Итерация

– Что случилось? – с порога выпалила Тацуки.       Она была запыханная, видимо, очень спешила добраться сюда, как можно скорее. – Тихо ты, – шикнул на неё Ичиго и, настороженно оглянувшись, продолжил, – по сути, ничего. Просто Орихиме... Она рассказала мне всё. – Всё — это что? – спросила та и, скинув обувь и куртку, уверенно отправилась на кухню. – Ну, про то, что с ней произошло два года назад. – Что ж... Этого стоило ожидать, – осматриваясь на кухне и ища что-то глазами, спокойно кивнула Арисава, как ни в чем не бывало. – У неё случилась истерика... – А ты что хотел? – невесть по какой причине вдруг взъелась подруга, – она детдомовская! А это ломает многих, знаешь ли... Да она ещё офигенно держится, скажу я тебе. – Я это понимаю, но... – Что мне твои "но"? А? Что?! – Тацуки неожиданно практически вплотную оказалась с недоумевающим Ичиго, и достаточно агрессивно ткнула в него пальцем, – что ты ей сказал? Всё? Да? Завяли помидоры? Клеймо на неё налепил? – Прекрати диковать! – злобно зашипел на неё Куросаки. – Психопатка! Какое в задницу клеймо?! Я тебя позвал, чтобы попросить совета, как ей помочь!       Мгновение они молча сверлили друг друга недовольными взглядами, а затем Тацуки отступила на шаг и вдруг вполне миролюбиво произнесла: – То есть, ты позвал меня не для того, чтобы узнать, как бросить её?       Ичиго растерянно захлопал глазами, но через секунду побагровел, а затем взвился, еле сдерживаясь от громкой и нецензурной брани, яростно метая глазами молнии. – Дура! Ты совсем уже долбанулась? Ты меня за последнего мудака держишь?! Я что, не знаю, что такое детдом?! И через что могла пройти Орихиме? Люблю я её, поняла?! Выбей себе это на своём лбу и впредь оставь свои бредни при себе!       Выпалив всю тираду, Куросаки резко сел на стул, тяжело дыша то ли от длиной речи, то ли от гнева. – То есть, ты не собираешься от неё отказываться? – уточнила Арисава, совершенно не обижаясь на его грубые слова.       В конце концов его тоже можно понять. – Мне повторить? – исподлобья глядя на неё, процедил он. – Так, ладно, верю, проехали. Чем помочь, говоришь... – и она, щёлкнув переключателем на чайнике, так же присела на край дивана. – Кофе себе сделаю, с твоего позволения. Так вот, всё что ты можешь — это делать то же, что и делал. – В смысле? – Показывать мир, баловать маленькими радостями, играть на гитаре, таскать в клуб... Ты даже представить себе не можешь, как она изменилась. Рядом с тобой и остальными её глаза из тусклых и безжизненных превратились в живые и блестящие. Да она сама изнутри светится! Знаешь, я её такой не видела раньше. Она стала другой. И все благодаря тебе, Ичиго. Всё, что ты можешь — это любить её, а остальное получится само собой. – Но она не хочет... – Ой, удивил... – отмахнулась Арисава, – тоже мне. Хочет. Хочет больше жизни быть рядом с тобой, она втюрилась в тебя по уши, но из за произошедшего ей кажется, что её испортили... Ну, сам понимаешь в каком смысле. Честно говоря, я думала, что Орихиме с этим справилась, в последнее время она не показывала, что переживала. Но судя по её, как ты говоришь, истерике... Короче, время. – Что? – не понял он. – Время только поможет, говорю. – Что стало с теми уродами? – Так и знала, что спросишь... – вздохнула Тацуки и отвернулась, глядя в окно. – Сам виновник уже давно гниёт в земле, а та девка присела надолго, в исправительной колонии кого-то замочила. – Откуда ты знаешь?       Она снова перевела недовольный взгляд на парня и прищурилась. – Ой, Ичиго, давай не будем! Знаю и точка. Справедливости хочешь? Ну, она восторжествовала, а что толку? Кому она теперь нужна? Орихиме? Так ей это не поможет. А вот ты — другое дело.       С этими словами Тацуки поднялась и, словно у себя дома, достала банку кофе, две кружки, молоко из холодильника и принялась готовить напиток. Ичиго молча следил за её действиями, и затем всё же неуверенно спросил: – А если у меня не получится? – Если не ты, то тогда кто? – фыркнула она, – Да, я знаю её хорошо, завтра будет говорить, что она такая сякая и вам лучше не видеться. Поведёшься? – Чё за бред!? – То-то же. – Если честно, я испугался, – тихо проговорил Ичиго. – Навряд ли она бы тебя убила в порыве истерики. – Я не об этом. Глаза. Я впервые видел такие глаза и столько обречённости в них, – пробормотал он и подавил навязчивое желание нервно запустить пальцы в собственные волосы. – В твоих силах сделать её счастливой. И быть счастливым самому, – чуть помолчав, Тацуки вдруг усмехнулась, – А, знаешь, я безумно рада, что вы с ней встретились и... Теперь я спокойна. Потому что она — в надёжных руках.

⚔ ෴ ✽

Ей протягивают ладонь. Тёплая, мягкая, чуть шершавая... Она неуверенно вкладывает свою руку в его, робко поднимает взгляд... И встречается с его невероятно добрыми глазами. Они смотрят на неё мягко, можно сказать, ласково, влекут, зовут за собой. Она осматривается. Снова бескрайняя пустыня, голубое небо, многочисленные башни...

И он.

Юноша во всем чёрном. Местами его одеяние порвано, местами обагряно уже не свежей, но точно его собственной кровью. Левой рукой он всё так же неизменно держит свой невероятно чёрный меч, а правой – её ладонь. Она снова смотрит на него, и сейчас нет той размытости, что обычно не давала ей его рассмотреть. На мгновение мелькнул чёткий, уже знакомый образ. Никаких сомнений.

Ичиго.

      Орихиме распахнула глаза. Какое-то время она лежала не двигаясь, бездумно пялясь на яркие проблески света через шторы и пылинки, что купались в их ярком освещении. И лишь спустя какое-то время воспоминания начали всплывать в голове яркими вспышками. Она всё ещё здесь. В его квартире. Может, он спит? Тогда, возможно, повезёт и получится быстро и незаметно ускользнуть...       Теша себя призрачной надеждой, она приподнялась, и тут же незамедлительно виски пронзила резкая боль. Негромко застонав, она снова плюхнулась на кровать, что, к её радости, сразу принесло облегчение. Наверное, последствия вчерашнего срыва... – Орихиме, – послышался над ухом тихий голос.       Голос, который она хотела слышать сейчас больше всего и одновременно не хотела. Всё-таки он не спит.       Она повернулась. Куросаки сидел рядом, по-турецки скрестив ноги, и смотрел на неё очень обеспокоенным, но при этом таким тёплым взглядом. И почему-то от этого стало больно. – Я, наверное, пойду, – еле слышно прошелестела она, хотя, ей показалось, что в полном безмолвии её голос прозвучал непривычно громко.       Орихиме попыталась снова встать, но уже чуть помедленнее. Приняв вертикальное, сидячее положение, уже собралась слезть с кровати, но тут же была неожиданно поймана. Ичиго, заключая в крепкие объятия, подтянул её к себе и прижал спиной к своей груди, для верности скрестив свои ноги так, что девушка оказалась зажата буквально со всех сторон. Будучи в плену и без малейшей возможности убежать, она на время смирилась и покорно замерла. – Ну, и скажи мне, куда это ты собралась? – проговорили ей в самое ухо. – Домой, – последовал тихий ответ, и она уткнулась носом ему в руку. – Я тебя не отпущу. – Придётся. – Нет. – Да! – Нет! – Да!!! – ее голос готов был уже сорваться.       Секунда, и Орихиме ощутила лёгкий укус за собственное ухо. Не то, чтобы было больно... Но почему-то стало обидно. Девушка инстинктивно дёрнулась, но её снова сжали в крепких тисках. Она не видела сейчас его лица, но сразу поняла — он улыбается. – Ты уже дома.       Нет, нет, нет! Это ведь неправильно! Он что, совсем ничего не понимает!? Такая, как она не заслуживает того, чтобы быть с ним. Он самый лучший. Самый добрый. Самый заботливый. Самый красивый. Самый-самый... И тут — она. Эдакий яркий и уродливый изъян на безупречной картине чужой жизни. – Ты ненормальный! – вскрикнула Орихиме и тут же болезненно поджала губы. Возможно, впервые в своей жизни говоря грубость. И сказала это не кому-то, а ему! – Ну, и пусть, – почему-то весело отозвался Куросаки, – зато я люблю лучшую на свете девушку.       От этих слов её будто током прошибло. Даже в самых смелых, даже в самых нереальных мечтах она не могла представить себе подобных слов в свой адрес. Он действительно либо сумасшедший, либо глупец. – Жестокая шутка, – всхлипнула Орихиме. – Шутка? – Ичиго рукой повернул её голову, заставляя посмотреть на себя. Его серьёзный взгляд блуждал по лицу девушки, будто бы хотел найти в нём какие-то ответы на только ему известные вопросы, – Шутка? – Почему? После всего того, что я рассказала, ты продолжаешь... – Вот ты дурочка! – усмехнулся он. – Думаешь, я сразу бы отказался от тебя? Ты меня за кого вообще держишь? – Пожалуйста... Пока не поздно... – Поздно. Уже давно.       И затем он увлёк её в поцелуй. Глубокий, настойчивый, чувственный. Орихиме попыталась слабо сопротивляться, но через несколько секунд сдалась. Окончательно и бесповоротно. Глупое сердце всё-таки взяло верх над разумом, и теперь пути назад уже нет.       Если он не отвернулся от неё, значит она должна наступить на горло своему страху и сделать шаг ему навстречу. В голове всплыл образ из сна, его глаза, которые она видела много раз, но смогла рассмотреть лишь сейчас. Орихиме чуть отстранилась и посмотрела на него,но уже по-новому. И на девушку смотрели точно такие же добрые и ласковые глаза, как и те, что были в её сновидениях.       Неужели всю свою жизнь она видела его? – Сходим с тобой сегодня кое-куда, – вдруг сказал Ичиго.       Орихиме потребовалось время, чтобы смысл сказанного до неё дошёл, слишком уж голова была перегружена невероятным количеством мыслей. – ? – Раз уж мы нагло прогуливаем школу, то это стоит сделать с пользой.       Ичиго наконец развернул её к себе, да так, что она оказалась в достаточно пикантном положении: сидя на нем сверху, лицом к лицу. На автомате обхватив его шею руками, она только через несколько секунд сообразила в какой позе они находятся и мгновенно залилась краской. Не выдержав столь внимательного взгляда, она уткнулась лицом ему в шею и шумно выдохнула. – Перестань меня стесняться, – тихим и низким голосом сказал Ичиго. – Это не так, – пробубнила она, понимая, что всё-таки ещё как стесняется. – Ты не умеешь врать, – Ичиго издал тихий смешок и мягко провел рукой вдоль её позвоночника, – но это одно из твоих главных достоинств. – Куда ты хотел пойти? – постаралась она перевести тему в другое русло, но внутренне сейчас была полностью сосредоточена на его руках, что осторожно и нежно гладили её по спине. – Ты же знаешь ответ.       Орихиме наконец отстранилась и вопросительно посмотрела на него. – ... который звучит, как "я тебе не скажу". – Не сомневалась, – наконец впервые улыбнулась девушка, – а как же школа?.. – Уверен, нас надёжно прикроют. Так что давай собираться, – и Ичиго мягко поцеловал её в лоб, – думаю, там решится ещё одна проблема, потому что еды у меня дома нет никакой.

⚔ ෴ ✽

      Поначалу Орихиме сомневалась в своих догадках, но все её сомнения тут же развеялись, стоило ей заметить у небольшого двухэтажного домика, к которому её привёл Ичиго, уже знакомый ей Субарик. Мгновенно сообразив, что к чему, она застыла, как вкопанная, боясь сделать очередной шаг вперёд. – Погоди, Ичиго... – Все нормально, – уверенно отозвался он. – Я не готова! – Зачем тебе готовиться? Это им надо. – Но я ведь без приглашения, – продолжала упираться она, прекрасно осознавая неизбежное. – Так дело не пойдёт, – Куросаки повернулся к ней и, взяв её лицо в свои ладони, уверенно заговорил, – это нужно, понимаешь? Нужно! Ты теперь со мной, так для чего откладывать, не пойму? – Но ведь страшно... – Я же тебя не одну туда отправляю. И потом, это я должен переживать. – Почему? – девушка все же сделала неуверенный шаг вперёд. – Я должен опасаться, что тебя могут задушить. – В смысле?! – От большой любви.       Подойдя ко входной двери, Куросаки достал из кармана ключ. Щёлкнул замок, Ичиго уверенно вошёл в квартиру, и Орихиме, глубоко вдохнув, шагнула следом. – Есть кто живой? – крикнул он, разуваясь, и жестом показал ей, чтобы следовала его примеру. – Сыночек! – раздался звонкий девичий голос, и мгновенно рядом оказалась молодая женщина, которая тут же повисла на парне.       Кто бы мог подумать, что обладательницей столь мелодичного и юного голоса является мама Ичиго. Орихиме с неприкрытым восхищением рассматривала её, про себя отмечая, до чего же она красива: примерно того же роста, что и она сама, стройная, с короткими русыми волосами, её карие глаза излучали искреннюю радость, а лицо украшала невероятно милая и добродушная улыбка. Казалось, этот человек несёт в себе яркий огонёк, при виде которого на душе становится спокойно и уютно. Это ощущение схоже с тем, когда с холодной и мрачной улицы ты заходишь в тёплое, светлое помещение и сразу же понимаешь — ты дома. И неважно, что этот дом вовсе не твой.       Орихиме вжалась в стену и с умилением наблюдала за семейной идиллией, свидетелем которой она стала. – Мам, задушишь, – просипел Ичиго. – Ты так давно не заходил! – воскликнула женщина, ещё сильнее сжимая в своих объятиях сына, – а ведь мамочка соскучилась! – Хочу тебя познакомить кое с кем... – прохрипел он, пытаясь жестом указать в сторону. – Это Орихиме.       Кажется, Масаки только сейчас заметила присутствие гостьи, что её тут же привело в невероятный восторг. – Боже мой! Что за прелесть ты привёл!? Какая лапуля! – она, позабыв о сыне и совершенно не стесняясь, крепко обняла опешившую Орихиме, прижала к своей немаленькой груди и радостно затараторила, – это ведь та Орихиме, да? О, папа рассказывал! Боже, я до этого дожила, мой мальчик вырос и привёл в дом такую красавицу! Надо сейчас же звонить Ишшину, пусть немедленно приезжает с работы, девочки срочно уходят с уроков! Я... – Мам, не надо, а? Пойдём просто чай попьём, – и Ичиго потряс перед её лицом коробкой с заветным десертом, который они с Орихиме приобрели по пути. – Ого, да это ж мой любимый! Так, ребятки, мойте руки и марш на кухню, сначала поедите, а потом чай. И нет! Возражения не принимаются!       С этими словами Масаки тайфунчиком унеслась на кухню, откуда незамедлительно раздались звуки доставаемой посуды. – Ну, вот. А ты переживала, – улыбнулся Ичиго, помогая Орихиме раздеться. – Пойдём, покажу, где что.       Небольшой двухэтажный дом Куросаки действительно оказался невероятно уютным, чувствовалась рука настоящей хозяйки. Все выполнено в светлых тонах, уютно, чисто, аккуратно. На первом этаже располагалась гостиная с кухней и санузел с ванной. А второй этаж, видимо, состоял исключительно из спален для каждого из домочадцев. – Как у вас здорово, – шепнула Орихиме. – Думаю, ты теперь здесь будешь частым гостем. Идём. – Садитесь, садитесь, мои хорошие, как раз все подогрелось! – весело сказала Масаки вошедшим ребятам. – Мам, да мы только... – Ничего не хочу слышать, – перебила она, раскладывая еду по тарелкам, – ничего себе, у тебя совесть проснулась и ты привёл наконец Орихиме и всего лишь на пять минут?! – Да нет же, я... – Вот и славно!       В доме Куросаки они просидели долго. Беседовали обо всём: о непростой детдомовской жизни Орихиме, музыке, школе, друзьях, детстве Ичиго, ночном клубе, в котором тот выступал и много-много ещё о чём. Масаки обладала лёгким, весёлым характером, но при этом невероятно заботливой, понимающей и доброй душой. Настолько, что нахождение рядом с ней могло сделать любой день лучше и радостнее. Кто бы мог подумать, что она вот уже, как несколько лет боролось с таким страшным недугом? Казалось, ничто в этом мире не может омрачить хорошее настроение этого действительно невероятного человека. Если Орихиме когда-либо и представляла, как должна выглядеть идеальная женщина и мама, то сейчас перед ней была именно она.       Когда за окном появились первые признаки сумерек, вопреки недовольству Масаки Ичиго уже засобирался уходить, как домой нагрянули сначала сестры, которые наотрез отказались так быстро отпускать Орихиме, а затем и глава семейства. – Вся семья наконец в сборе! – счастливо воскликнул он, протискиваясь на кухню.       И снова долгие, но душевные разговоры и обсуждения за ароматным чаем, много шуток, забавных рассказов друг о друге и весёлого смеха.       Орихиме вдруг поймала себя на эгоистичной мысли, как ей сейчас хорошо. Пусть это иллюзия домашнего очага, пусть она не имеет к ним никакого отношения, но это внутреннее ощущение комфорта невероятно грело изнутри, давая стимул двигаться дальше.       И всё-таки ей есть ради чего жить.       И у неё обязательно, во что бы то ни стало когда-нибудь появится свой дом. Такой же тёплый и уютный.