***
Мегуми не является какой-то уникальной девушкой, глобально отличающийся от других. Может чувствовать, осязать, чего-то не понимать, хотеть и желать. Она — не святая, и никогда ею не называлась. Понимает, что где-то преуспевает, где-то отстает, а где-то совсем не развивается и никогда себя за это не корит. Ее страстное желание с четырнадцати лет — собственный бьюти-бизнес. В лучшем варианте, открыть собственный салон, где все женщины, прекрасные женщины, могли быть еще лучше. Изучала теорию косметики, услуг красоты — маникюр, стрижки, косметология, ресницы, — а в студенчестве начала ходить на курсы визажиста, мастера маникюра, косметолога. Мегуми была заражена этой идеей как чем-то жизненно необходимым: такая фиксированная идея стать лучшей в этой сфере привело к тому, что у нее не было времени на себя любимую. О личной жизни можно было забыть с таким плотным графиком и желанием открыть салон. Подружки, безусловно, вытягивали Мегуми вечерами и заглядывали в гости, но она всем видом показывала, что ей отношения будут только мешать. С Сукуной познакомилась очень, по ее мнению, странно: в магазине париков, где его тогдашняя девушка себе искала парик для образа на Хэллоуин. Мегуми долго и внимательно выбирала с сотни манекенов, какой именно ей парик нужен для домашнего задания, рассматривала, спрашивала консультанта, а Сукуна, в окружении сотни разных манекенов, пока его нелюбимая девушка крутилась вокруг него и примеряла парики, смотрел на Мегуми цепким взглядом. Как оказалось, они все — студенты одного техникума. Мегуми на любителя. Сукуна — любитель. В техникуме его взяли на главу спортивного клуба благодаря физической одаренности, репутации и упорности. Видит цель — не видит препятствий. Выступает за имя колледжа, разъезды, грамоты, медали, похвала, плюшки от учителей. Он знает себе цену и никого не держит рядом, кто не имеет цели в жизни. Сукуна не соглашался на меньшее. Даже в вопросе девушек. Мегуми встала ему поперек горла, словно кость: он в нее влюбился с первого взгляда. Мегуми позиционировала себя занятой и целеустремленной, то есть, времени свободного или нет, или она уделяет все время себе. Правда, Сукуну это не волновало: он стал втихую бегать за ней, скрываться от своей, врать, лгать, изменять с Мегуми. Красивая, умная, сексуальная, амбициозная. По его мнению, нашел в Мегуми все, что есть в себе. Мегуми не подпустила к себе с первых встреч, заявив что ее тем более не интересует занятой парень. Он смог ее успокоить: отношения сложные, изжитые, осталось вещи перевезти. Только после пятой встречи она удосужилась дать свои контакты, раскрывшись ему тревожной, ранимой и восприимчивой девушкой. Сукуна был влюблен по уши впервые в жизни: все девушки в его глазах потеряли лица. Запах Мегуми оставался на одежде после свиданий. Ее сообщения вызывали улыбку. Ожидание свиданий вызывало приятное чувство в груди. Поцеловал ее очень романтично: спросил про тушь на скуле, которой не было, повернул рукой, чтоб якобы стереть, и поцеловал в губы. И страсть, подобию урагану «Катрина», увлекла за собой на долгие студенческие годы. Сукуна стал влюбленным волком, неспособным быть хищником. Сукуна смог невозможное: сделал ее королевой выпускного бала, следом сделав предложение. И закружились они в медленном, страстном танце. Сукуна всегда хвастался своей женой, всегда был горд и всегда с ней улыбался. Брал на руки, тискал за щеки, умилялся с ее стеснения, дарил самые бешеные и значимые подарки для них. Мегуми всегда говорила о своем муже, как о лучшем человеке, которого могла встретить. Мегуми делала для него все, что могла. Пока не стукнула третья годовщина брака, и что-то пошло не так. Правда, оба не знают, когда настал именно тот самый час. Сукуна завалился домой в три ночи пьяным, потеряв ключи от дома и машины. Деньги, телефон, бонусная карта — все при себе, кроме ключей. Наступил на балетки Мегуми, завалил расческу и ложку для обуви, заляпал ладонью зеркало — которое Мегуми отполировала пару дней назад, — смял коврик. Сукуна не пьет по многим причинам, но пиздецки обожает это дело и, увы, абсолютно не умеет. Последний раз он так напивался месяц назад. Просто Сукуна искренне не хочет озвучивать деталь, такую простую, маленькую и незначительную, которую утопит в алкоголе и смехе тупых лиц друзей. — Тебе повезло, что я не спала. Глаза наполовину не открываются. Нежелание разговаривать застряло в горле. Сукуна смотрит на жену невидяще, пусто, прозрачно. Смотрит, причитает, ненавидит. Они так уже давно. — Я бы выломал дверь. — Сам бы и ставил обратно. — Плевать. — Мог бы и в восемь утра вернуться. Будильник как раз. — В следующий раз вернусь в восемь утра, — язвит он. — Ох, следующий раз будет? — Не сомневайся. Сукуна осознанно ушел в свой мир, не решая оповещать Мегуми. Уходит приведением на кухню, с трудом разувшись, и задевает ее плечом. Мегуми чувствует перегар, сигареты, чувство рвоты в горле. Если бы нож был в шаговой доступности, но лезвие вонзилось прямо между ребер. Сукуна не раздевается, шатающимися ногами доходит до стула, бухается, не поправляет волосы, кашляет. Достает из кармана сигареты, зажигалку, делает из любимой кружки жены импровизированную пепельницу. В его голове две мысли: стены душат, сигарета не кормит. Нет спасенья ни тут, ни там. — Я должна из тебя вытягивать объяснения? — Для тебя их нет. — В смысле «нет»? — Ты меня не слышишь. — Я с тобой в одной комнате. — Тебе это не мешает меня не слышать. Мегуми сжимает зубы. Неуместный сарказм, который сильнее всего бесит. — Я спать. Доброй ночи. Как и уверенность Сукуны, что он свою жену знает. Дверь на кухню захлопывается: Мегуми не горит желанием нюхать дым в спальной комнате. У нее в принципе мало желания нахождения Сукуны в спальне, даже дыма от его сигареты. Сукуна делает по-своему: докуривает и вваливается в спальную комнату, не сняв уличную одежду. — Тебе есть что сказать. — Нет, — обрубает Мегуми. И эта часть ее характера пиздецки бесит. — Отстань. — Специально бесишь? — На кровать не ложись… — Ты правда хочешь со мной посраться в три ночи? — …в уличной одежде. Сукуна смотрит на нее в полумраке. Худая, маленькая, хрупкая, умная и самостоятельная. Зеленые глаза прожигают, оставляют дыру, бездну. Жена умеет дергать за ниточки, выводить из себя и превращать в зверя. Жена знает его лучше другого. Не подпускает ближе к себе, Сукуна встал в дверном проеме. Весь вечер, который он ее не видел, был прекрасен одним моментом: с ним не было жены. Кусает нижнюю губу. — Я трахнул другую. Мегуми на секунду отключилась от мира и пришла обратно с ахуем. Сукуна в лице не изменился. Оперся об косяк, глубоко дышит. По спине ползет холодок. — Врешь. — Нет. — Когда врешь, то начинаешь кусать нижнюю губу и смотреть мне в глаза, потому что ждешь правильной, по твоему мнению, реакции. Если бы ты действительно трахнул другую, то сделал бы все, чтобы я не узнала. В конце концов, у тебя есть принципы. — Это была одноразка. Мегуми устало ухмыляется уголком губ. И укладывается в постель. — Или действительно трахни другую, или не пытайся меня спровоцировать. Мегуми давно уже не чувствует, каково это — быть в безопасности. — И спишь сегодня, любимый, в машине. В голове и теле играет старый мотив. Сигарета в губах тлеет. Слезы впитываются в подушку тихим плачем.***
Мегуми не умеет выражать эмоции, несмотря на то, что является девушкой: росла в эмоционально холодной семье и единственный язык любви — времяпрепровождение. Только близким людям может уделять столько времени, сколько потребуется: не спать ночами, беседовать до потери пульса, поддерживать любую тему в любой ситуации. Время — ресурс, который нельзя тратить попусту и раскидываться на всех. Еще физический язык присутствует: она всегда не против обнять лишний раз и поцеловать, но при этом молчит. Сукуна это не сразу понял, но понял, когда Мегуми потянулась к нему обниматься и просто крепко держит за спину. Эта холодная как сталь девчонка, которая в любой момент превращается в магму и обжигает все на своем пути, покорила его сердце сполна. У Сукуны два языка любви: подарки и физический. Обожает дарить подарки и вместе с ними дарить эмоции. Защита, секс, поцелуи, обнимания, обычные ласки — бзик. До безумия обожает тискать Мегуми от щек до бедер. Боже, он обожает ее щеки и улыбку. Когда Мегуми смеется, он знает: все не зря. Все так, как надо, и не иначе. В жизни не допустит, чтобы с ним она рыдала, злилась или расстраивалась — никаких негативных эмоций и мыслей, пока королева рядом с ним. Сукуна слишком в нее влюблен, от мозга костей, и не хочет, чтобы это чувство пропадало. Мегуми — его самая большая удача в этой пиздаебучей до усрачки жизни. — Ты чем-то расстроена? Мегуми после работы расстроена, а палят ее опущенные брови, глаза и уголки губ. С момента, как забрал ее, прошло десять секунд. — Нет. Сукуна читает и это — сухие ответы. Сукуна тормозит на красном. И строго оборачивается на нее вполоборота, сидя за водительским сиденьем. — Говори. Мегуми глубоко вздыхает, крутит кольцо на безымянном пальце: первый показатель, что она мнется и сомневается. Муж не отъебется, пока не получит правдивый ответ. Можно недоговаривать, но не лгать. Прочтет и разозлиться. — У нас сменился барбер, — сразу начинает, зная, что нет смысла начинать с предисловий. Сукуну интересует причина. — До этого сменил две студии, а сейчас пришел, насколько понимаю, через одну нашу девочку. — Он лезет? — спешит Сукуна. — Дослушай. — Ну. — Он с нами месяц. До этого я не особо с ним пересекалась, так как его кабинет находится в другом конце этажа. Кидает в мою сторону пошлые шутки и иногда намекает, чтоб пришла к нему в кабинет… Много внимания обращает на мою юбку. И делает комплименты «ровным ногам». Ему плевать, что я замужем. — Какого хера узнаю это через месяц? — Хотела сама решить ситуацию. — И как? Решила? — муж начинает разгонять гнев. — Да, давай, сделай меня еще виноватой в том, что я не хотела тебе говорить, зная, как ты реагируешь на подобное! — Я тебе говорил сто раз, что я должен знать о таком! Таких нужно сразу заземлять! — орет на нее. — Да твою мать! Сукуна тяжело, яростно, вздыхает. — Где он обедает? — вопрос настолько Мегуми понятен, что не отвечать — себе, сука, хуже. — Рядом с офисом кофейня. Он курит, поэтому заходит за кофе. Красный меняется на зеленый. Зеленый меняется на красный — Сукуна меняет траекторию полета и паркуется у кофейни, ставя машину на ручник. Мегуми мужа знает: остановить — значит, попробовать собственноручно остановить поезд. Во-первых, бессмысленно, во-вторых, Сукуна выполняет свою работу, в-третьих, Мегуми это, безусловно, льстит. Он стоит как раз у входа в кофейню, раскуривает сигарету с новой порцией кофе, залипая в телефон. Сукуна выходит из машины. Блокирует ее, чтоб любимая женушка не помешала. Берет с собой только одну сигарету. — Зажигалка не найдется? Ухажер мило прикуривает Сукуне собственной зажигалкой. — Что за здание? — Салон красоты. — Барбер? — пацан положительно кивает. — Крутая стрижка. — Ага. Спасибо. Сукуна уходит от допроса к действию: тушит окурок после трех затяжек, уверенно хватает его за шкирку, уводит за угол, не обращая внимания на Мегуми в машине, которая все это видит. Впечатывает красавчика в стену, разливая его кофе и кидая сигарету в этот же кофе. Мужик не понимает, что происходит, рефлекторно хватает Сукуну за руки и пытается оторвать от себя. — Тогда, красавчик, ты знаешь Фушигуро, ваша визажистка. Волосы черные, ростом мелкая, матом не ругается? — Сукуна сжимает одежду сильнее, показывая всю серьезность ситуации. — Знаешь. По глазам вижу. — Мой кофе и последняя сигарета на земле, с херов я должен тебе отвечать? — А еще к стене прижат. — Ты кто? — Ее злой муж. Мужик глотает ком. — Она не говорила, что замужем. — Кольцо мало о чем говорит? — Сукуна начинает от тупизма злиться. — Кольцо могут носить на любом из десяти пальцев, чувак. Если бы она хоть раз сказала, что… У Сукуны лопается терпение: точный удар в ребра заставляет мужика хапнуть воздуха и скорчится в девяносто градусов. Да, бля, он не умеет сдерживаться, когда дело касается любимой жены. — Еще раз скажешь что-то ей про ноги, лицо или фигуру или попросишь зайти в кабинет в попытках достать свой кривой член или закидать ее намеками — твой кривой член окажется на полочке с париком куклы Барби, и все будут над ним ржать. Даже моя жена. Сукуна достает из кармана пятьсот йен и засовывает ему за шиворот. — За кофе и последнюю сигарету. Я надеюсь, больше не увидимся? — Катись уже… Не увидимся. Сукуна возвращается в машину. Мегуми молча смотрит, понимает все по глазам, мягко улыбается. Сукуна опускает взгляд на ее руку: нет кольца. Сукуна поднимает взгляд на ее изумрудные глаза. Он все, все понял. — Ты ему угрожал. — Не понравилось? — Понравилось. — Тогда не возникай.***
Спрашивает периодически: — Погуляем на выходных? А Сукуна из раза в раз отвечает: — Посмотрим. Фаворит: — Не знаю, по занятости посмотрю. Какой по счету это способ? Десятый? Сукуна начал работать персональным тренером. В спорте с шести лет и понимает как работает тело, мышцы, мозг и нервная система. Разбирается во многом, что касается спорта и построения тела, и может на человеческом языке объяснить самые простые вещи дилетанту. Это дело приносит удовольствие и деньги. Ему нравится помогать людям стать лучше и не важно, каким образом: после травмы, похудеть, накачать жопу как у Ким. В этом, не на его удивление, он похож с женой. У него много богатых клиентов и их в принципе много, поэтому у него буквально нет времени на гулянки и свидания даже по выходным. Ему нужно заработать все деньги мира, купить машину, сделать ремонт, обеспечивать жену. Сейчас Мегуми практически ничего не зарабатывает, пытаясь наладить представления о мечте о салоне, но он никак не против ей помогать. Он в нее верит. Почему-то. Правда, Мегуми заебалась ждать. Сукуна отмахивается деньгами, занятостью, усталостью. Спасибо, что от секса еще не отказывается больной головой. Мегуми берет все в свои руки: надела лучшее платье, нанесла лучший макияж, сделала лучшую укладку, и вышла к Сукуне в спальне, который разлегся на кровати с ноутбуком. В его губах клубничная одноразка, а глаз устремлен на экран ноута. Не сразу заметил жену сбоку, в дверном проеме, при параде, и просто выпал: — Ебать. — Это комплимент или действие? — заигрывает женушка. — Выглядишь бомбезно, а ты куда? — Мы идем в новый ресторан. Сукуна, на самом деле, не понял: в его ежедневнике не было записано свидание с женой. Нет, с таким видом ей срочно нужно выйти в люди и ему нужно ее пофотографировать для новой аватарки, но, бля, у него столько работы, столько проектов… Почему она всегда выбирает так не вовремя? — Прямо сейчас? — Да, прямо сейчас. У тебя пять минут на сборы. Захлопывает ноутбук, делает глубокую затяжку, выпускает мятный пар. Мегуми не шутит: об этом говорят поза и прищуренный изучающий взгляд. — Ремен, даже не пытайся сейчас сказать, что у тебя работа. Мне плевать. Мы идем в ресторан. И оденься поприличнее, а не в одних трусах. — Я тебе не нравлюсь в одних трусах? — Одевайся! Мегуми уходит в гостиную, к дивану, где оставила свою сумочку, и проверяет, все ли необходимое в ней: походная губная помада, салфетки, мини-расческа, лейкопластырь на случай если новые каблучки натрут, пробник духов, банковская карта. Проверяет наличие мятной жвачки, как чьи-то ловкие, знакомые руки, оказываются на талии, наслаждаясь приятной шелковой тканью и очертаниями фигуры. — Я не видел это платье, — начал Сукуна со спины, явно ухмыляясь. — Когда заказала? — Еще две недели назад. — И ты не показывала? — А ты куда-то меня звал? — Справедливо. Сукуна действует грубо: выбрасывает сумочку из ее рук на край дивана, сжимает талию собственнически, жаркую талию, охуенную талию, разворачивает к себе уверенным движением и делает так: притягивает к себе и впивается поцелуем в напомаженные Диором губы, закрывая глаза. Мягкие, сочные, липкие, вкусные. Он в очередной раз за нее решит, каким образом скрасит вечер и займет время и пиздецкий характер Мегуми. Который, кстати, не укротил даже спустя годы. Мегуми пытается отпихнуть его, но безуспешно: крепкие руки впиваются в талию, не позволяя даже вполоборота встать. Спустя две секунды страстного напора губы сами разомкнулись, встречаясь с языком. Сукуна впивается ей в волосы, оттягивает, портит прическу. Черные, как битум, волосы, окрашенные в собственный цвет, пахнущие несмывашкой после душа, оставят свой след в его бренной и скучной жизни — он это знает. Сжимает корни, разгоняет себя, хочет, впивается, углубляет поцелуй. Мегуми хватает за плечи, напором умоляет отстраниться. Его прикосновения и поцелуи — червоточина. Стоило провести языком по ее языку по-особенному, Сукуна тут же отстраняется. — Ну нет. — Да. — Ты мне испортишь вид. — Я буду предельно аккуратен. — Ложь. — Нет, правда, — ложь. — Ремен, я все еще обижена на тебя. — Дай мне исправиться. Мегуми выглядит как творение Всевышнего, что месил годами, что собирал по крупицам, проверял на стойкость, не прощал себе погрешностей и добавлял лучшие специи. Она цепляется ему за плечи, страстно целует, углубляет поцелуй, кусает за нижнюю губу, за что Сукуна резко хватает ее за сочную задницу, сжимая до красноты. Творение Всевышнего в его власти: улыбка, глаза, шейка, изгибы бедер, стоны, взгляд, внимание и капризы. Заберет творение Всевышнего себе, обзовет судьбой, посмотрит прямо в глаза, оближет трепетную и жаркую цветочную шею, чтобы вызвать судорожный стон и дрожь в коленках. Мысли и вздохи — все это его, прямо здесь. Творение Всевышнего красная и возбужденная. Творение Всевышнего оседлала его на диване. — Ты просто пиздец какая красивая. — Что, даже с размазанной тушью и испорченной прической? — Да. Сукуна неудержимо подхватывает ляжки, притягивает ближе тело к члену, напомаженные губы отпечатываются на его губах. Ему ее мало. Мегуми с удовольствием привстанет, задерет платье до пупка, стянет с мужа трусы и оголит излюбленный сотни — нет, тысячи раз — член, который пиздецки в нее влюблен. Она правильно смотрит ему в глаза, правильно целует татуированную шею, правильно заставляет истекать слюнями и желанием. Первая любовь всей его жизни, его судьба, упирается рукой о мощную татуированную грудь, заглядывая через черные пряди в ядро души. Глаза в глаза, улыбка до ушей, перевозбуждение, напалм, кайфовый стон — первое движение в Мегуми для Сукуны равносильно передозировке кристально чистыми наркотиками. Мегуми смотрит на него влюбленными глазами. Сукуна подхватывает задницу, задирает платье, раздвигает ноги шире. Мегуми мастер спорта по этому — скакать сверху, быть его первой женой, любовью, судьбой. Смотреть в глаза, стонать, ловить эту связь и завязывать в узел. Творение Всевышнего выглядит как лучшее творение во все века. Шлепки бедер об бедра, безопасный секс, обмен гормонами, поцелуями, страстью. Учащенный пульс, горячее дыхание, потекшая тушь, черные чулки. Убитое каре скачет в такт хозяйке. Сукуна обожает Мегуми не только глазами — членом и душой. Клятвой. Судьбой. Она превосходно и ритмично скачет, его корежит от кайфа; по лицу ползет ухмылка, руки сжимаются, помогают ей насаживаться на член и разогревать кровь и лимфу до тысячи градусов. Блять, эта женщина сводит его с ума. Он тупо не в силе оторвать от нее взгляд. — Блять, ты сводишь меня с ума. Мегуми в ответ пьяно улыбается, сполна наслаждаясь толстым хером внутри себя. Сукуна жестко, на всю комнату, шлепает по жопе. — Это — не извинение в постели, милый… ах… — Ага. Не отвлекайся. Шлепок. Сукуна делает жестче: в охапку берет волосы, у корней, заставляет жену упереться руками об спинку дивана, уйти в бок, в наклон, второй рукой, пальцем, оказывается в ее сочной заднице. Резкие движения, бешеные фрикции, стоны жены на ухо как музыка любви и эйфории. Сукуна трахает ее ненасытно, сытно, до наркотической комы, выбивая из напомаженного рта высокопарные стоны. Входит полностью и выходит, Мегуми закатывает глаза, смотрит через челку, муженек смотрит в ответ. Средний палец оказывается по самый финиш в заднице. Мегуми прет. Хват в волосах тяжелеет. — Сучка. Моя сучка. Мегуми нуждается в этом. Нуждается в глубоких толчках, во внимании, в лести, комплиментах. Резкий импульс заставил ее громко выстонать Сукуне на ухо и закатить глаза. Секс с ним дает силу, энергию, чувства, правильный настрой на весь день. Сукуна входит в ее любовь и выходит, тяжело дыша через рот. Мегуми потеет, о чем говорят влажные виски и коленки. Мокрое место, боль в ляжках, мощный выхлест, оргазм, спущенная сперма. Мегуми прикасается к себе, наманикюренные пальчики сжимают обивку дивана. Медовые стоны разлетаются по стенам и резонируют в крови и лимфе — Мегуми кончает первой, изгибаясь в спине не по своей воле, и Сукуна оттягивает от своего лица как шавку дворовую за волосы, чтобы посмотреть в эти поплывшие от нирваны глаза и кончить в нее следом, насадив по самые яйца. Что, Всевышний, может быть вкуснее? Шлепок! Тупая манипуляция сексом, которая с ней первоклассно работает. Сукуна сыто улыбается. Мегуми проводит ноготком по его груди до лобка. Ей необходим душ и новый макияж. Сукуна постоянно будет пользоваться этим, чтобы в очередной раз отказаться от очередного неисполненного свидания. Почему он не может стрелять из одного и того же ружья? — Все еще хочешь в ресторан? — Я бы не отказалась сейчас поесть, да, — встает с члена она, целуя Сукуну в шею. — Накорми свою женщину, муженек. Мегуми аккуратно снимает с себя платье, вставая с кровати, и аккуратно вешает его на спинку стула у косметического стола. Сукуна с огромным удовольствием смотрит на нее, натягивая брюки обратно. — Дай мне пятнадцать минут. — Я о нормальной еде, Ремен. — Нормальная еда будет через час, пупсик.***
Сложности начали углубляться в почву и превращаться в молчание и недомолвки. Мегуми начала замечать, что Сукуна отстранился, больше работает — нет, и так много работал, а сейчас вообще пиздец, — мог сразу не отвечать. По дому перестал делать какие-то мелкие обязанности: выброс мусора, заточка ножей, иногда и стирка. И, самое главное: Сукуна поставил пароль на ноутбук. Увы, он в курсе: Мегуми проверяет его почту. А это, блять, бесит. Сукуна курит классический Мальборо, сидит во дворе в три ночи и смотрит вперед. На дворе жаркое лето, на нем только черные шорты по колено и сланцы. Рядом никого, кроме травы, деревьев, детской площадки и сада, за которым присматривают соседки-бабки. Всех соседей по именам знает, потому что давно живет в этом доме и не собирается переезжать: вся инфраструктура в шаговой доступности. Правда, за съем немало отдает, но не жалеет. Знает и семью с пятого этажа, и главную по дому, и девочку с третьего подъезда, которая при каждом удобном случае стреляет у него сигареты. Всех владельцев машин знает, Боже, как старый, сука, дед. Не по этой причине в три ночи Сукуна сидит в полном одиночестве во дворе, никак нет. Он уже выкурил три сигареты. Сукуна собирает себя по кусочкам, пытается поговорить о любви, убить предчувствие и полное осознание этого. Делает глубокую затяжку, опускает взгляд на землю, слезы падают на асфальт. Больше не видит сны. Больше не видит звезды. Больше не дает расчетливых обещаний. Сукуна чувствует себя так, словно вышел из комы в центре шторма. Осознает и принимает новое чувство. Отпускает, как она волосы по плечам. Встает и уходит в круглосуточный магазин, стирает слезы, покупает жвачку и пиво. Открывает крышку, выбрасывает колечко под ноги. В кармане находит фантики от конфет, которые ела Мегуми. Что-то ударило по затылку, хребту, в ребра. Ебаные фантики заставляют сглотнуть и шмыгнуть носом и только потом выкинуть в бак. Возвращается на свою лавочку, поправляет прическу пятерней, открывает пиво. Через две минуты рефлексии видит, что девчонка, которая обожает его сигареты, возвращается домой: яркий макияж, безрукавка, скинни джинсы и белые кеды. Если сейчас поднимет голову, то… — О-о-о, здарова! …подойдет к нему с улыбкой. — Привет. — Ты че тут сидишь в три ночи? Мегуми выгнала? — Просто хочу посидеть во дворе и попить пива, хочешь? — предлагает ей свою банку. Сейчас ему вообще на все похуй. Девчонка принимает, делает два глотка, садится рядом. От нее веет легким перегаром вперемешку с духами. — Стрельнешь? Сукуна похуистично-привычно достал пачку Мальборо, открывая сигареты. Девчонка усмехнулась, зная, что заебала уже его с этим, но все-таки достала сигарету аккуратным красным маникюром. Подкуривает зажигалкой удачно только с пятого раза. Бля, у нее нет денег даже на зажигалку. Надеется, что девка не увидит его воспаленный нос: он не горит желанием отвечать ни на какие вопросы, особенно, касающиеся его блядского брака. Поэтому первый выстроит линию диалога: — Где тусила? — Семестр окончили и решили на хате собраться. Пиздец сессия, конечно… — Выглядишь довольно трезвой для такого праздника. — У меня проблемы с печенью, поэтому всего три банки всосала. В целом, и трезвой нормально, наблюдала за теми, кто сильнее напился. И похмелья не будет, че уж. — Блять, Урауме, тебе всего двадцать. Похмелье? — прыснул от смеха. — Я тебя палил и после трех бутылок вина. — Когда?! — Я тогда машину грел с Мегуми. Ты даже этого не помнишь? Даже мне кинула «здарова» и сделала комплимент серьгам Мегуми. Во даешь… проблемы с печенью, а три бутылки вина… — Походу, после этого и начались проблемы… Оба посмеялись. — Бля, а тебе сколько? Тебе явно еще рано пить водичку с лимоном по утру для тонуса и эрекции, — обернулась Урауме. — Сколько дашь? — Меня интересует возраст в паспорте. — Двадцать шесть. — Звучишь на шестнадцать. — Звучишь на подзатыльник. — Не надо. Урауме курит красиво: впалые щеки, дым через нос, аккуратные ровные тонкие губы, взгляд куда-то вдаль без намека на умные мысли. Белое каре, яркий макияж, белая как снег кожа, щуплая, маленькая. Студентка. Как она между пальцев держит сигарету, как прикладывает губы к фильтру, как выдыхает сизый дым. Нет денег ни на пожрать, ни на зажигалку, ни на сигареты. Перебивается щедрыми мужиками, которые дают деньги и которые она не возвращает; родители дают на аренду и расходы, но ее расходы перевешивают доходы по всем фронтам. Порой ему кажется, что обязан вторую пачку сигарет покупать ей, так часто она клянчит покурить. Сукуна делает большой глоток пива, зависает взглядом на Урауме. Как она резко садится на него, выпуская дым ему в лицо. Как она делится сигаретой с ним со своих рук. Как она делает затяжку… — Что у тебя за помада на губах? — Первая Pupa. Сукуна замолкает, смотря то на губы, то на Урауме с банкой пива в руке. Легкость. Он ищет легкость. …как она в поцелуе передает дым. Способность не напрягаться. Урауме роняет банку пива, Сукуна тушит Мальборо. Сукуна почти впритык — вот, два сантиметра — сплетение губ не остановит даже Армагеддон. — Нет… Ты — гребаный женатик, — прерывает Урауме, хотя напомаженные губы в миллиметре от его. — Мы разводимся, не переживай. — Прямо сейчас? — с сарказмом. — Да, скажу ей завтра. Нет, не скажет и не узнает: белое каре, на запах как студенческая вечеринка и пенка, оказывается в мертвом хвате; ее губы, напомаженные первой Pupa, встречаются с его губами. Проводит языком по зубам, небу, языку. Девчонка прокуренным голосом стонет через поцелуй, запах Мальборо перебивает рецепторы, мозг, способность ясно мыслить. Сукуна плывет, растворяется, переживает новую реальность и уходит с головой: его ебучая рука оказывается в ее трусах со слишком, сука, большим азартом. Прямо сейчас он отнесет ее в свою спальную и жестко трахнет сзади на постели, где спит и трахается со своей женой. Как Урауме стонет, стоит прикоснуться губами к шее. Как Урауме лезет ему в трусы, а не в душу. Как Урауме будет орать от счастья, что он разводится. — …у тебя появилась привычка вырубаться посреди разговора? Сукуна проморгался. Мальборо жжет пальцы.***
Мегуми на здоровенной костюмированной вечеринке в костюме Крика. Маска натянута на макушку, перчатки сжимают ярко-синие волосы парня, переодетого в Майкла Майерса. Упоительный глубокий поцелуй не скроет ни одна ширма, угол обзора или громкая музыка: скрытая съемка через щель в двери позволяет рассмотреть абсолютно каждые движения губ и рук. Крашенный мажет помаду по своим губам, тянет Мегуми на себя, заставляя углубить поцелуй до невозможного. Пятнадцатисекундное видео показывает всю грязь французского поцелуя, и, кажись, как ей это нравится до невменоза. Синеволосый вылизывает ей рот как рожок мороженого, возможно, дело продолжилось отлизом на этой диване под жесткий бэд-трип. Мегуми, блять, с неприкрытой взаимной страстью хватает за шею и постанывает в секундном перерыве. — Это что за пиздец? Мегуми заползает аккуратными пальчиками ухажеру в волосы, сминает, а следом опускается губами синеволосому на шею, заставляя того пылать изнутри. Да, Мегуми помнит этот момент. — Ты тупая или глухая? Кашимо заползает Мегуми под костюм рукой, и видео тут же прерывается. Ее взгляд холодный, пустой, бескомпромиссный. Сукуна держит перед ее лицом собственный телефон, где проигрывается видео столетней давности. — Откуда оно у тебя? — Тебя ебет? — огрызается он. — Отвечай, стерва, пока я не сжег блядскую квартиру. Ответ прост: Мегуми не ставила его ни в какие списки из-за девушки. Она ему ничего не должна, ничем не обязана, ничем не поможет. Она — птица свободного полета. Ну, на тот момент времени. Правда, на тот момент времени, Сукуна дал четко понять свои намерения, и не принимал никаких «нет». — Когда это было? — он на грани взорваться как атомная бомба. Смотрит жене в глаза. — По прическе я знаю, что в техникуме, но, сука, когда именно? — Начало. — Конкретнее! — Период, когда ты начал меня подвозить и забирать. Сукуна убирает телефон от ее лица, выпрямляется в спине, делает глубокий вдох. — Нихуя не понял. Мы уже тогда спали или нет? — Нет. — Я тогда дал тебе четко понять свои намерения. — Да, но ты также встречался с другой. — Блять, — рука превращается в кулак. — Я тебе сто раз говорил, что это были обреченные отношения, и на тот момент мы шли к расставанию! Мегуми молчит, не пытаясь что-то вставлять. Бессмысленно. — Ты правда считала, что я игрался? — Именно. — И поэтому, зная, что я влюблен в тебя без ума, спала с другими? — Сукуна делает уверенный шаг вперед. — Мегуми, я практически сразу дал тебе понять, что испытываю к тебе, я… Ты охуела?! Мегуми смотрит на него с каменным лицом. Мегуми начинает раздражать молчанием и спокойным взглядом, и Сукуна на грани сейчас ее или ударить, или кинуть что-то острое и громоздкое. Нет, за весь брак он ни разу ее пальцем не тронул — кроме, конечно, секса, — но эта ситуация вызывает обиду и горечь. Он понимает, что этот поцелуй взасос Мегуми учудила именно в тот период их «отношений», когда Сукуна активно показывал свою позицию ухаживаниями, вниманием, обаянием и «рыцарскими» поступками. Да, ему сейчас обидно и, да, блять, он имеет на это полное, сука, право. В конце концов, он ничего не знал. — Ебалась с ним? — смотрит ей в изумрудные глаза. Когда-то он в них потерялся. — Нет. В комнату зашли. — Ах, то есть, тебе помешали с ним поебаться? — злорадно ухмыляется. — Издеваешься надо мной? — Все, что бы я сейчас тебе не сказала, будет звучать как оправдание. — А ты попробуй! Сукуна фыркает и отходит от нее. Блять, Боже, это — реальность. — Правда: я понять не могу, почему ты так зол на это. Сукуна искренне не понял. — Эта вечеринка была на втором месяце нашего общения, Сукуна. Мы тогда не были ни в каких отношениях, ты мне их не обозначил. Да, ты меня подвозил, да, ухаживал, да, «любил», да, все мое свободное время забирал себе, и, да, говорил, что уже не вместе. — Тебе было мало? — Что сложного подвозить меня, когда мой дом по пути к твоему? Что сложного договариваться на свидания после учебы? Что сложного в том, чтобы разбрасываться словами? Я не знала, насколько я тебе интересна. Я не знала, можно было тебе доверять. Я тебя, Ремен, не знала. Сукуна фыркнул то ли от удивления, то ли от полного ахуя. Впервые в жизни, кажется, нечего ей сказать. Он сделал все, что было в его силе. Мегуми не хочет и не будет оправдываться. Особенно, когда видит, на каком огне сейчас муж и что ему нужно время. Конечно, щепотка вины присутствует, но не настолько, что нужно падать ниц и умолять о прощении Всевышнего, нет. Сукуна не станет сейчас устраивает показательный скандал на весь дом, не станет орать, бить посуду или говорить, что его жена — второсортная шалава, нет. Сукуна просто молча сделает вывод, посмотрит Мегуми в глаза, за которыми не находит ни капли раскаяния или сожаления о содеянном — или, по крайней мере, в том объеме, который хочет видеть, — и прыснет, ухмыляясь. Мегуми будет умнее: — Я уеду с ночевкой к родителям. Сукуна лишь посмотрит вслед уходящей из комнаты Мегуми. — Мне страшно представить, чего я еще не знаю о собственной жене, Мегуми. Сукуна молчит, а мимика выдает гримасу искреннего отвращения.***
Все началось с еды: — Почему ты не ешь то, что я приготовила? Все началось с машины: — Нет, не могу сегодня, мне самой она нужна. Все началось с игнора: — Я сколько должна тебе диалог долбить, а? Все началось с пароля: — Ты поставил пароль на ноутбук? Все началось с молчания: — Мегуми, в чем дело? Все началось унижениями: — Ты меня уже своим тупизмом вымораживаешь. — Ох, милый, прости, что я пытаюсь быть мужиком в наших отношениях. — Мужиком? А ну-ка, милая, — приближается он впритык ее лицу, — конкретнее. Мегуми кусает губу изнутри. Да: она устала от всего. И от работы, и от амбиции, и от полной отсутствия поддержки и понимания со стороны мужа. Сукуна перестал ей как-либо помогать в осуществлении мечты о бьюти-салоне, перестал водить на свидания, секс стал рутиной и чем-то бесплатным. Сукуна хочет срочно эвакуироваться. Сукуна понял две вещи: Мегуми ему омерзительна и Мегуми больше любит. Мегуми поняла одну вещь: Сукуна ее бесит. И, увы, закончилось слитым видео с вечеринки. Мегуми омерзительна его привычка курить, его язык тела, строгий подбор блюд, неумение переключать душ после себя, бесконечный срач в квартире, пропадает на «работе» до поздней ночи, загулы с перегаром, капризность, несамостоятельность выбрать фильм или «сама решай»; манера вождения, стиль одежды; как он общается с людьми, как достает наличку из кошелька, как отвечает на звонки. Тупые шутки, аватарка в профиле, его любимая кружка с которой вкуснее всего пить. Вкус в музыке. Пение под Нирвану. Запах. Сукуна не простил слитое видео. Мегуми не прощает отсутствие уважения и поддержки. Сукуна из принципа не помогает ей в готовке, не помогает по дому, заказывает такси от точки до точки, потому что не хочет забирать ее. Хамит на ровном месте, закатывает глаза, делает назло. Чаще уходит из дома, не откликается по первому зову. Женщина всегда чувствует, когда с ее мужчиной, которого любит, случилось — это высший уровень, выше небес, неописуемый физикой и химией. Мегуми много ночей прорыдала в подушку, много. Мегуми устала от холода. Мегуми устала чувствовать себя… нежеланной, обнуленной. Мегуми начинает играть по-грязному: она унижает Сукуну как мужчину. Что, Сукуна, как мужчина, не прощает. Мегуми смотрит ему в глаза, как в перекрестие прицела. Сукуна стоит напротив нее, тяжело дышит — на грани выйти за рамки социального и превратить жену в ночную смену судмедэксперта. Мегуми замахивается на него — Сукуна получает мощную пощечину. Звон в ушах. Просто сейчас ливень, а Сукуна, увы, не додумался помочь жене открыть зонтик и подержать, пока Мегуми убирает грязь с пальто. И так, блять, во всем. Потому что перестал любить. Мегуми мокнет без зонта. Сукуна со психу ломает механизм открытия и спицы, выкидывая зонт в глубокую лужу. Прически мокрые насквозь. По щекам Мегуми течет тушь не от слез. — Ты думаешь, я не вижу, как ты ко мне стал относиться? — начинает Мегуми, перебивая грохот ливня по асфальту. — Я по твоему дрянному лицу могу прочитать, что ты хочешь жрать. Я вижу, что ты изменился, а разговоров нуль! Ему правда было бы проще изменить ей, чем признаться в том, что он тупо ее разлюбил. — Ты зол за видео? Ты зол за мой характер? Ты зол за что? Тебя насюсюкали твои гребаные кореша? Да, Мегуми, что на самом деле случилось? Сукуна смотрит на амулет на ее груди, энмусуби, белого цвета, с журавлем. Смотрит на помаду. Первая Pupa. Чертовски идет. Смотрит на браслет, который купил ей на последние деньги, будучи студентом. Анализирует все, что прошел вместе с ней. Самая первая любовь. Мегуми смотрит ему на кулон от сглаза. Подарила в первый месяц брака. Смотрит на его татуировки: мечтал, а она добавила денег. Смотрит на амулет на его груди, белого цвета, с журавлем. Анализирует все, что прошла вместе с ним. Любит. Я хочу убить тебя, а не развестись, Сукуна. Я больше не люблю тебя, а убить хочу, Мегуми. — Что с тобой? — Я не знаю. — Хочешь трахнуть другую? — Сотню раз. — Почему нет? — Не могу. — Что мешает? — Все гораздо сложнее. — И ты мне об этом не расскажешь? Просто не может видеть Мегуми в слезах и с болью. Прощает пощечину, притягивает Мегуми в объятия. Пытается уйти от разговора. Уйти от попытки высказаться о нелюбви к этой женщине. Мегуми рыдает в его объятиях. Творение Всевышнего треснуло в его глазах, как зеркало от удара.***
— Мне жаль. Мегуми закидывает в себя коктейль. — А мне пофиг, милая. Мегуми теряется в ресторане под музыку. Атмосфера не дает зацикливаться — только отдаваться потоку, танцующим людям, музыке и алкоголю. Ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Отдается всему, что даст ей чувство расслабленности и легкости. Правильные движения, ритм, понимание себя и тела. Пьяными глазами смотрит на Нобару, которая воочию видела, как ее подруга вышла замуж и развелась. Как Мегуми выла от боли, запивала эту боль вином и тратила воду на нескончаемые слезы. Мегуми перешла из худшей в лучшую версию себя: никакой любви, никаких привязанностей, никакого брака. Нет любви — нет боли. Она выбирает себя. Нобара участвует в танце активно, поддерживая близкую подругу во всем. Их амбиции вот-вот воплотятся в реальность: поработав в элитном салоне и поняв принцип и теневые стороны, девчонки начали искать помещение. Их ждет счастливая, безмятежная, богатая жизнь. Сделали себя сами, построили и выкроили с нуля, и никто, никто даже руки не приложил к их мечте. Ни один мужчина. — Полгода прошло. Зачем мне уже убиваться? — продолжила нить разговора Мегуми, танцуя напротив Нобары. — Я даже не знаю, как у него дела. Да и плевать мне! — Ты же все вещи уже перевезла? — Да, все вывезла. Мегуми делает короткий шаг к подруге, обнимая ее в танце. От нее веет коктейлями. Нобара подписана на Сукуну. Во-первых, он стал активнее вести свой блог про здоровый образ жизни и фитнес, во-вторых, новость о разводе осветил из-за наплыва новых подписчиков, которые на основании комментариев старых в курсе, что у него «была» жена, в-третьих, его бизнес пошел вверх: реклама, проекты, заказы, консультации. В его блоге, конечно, появляются девушки, но в основном для пиара и рекламы, а не для ебли. Нет, все, кто знакомы с Сукуной чуточку ближе, в курсе, что у него в приоритете три вещи: сон, спорт и секс. У него была рекламная фотосессия с девушкой, которую Мегуми узнала за секунду: Урауме, соседка с третьего подъезда, студентка медицинского вуза. Ах, вот в чем дело, блять. И, увы, Нобара знает правду: Сукуна Мегуми любил. Каким бы личностным мудаком и странным не был, любил самой большой первой искренней любовью. Увы, он не в силе простить единственную королеву бала за весь обман. Нобара помнит, как Мегуми корчила на него рожи, чтобы потом уже с улыбкой реагировать на его сообщения. Нобара отлучилась покурить, забрав коктейль на улицу. Мегуми остается на танцполе, держа по правую сторону чужих девчонок при острой необходимости попросить помощи. Мегуми потребовалось полгода и тонны пережитой боли, чтобы стать той, кем является. Мегуми проводит рукой по груди, спускается к животу. Останови, попробуй. Она не слышит шепот. Больше не чувствует холод. Тело уже не болит, нет. Диджей меняет ритмичную музыку на медленную. Медляк, девочки, медлячок. Мегуми открывает красивые глаза — Мегуми замирает. Привычка или судьба? Протягивает ей руку. Гавайка, шорты, взъерошенная прическа. Знакомый за все года парфюм. Нет амулета. Бедное девичье сердце пропускает очень, очень болезненный удар. В изумрудных глазах, в которых тонул, ничего не читает. Вакуум. Как раньше уже не будет, нет. Взгляд на широкую ладонь. В глаза. На ладонь. — Потанцуем? Мегуми закопала все, что чувствовала к Сукуне. До первой встречи с большим перерывом. Девичье сердце обливается кровью. Душа воет. В голове иллюстрации. Атмосфера сгорает. Он, он напротив. Где земля под ногами, где кислород, гордый похуизм? Где эта ненависть, гнев, отвращение? — Ты… — Один танец. Как в студенчестве. Сукуна не убирает руку — Сукуна предлагает забыть все, что произошло, на один вечер. Сукуна не убирает руку — Сукуна пытается уговорить себя простить Мегуми. Мегуми глотает ком. Принимает руку. «Выглядишь как творение Всевышнего» — Сегодня по-особенному жаркий вечер, согласись? «Спасибо» — Согласна. Мегуми кусает щеку изнутри. Сукуна сгорает изнутри.