La cri de mémoire

... Нет. Нет! Только не снова! Пожалуйста, только не снова!.. Мсье Арсен,.. пожалуйста, только не вы!.. Кто угодно, только не вы! Но – рука не шевелится. Не тянется к его макушке, дабы потрепать, успокоить. Неподвижен. И этот остановившийся взгляд... Mon dieu!.. S'il te plaît, juste pas toi!..* Крик сам рвётся наружу. Потому что не хочется верить! Не хочется! До рези в мышцах, до надрывающегося сердца! Боль... адская. Заживо выдрали из него кусок чего-то. Страшно... Будто снова в прошлом. Снова в том кошмаре. Один... на всём свете... * * * – Мсье Арсен, вы ведь не оставите меня? Мужская ладонь мягко легла ему на голову, отечески потрепала по волосам. – Ноэль, ты повторяешься, – улыбаются при ответе. – Я сколько раз говорил, что искал тогда именно тебя! Ты не просто способный парень, ты мне как сын! Как сын... Самые счастливые слова из всех! ... Ненароком переборщил с мощностью, вместо ста шестидесяти вольт доведя счётчик до ста восьмидесяти. А прибор был включен для проверки. Оглушительный треск. Запах гари. Прибежали на результат эксперимента. Несколько секунд смотрели на него. Наверное, выглядел крайне глупо, поскольку разразились хохотом при виде него. Но не обидный смех. Там звенело веселье. И облегчение. Такой глубины, что он сам невольно начал смеяться... ... Провода тонкие. Контакты – ещё тоньше. Развитая моторика и аккуратность – главные помощники во время их спайки. И всё равно изредка обжигается, задев пальцы паяльником. Его реакцию видят. Подбадривают: – Не спеши. Привыкай к такой работе. Если хочешь стать не только ловким вором, но и инженером, смотри и запоминай. Он наблюдает. И запоминает. Ведь у него самый лучший и терпеливый учитель в мире!.. – ... Вежливость и учтивость должны вести во всём. Войти кому-то в доверие они помогут в первую очередь. Поэтому всегда будь вежлив с людьми. И следи за их реакцией. По ней можно многое сказать о каждом человеке. Но всегда будь начеку! Потому что даже самые добропорядочные с виду люди в душе могут иметь неприятные намерения. Он терпеливо слушает сию лекцию. Стараясь не упускать ни слова. Как если бы с ним занимались, например, французским языком. И хорошо, что и там, и тут можно записывать нечто важное в записную книжку, лично подаренную ему учителем... ... Кошмары о той резне мучили часто. Сперва он не хотел, чтобы раскрыли этот факт, однако в одну из ночей услышали, как он плакал во сне. Навсегда запомнил, как проснулся в тёплых мужских объятиях, по-отечески успокаивающих, крепких и надёжных. Да, он поневоле разрыдался тогда, поняв, что есть кому-то дело до его переживаний. И какое невыразимое облегчение возникло при этом... Поэтому, когда в дальнейшем опять снился кошмар, уже не стыдился прийти среди ночи к своему благодетелю и уснуть уже в обнимку с тем. Чувствуя себя так, будто обнимает родной отец... * * * ... Измучен. Истощён. Никого не хочет видеть. Но кто-то приходит спустя время. Плевать. Оставьте его здесь, с телом приёмного отца! Уж лучше он тоже умрёт вместе с тем! Слёзы уже не текут: слишком холодно и пусто внутри. Что-то умерло и в его душе. Лишь тупая ноющая боль в центре груди. И пульсирование в затылке. Монотонное, вводящее этим в апатию. Ничего не хочется. Совсем ничего. – Ноэль, – звучит тихо рядом. – Они... забрали всю Коллекцию. Ты понимаешь, что это значит? Думать нет желания. Одно в душе сейчас: чтобы от него все отвязались. Настырный Когурэ в том числе. – Мы можем попытаться снова собрать Коллекцию, – сдавленно продолжают говорить. – Мсье Арсен не раз ведь говорил: полностью собранная, она способна выполнить любое желание. Ноэль, ты понимаешь? Любое желание! Пожелать... что угодно... То, чего острее всего хочется... Он непроизвольно кривится: боль опять полыхнула резью по глазам, по горлу, заставила сжаться кулаки. – Да, – хриплый сдавленный шёпот над его головой. – Мы могли бы вернуть мсье Арсена. Он сжимает челюсти. Так, что больно зубам и костям. Если удастся вернуть Коллекцию, если удастся отомстить ублюдкам, убившим его второго отца... Да. Ради этой цели можно жить.