувшись к другу. Тот резко заключил еë в объятия, не спрашивая разрешения. — Птичка, я был очень огорчëн тем, что ты ничего не помнишь обо мне и Дост-куне! — Хах, представляю. Как прошло убийство? — Сногшибательно! Правда, было столько крови, но это зрелище тебе нужно было видеть! Жалко, что не увидела... Ну ничего, в следующий раз обязательно только для тебя устрою шоу, — отстраняясь, Николай жестикулировал рукам так, что чуть не ударил Аику. Та конечно успевала отойти от ударов, не зря же сам Николай учил еë изворотливости, а Фëдор учил как незаметно убивать. — Вопрос! Как ты думаешь, я подслушивал твой разговор с Дост-куном? — Думаю, очевидно что да, подслушивал. Ты же у нас любитель этого, — снисходительно смотря снизу вверх на Николая, Дзюнко сложила руки на груди, идя дальше по коридору, пока за ней поспевал Гоголь. — Верно, Аика! — ярко улыбнулся Николай, раскинув руки, будто в поклоне. — Пойдëшь спать? — Угу. Мне пока делать нечего, поэтому можно себя побаловать долгим сном. — Эх, я тебе даже завидую. Мне тоже бы хотелось подольше поспать, хоть один денëчек! А не вот это всë, — наигранно Николай измученно вдохнул. Конечно, ему нравились убийства, но сон тоже очень сильно симпатизировал. — Ты всегда поспать любил. Когда в музыкалке учились, ты всегда опаздывал, ведь сон... — ...дороже жалких полчаса, помню я, помню! Мы хоть в те годы и были самыми крутыми, но ходить туда я терпеть не мог! Особенно, когда не высыпался. — Да, да, зато после того как покоришь всех своей игрой на флейте, сразу же переобувался: "Я обожаю нашу школу!" — Аика, ну вот что ты за человек такой, а? Всë, я тебя обиделся, — Николай остановился возле двери ведущую в комнату Дзюнко и сложил руки на груди, слегка надув щëки. — Угу, — Дзюнко тоже остановилась, дотянулась до макушки Николая и потрепала его по волосам, стараясь не задеть шляпку. — Я спать. Ты тоже с Федей долго не засиживайтесь, а то уже оба бледные как смерть ходите и круги под глазами как у панд, — бросила Аика, открыв дверь в свою комнату и тут же еë закрыв. Гоголь остался за дверью, мягко улыбаясь. Дзюнко, его милая подруга, порой раздражала, но этим она и нравилась Николаю.