Букет

Аль-Хайтам просыпается раньше обычного, смаргивает тошнотворную дрему, будто бы он и не спал вовсе. Ночью сон никак не шел из-за разговора с мамой прошлым вечером. Это была скорее констатация факта, а не он. Дома тихо — все еще спят. Хайтам идет в душ, прокручивая вчерашний диалог. Для себя он понимал одно: оказать услугу и сыграть по правилам ради её спокойствия — несложно, но очень абсурдно, безрезультатно и пусто. Ну вот увидится он с этой девушкой, которую выбрала ему мама. Поговорит с ней, выпьет кофе и попрощается навсегда. Он — точно, а она… «Схватит налету», — договаривает себе под нос Аль-Хайтам, ероша влажные волосы полотенцем, подсушивая. Приведя себя в порядок, он возвращается в свою комнату. Падает на не заправленную кровать и заходит в «Ирминсуль», чтобы ответить на сообщения и полистать ленту. Маленькая стрелка часов только-только касается семи часов утра, потому времени до назначенного свидания вслепую много. В ленте появляется фотография букета с подписью «В наличии», а выше, за шапкой поста, надпись добродушно подсказывает: «Ваши друзья оценили». Хайтам опускает взгляд ниже к отметкам. Ну, конечно — на него смотрит маленькая круглая миниатюра аватара Тигнари, словно улыбаясь от восторга, мол, смотри, Хайтам, какая красота! Взгляд начинает изучать букет. К цветам у него никогда не было никакого интереса. Но на фотографии чья-то рука держит объемный букет в белой бумаге с красивыми параллельными уголками. Из композиции на него горделиво смотрят коралловые одноголовые розы, выстроенные визуально в треугольник. Их разбавляют пушистые хризантемы с головками нежного фиолетового цвета, а полевые ромашки россыпью мелькают между яркими цветами. На заднем фоне видны соцветия белых маттиол и, словно в объятиях, все это держат белые гипсофилы. Аль-Хайтам удерживает подушечку большого пальца над опцией «Не интересует» дольше обычного, но в итоге сдается. «В этом букете есть симметрия. В композиции и в упаковке. Выглядит не так безвкусно, как могло бы», — думается ему, когда он пролистывает ленту дальше вниз. За дверью слышатся шаги, направляющиеся к его комнате. — Доброе утро, — дверь открывается, а из щелки появляется улыбающаяся голова мамы. — Доброе. — Помнишь? Сегодня в десять. — Помню. — А что без настроения-то? — Почему? С настроением, — мама ведь не уточняла, какое настроение нужно, а нейтрально-отвлеченное настроение у Хайтама присутствует. — Тогда хорошо, — мама оглядывает комнату перед тем, как закрыть за собой дверь. — Ты кровать заправь и не забудь букет купить на встречу. Дверь закрывается, не давая Аль-Хайтаму даже показать удивление на своем лице. Букет? На свидание, которое больше никогда не повторится? Да это же один огромный жест желания понравиться и продолжить общение! Так не должно быть. Собирающееся возмущение в закрытую дверь и спину уходящей мамы перебивает звук уведомления на телефоне. Потрясающе. Букет хотя бы проспонсирует мама. В целом, тогда он и не против, если желает, чтобы было все так, как она запланировала. Хайтам слишком ценит спокойствие мамы, а её редкие желания, направленные на устройство будущего своего единственного сына, воспринимает как обычный жест заботы. Но сегодня совсем не хочется ничего. Появляется вариант оставить деньги себе, а на свидание вовсе не идти, но мама попросит фото букета, а вечером завалит вопросами. Да и врать близкому человеку совсем не хочется. Вот и получается, что придётся наступить себе на горло и все же купить букет и сходить на свидание. Хайтам с обречённым вздохом вновь падает на не заправленную кровать. Надо собраться и пережить этот день. Это не очень сложно, ведь он уже знает его исход. Время подходит к восьми. Позавтракав, Аль-Хайтам без лишнего волнения проводит оставшееся утро за чтением и мысленным подбором одежды на выход. Костюм — сразу мимо, спортивки — слишком, джинсы с футболкой и рубашкой поверх выходят победителями. Восемь тридцать. Надо бы подумать, куда зайти за букетом… Сама встреча будет в центре города, а это значит, что где-то обязательно должен быть какой-нибудь цветочный. Но это центр, скорее всего, там он не один, а это значит конкуренция, а это значит завышенные цены. Может, есть какой-нибудь около его дома или по дороге к центру? Открытая карта на экране телефона точками показывает ему флористические магазины и лавки. Выбор падает на тот, что находится и не около дома, но и не в центре, а примерно по середине. «Сумеру». Открывается с девяти утра. «Прогуляюсь», — Аль-Хайтам надевает наушники и закрывает за собой дверь. Он не любит спешку. Лавка открывается с девяти, за полчаса он точно дойдет. Пока выберет, пока букет соберут, пока дойдёт до центра — десять. А если учитывать быстрый шаг и маршрут дороги под горку, то и раньше. Вместе со спешкой он не любит опаздывать и опоздания в целом. Даже если дело касается не совсем желанного свидания. На улице солнечно и в меру прохладно для утра начала июня. Люди заполоняют улицы и дороги, добираясь на работу. Приятно пахнет началом лета. Солнечные блики сквозь кроны деревьев сопровождают Хайтама всю дорогу до цветочной лавки. Путь, как и ожидалось, занимает намного меньше времени, чем должен. Встряхнув запястье, Аль-Хайтам обнаруживает, что до открытия магазина остаётся ещё десять минут, а он уже стоит в паре метров от двери с вывеской «Закрыто». Вздохнув, он начинает разглядывать обстановку в лавке через стёкла небольшой витрины, где на деревянных ступенях выставлены комнатные растения и небольшие композиции в корзинках. Фиалки в горшках красиво переглядываются друг с другом нежными соцветиями, а перед ними, словно маленькие охранники, в шахматном порядке стоят небольшие кактусы. На ручках корзинок с композициями повязаны атласные ленты, а внутри некоторых сквозь бутоны и зелень были вставлены аккуратные открытки. Из плетёных бортиков каждой виднеются края упаковочной бумаги, подобранной очень гармонично к сочетанию цветов. «Миленько», — не столько утвердительно, сколько с усмешкой думается Хайтаму, засмотревшемуся на корзинку с нежно-розовой упаковкой и прямыми пиками желтых люпинов, нарциссов и появившейся из ниоткуда чужой руки с маленьким чайничком, что выливает воду прямо в композицию под цветы. Что? Её минуту назад не было. Аль-Хайтам поднимает взгляд от чужой руки выше и видит сосредоточенное лицо молодого человека, который поливает композиции. Светлые волосы чуть растрепаны, несмотря на пару заколок, а на виске отблеск влаги. На Хайтама человек не обращает никакого внимания, а лишь продолжает поливать композиции, стараясь случайно не задеть колючки кактусов и горшки фиалок. Только удивленный Аль-Хайтам подносит костяшку указательного пальца к стеклу, чтобы обратить на себя внимание стуком, а молодого человека уже и след простывает. «Значит, магазин уже открыт?» — он подходит к дверной ручке, подхватывая ключ, вставленный со стороны улицы. Так и должно быть? Достает его и тянет дверь на себя, заставляя колокольчик на двери оповестить флориста о посетителе. Но никто не приходит. Будто человек за стеклом витрины минуту назад ему привиделся. Хайтам стягивает наушники на плечи, тут же улавливая музыку и шум воды в помещении. Он осматривается: друг напротив друга стоят стеллажи с упаковочной бумагой и комнатными растениями крупнее фиалок. На самых верхних полках горшки с ниспадающими волнами плюща и костенца. Рядом расположился широкий стол с небольшим декоративным садовым ведёрком, из которого торчат ножницы, канцелярский нож и несколько секаторов. На столе ворохом рассыпаны красные, розовые, желтые и фиолетовые альстромерии. Рядом небольшая тумба с визитницей, сухими цветами и мигающей голосовой колонкой. За столом находится прозрачный холодильник, но в нем не оказывается вазонов — все они стоят рядом, выставленные в три ряда, а между ними узкий проход к двери холодильника. «Разве цветам не нужен холод, чтобы дольше стоять?» — осмотрев небольшой хаос около холодильника, Хайтам кладёт ключ на стол около открытой тетради с кучей столбиков-чисел и альстромерий. Шум воды прекращается. — Акаша, следующую! — заставляют Хайтама резко обернуться, а музыку из колонки на долю секунды замолчать и начать играть по-новому. «Tipling Rock — Staring» Из-за стеллажей появляется тот самый парень, поливавший композиции на витрине. В руках он держит пустой шестилитровый вазон. На нём белая рубашка, поверх которой надет затянутый на талии фартук. С ладоней и вазона капает вода, оставляя за собой на кафельном полу водный след. Значит, вазон не пустой, а с водой? Чужие руки с проступившими от напряжения венами тому подтверждение. Приклеенная на ёмкость бумажка гласит: «Альстромерии. 160 моры.». — Здравствуйте. — Здравствуйте! Флорист улыбается синхронному приветствию и спешит подойти к столу, оставляя вазон около него. — Прошу, прощения, но мы формально еще закрыты, поэтому попрошу вас подождать, — парень начинает собирать стебли цветов в спираль. — Но если вам очень-очень нужны цветы, то можем что-то придумать. Через секунду все альстромерии собраны вместе и поставлены в вазон. Флорист вновь его подхватывает, словно в нём и не было воды, и направляется к холодильнику. — Ну, не то чтобы очень-очень… — Хайтам наблюдает за прилипшей к спине рубашкой. — Вам нужна помощь? Вопрос был задан из-за непонимания, как флорист сейчас откроет холодильник с занятыми руками. Но тот, не отозвавшись, легко приподнимает левую ногу, облокотив на бедро вазон, а второй рукой легко распахивает дверь. Изящно носком кроссовка ловит открывшуюся внутрь магазина дверь, чтобы та не ударила по стеклу витрины, и проскальзывает внутрь холодильника. Все это происходит за считанные секунды, а Хайтам успевает осознать, что его помощь тут вообще ни к месту —движения отточены до миллиметра. Вазон с длинными альстромериями оказывается на верхней полке. Флорист разворачивает его ценником вперед и в несколько движений расставляет стебли пышнее. Закрыв холодильник, молодой человек наклоняется за следующим вазоном, выбранным из нескольких шеренг около. — Если не очень-очень нужно, то зачем зашли? На вывеске написано, что открытие с девяти часов утра. —Поставив новый вазон на то же место около стола, молодой человек достаёт цветы из него, постукивая о края ёмкости, стряхивая лишние капли воды с стеблей. — У меня есть ещё около пяти минут на смену воды и подрезку цветов. Теперь Аль-Хайтам может разглядеть имя на бейджике флориста, что раньше было скрыто вазоном, — Кавех. Он наблюдает за тем, как чужие руки быстро раскладывают цветы на широком столе, легко подхватывают секатор из ведёрка, взмахивают им и начинают подрезать стебли под углом. Флорист настолько сосредоточен на своей работе, что даже во время того, как говорит, не поднимает взгляда на раннего посетителя. Закончив подрезать, он подкидывает секатор закрытыми лезвиями в ладонь и отправляет их обратно в ведёрко точно ручками вверх. Складывается впечатление, что он мог бы сделать все те же движения даже с закрытыми глазами. Зачарованного чужой работой Хайтама от разглядывания чуть покачивающегося ведёрка с инструментами отвлекает шум. Кавех выливает из вазона воду в другое ведро. Только последняя капля покидает ёмкость — парня след простывает за стеллажами. Вновь слышится шум набирающейся воды. Хайтам из интереса следует за флористом. Выглянув за стеллажи, видит, как Кавех набирает чистую воду из небольшого крана в стене в опустошенный ранее вазон. После Кавех поднимает ёмкость, прижимая его к груди, и вопросительно пялится на Аль-Хайтама. — У вас просто ключ был вставлен со стороны улицы в дверь, — Хайтам пропускает перед собой вернувшегося к столу Кавеха, —вот и зашёл отдать. — Вот спасибо! — отзывается через плечо Кавех. — Я безумно торопился. Вновь длинные стебли, но уже с фиолетовыми соцветиями сложены в спираль и опущены в вазон со свежей водой. Теперь это «Маттиолы. 180 моры.» — Никогда не видел таких цветов, — прочитав этикетку, задумчиво произносит Хайтам. — От них приятный запах. Подошедший к холодильнику Кавех останавливается и разворачивается через плечо. — Может быть, это потому, что моно-букеты из них почти никогда не берут? — Вновь: бедро, вазон, ручка, носок. Кавех оказывается в холодильнике, оставляя маттиолы рядом с альстромериями. — Ими обычно дополняют букеты. Хотя странно, ведь букет, полностью состоящий из маттиол, был бы очень приятен получателю. Эти цветы подходят под любой вид торжества, потому что символизируют счастье и радость, а древние греки были уверены, что маттиолы несут в себе удачу и успех. К тому же они не дорогие по сравнению с другими цветами, а пахнут интереснее заезженных роз. Аль-Хайтам в третий раз наблюдает за тем, как вазон опускается у стола, а из него достаются цветы. — Может быть. — На этот раз на столе разложены красивые белые розы с пушистыми бутонами и крепкими стеблями. — Я в целом редко за цветами прихожу. Кавех улыбается, а утреннее солнце сквозь небольшие витражи на стеклах красиво падает на блестящий изгиб шеи, уходящей под воротник рубашки. Кавех проходится по коже тыльной стороной ладони и глубоко вздыхает, отрываясь от своего занятия. Стебли белых роз оказываются подрезанными. — Тогда, нужно полагать, сегодня какой-то особенный случай? — Можно и так сказать… — Тогда почему вам не очень-очень нужны цветы? — Долгая история. Кавех фыркает, наклоняясь, чтобы перелить воду из вазона в ведро. Непонятно, какими визуальными вычислениями он руководствовался, но воды в ведре оказывается буквально «с горочкой». Она не переливается через край, но водяная поверхность будто из последних сил держалась, чтобы не лопнуть. А в глазах Кавеха читается вселенская усталость, но делать нечего. — Тогда подождёте ещё минут двадцать, если всё же не очень-очень надо? Мне нужно закончить замену. Кавех берётся за ручку ведра и, стараясь изо всех сил не сильно раскачивать его при ходьбе, направляется к выходу из магазина. Непослушная вода всё же выплескивается, капая на его штаны и обувь, оставляя за собой прозрачные кляксы на полу. Выглядит эта аккуратная походка в развалку очень забавно со стороны. Хайтам не удерживает лёгкой улыбки, но спешит помочь открыть Кавеху дверь, чтобы тот не разлил ещё больше воды. — Спасибо, — мяукает Кавех, а вода из ведра лижет штанину Хайтама, оставляя тёмное пятно на джинсах. — Ой… — Ничего, высохнет. Аль-Хайтам прослеживает, куда Кавех относит и выливает воду. Оказалось, это маленький фонтан, находящийся в двадцати метрах от магазина. Туда опрокидывает ведро со старой цветочной водой и быстро возвращается в магазин. — Если не хотите вновь оказаться облитым, то можете подождать на улице. Когда я закончу, сразу позову вас, — Кавех хватается за новый вазон. — Может, если я вам все-таки помогу, то вы справитесь быстрее? — Аль-Хайтам подходит к оставшимся рядам около холодильника. Как оказалось, сам холодильник не до конца пустой: просто за стоящими цветами не видно крохотных ваз с букетами. Хайтам удивлённо вскидывает брови: — Это вы сделали? В белой упаковке. Кавех на секунду отрывается от подрезки стеблей коротких коралловых роз и кивает, улыбнувшись. В холодильнике стоят три красивых букета, а один из них — в белой упаковке с симметричными ровными уголками. Точно такой сегодня утром Аль-Хайтам видел у себя в ленте. — Да, он называется «Благосклонность». Даже несмотря на то, что в букете есть розы, которые чаще всего опошляются в выражении страсти, а для кого-то и просто стали безвкусной стариной. Здесь им выбрано верное сопровождение из хризантем, ромашек и маттиол. Все эти цветы в разной мере говорят о любви, но о светлой и верной любви. Хризантема — верность и благородство, ромашка — милая простота, маттиола, как я уже говорил, — счастье и радость. Гипсофила для пышности и украшения, но тоже несёт в себе смысл — духовное начало. Кавех вновь переливает воду из вазона в ведро, а Аль-Хайтам продолжает рассматривать букет. В голове всплывает старый афоризм, гласящий, что красивые люди создают красивые творения. — Он очень красивый в своей симметрии, — честно говорит Хайтам, переживая внутри ощущение дежавю. — Я бы никогда не подумал, что букетам могут давать названия и они могут значить что-то больше. Ответом на его слова становится шум наливающейся воды. Кавех летает по магазину, еле касаясь пола. Хайтам не понимает услышали ли его комплимент или нет. На широком столе в свете утреннего солнца лежат подрезанные коралловые розы, которые были в «Благосклонности». Хайтам смотрит себе под ноги, разглядывая другие виды роз и пушистых хризантем разных цветов, и наклоняется. Он подхватывает следующий из начатой шеренги вазон и опускает его на то место, куда их ставил Кавех. Вернувшийся флорист несколько секунд наблюдает, как Хайтам распрямляется, и ловит его взгляд. Конечно, Кавех услышал комплимент. Они улыбаются друг другу. — Что ж, если действительно хотите помочь, то могу вас попросить вас выносить старую воду на улицу? — хитро улыбается Кавех, опуская коралловые розы в вазон с подписью «Розы. 200 моры.». — Хорошо, но только если ещё расскажете про цветы. Кавех смеется в знак согласия, а сам достаёт фиолетовые пышные хризантемы, что принёс Хайтам. С оставшимися цветами они справляются быстро, но Аль-Хайтам ловит Кавеха в быстрых отточенных движениях. Выясняется, что спешка обусловлена тем, что в конце прошлой смены он не совершил замену воды и подрезку растений. Старший флорист, с которым он работает, приходит обычно к десяти утра и очень щепетильно относится к флористической гигиене. Оттого Кавех и пришёл до открытия, оставил в спешке ключ наружу и бегал по магазину, разливая воду. К девяти тридцати утра Аль-Хайтам вышел из «Сумеру» с букетом фиолетовых ирисов и белых ромашковых хризантем в крафтовой упаковке. — Значит, посыл в букете должен быть ненавязчивый и не располагающий на продолжение? — Верно. — Значит, дружба? — А есть цветы, которые говорят о прямом отказе от общения? Без дружбы. — Конечно, есть! Искусственные. Они одновременно прыснули со смеха тогда, и Кавех уговорил Хайтама на букет с названием «Приятная встреча». Хайтам не стал отказываться, а решил для себя, что смысл относится не к свиданию, а к их встрече в цветочном магазине. Поэтому уходил он с улыбкой и номером телефона Кавеха. — У меня есть ощущение, что мне понадобится еще одна «Приятная встреча». — Правда? — Поэтому могу я узнать ваш номер, чтобы уточнить наличие цветов в ближайшее время? — Обычно все звонят по телефону магазина, но если вам так нужна «Приятная встреча» в моем исполнении, то сделаю исключение. На удивление свидание вслепую после проходит хорошо. Аль-Хайтам не молчит и не отвечает саркастично, а поддерживает с девушкой беседу. На букет та не обращает никакого лишнего внимания, но улыбается и отмечает его красоту. Хайтама будто лампой накаливания начинает греть визитка из магазина в нагрудном кармане рубашки. Конечно, еще бы она не отметила его красоту. Видела бы она того, кто ей его собирал. Через два часа они расходятся, расставшись на положительной ноте. Хайтам, безусловно, объяснил, что отношения ему не нужны, но беседа получается приятной, и он надеется, что не расстраивает её. Девушка, имя которой было Нилу, лишь смеется и говорит, что только рада такой приятной встрече и новому знакомству, даже если оно ничего за собой не будет влечь. В этот же вечер Аль-Хайтам пишет Кавеху. Сквозь дни и сообщения выясняется, что по будням Кавех работает до девяти часов вечера, в субботу до восьми, а в воскресенье до семи. График два через два. Дорогу Аль-Хайтам запомнил с первого раза. 15:35 Кавех Аль-Хайтам! Смотри, что наконец-то привезли! *фото* 15:40 Аль-Хайтам Это?... 15:44 Я посмотрел через поиск по фотографии. Это белые маки? Такие разве бывают? 16:37 Кавех Прости, что пропал, тут просто привоз. 16:37 ЭТО ЭУСТОМЫ!!! 16:38 ЕСЛИ БЫ В ЦВЕТЫ МОЖНО БЫЛО БЫ ПОМЕСТИТЬ ВСЕ САМОЕ СВЕТЛОЕ И ХОРОШЕЕ И ЛУЧШЕЕ И ТЕПЛОЕ И НЕЖНОЕ НА СВЕТЕ ТО ЭТО БЫЛИ БЫ ЭУСТОМЫ!!!!! Я КАЖДЫЙ РАЗ ТАК РАДУЮСЬ КОГДА ИХ ПРИВОЗЯТ ПРОСТО ОБОЖАЮ ИХ!1 16:38 У нас заказали букет невесты и бутоньерку, вот поэтому привезли много белых эустом! Я в восторге! Классические букеты невесты для свадьбы делаются из них и белых роз. 16: 40 Аль-Хайтам Они красивые.) 16:40 Покажешь потом, как букет собрал? 17:01 Кавех Хорошо) Образование Аль-Хайтама в области цветочного языкознания не заканчивается той простой просьбой в цветочном магазине. А он и не против. Сейчас же он узнает чуть больше: любимые цветы самого Кавеха. Пусть и по всем вдохновлённым рассказам кажется, что все цветы любимые, ведь говорил Кавех всегда с теплом и нежностью. Лишь о розах он мог иногда отзываться со спокойствием и без лишнего восторга: «Слишком приелись и берутся по поводу и без». Аль-Хайтам проводит полчаса, разглядывая фотографии разных эустом. Цветы действительно похожи на маки и немного на колокольчики из-за воронкоподобной формы соцветия. Глаз Хайтама цепляют белые эустомы с фиолетовым краем. Такой образ рисунка на лепестках напоминает ему цвет волос Кавеха. Не фиолетовый, конечно, но вид перехода более темного цвета к концам от блонда способствует ассоциации. Заинтересовывает его и символика цветка. «Эустома всегда имела только одно положительное значение. Этот цветок ассоциируется с преданностью и верностью, символизирует покой и внутреннюю гармонию, а также выражает восхищение и уважение», — гласит статья в интернете. Аль-Хайтам улыбается, вспоминая восторженное сообщение Кавеха, а решение пришло быстро и бесповоротно. Через пару дней Аль-Хайтам ждёт Кавеха около фонтана в одной солнечной аллее. Приятной встрече было решено состояться. Как и обычно Аль-Хайтам приходит чуть раньше, не желая задерживаться и опаздывать. Рука сжимает плотную кремовую бумагу с виднеющимися из нее белыми бутонами и торчащими зелеными головками. За минуту до того, как цифры на телефоне меняются на назначенное время, Хайтаму прилетает сообщение о том, что Кавех уже бежит и сейчас будет. Это «сейчас» растягивается на пять минут, но Аль-Хайтам не может ругаться и расстраиваться. Невозможно высказать своё недовольство красиво уложенным волосам, очаровательной улыбке, торопливому извинению и первым в их жизни объятиям. — Надеюсь, тебя не слишком утомили цветы на работе? — Аль-Хайтам поднимает букет. — Но даже если и утомили, об этих ты отзывался с особым восторгом. Кавех поджимает губы в расплывающейся улыбке, разглядывая букет в чужих руках. Белые бутоны путаются в изумрудных стеблях и закрытых головках будущих соцветий. Он обвивает букет в месте перевязки двумя ладонями сразу, не давая Хайтаму передать его до конца. — Когда у меня брали моно-букеты из эустом, то я говорил, что куда бы вы с ним ни пришли, то имейте в виду, что дарите вместе с букетом свою душу, — Кавех вытягивает цветы из чужой ладони, а очарованный взгляд сменяется на хитрый. — Это почему? — усмехается Хайтам, наблюдая за красивыми ямочками на щеках Кавеха. — Аборигены из Северной Америки, откуда к нам пришла эустома, верили, что это душа юной дочери вождя одного племени, которая не хотела выходить за нелюбимого. От того она убила себя, а на месте её могилы выросли белые эустомы. Вот такая легенда. Повисает секундная тишина, а после Кавех смеётся. Не давая Аль-Хайтаму ответить, обнимает его, задерживаясь на чужом плече больше, чем нужно. От Хайтама пахнет жасмином и чем-то свежим. — Но не переживай, к твоей душе я отнесусь бережно, — Кавех отстраняется и продолжает улыбаться, глядя в светлые глаза напротив, — подрежу, поставлю в воду и буду менять её каждые два дня. — С таким уходом моей душе ничего не угрожает, — подхватывает Аль-Хайтам и приглашает кивком пройтись по аллее. Кавех фыркает «Ещё бы», легонько толкая локтем, и оказывается справа от Хайтама. — А у таких моно-букетов тоже есть названия? — Да, конечно. — Какое у такого? — «Душа к душе». — Интересно получилось: приятная встреча привела душу к душе, — Аль-Хайтам улыбается, вдыхая летний воздух полной грудью. Краем глаза видит, как дрожат чужие плечи от смеха.